Ptisa_Lucy все записи автора

Автор Кристиан_Бэд,


Солнце катилось в гору, малогабаритный автобус чихал и конвульсивно дёргался,
многоголовая толпа пассажиров угрожающе колыхалась над счастливчиками, что тихо
потели на сидячих местах. Ах, июнь, всем надо за город…
Я оказался из условно счастливых, а потому несчастные давили на меня физически и
морально, жарко вздыхая над моей низко склонённой головой.
Глаза поднимать я не собирался: смысла-то созерцать полные укоризны лица двух
притиснутых ко мне дородных тёток, гружённых сумками, сумочками и сумищами?
Телефон разрядился, и развлекался я тем, что уворачивался от качающейся руки, явно
тёткам не принадлежащей (раздавили они, что ли, её хозяина?).
Рука была толстая, волосатая, в синеватых разводах татуировки. Пазик трясло, и она
норовила заехать мне то в нос, то в глаз.
Татушки на сосискообразных пальцах были здорово размытыми, и я никак не мог
понять, что же они изображают? Может, толстяк их сводить пытался? Вот батька мой в
розовой юности наколол имя Люся, а потом женился на Вале и давай эти буквы уксусной
эссенцией…
Автобус накренился, и татуированная рука поймала меня за голову, впечатывая ухом
в стекло!
– Ты чё! – заорал я, вцепляясь в эту, одну, своими двумя. – Козёл одноклеточный!
Ухо моё горело, прямо на ходу распухая в вареник.
Меж тётками втиснулась бритая голова, и, багровея от натуги, уставилась на меня
круглыми злыми глазами. Я увидел, как натянулась золотая цепь на мощной шее, и очень
явственно осознал, что же было наколото на толстых пальцах случайного попутчика!
Толстяк выдернул руку, раздвинул тёток, оскалился…

Был он на две головы выше меня, каждый кулак – с кочанчик ранней капусты.
"Всё, – обречённо подумал я. – Следующая – конечная, мы выйдем, и он меня
заставит "за козла ответить". И в лесу прикопает".
Мне стало так неожиданно холодно в этот жаркий июньский полдень, что я икнул.
Автобус проявил солидарность и тоже икнул, проседая на задние колёса. На меня
повалились обе тётки, сверху их придавил хозяин руки, и я обрадовался, что не доживу до
конечной.
Изогнулся из последних сил, пытаясь воззвать к кондукторше…
В лицо дохнуло жаром! Я сам себе не поверил: на нашу заднюю площадку,
проломив крышу, втиснулась летающая тарелка. Небольшецкая такая. На одного.
Вокруг тарелки осталось пустое пространство, небольшое, сантиметров в сорок.
Видно её охраняло какое-нибудь давильное поле, вроде гравитационного.
– А-к? – только и сумел просипеть я.
Остальные пассажиры сплюснуто промолчали.
Я задыхался, придавленный тётками и толстяком, но глаз от неопознанного объекта,
оторвать не мог.
Инопланетная дрянь была больше похожа на мультиварку, чем на тарелку, вместо
панели управления наличествовал круглый люк с кнопочками-шариками. Пока я их
разглядывал, кнопочки замигали, люк открылся, и из него выглянул синий червеобразный
уродец.
– Ура, земляне! – проквакал он. – Играем? Мир или война?
Инопланетянин прямо из груди вытащил белый кубик, который тут же превратился в
шарик, и подбросил в трёхпалой руке.
– Кидаю: кубик – мир, шарик – война. Угадываем, земляне! Или вам всем хана
вместе с вашей планетой! – Он направил на меня синий палец и изобразил что стреляет.
В автобусе повисло сдавленное недоумение.
Инопланетянин снова подбросил свою игрушку, и она тут же поменяла форму на
пирамидку. Он поморщился, потряс рукой, заставляя фигурку вернуться к форме шарика.
– Шулер, – прошипел толстяк.
Я ему сразу поверил: рыбак рыбака…
– Почему мы? – неожиданно тонкими голосами задребезжали тётки.
– Логика протокола! Земляне должны сами сделать свой выбор. Иначе – мгновенная
утилизация всех и сейчас без предварительной сортировки! – осклабился синий и обвёл
глазами пассажиров. – Тарелка пишет! Голограмму потом к делу пришьют! Кто тут
главный?
Он ткнул пальцем в левую тётку:
– Ты человек, ты ближе – ты выбираешь!
– Я не хочу! – затрепыхалась тётка. – Я не умею! Мне не надо!
– Не хочешь – твоё дело, – хмыкнул инопланетянин и щёлкнул пальцами.
Тётка пожелтела, потом позеленела… И вдруг слизью стекла на меня и соседнюю
тётку, а с нас – закапала на пол.
Дышать сразу стало легче: слизь запаха не имела, а вес сидящих на мне уменьшился
примерно на треть. Однако меня это совсем не обрадовало.
Инопланетянин тем временем ткнул пальцем в другую тётку, которая раньше
мостилась на моём правом колене, а теперь усиленно ёрзала, закапываясь между мной и
толстым.
– Человек, теперь ты выбираешь! Мир или война?
Несчастная женщина перестала трепыхаться. Желудок мой сдавило от жалости:
лицом тётка была просто вылитая тёща, но есть ситуации, когда пожалеешь и маму жены,
особенно если сидишь с нею в одной очереди в морг.
Синий уродец нахмурился – кожная складка нависла над круглыми, похожими на
шарики от пинг-понга глазами. Его пальцы угрожающе зашевелились.
– А-а! – завыла тётка.
– А-а! – попытался протестовать я.
Нет, я, конечно, трус, но нельзя же вот так, щелчком пальцев, решать судьбу всего
человечества? Сначала одна тётка – в желе, потом другая… А потом кто?.. Я?..
– Это же баба! – рявкнул толстяк и замер, испугавшись собственной громкости.
Инопланетянин удивился: глаза его слегка вылезли из орбит.
– У вас же тут, вроде, женоправие? – спросил он и занёс пальцы для щелчка.
– Э-это на д-бум-маге… – язык мой в ужасе цеплялся за зубы. – Н-нет у бабы такой
функции – в-выбирать!
Тётка подвывала, кивая головой. Желе из её товарки испуганно колыхалось на
толстом боку.
Инопланетянин вытянул средний палец, дотронулся до виска жертвы.
Тётка взвизгнула, и звук в ней сломался.
От усилия лицо инопланетянина собралось гармошкой: видно, пытался читать, что у
бабы в мозгах.
– Функционал, что ли, неполный? – определил он наконец и хмыкнул,
перенаправляя палец на меня. – Тогда ты выбирай, человек: кубик или шарик? Кубик –
мир, шарик – война! А то я устал. Вот устрою вам сейчас превентивно конец планете!
Он подбросил шарик, и я лишился дара осмысленной речи.
– Не-е! – толстяк с силой подался вперёд, вонзаясь локтем мне в грудь и частично
приводя в чувство. – Ему никак нельзя выбирать, он же лох, терпила!
Инопланетянин замер. Шарик беспомощно повис в воздухе.
– Что значит "терпила"? – спросил синий уродец, усиленно вращая глазами.
Толстый замычал и покрутил в воздухе пальцами. Неподходящее у него было
образование, чтобы читать сейчас лекции по лингвистике.
Инопланетянин думал. Сумел он выяснить, кто такой терпила или нет, я не понял, но
вид у него сделался слегка потерянный. Может, и в его кастрюльно-шулерском обществе
имелся свой уголовный мир?
– Тогда ты выбирай, человек! – указал он на толстяка.
– Не-е! Мне нельзя, я не пахан! – замахал тот всем телом. – Не проканает твоя
запись! Начальство не одобрит! Пахану выбирать положено!
Лицо инопланетянина вытянулось, глаза вылезли так далеко, что показались синие
штырьки.
– А где пахан? – спросил он, испуганно шевеля глазами.
– Сюда смотри, э! – толстый ткнул себя пальцем в висок. – Конечная. Турбаза
"Уют"!
Инопланетянин сунул палец в висок толстого, и лицо его озарила улыбка понимания
и облегчения – видно узрел там что-то знакомое.
Он подался назад, тарелка завибрировала, и, даже не закрыв люка, ринулась вверх...
Миг – и словно бы ничего и не было. Только небо тихо синело сквозь рваную дыру в
крыше автобуса.
– Вы чё там творите?! – донёсся запоздалый крик кондукторши.
Толстяк выпрямился, оттолкнувшись от моей груди. Его ладонь со следами
наколотых на пальцах "перстней", такая родная и крепкая, оставила влажный отпечаток на
моей рубашке. Видно, и ему недёшево далась эта беседа.
Пассажиры запоздало заголосили. Уцелевшая тётка разрыдалась. Автобус
затормозил на конечной.
Стряхивая слизь, мы вывалились на окраинную улицу, где город кончался, а к лесу
тянулись садовые участки, и увидели, как алое зарево поднимается за ленточным бором.
– К турбазе полетел? – спросил я, ощущая запоздалую дрожь во всём теле.
– Полетел. Но не долетел. Там щас братва по бутылкам стреляет. Можно ведь и по
тарелкам… – выдохнул толстяк и попробовал улыбнуться мне.
А я – ему.

https://author.today/work/154959