Ptisa_Lucy все записи автора Автор Maxfactor72

(2)
Звездолет мчался низко над ночным морем, разгоняясь все быстрее и быстрее. Уменьшая избыточную подъемную силу крыла, поднялись законцовки крыльев, сидевшие в кокпите Теодор и Сью почувствовали легкую дурноту - нос чуть повело из стороны в сторону. Вокруг вспыхнуло яркое оранжевое пламя.
Ослепительного сияния не было лишь прямо по курсу, но кроме линии горизонта разглядеть ничего было нельзя – все слилось в сплошную непонятную массу.
- Ах, как я тебя люблю! – кричал Пилот, держа ладони на ручках управления, его переполняли чувства. – И летать так тоже люблю! Посмотри, как ударная волна вспарывает океан!
По обе стороны звездолета встали две огромные стены воды, отчетливо видимые сквозь светящийся раскаленный воздух. Они казались абсолютно гладкими и неподвижными, но это было следствием огромной скорости.
- А если корабль? – спросила потрясенная девушка.
- Все под контролем – специальный прибор следит за этим! Я здесь могу делать, что хочу – доверься мне!
Оранжевая звезда мчалась с огромной скоростью, и сам Посейдон был бессилен перед ее чудовищной мощью, а два счастливых влюбленных человека наблюдали за разгулом рукотворной стихии.
Через несколько минут пилот потянул обе ручки управления на себя. Опустились законцовки крыльев, и сверкающие молнии остаточных разрядов сменили безумие угасшего огня. После бешеной гонки у самой поверхности воды, Теодору показалось, что набравший высоту звездолет тащится со скоростью старой клячи.
- Так летать очень здорово, но утомительно. Нам пора домой. «Злыдень-505» на обратном курсе.
Звездолет вышел на освещенную сторону Земли: внизу раскинулась безбрежная гладь океана, из-за которой вынырнуло огромное красное солнце и, постепенно желтея, стало подниматься все выше и выше над горизонтом. Неожиданно Сью громко закричала, и машина качнулась в такт неосознанным движениям рук вздрогнувшего пилота.

- Там! Там, смотри!
Но Теодор уже и сам заметил шлюпку, полную изможденных людей, с удивлением и надеждой смотрящих в небеса.
- Надо что-то сделать, - прошептала девушка. – Нельзя бросить их просто так.
- Я сейчас и думаю, как помочь этим бедолагам. Уж больно у них плохой вид.
- Может, дать им воды?
Включив автоматическую систему удержания, пилот открыл дверь и сбросил вниз контейнер с водой, едва не пробив маленькое суденышко. Несчастные жадно пили, очевидно, их собственные запасы давно подошли к концу, и нехитрую процедуру пришлось повторять еще и еще. Когда все в шлюпке утолили жажду, один из них, видимо, капитан, откашлялся и хрипло прокричал:
- Спасибо. Кто вы и откуда?
- Главный палач императора Карадеску! Какая вам разница, кто?
- Мы потерпевшие кораблекрушение с парохода…
- Да мне нет до вашего парохода никакого дела! Понимаете, мне это абсолютно фиолетово. Я сейчас выпущу посадочные опоры… такие штуковины спереди и по бортам, вы зацепитесь веревкой за одну из них и я вас куда-нибудь оттранспортирую. Хотя бы на остров к югу отсюда. ОК?
- Остров Вознесения. Мы будем вам очень благодарны, сэр.
Пилот поморщился:
- Да какой я вам сэр…
- Мы должны хранить тайну и молчать?
- Какой смысл? Можете всем разболтать, если есть желание загреметь в сумасшедший дом.
- Ты жесток с ними, мишка Тедди, – в голосе Сьюзан звучал нескрываемый упрек.
Пилот резко вздернул плечи почти к самым ушам:
- По-моему, я с ними вполне нормально обошелся. А что ты хотела: торжественную встречу с оркестром, море цветов и речь президента?
- Неужели тебе настолько все равно, кто они такие?
- Честно признаться, да. Я и так изображаю из себя героическую санитарку Флоренс Найтингейл, хотя у меня прямо противоположное задание. Кстати, ей недавно исполнилось 85 лет – у вас довольно познавательные газеты.
Буксировка оказалась весьма хлопотным занятием: шлюпка норовила перевернуться, и пилот прилагал все свое мастерство, пытаясь не потопить ее резкими маневрами. Весь остаток дня и всю ночь утомленный Теодор упорно продвигался к острову Вознесения, и на пути ему не встретилось ни одного самого захудалого судна, готового принять обессилевших пассажиров.
Казалось, ночь никогда не кончится, но в этом безмерно долгом путешествии было что-то, отчего пилот чувствовал себя в какой-то мере счастливым. Наверное, причиной этого нежданного блаженства была Сью, мирно дремавшая в кресле навигатора.
Так, необходимо принять какой-нибудь стимулятор, в противном случае можно заснуть и разбить эту распроклятую посудину вместе с кучкой сидящих в ней неудачников.
После полудня на горизонте показались угрюмые и неприветливые берега уединенного острова – безумное сочетание желтого песка, бурых скал и тусклой зелени чахлой растительности. Звездолет вытащил шлюпку на пляж и завис, пока моряки выгружали свои нехитрые пожитки. Как только капитан поднял руку, Теодор убрал посадочные опоры и рванул вверх… вместе с болтавшейся позади шлюпкой.
- Тедди, ты что? – закричала девушка.
- Ах, ты ж, забыл! Вот разиня! – пилот припечатал машину к земле. Деревянное суденышко хрястнуло о песок, превратившись в разлетевшиеся по сторонам щепки.
- Так как нам тебя звать? – спросил один из матросов, разрезая и вытаскивая последний кусок веревки, застрявший в механизме носовой опоры.
- Никола Тесла, - пилот улыбнулся, пытаясь держать открытыми слипающиеся глаза, и поставил переключатель входной двери в положение «закрыто». В газете это имя было напечатано на первой полосе.
В дальней части острова звездолет приютила маленькая бухта, отгороженная от мира мрачной грядой. Спрыгнув на песок, Теодор швырнул в воду плоский камень, он запрыгал по гладкой, как зеркало, поверхности воды, и булькнул, оставив небольшой всплеск.
- Твои родители, должно быть, беспокоятся. Я хотел еще прошлым вечером вернуться, да вот сама видишь, что получилось…
- Я расскажу им…
- О нашей спасательной операции? Думаешь, они тебе поверят?
- Разве ты не подтвердишь мои слова? – Сью удивленно подняла тонкие светлые брови.
- У нас была презабавнейшая история, когда утопившие челнок десантники получили приз за лучшую мистификацию года. Иногда чистейшая правда куда хуже самой наглой лжи.
- Тогда… давай скажем, что мы были на морской экскурсии.
- Да ты просто чудо! Именно эту версию мы и озвучим. Тем более, что так оно и есть, если не считать некоторых мелких деталей.
Потом они любили друг друга прямо на пляже, купались и загорали, и никто не был в силах их остановить отпущенные им часы безоблачного счастья. Каким-то образом злодейка-судьба всегда знает, где отнять, а где прибавить, и как пустить события в одной ей ведомое русло. И нет никакой возможности изменить то, что предопределено.
На обратном пути звездолет попал в жестокий шторм – вопреки здравому смыслу, пилот не стал уходить вверх, за облака, где ярко светило обнаженное солнце. Сверкали молнии, потоки дождя заливали прозрачный купол кокпита, а маленькая машина продолжала лететь, слегка вздрагивая от мощных порывов ветра, способных погубить самый совершенный океанский лайнер.
Буря почти закончилась, и пилот опустил машину до самой поверхности ставшего почти спокойным океана, внезапно прямо перед носом звездолета встала гигантская стена воды. Она надвигалась на Теодора, словно отлитая из зеленого стекла с белыми прожилками, полупрозрачная в свете выглянувшего в разрывах туч солнца.
- Волна-убийца! – закричала Сью.
- А… проклятье… - чувствуя себя жалкой букашкой, пилот потянул рукоятку на себя, пытаясь как можно быстрее набрать безопасную высоту. Чудовищное порождение природы промелькнуло под крылом и исчезло без следа, растворившись в безбрежном пространстве.
- «Обитель», я «Злыдень-505», ноги сухие! – автоматически произнес Теодор, увидев хорошо различимую полосу белой пены прибоя.

Отец Сью набросился на пилота, стоило ему войти в дом:
- Молодой человек, я очень разочарован. Ничего не сказав, вы исчезаете на несколько дней, потом заявляетесь, как будто ничего не произошло! А на море, между прочим, шторм, что нам думать?
Коммандер смутился, увидев блаженную улыбку на устах Теодора.
- Мы отправились на прогулку по океану. Кто ж знал, что вояж затянется из-за бури? Не могли же мы позвонить - мобильных коммуникаторов у вас нет.
- Чего нет? – Келли Войд растерянно уставился на пилота.
- Простите великодушно. Не берите в голову, я иногда выдумываю разные несуществующие штучки. Размышляю о будущем, так сказать.
- О кей. Моей дочери, как неразумной женщине, простительно совершать необдуманные поступки, но у Вас-то должна быть какая-то ответственность, долг. Вы же уорент, а все уоренты, которые служили под моим руководством - порядочные люди, – моряк уже остыл и ворчал больше для проформы. – И где же вас носило?
- В Антарктиде, - это было чистейшей правдой.
- Не выдумывайте, молодой человек – Вам это не идет. Ладно, где бы вы ни были, хорошо, что вернулись целыми и невредимыми. Обед уже готов, присоединяйтесь.

- Люди готовы поверить в любую чушь, но истина почему-то вызывает у них проблемы с пониманием. Я никогда не мог в этом разобраться, – говорил Тедди, с увлечением роясь в библиотеке коммандера Войда.
- А ты бы на его месте поверил?
- Может да, а может, и нет. Вряд ли.
- Что ты тогда хочешь от моего отца?
- Ничего я от него не хочу, - задумчиво проговорил Теодор, - Очень интересно. Уильям Шекспир. Вот, смотри: «нет повести печальнее на свете…»
- Нет повести печальней в мире, чем козыри четыре на четыре, - засмеялась девушка. – У того же Шекспира есть замечательные комедии. Зачем так мрачно, плюшевый мишка?
Пилот не ответил. Он вбил несколько строчек из потрепанного тома в карманный компьютер. Сью с интересом смотрела на небольшой ярко светящийся в полутьме библиотеки экран, на котором поползли черные, похожие на извивающихся червей, строки: «Чем больше болезней, тем больше лекарств и денег побольше сгребут. А после положат меня в красный гроб и без суеты отпоют…».
- Что это за бред? – девушка уставилась на Теодора, на тонком аристократическом лице, как в открытой книге, читалось нескрываемое удивление.
- Очевидно, Шекспир писал «Ромео и Джульетту», будучи чем-то болен. Я пропустил текст через дешифратор.
- Никогда не поверю, что Шекспир хотел шифром передать нам послание о своем самочувствии.
Теодор спрятал компьютер в нагрудный карман.
- Я не говорил, что он этого хотел. Необязательно делать что-то намеренно.
- Как-то мне не по себе от твоих умозаключений. Давай лучше погадаем? Закрой глаза, подойди к книжному шкафу… не подглядывай! Теперь тяни… так, открой то, что достал и читай перовое, что увидишь.
- С закрытыми глазами?
- Ха-ха, ну ты смешной. Давай читай быстрее.
«Когда ж вихри с пучиной воюют,
Точно души в изгнанье скорбя,
Тем-то волны меня и волнуют,
Что несут меня прочь от тебя» - продекламировал пилот.
- Гм… из этого Дж. Байрона можно вывести неплохую теорию. Мрачновато, правда. Давай еще попробуем…
- Не надо, - девушка печально посмотрела на беззаботно раскинувшегося в мягком кресле Теодора. – Но если ты уедешь, я буду тебя ждать. Всегда.
Понемногу вечерело, и безоблачное голубое небо превратилось в серую тусклую муть, едва видимую за стеклами маленьких окон библиотеки.
После ужина пилот хотел выйти из столовой, коммандер жестом велел ему сесть и указал на початую бутылку виски.
- Я вас очень уважаю, но нет, - Теодор старался придумать как можно более весомую причину отказаться. И тогда он в который раз сказал правду:
- Отпуск не освобождает меня от службы. Если командующий узнает, мне грозят крупные неприятности.
К удивлению пилота, коммандер сразу согласился:
- Что ж, уважаю. Редко встретишь человека, для которого долг службы важнее личных предпочтений! Тогда я буду пить за Вас.
Отец Сью налил две рюмки, опустошил их и пустился в разглагольствования:
- Какое хорошее слово: долг! Самое главное слово для военного моряка!
Пилот ошеломленно посмотрел на коммандера, а тот продолжал свой страшный монолог:
- Но самое тяжелое для офицера - это жертвы… Надо уметь… посылать на смерть подчиненных, с которыми еще вчера делил тяготы службы. Необходимо уметь жертвовать частью ради спасения целого!
Уровень горячительной жидкости в бутылки понизился почти до самого донышка.
- Однажды мне… пришлось задраить поврежденный отсек… погубив всех, кто в нем был! Но если бы я так не сделал… сотни отличных парней отправились бы на дно морское. А еще… - коммандер поперхнулся виски, увидев странный взгляд Теодора.
- Боже мой, - схватился за голову пилот, - ведь я совершенно забыл о нем! Меня давно ждут на базе! Времени практически не осталось! Спасибо Вам, коммандер, большое спасибо.
- За что? – отец Сью был совершенно сбит с толку.
- Вы избавили меня от сомнений. Теперь я знаю, что делать. Мне придется уехать завтра утром.
Сью закрыла лицо руками, в зеленых глазах стояли слезы.
- Почему? Зачем ты должен ехать, когда мы только нашли друг друга?
- У меня страшная миссия и строгий приказ. И мне очень не хочется его выполнять, но долг гонит меня. Я, как и твой отец, должен погубить часть ради целого. Наверное, только он меня и поймет.
- Почему ты должен жертвовать мной? – закричала Сью.
- Не тобой. Другими. Тебя я заберу, прежде, чем… нет, этого я сказать не могу. Я люблю тебя, все остальной сейчас не имеет значения. Жди меня. Обещаешь?
- Обещаю. Сколько бы времени ни прошло, дождусь, любимый.
Жарким солнечным утром осунувшаяся девушка с кругами вокруг глаз прижалась к своему возлюбленному и зашептала:
- Как тяжело… Я не могу… Но я дождусь тебя. Ты – только мой. Отныне и навсегда.
Глаза Сью были сухи. Волю слезам она дала только наедине со своим одиночеством, ставшим ее спутником на всю оставшуюся ей короткую жизнь.
На пути к звездолету пилот вытащил из кармашков сумки две пробирки, вспомнил слова коммандера и с размаха ударил хрупкий сосуд о брусчатку. Содержимое второй пробирки пилот вылил в водяной резервуар попавшейся по дороге свинофермы. Задание выполнено.

- В четвертый док, быстро! Тебя там заждались! – полковник Манн не давал сказать несчастному Теодору Эллисону ни слова.
- Я хотел Вам сказать…
- Ты выполнил задание?
- Да! Послушайте же, я хочу показать... – фотоаппарат в руках пилота говорил сам за себя.
- Бегом, целая команда ждет тебя уже два дня! Твой звездолет будет в доке, не переживай. И не забывай о долге, мистер Эллисон!
Пилот побежал в сторону четвертого дока, лишь бы не слышать ненавистный голос командующего, уйти от тупого ржавого ножа не режущего, нет - рвущего душу в клочья.
Едва закрылся люк шлюзовой камеры, большой крейсер со странным названием «Бодега-Бэй» отошел от базы - экспедиция началась.

Теодор шел по городу к любимой, которую оставил страдать много лет назад. «Полковник Манн сволочь, и зачем, зачем я выполнил его дурацкую инструкцию? Если бы я ее привез, что бы он мне сделал? Спел бы очередную песню о долге? Наплевать!»
Пилот почти бежал, попадавшиеся навстречу похоронные процессии сильно замедляли продвижение по городу, превратившемуся в огромный морг. Надо ехать на трамвае – а без маски в него не пускают. Хорошо, что на звездолете остались местные деньги с тех далеких времен, когда Теодор был здесь первый раз.
«Еще не поздно, она молодая, еще можно стабилизировать ее организм. Возраст - тьфу».
Быстро обежав крытую самодвижущаяся повозку, стоящую возле знакомого дома с эркерами, пилот изо всех сил вдавил кнопку звонка. Дверь открыл сам коммандер – постаревший и поседевший. Его вид говорил сам за себя.
- А ты не изменился. Был на войне? – старый моряк обнял Теодора, как отец.
- Я был… в экспедиции, - незачем лгать, стоя на краю бездны. Пилот уже знал, как поступит – жизнь потеряла смысл. У него не осталось ничего: ни дома, ни братьев, ни любви.
- Садитесь в автомобиль. Я отвезу Вас… к ней, - старый моряк указал рукой на самодвижущуюся повозку. На городском кладбище коммандер быстро отыскал свежую могилу с простым неказистым надгробьем и надписью «Сьюзан Войд 1882 – 1918».
- Она до самого конца ухаживала за больными. И умирая, вспоминала тебя. Перед смертью она просила передать тебе это.
Пилот взял медальон с надписью «Счастливые времена». С фотографии смотрели два улыбающихся лица – его и Сью.
«А пока ты будешь ездить за разрешением, оставь мне что-нибудь на память о себе» «Давай сфотографируемся вдвоем» - как давно… и только это у нее осталось. А теперь и у него.
- Прощайте, коммандер. Я постараюсь вас не зацепить, - Теодор развернулся и зашагал прочь из города.
Звездолет разогнался, и планета быстро превратилась в тусклую голубовато-зеленую звезду. Расстояние вполне безопасное – не хотелось бы случайно сжечь такой красивый дом, в котором вечным сном спала его любовь.
Пилот прошел в машинное отделение и набрал код, известный только ему одному. В маленьком ящичке хранились два ключа, отпирающие крышку небольшой панели на кормовой стенке. Так, теперь четыре переключателя вверх, в положение «разблокировано». Еще один код - лампы горят кровавым огнем, огнем смерти.
Теодор торопливо откинул защитный колпачок с длинной ярко-красной кнопки, тяжело вздохнул и вдавил ее до конца. Страшный механический голос бортового компьютера проревел: «Система самоуничтожения активирована! Блокировка магнитных полей снята! У экипажа есть пять минут, чтобы покинуть корабль!»
Пилот открыл медальон и сел у переборки, не отрывая глаз от счастливого лица любимой. «Пять минут жизни… как это долго. Целая вечность» .
«Четыре минуты!» «Сейчас у меня один путь – навстречу любви. Ну почему никто не сделает отсчет короче – хотя бы две минуты или даже одну?».
«Три минуты!» «Да быстрее же ты, я не могу ждать. На Базе хотели, чтобы я ждал тысячи лет? У меня есть дела поважнее их возни.»
«Две минуты!» «Целых две минуты. Ничего, скоро мы будем вместе вечно».
«Одна минута!» «Любимая, ждать осталось недолго».
«Тридцать секунд! Всем покинуть корабль!» «Да никого уж нет, а ты беспокоишься. Мы с ней давно мертвы, жаль, что я сам убил ее».
«Десять секунд!» «Я иду к тебе. Теперь никто не посмеет остановить меня».
«Пять, четыре, три, две, одна, выполнить!»
Пилот так и не услышал, как отключились магнитные поля и ничем не сдерживаемая энергия, несущая корабль меж звезд, вырвалась на волю. Не почувствовал он и как его тело превратилось в ослепительный сгусток высокотемпературной плазмы, а душа полетела навстречу той, которую он так мало знал и так сильно любил.

Командующей бушевал. Случай из ряда вон выходящий: последний раз систему самоуничтожения корабля активировали давным-давно, и только из-за пробравшейся в вентиляционную систему враждебной формы жизни.
- Как вы могли такое допустить? Я жду объяснений, – все знали, что спокойствие полковника Манна страшнее самых крепких ругательств.
Главный инженер базы осмелился возразить:
- Простите, но мы не знали, что он проскользнет техническими коридорами. Я думаю, ему кто-то помог, и этот кто-то имеет специальное образование.
Полковник перевел ледяной взгляд на съежившегося психолога.
- А Вы зачем здесь сидите? Где его психологический профиль? Вы что, не читали данные с накопителей его звездолета?
- Нет, а какой смысл? Никогда ж не читают без надобности.
- На сей раз надобность была – Вы прекрасно знали о характере задания. Но это полбеды – на этот раз надо было, как говорится, искать женщину. Он влюбился.
- Не может быть! Я с ним сколько раз работал – эмоций не больше, чем у ремонтного дроида. Вы ведь поэтому доверили ему операцию «Живодер»?
Командующий закусил губу.
- Это я здесь задаю вопросы! Вы должны были влезть к нему в душу, знать чем он живет, что у него в голове!
Психолог тяжело вздохнул.
- У меня еще двести человек…
Внезапно в помещении зазвучал тихий, но отчетливый голос из дальнего угла зала заседаний. Говорил совсем молодой человек, не отрывавший безумных стальных глаз от старомодных стрелочных часов.
- Ну вы и твари… Ох, и твари. Гадкие, бездушные твари.
- Ничего себе – удивлению командующего не было предела, – Как он сюда попал? Он же должен быть в медотсеке, под наблюдением. Но раз уж он здесь… познакомьтесь, это уорент-офицер первого класса Кларенс Хантер. Он проходит курс лечения после Миссии – у него тяжелый посттравматический синдром.
- Это я вывел отсюда пилота, - заявил Кларенс. - Я знаю здесь все коридоры, все воздуховоды, я к Вам в каюту заберусь, а Вы увидите меня только после того, как у Вас за пазухой окажется стакан воды.
- Он с тобой говорил?
- Он дал мне камеру. Вы отправили его в Экспедицию, в эту ссылку… на тринадцать лет. Тринадцать лет неописуемых страданий, а в конце осознание того, что ты убил любимую женщину собственными руками – Вам такое и не снилось, верно?
Неожиданно командующий понял, что сам превращается в допрашиваемого. Он не мог прервать Кларенса – любое неосторожно сказанное слово могло стать триггером приступа посттравматического синдрома с самыми непредсказуемыми последствиями.
- Но он мог бы… обратиться к психологу. По инструкции он обязан был так сделать.
- После того, как Вы отправили его страдать, не дав сказать ни слова? Да ему стало наплевать и на Вас, и на Ваши дурацкие инструкции. Он был слишком послушным... но всему есть предел.
- Он же не знал, что она умерла!
- Ваше счастье. Иначе вполне мог взорвать свой звездолет прямо на базе. Я бы только поддержал такое его решение. А что мешало отложить экспедицию на несколько дней, полковник?
- Ну… подобные страсти редко заканчиваются хорошо. Может, она его разлюбила бы потом? Или он ее?
- Тогда это была бы совсем другая история. А звездолет он взорвал потому что планировал ее разлюбить, да? – ядовито спросил Кларенс, не отрывая взгляда от часов.
Командующему стало страшно – в Кларенсе Хантере словно возрождался погибший Теодор Эллисон. Та же самая туповатая неловкость с одной стороны, а с другой - удивительная способность замечать то, что не видят другие и делать неожиданные, но единственно верные выводы. То же самое внешнее спокойствие, показной холод, а внутри – чувства и эмоции, к которым никому, кроме единиц избранных, не позволено приближаться на целые световые годы.
- Давайте, расстреляйте меня, взорвите, выбросьте с базы. Да я и сам не буду с вами работать. Я отказываюсь быть пилотом у тварей, для которых человек – никому не нужная пылинка. Зачем мне такая жизнь? Я завидую мистеру Эллисону! - Кларенс поднял правую руку с зажатой в ней осколочной гранатой.
Привести ее в действие он не успел, командующий – тренированный десантник, сделал всего одно движение, и смертоносный предмет отлетел далеко в сторону, глухо стукнувшись о пластиковые плиты фальшпола.
Тогда Кларенс посмотрел сквозь полковника отрешенным взглядом. Рука, только что державшая гранату, сжалась, пальцы сделали движение, словно нажимали на невидимую гашетку. Врач зарядил в пистолет для инъекций ампулу с транквилизатором.
- Кажется, мы избавились от очередного безумца, - подал голос психолог, снова съежившись под ледяным взглядом командующего.
- Я избавился от очередного психолога. Вы, наверное, ни сном, ни духом, что экспедиция вернулась в полном составе только благодаря способности Теодора видеть обстановку такой, какая она есть на самом деле.
Полковник посмотрел на безучастно сидящего Кларенса и отдал приказ:
- Измените инструкцию – достаточно согласия самого человека, чтобы забрать его с планеты. Понятное дело, медицинский карантин обязателен. Не хватало мне еще подобных ЧП на базе.
Командующий так и не понял, что не бывает выбора между любовью и долгом. Бывает выбор между любовью и смертью, но понять это дано не всем.
Кларенс очнулся через несколько часов в изоляторе госпитального отсека крейсера «Бодега-Бэй». По едва заметной вибрации корпуса он понял, что крейсер выходит в точку равных энергий перед прыжком. Осмотрелся – воздуховоды забраны прочными решетками, впрочем, открутить несколько винтов нетрудно. Только зачем?
Дотянувшись до лежащего на тумбочке фотоаппарата, Кларенс начал просматривать застывшие секунды чужого мимолетного счастья. Вошел доктор с симпатичной медсестрой, достал пистолет для инъекций, и темнота противоестественного сна затопила угасшее сознание.

ИСПАНКА (1)