Безбрежная душа |
|
двери. |
Метки: чудовища |
Чувствуешь? |
Мне всегда казалось, что чувствами другого человека как раз играть НАДО.
Если мы в данном случае говорим о любви, а не про взаимоотношения с соседкой Марфой Васильевной. С соседкой Марфой Васильевной, конечно, играть НЕ НАДО. Просто отвечай четко и желательно громко (ибо она старушка и глуховата) на ее маразматические вопросы.
А в любви... Ну конечно там игра чувствами. А как же иначе.
Только эта игра часто смертельная. Ну или, если угодно, кровавая.
Сами подумайте, что мы обычно делаем в самом начале любви? Когда она наиболее ярко выражена. Мы постоянно проверяем другого человека... То есть играем с ним. Потому что боимся.
Играем почти в казаков-разбойников. Прячемся от него. Ищем его.
И все время пытаемся проверить: как далеко мы можем зайти на его территорию. Словно постоянно прорываясь сквозь эгоизм другого --насколько он еще позволит в себя зайти. Вот так и пляшем: шаг вперед, шаг назад. А нас в лоб, то по лбу: по погладят, то ощерятся.
А потом - когда любовь уже идет настоящая - разве мы не играем чувствами другого?
Сами вспомните, сколько раз вы говорили: "мы расстаемся"? Человеку, которого вы любите. Разве это не игра? Только тут надо добавить: игра с куском дурного мяса вместо сердца. А вдруг действительно ответит: "да, расстаемся".
И конечно мы САМИ во всем виноваты.
Потому что если проиграли в эту игру - то значит играли бездарно.
Не всерьез.
Так нам и надо.
Метки: чувствуешь? |
33 |
|
Видение |
"... - Слушайте, я устала, я больна, - не все ли равно? Ведь мы, вообще, всю жизнь выдумываем. Разве мы людей не выдумываем? Разве они в действительности все такие, какими нам представляются, или, вернее, мы себе представляем? Вот был у меня когда-то сон. Я пришла в дом к человеку, которого любила. И там встретили меня его мать и сестра, очень холодно встретили и все повторяли, что он занят, и не пускали меня к нему. И я решила уйти. И, уходя, увидела себя в зеркале и застонала. У меня оказалось толстое, затекшее лицо, крошечные косые глазки, а на голове шляпка со стеклярусом, как носили у нас когда-то старые мещанки, на плечах бурая пелеринка, на короткой шее гарусный замызганный шарфик.
- Боже мой! Отчего же я такая?
И тут я поняла. В этом доме меня видят такой. И теперь я знаю: не найдется двух людей на свете, которые видели бы третьего одинаково. "
(тэффи, "и времени не стало")
А.М.
Метки: видеть |
Немного пародии. |
Не знаю. Может и неформат для сообщества? Но , ведь суть в обоих стишках,- печальная, и фатальная!))))
Н. Олейников. Моё!!!
Метки: beggar in the dust |
Без катушек |
Из альбома "Фрейд: новые иллюстрации".Произведения пациентов психиатрических клиник,представленные Центром творческой реабилитации душевнобольных на выставке "Мы тоже творим" в 1990 г
|
фьюнерал джаз. |
Метки: funeral jazz пошло все на хуй |
Осень |
Слава лежал на диване и смотрел в своё окно. За ним на старом мощном вязе желтели листья. Время от времени они отрывались и медленно падали вниз. Точнее листья не желтели. Они становились оранжевыми.
А сегодня садился туман. В доме Славы было сухо и тепло. Камин и лакированные обитые сосной стены согревали душу. Вдоль Славиных стен стояли полки со старыми книгами. Слава здесь и жил. Совсем один. Он грелся у камина, иногда пил коньяк, иногда включал свой старый радиоприёмник, который всё равно почти ничего не ловил.
Иногда к Славе в гости заходил дождь. Они подолгу болтали на открытой веранде возле дома. Пили холодный чай, Слава курил. Дождь оказался приятным собеседником.
- Ты когда-нибудь любил? – спросил Слава.
Дождь смотрел вдаль на вершины гор.
- А я любил… было время, когда я хотел подарить ей всё. - Слава рассказывал медленно. Да и некуда было торопиться. – Я всегда был одинок и общение, простое общение с ней, только оно удерживало меня. Я бы просто сошёл с ума… или повесился. Человек не может быть совсем одинок.
Такой она и была. Была хорошим другом, была той, с кем я мог поговорить о чём угодно. Только с ней я не чувствовал себя одиноким.
Но потом мы поженились. – Дождь пил чай и смотрел на тучи, на горы, на мокрые листья. – Но, прожив с ней немного, - продолжал Слава,- я стал одиноким вновь. Приходил с работы, она вскакивала с дивана, крепко меня обнимала, заглядывала в глаза, надеясь увидеть в них взаимность, но была чужой. По вечерам я стал напиваться. Тогда я и остался совсем один, но сейчас я её не виню…
- А где она? – дождь перевёл взгляд на Славу. – С тобой?
Слава посмотрел на лужу у крыльца. В ней расплывались круги от крупных капель. Он затянулся сигаретой.
- Когда-то она и была со мной… да и сейчас лежит в погребе…
Метки: рассказ Омск поздняков никита осень маньяк |
апостол Миша |
В одной непроходимой чаще, трудно досягаемой солнцу молился богу апостол Миша. Он слушал музыку ветра и листьев, кричал в отеветку животным, щебетал с птичками… Ночевал в своей землянке, спал на жёстких досках гроба, давил рыжих муравьёв… Днём он, любуясь на солнечных зайцев, обычно собирал грибы, ягоды, коренья, готовил настой из мухоморов, собирал дрова. Ночью он, пригубив настоя или вдохнув дыма изумрудной травы, смотрел на звёзды, составляя карты небесных линий, перерисовывая виденное на стены близлежащих пещер…
В дождливые пасмурные дни апостол Миша пил горячие настои трав, глядя в своё маленькое окошечко. Он видел, как капли ударяют о сочные листья подорожника, как те в свою очередь кланяются вниз, и резво пружинят назад. У Миши тоже было несколько пружин… И так хорошо пахло мокрой пылью из маленького, не рушащего тепло окошечка… Кипящие настои прогревали грудь, апостол Михаил прибывал в гармонии мира и созерцании.
В дождливые густые ночи апостол Миша, глядя изнизу в через своё крохотное окошечко на тёмные кроны колышущихся деревьев на сиреневых просветах луны… Иногда он гладил свою бороду… Познавал он бога, взирая на мир окружающий и чувствуя обступающий лес…
У Апостола Миши были большие передние зубы. Это хорошо было заметно, когда он, ловя на себе гнид зубами, широко открывал губы и клацал зубами… Так шли дни, месяцы и годы. В глубоком созерцании и умиротворении. И не знал апостол Миша, что он просто мой сосед наркоман Коля, уже пять минут лежащий за мусоропроводом в передозе…
(с) Pozd11 - Поздняков Никита, Омск
Метки: поздняков никита Омск |
Thomas Buchta - новая серия фотографий в фотоальбоме |
![]() | ![]() | ![]() | ![]() |
![]() | ![]() | ![]() | ![]() |
![]() | ![]() | ![]() | ![]() |
|
{Счастье.} |
|
.. |
|
Праздничный афоризм |
|
итак, смертные.. |
|
Рисунки. Мои. |
Метки: поздняков никита Омск рисунки |
Журнал живой природы - 3 |
Забери меня, пожалуйста, к себе,
Я один не выживу на свете.
Все что нажил, я отдам тебе:
Это сердце, душу, крылья эти.
Ангел мой, я больше не смогу,
Без тебя мне пусто имя Бога.
Ангел мой… потеряна в снегу,
В город твой ведущая дорога.
Павел Евсюков
Метки: стихи фото |
Меланхолия |
Если кому придёт в голову мысль спросить меня,-"А о чём это я "? То лучше не спрашивайте, я и сам не знаю...
Метки: beggar_in_the_dust |
Свободомыслие. |
Разруха не в клозетах, а в головах.
(Профессор Преображенский, Х/ф "Собачье сердце")
Всего лишь мысль. Одна. Потом еще одна,
В своей навязчивости превращаются в слова,
А вскоре и поступки имеют место быть,
Те, о которых все предпочитают не говорить.
Воры и убийцы, преступники и бляди,
Знали ли они, на свое отражение глядя,
Что разбить голову о батарею
Смогут себе, но и другому сумеют?
А совмещать полезное с приятным, чулками прикрываясь,
Им будет сперва странным, но совсем понятным?
Когда накопленные те же мысли плюс слова,
Руководят руками. А вот и первая чужая покатилась голова..
Или когда уже не действует запрет:
500 рублей за ночь. Еще 100 за минет.
Когда, оскально улыбаясь, без единого звука,
Отраженье таким вот тобой восхищается, сука.
Им было чуждо , страшно это новое обличие?
Или действительно они видят в этом приличие..
А начинается, наверняка, все с пачки сигарет
И излияний собеседнику «где истина?», иль того же «выхода нет»,
Или других подобных громких слов,
Когда не можешь выйти из своих внутренних оков.
Ну или кажется, что это так,
Но видишь ведь, что ты попал в судьбе своей впросак.
Всё можешь. Всё позволено тебе.
И всё ты можешь изменить в своей судьбе.
И ведь меняешь. Только вот другим путем.
Где ты погряз в своем одном «хочу».
А раз погряз и продолжаешь- стало быть, комфортно в нем.
Свобода слова, выбора свобода,
Свободомыслие- вот источник плода
Всех наших бед. Того, что называем «бремя»,
Есть выход. Можно все исправить- гильотине самое время.
Наверняка, вот так вот незаметно, законная нормальность,
Превращается в статейную аморальность.
Метки: свобода мысль аморальность безнаказанность самое время |
мелатониновый кошмар. |
Метки: кошмары унитазы нерожденные дети |
гранатовый сок. |
Метки: гранатовая кровь |
всё, что она так любила... |
Настроение сейчас - длинношееееёеее рс
Я крещу проспект, смотря в тучные зады китайпромских машин, чтоб снова заставиться не думать, что все блуждающие взгляды замыкаются на мне, чтоб не чувствовать себя виноватым за неизбежное это и их живой, потому что брезгливый, интерес... Белоснежный свитер отдает свежей стиркой, коричневые брюки в гигантских каплях застывших брызг по колено, мелу и, кажется, моей рвоте на левой штанине. Да, блевал. С куртки стекает мокрая сажа слезными потеками туши на сером лице долгой проплаканной до дыр ночи, кое-где кровавые сгустки прошлись бордовыми подошвами, оттеняя лежалую на беленом заборе спину, но разбегаясь под мокрым прессом правого рукава, что переходит в графитовую ладонь с тонким, начищенным, золотым кольцом… Пакет через плечо объемный и прозрачный, без реклам и букв, но с приоткрытыми мертвыми кошачьими глазами и выпущенным клыком наружу складки… Мне кажется, я несу всё, что она так любила, все думают, я конченый человек.
Иногда я не в состоянии вспомнить, чаще – забыть, но всегда – не в курсе, что делать с результатом. Асфальт же теперь больше плитки одинаковой формы, розовые и пепельные; перед глазами шнурами вьются ноги-спички, отстраняясь, резкий запах дневной копоти прорезает даже ровный слой кокона разложения, каждая капля с рукава накатывает цунами стыда и скрытой радости…
Мне кажется, она бы оценила шутку, я вспоминаю, что похожее уже делалось, но всё было по-другому, я вижу: впереди неизвестным компрессором раздувается плотный сгусток людей и выстилается красная дорожка, будто из глаз подопытных мышей, подсвеченная ими же, и словно я иду на окровавленных кулаках, и вроде кожа плавится от того, как пытался, да так и не привык жить под тысячами первых встречных микроскопов…
Я вижу каштановые игривые волосы, они секунду назад вились на ветру – сейчас отстригаются ругливой рукой, прессуясь в тканевый сверток. Я вижу капусту в майонезе, вылетающую из-под усов. Я вижу полуоткрытый люк, но больше всего вижу, как видят меня, не прекращая смотреть... Но…нигде нет учебников по таким дням, и, не догадываетесь, почему?
На одинокой площадке крыши стрелочка направлению солнца, и оно послушно ей следует. Рядом, над сложенными небольшой пирамидкой щепками прыгает зарождающийся оранжевый язык; он будто шепелявит сквозь неровные желтые зубы «Ну что, принес?». «Да» - наконец, снимая пакет, растираю свежую грязь по шее. – «Вот, кажется, она любила…»
Края дров теряются в огне, а я достаю труп кота и, отогнав пару мух, кладу в костер, что тут же заглатывает шерсть, даже не давясь снопами искр. Гниение братается со сгорающей кровью и жженой резиной, тут же волнами смоляного, матерчатого дыма захлестывая импровизированный алтарь. Я снимаю с мизинца кольцо, подбрасывая сверху – мне не важно, что будет с золотом, оно прошлое, мартовское, тем более в крови... Следом летит белый свитер, выглаженный и вычищенный, почти с вешалки – и в нем, как в бумаге, очень скоро прогрызается дыра, оплевываясь в лицо зиянием, и вот уже запахи радугой разбивают колбочки глаз, цепляясь рыболовными крючками за ноздри изнутри, натягивая леску изо всех сил... Огонь-союзник с радостью поедает даже то, что съесть не может, и с ним не поспоришь в аппетите, тетрадь того, что писал ей, даже топор не мог вырубить, а всё же... И только муравьи на извилинах то там, то тут включают проекторы, кадры расписываются днями на памяти, теми самыми секундами, что были, но придерживались воспоминаться...Они смотрят документальные картинки, жуют мякиш серого вещества и охают в неожиданных местах, совсем сбивая с толку, а я кладу поверх прозрачного пакета с деталями от нескольких жизней одной истории яркую гвоздику и тупо гляжу, как она исходит на нет или тот самый флогистон трехмерным отпечатком себя. Потом силуэтом, легко рассыпающимся в пыль…
И она стёрлась, слившись с черным глазом внутри солнечной печки. Я отвернулся, силясь припомнить то, что никогда не забывал, но что лезло из головы с муками... Авось, смотрит на меня сейчас с неба, из-под земли ли, с ветки или с улицы, остановившись. Глядит, нагнув шею, прямо в... Оп!
Я стал на четвереньки прямо возле огня. Заросшее лицо щипало близкое пламя, всё, кроме чисто выбритого подбородка, чтобы её не колоть... Пролетел самолет с извечным шлейфом, мигая аэродрому, чтоб не забыли принять. Пронеслась ворона, каркнув на чью-то беду… «Да, это она тоже любила. Так любила!..» - и уткнулся лицом в самое жерло костра.
4.12.008
Метки: лица еее рс |
пути. |
Метки: мысли никогда пути кошмары зависимости |
Меланхолия |
|
(мертво)Рожденный в рубашке |
Я обещаю: ты будешь прикреплен к каждому. Ты, чья плоть пышна, но не будет расти никогда. Да, именно никогда. И поэтому мне кажется, что ты полуулыбаешься, я придумываю, что ты смотришь вглубь моего мозга через несомкнутые щели собственных бесполезных мутных глаз, я почти уверил себя в том, что мы с тобой родственные, сиамские души, и ни выкидыш – продукт нежелательных и потому неудачных родов – ты, а самый реальный полуметровый мудрец весом почти в три килограмма. Живая кровь, мертвая неочищенная молодая, полупрозрачная кожа, которой нечего скрывать. Мертворожденный, я знаю, ты во мне, ты уже в каждом, я верю, что миллиардами мертворожденных выстелены все дороги мира, я надеюсь, что когда-нибудь проснувшиеся, однажды открывшиеся и зажившие глаза в глубинах регулярного сна возвращаются к Вам в мир, лично к Тебе… Но ты молчишь.. Что ты молчишь?
Ты не уколот светом, не привит моралью и вечными безрезультатными поисками, как ее следствием, в тебя по капле не войдет ядовитый опыт, венами не растечется препарат страха и горькой, совершенно бесполезной таблеткой любви тебя тоже не накормят. Ты ЧИСТ перед этим миром – именно поэтому ты мертв. Разреши я сам додумаю, как легко это – не быть в долгах…
Неживой, минус высчитанный и принятый на веру 21 грамм, я не смогу тебя постичь – просто выход веры под разрывающую легкие Арию Батори брызнул именно на тебя, прямо в светло-бесцветное лицо… Естественно, глупо опровергать жизнь, как без толку перестать верить в существование смерти. НО почему же именно ты, а не трехголовый Цербер и никак не грязный Херон, кажешься мне настоящим пограничником, в несостоявшейся полуулыбке неиспользованных мышц прячущим ключи от подземного рая?..
..Ты уже намертво вшит внутри каждого из нас, чуть выше пояса, слева. Генератором трупного яда ты, мертворожденный, будешь убивать потихоньку, со временем все больше и яснее давая понять, что все мы очень сглупили, сделав первый вдох, а не родились как ты, в рубашке. Мертвыми.
/24.10.007/
Метки: мертворожденный неживой каждый ария батори |