БЯШКИН СОН http://www.mirrelia.ru/texts/?l=pz
(моему сыну Измаилу)
Кудри темные рассыпав,
На подушке белоснежной,
Кротким сном забылся Бяшка.
Спит мой крошка, спит мой нежный.
Сны над мальчиком летают,
Луг зеленый снится Бяшке,
На лугу пасется стадо,
Все овечки да барашки.
Вслед за ними с палкой длинной
Бродит малый человечек,
Палкой длинной погоняет
И барашков, и овечек.
Так и хлещет, так и машет,
Сам точь-в-точь поход на Бяшку,
По траве бежит ребенок,
Топчет белую ромашку.
Вдруг – откуда ни возьмися,
Злой Букан – глаза, что свечки!
Трах! – в мешок к нему попались
И барашки, и овечки.
Но Букану, видно, мало,
Обернувшись тараканом,
Он ползет… да прямо к Бяшке!
Струсил Бяшка пред Буканом.
Вздрогнул, вскрикнул и – проснулся.
тихо в комнате у Бяшки.
К маме в шкап ушли буканы
И овечки, и барашки.
1902
ВЕЩИ
Дневной кошмар неистощимой скуки,
Что каждый день съедает жизнь мою,
Что давит ум и утомляет руки,
Что я напрасно жгу и раздаю;
О, вы, картонки, перья, нитки, папки,
Обрезки кружев, ленты, лоскутки,
Крючки, флаконы, пряжки, бусы, тряпки
Дневной кошмар унынья и тоски!
Откуда вы? К чему вы? Для чего вы?
Придет ли тот неведомый герой,
Кто не посмотрит, стары вы иль новы,
А выбросит
ПИОН
Утренним солнцем давно
Чуткий мой сон озарен.
Дрогнули вежды. В окно
Розовый стукнул пион.
В яркий одевшись покров,
Пышный и дерзкий он взрос.
Льется с его лепестков.
Запах лимона и роз.
Смотрит румяный пион,
Венчик махровый склонив.
Алый мне чудится звон,
Мнится могучий призыв, –
Юности пышной знаком,
Зрелости мудрой далек.
Ветер качает цветком
Крепкий стучит стебелек
Чуждый поэзии сна,
Ранним дождем напоен,
В светлые стекла окна
Розовый бьется пион.
ЧТО ТАКОЕ ВЕСНА?
О, виденья весны, вы со мной, вы со мной!
Расскажите вы мне, что зовется весной?
Что такое весна? Что такое – весна?
Это – трепет природы, восставшей от сна,
Это – говор и блеск возрождаемых струй,
Это – первой любви молодой поцелуй.
Что такое – весна? О, весна, О, весна!
Это – чаша, что нектаром жизни полна
И потоки блаженства лиет и лиет,
Это – чистых мечтаний могучий полет.
Это – сладость дыханья жасминов и роз.
Это – нега смешенья улыбок и слез.
Это – вишни в цвету, это в золоте даль.
Это юной души молодая печаль.
О, виденья весны, вы со мной, вы со мной!
Вы поведайте мне о печали земной.
Что такое печаль? Что такое – печаль?
Это – сердце, которому прошлого жаль.
Это – парус, плывущий в лазурный туман,
К голубым берегам неизведанных стран.
Что такое – печаль? О, печаль! О, печаль!
Это – эхо, зовущее в синюю даль.
Это – вздох, замирающий в синей дали,
Далеко от небес, далеко от земли.
Это – лунная греза над тьмою земной.
Это – дух, нисходящий с ночной тишиной.
Это – боль, о которой поют соловьи.
Это – девственный лик отраженной любви.
О, виденья весны, вы со мной, вы со мной!
Что зовется любовью в печали земной?
Что такое любовь? Что такое – любовь?
Это – луч, промелькнувший и скрывшийся вновь,
Это – павших цепей торжествующий смех,
Это – сладостный грех несказанных утех.
Что такое – любовь? О, любовь! О, любовь!
Это – солнце в крови, это – в пламени кровь.
Это – вечной богини слетевший покров.
Это – вешнее таянье горных снегов.
Это – музыка сфер, это – пенье души.
Это – веянье бури в небесной тиши.
Это – райская сень, обретенная вновь.
Смерть над миром царит, а над смертью – любовь.
Ср. стих. Бальмонта «О, какая тоска...»
КАМЕННАЯ ШВЕЯ
(Чешское предание)
Высокo, высокo, на вершине одной,
И в осенние бури, и в стужу, и в зной,
Навевая таинственный страх,
Неподвижная дева от века сидит,
И ужасен ее заколдованный вид
С недошитой сорочкой в руках.
Есть в народе молва, что, поднесь, каждый год,
Как в Великую Пятницу внемлет народ
О страданьях и смерти Христа, –
У сидящей вверху оживает рука,
Чтоб иглу пропустить и чтоб после стежка
Замереть до другого поста.
Что ни год – то стежок, что ни год – то стежок. –
Говорят, что исходит назначенный срок,
Говорят, что устала швея.
А с последним стежком – грянет нa землю гром
И предстанем мы – люди – пред Божьим Судом,
И увидим конец бытия.
ПИЛИГРИМЫ
Знойным солнцем палимы,
Вдаль идут пилигримы
Поклониться гробнице священной.
От одежд запыленныx,
От очей просветленныx
Веет радостью цели блаженной.
Тяжела иx дорога –
И отставшиx так много,
Утомленныx от зноя и пыли,
Что легли на дороге,
Что забыли о Боге,
О крылатыx виденьяx забыли.
Им в сияющей дали
Голоса отзвучали,
Отжурчали поющие реки.
Им – без времени павшим,
Им – до срока уставшим,
Не простится вовеки. Вовеки!
ПРЕДИСЛОВИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КОНСТАНТИНА КОНСТАНТИНОВИЧА (К.Р.)
На мою долю выпала лестная задача написать разбор представленного на соискание Пушкинской премии V тома стихотворений М.А. Лохвицкой. Но моему отзыву не было суждено быть прочтенным ею, хотя я написал его еще при ее жизни, и ей была присуждена Пушкинская премия. Эту премию заслужили ей, главным образом, стихотворения, посвященные ее детям: «Материнский завет» и «Плач Агари», на которые я указывал, как на плоды наиболее счастливых вдохновений. Г-жа Лохвицкая не дожила до увенчания своих произведений: премия досталась ее детям.
Да будет мне позволено теперь, когда родственники покойной выпускают в свет ее неизданные стихотворения, предпослать им несколько слов.
Во всяком предсмертном творении, будь то картина, изваяние или стихи, всегда кроется что-то трогательное, загадочно-пленительное; это лебединая песня, прощание с жизнью и приближение к роковому порогу, за которым начнется иное, новое, неведомое существование. То, что при жизни автора могло бы заслужить справедливый укор, обезоруживает критика, когда автор отошел в вечность. И невольно прощаешь ему недостатки его творчества. Не так ли с благодарностью вспоминаешь теплое дыхание быстро промелькнувшего лета с его цветами и пышными красками, и забываешь его дожди и бурные ветры?
Пусть в последних произведениях г-жи Лохвицкой встречаются недостатки, на которые я и ранее указывал, пусть находятся там неясность, недосказанность, неопределенный мистический туман, увлечение чарами чернокнижия. Но в этих стихах есть несомненная струя поэзии, искупающая столько же несомненные недочеты; есть виртуозность, радующая и пленяющая любителя «чистых вдохновений», есть умение пользоваться поэтическими образами, есть превосходная фактура стиха, мастерская его отделка.
Истинной поэзией проникнуты такие стихотворения, как «Каменная швея», «Что такое весна», «Белые розы», «Утренний гимн», «Восковая свеча», «У брачного чертога».
Не столько темным содержанием, сколько изумительным искусством владеть стихом пленяет пиеса «Я – жрица тайных откровений», где эта же строка повторяется еще два раза, только с иною перестановкой слов: «Я – жрица откровений тайных» и «Я – откровений тайных жрица».
Стихотворение «День Духа Святого» обращает на себя внимание не только своеобразием размера, но и красотою и таинственностью содержания.
Я и ранее отмечал пристрастие г-жи Лохвицкой к некоторым образам и словам; они есть и в новом сборнике: опять мы находим здесь лилии, розовые крылья, дыханье вишен и сирени, лунную грезу над тьмою земной, парус, плывущий в лазурный туман, дыханье жасминов и роз. К этим знакомым красочным и душистым особенностям творчества усопшей присоединяются звуки, раньше у нее не встречавшиеся; мне слышится в них предчувствие близкой смерти. Стихотворение «В скорби моей» кончается словами:
В смерти иное прозрев бытие,
Смерти скажу я: «Где жало твое?»
Хочется к самому безвременно покинувшему нас автору применить одно из его предсмертных стихотворений:
С ее опущенными веждами
И целомудренным лицом –
Она идет, блестя одеждами,
Сияя радужным венцом.
И мысли ей вослед уносятся,
С воскресшим трепетом в груди –
Мольбы, молитвы, гимны просятся:
«Взгляни, помедли, подожди!»
Несколько лет тому назад смерть сестры вызвала у М.А. Лохвицкой прекрасное стихотворение «Цветок на могилу», его строками я закончу свое предисловие.
Ты была безропотно-покорна,
Ты умела верить и любить,
Дни твои – жемчужин белых зерна,
Низанных на золотую нить.
Ты была нетронутой и ясной,
Как душа хрустальная твоя.
Вечный мир душе твоей прекрасной,
Отстрадавшей муки бытия.
К.Р.
Павловск, 1 апреля 1908.
Все знают В. ЛЕВИ как психотерапевта, автора таких книг, 
