Извиняюсь, если СЛИШКОМ длинно)
(интервью с ДКР, феврал, газета El Pais)
Автор Гарри Поттера, Дж. К. Роулинг, дала интервью испаноязычной газете El Pais. В этом интервью писательница рассказывает о своих книгах, о литературных героях и их реальных прототипах, о вдохновении и даже о выборах Президента США, которые уже не за горами. Добровольцы с ресурса TLC перевели интервью с испанского на английский – а мы, соответственно, представляем его вам. ))) Роулинг поднимает такие темы как смерть, религия, тайна и даже высказывает соображения по поводу политики. Ниже приводится полный текст интервью, записанного в первых числах февраля в Эдинбурге.
«Стать невидимкой... Лучшего и представить себе нельзя....»
Дж. К. Роулинг или Джо, как называют её друзья, выглядит в точности как придуманный ею персонаж, Гарри Поттер: она смотрит на мир чуть испуганно, но одновременно кажется счастливой. Она написала первую книгу потому что не могла иначе, и не останавливалась до тех пор, пока не закончила седьмую и последнюю часть саги (которая в Испании появится в продаже только 21 февраля), не делая перерывов и даже не задумываясь о том, скольких читателей – детей, подростков, взрослых – увлечёт в мир магии и волшебства её история, ставшая возможно самой популярной книгой всех времён.
Гарри Поттер – её герой: он спас её когда-то, так что теперь, когда пришла пора прощаться, она не представляет себе жизни без него. Именно так она сказала нам в этот вторник, в единственном интервью, данном испаноязычным средствам массовой информации.
Мы привезли ей австрийский сыр, чтобы напомнить о присуждённой ей награде “Príncipe de Asturias de la Concordia”, и горячие приветы от представителей фонда, основавшего эту премию.
В своих предыдущих интервью она не раз упоминала ещё одного «отшельника» от литературы – Френсиса Скотта Фицджеральда. Нам показалось, что было бы неплохо начать наш разговор в том же ключе, обсудить темы одиночества и смерти, которые красной нитью проходят сквозь сюжеты книг о Гарри Поттере, которого можно, наверное, назвать альтер эго писательницы.
Вопрос (далее – В): Вы часто упоминаете Скотта Фицджералльда, человека довольно мрачного.
Ответ (далее – О): Да, я считаю, что Фицджеральд – яркий пример писателя, чей природный дар и талант не могли не проявиться в творчестве, но эта же жажда творчества шла вразрез с его социальной жизнью. Я упоминала о нём потому, что в наши дни средства массовой информации настолько глубоко проникли во все аспекты жизни общества, что кажется, будто существуют некие обязательства, принуждающие писателя быть светской персоной. В моём случае это выражается в том, что люди думают, что раз уж я известный автор, то обязательно должна давать интервью и появляться на фотографиях в глянцевых журналах. Люди ждут, что писатель обязательно будет мелькать в различных телепередачах - более того, будет получать удовольствие от превращения в шоумена, в популярную личность. Но я так не могу. Я от природы не наделена соответствующими качествами, мне куда больше нравится уединение.
В: Интересно получается, довольно часто в ГП – более всего в последних книгах – тоже звучат темы одиночества и тоски, характерные для произведений Фицджеральда.
О: Несомненно. Это печаль, рождённая горем. А горе Фицджеральду причиняли две вещи: его же собственное литературное дарование с одной стороны и личная жизнь, которую без преувеличения можно назвать катастрофой, с другой. Такое кого угодно доведёт до алкоголизма.
В: Люди наиболее ранимы в ранней юности, на рубеже между детством и отрочеством, в это время нас преследуют внутренние демоны, от которых не все потом могут избавиться даже к старости.
О: Да, мне кажется, в отрочестве смерть ощущается острее, чем в любом другом возрасте. Подросткам часто кажется, будто жизнь их настолько тяжела, что смерть – это единственный выход из создавшейся ситуации. Люди в этом возрасте особенно хрупки. У нас в Англии вообще принято относиться к молодым людям, к подросткам, с опаской. Но это неправильно, так быть не должно. Мы должны защищать их, вместо того чтобы защищать себя от них.
В: Давайте поговорим о смерти. В шестой и седьмой частях саги смерть перестаёт быть пустым звуком и становится реальной угрозой, частью повседневной жизни героев.
О: Так было задумано изначально, я имею в виду то, что угроза смерти должна была стать вполне реальной. С момента рождения и до тридцать четвёртой главы седьмой книги все ждут от Гарри каких-то необычных душевных качеств, уже хотя бы потому что он должен принять неизбежность собственной гибели. Согласно моему плану, он должен был постоянно сталкиваться со смертью и всякий раз переживать этот опыт заново. Именно Гарри должен был в итоге оказаться со смертью накоротке. Он должен был осознанно принять её, потому что вынужден был наблюдать смерть вблизи, сталкиваться со смертью близких и друзей в результате своих собственных действий и как-то жить с этим дальше. Потому-то у героя и возникает чувство одиночества и отчуждения – такова цена, которую ему приходится платить.
В: Вы только что упомянули 34-ю главу [напоминаем: в ней Гарри осознаёт, что должен умереть]. Она чем-то похожа на начало книги «Сто лет одиночества» Гарсии Маркеса.
О: Это весьма лестный отзыв.
В: Это тоже книга об одиночестве и смерти, совсем как у вас... герой Маркеса приходит вместе со своим дедом взглянуть на лёд, а вы отправляете Гарри на свидание со смертью.
О: Для меня эта глава – квинтэссенция всех семи книг. Всё, абсолютно всё, о чём я писала, было написано для того чтобы подвести читателя к этому эпизоду, к тому моменту, когда Гарри отправляется в лес. Эту глава была задумана ещё семнадцать лет назад. Это душа всей саги. И для меня это последнее откровение книги. Несмотря на то, что Гарри остаётся в живых, он достигает совершенно особенного состояния, когда полностью принимает собственную смерть. Многие ли люди получили возможность примириться с собственной смертью и жить дальше?
В: Это переживание, понятное каждому. Когда мы теряем близких и родных, то задаёмся вопросом – что будет потом, после того как мы перестанем существовать, что нас ждёт дальше?
О: Определённо. Меня всегда поражало то, что хотя все мы смертны и знаем об этом, сама смерть кажется нам загадкой. Для нас она остаётся чем-то сокровенным, чем-то, что переживают очень немногие. Однако стоит нам потерять кого-либо из близких, как все иллюзии лопаются как мыльный пузырь. Гарри слишком рано осознаёт смерть, задолго до тридцать четвёртой главы. Тут налицо параллели с моей жизнью. Если вы теряете близких (а у меня умерла мама), вы внезапно и со всей неотвратимостью осознаёте, что и вам однажды предстоит уйти. И с этим знанием вам придётся жить.
В: Мы живём в непростое время, вы сам говорите об этом в своих книгах, особенно в последней. Как вы с этим справляетесь?
О: Нужно верить в человеческую доброту. Я думаю, что люди по природе своей добры. Если же говорить конкретно, то в последнее время очень пристально слежу за политической ситуацией в Америке. Особенно меня волнуют предстоящие президентские выборы. Потому что они сильно повлияют на политическую ситуацию в мире вообще. Согласитесь – и ваша страна и моя в последние несколько лет испытывали сильное влияние США в политической сфере.
В: Что бы вы сделали, будь у вас волшебная палочка?
О: Я бы хотела видеть в Белом Доме представителя демократической партии. Мне жаль, что Клинтон и Обама соперники, потому что оба они выдающиеся личности.
В: Утром, входя в отель, мы видели вас с газетой The Times в руках, а на первой странице была фотография плачущей Хилари.
О: Всего лишь одна слезинка. Разве она не может проявить чувства, если случай соответствует? В конце концов, мир большой политики жесток, особенно по отношению к женщинам. Если ты не позволяешь себе плакать, на тебя вешают ярлык «стерва». А если плачешь – то считают слабой. Это непросто. С другой стороны, все люди плачут, это естественно.
В: Одиночество, смерть. Мы говорим о тёмной стороне жизни. Лучшие образчики литературы описывают именно эту сторону.
О: По-моему, это ещё Толкин сказал, что все важные книги в истории человечества рассказывали о смерти. Это не лишено смысла, потому что смерти не избежит никто, и мы должны быть к этому готовы. Всё, что мы делаем в жизни, имело целью избежать смерти.
В: Вы однажды сказали, что существование души человека не подлежит сомнению.
О: Да, это действительно так. Но я также говорила, что испытываю определённые сомнения в некоторых вопросах, касающихся религии. Религия мне близка, но в то же время я ощущаю некоторую неуверенность. Более того, я живу в состоянии постоянного духовного поиска. Но в бессмертную душу верю безоговорочно. И эта вера нашла отражение в моей последней книге.
В: Что делает вас счастливой?
О: Семья и работа, конечно. Мне так повезло с семьёй... дети для меня самое важное в жизни. Хотя совместить материнство и работу писателя не так-то просто.
В: Готовясь к этому интервью, я спросил испанского сценариста Рафаэля Аскону, какой вопрос следует вам задать. Он ответил – поинтересуйтесь у моей племянницы Сары, которой сейчас шесть лет и которая обожает Гарри Поттера.
О: Какая прелесть!
В: Но вы же сами постоянно твердите, что ваши книги не стоит давать детям младше семи лет.
О: Ну, когда моя старшая дочь начала их читать, ей тоже было шесть. Я всегда знала, чем закончится история Гарри, так что да, я думаю, что шестилетний ребёнок вполне способен понять первую книгу [Гарри Поттер и Философский камень] несмотря на то, что последняя часть саги очень печальна. Хотя на мой взгляд, тяжелее всего читать пятую книгу, потому что там герои почти теряют надежду, а общий тон повествования становится особенно мрачным. Думаю, именно поэтому книга нравится людям меньше всего. Хотя находятся среди читателей те, кто предпочитает пятую книгу прочим, впрочем, таких меньшинство. В общем, пятая, шестая и седьмая части точно не предназначены для шестилетних детишек.
В: А на какого читателя вы ориентировались, когда писали первую книгу?
О: Сложный вопрос. Я назвала её детской книгой, потому что главным героем сделал ребёнка. Но этот ребёнок всегда хотел поскорее вырасти. А в последней части саги он уже мужчина, пусть и совсем молодой. Это необычно для детской книги: главный герой растёт и взрослеет на глазах у читателя. Поэтому я безумно рада тому, что люди продолжают читать и любить мои книги. Они сами растут вместе с Гарри Поттером. Но вот уж на кого я совсем не рассчитывала, так это на взрослых.
В: Питер Мейер, редактор, человек, первым заговоривший о Гарри Поттере в Испании, сказал, что основным залогом успеха всей серии стало именно то, что книги понравились взрослой аудитории.
О: Да, это нечто невероятное. Я только сейчас начала осознавать масштаб всего случившегося. Десять лет я не позволяла себе задуматься об этом. Наверное, во мне говорили защитные инстинкты. Очень тяжело жить под таким давлением, так что я предпочитала прятать голову в песок. И после выхода каждой последующей части я старалась ни в коем случае не читать отзывы и критику.
В: Литература спасает людей, или по крайней мере помогает им жить. Как повлияли на вас книги, которые вы написали?
О: Скажу так: я до сих пор жива благодаря тому, что написала ту самую первую книгу. Мне всё время твердят, что я создала придуманный мир, но это и был мой способ ненадолго уйти от реальности. Да, это правда – это выдуманная вселенная, вся, до последней запятой. Но не потому, что в ней существует магия, а потому, что все писатели выдумывают собственный мир, отличный от реального. Впрочем, я писала не только для того, чтобы отвлечься от своих проблем. Это была ещё и попытка разобраться в вопросах, которые меня волновали. Скажем, такие понятия как любовь, потеря, разлука, смерть... все они наши отражение в первой книге.
В: Что ещё дала вам первая книга?
О: Она определила моё место в мире литературы. Она приучила меня к порядку, с её помощью я определила свои цели на будущее, благодаря ей у меня появились определённые амбиции. Хотя тогда они не шли дальше публикации первой части.
В: Как вы восприняли публикацию первой вашей книги?
О: На моих глазах воплощалась в жизнь мечта. Это был совершенно особый момент в моей жизни. Я просто не могла поверить, что всё происходит на самом деле, впечатление было такое, будто всё происходит не со мной. И в то же время почти сразу же у меня появилось чувство, словно сзади на меня накатывает разогнавшийся поезд – как в мультике. Я подумала: «Что со мной происходит?» Три месяца спустя мне выдали аванс – колоссальную сумму по моим тогдашним меркам. Тогда я жила в съёмной квартире, и далеко не всегда была уверена в завтрашнем дне, не говоря уж о том, чтобы откладывать какие-то деньги. Даже одежду носила с чужого плеча. В общем, денег мне вечно не хватало, а тут на меня обрушилось такое богатство. Я всю ночь н сомкнула глаз. А на следующий день появились журналисты и вручили мне престижную премию. Потом позвонили из The Sun – они пожелали приобрести права на мою биографию. В общем, с тех пор журналисты так и не оставляли меня в покое. И знаете что: тогда это меня здорово перепугало.
В: Вы и сейчас боитесь журналистов?
О: Нет, сейчас уже не боюсь. Более того, помню пару репортёров, которые заметили, что я нервничаю и пугаюсь и очень помогли мне. Один из них объяснил мне, что я имею полное право защищать дочь от представителей прессы - я ведь отказывалась брать её с собой на интервью и пресс-конференции и запрещала её фотографировать. Это были наши, английские журналисты. Вот так обстоят дела.
В: В ваших книгах много деталей, так или иначе важных для вас лично.
О: Да, водится за мной такое: если мне нужна дата или число, я использую даты и числа своей собственной биографии. Не знаю, почему так получается, но такой уж у меня пунктик. Например, Гарри родился в один день со мной. И прочие цифры и даты в книге тоже связаны с моим прошлым.
В: Вас повергла в транс публикация первой книги. Как же вы справились с успехом, со знанием того, что миллионы людей ждут вашей следующей работы?
О: Я тогда запретила себе думать об этом. Конечно, нельзя полностью отгородиться от мира, и какие-то слухи до меня всё-таки доходили – особенно когда я писала пятую книгу. И это давление извне отразилось на тексте – думаю, вы сами заметили.
В: Как это произошло?
О: К моменту выхода четвёртой части сил у меня оставалось немного. Я себя чувствовала как выжатый лимон, поскольку писала по книге в год четыре года подряд, а вдобавок мне нужно было воспитывать дочь без няни и вообще без какой-либо помощи со стороны. Буквально замучила себя до полусмерти. Вот тогда мне и пришло в голову, что я просто не выдержу больше такой гонки неизвестно за чем, нужно остановиться и передохнуть. Я сказала редактору, что либо он даст мне отдых, либо я не напишу больше ни строчки. Тогда же я встретила своего второго мужа.
В: Вы – Гарри Поттер. Сами же говорите: «Гарри принадлежит мне». Вы всегда знали, чем закончится его история? Планировали ли вы написать именно семь книг?
О: Да, я всегда знала, что случится в конце. Я набросала основной сюжет саги вчерне ещё до того как села за первую книгу – конечно, без деталей, но финал продумала уже тогда. И история действительно закончена, как бы ни были недовольны фанаты. К ней нет возврата. Гарри прошёл свой путь до конца. Вот только мне было очень тяжело поставить последнюю точку. Словно уходила частичка меня самой.
В: Последняя строка очень трогательна: «Шрам не беспокоил Гарри уже девятнадцать лет».
О: Это символично. Мы всё время убеждаем себя, что время лечит даже самые глубокие раны. Но ведь это не так. Есть раны, которые не заживут никогда. Например, смерть любимого человека.
В: Вы также писали: «Гарри Поттер, мальчик, который выжил». Учителя говорят – и повторяют при этом ваши слова – что он выжил благодаря глубочайшей вере в свои принципы, и именно благодаря этой вере смог победить Волдеморта. Вы тоже умеете так верить?
О: Я бы сказала, да – потому что верю в героев и в победу добра. На одном сайте я прочла: «Нельзя сказать, что герой более храбр, чем обычные люди – просто он храбр на пять мнут дольше их»... Это – о Гарри.
В: Почти в каждой книге провозглашается, что человек не пропадёт, если у него есть друзья. Но история Гарри – это история одиночества.
О: Полностью с вами согласна. Я наделила Гарри собственными недостатками, в частности он часто замыкается в себе, прячется, словно улитка в раковину, и не важно, радуется он при этом или грустит. Я страдаю тем же, хоть и понимаю, что это неправильно. Потому и «отдала» Гарри это своё качество. Хотя, я думаю, это качество героя – ведь именно благодаря этому свойству души он предпочитает действовать один, не подвергая опасности друзей.
В: Гарри – ваш герой?
О: Да. Впрочем, если говорить о героях вообще, то мой герой скорее Роберт Ф. Кеннеди. Я придумала мальчика, который пытается поступать так, как подсказывает ему совесть, который умеет видеть в жизни добро несмотря на то, что сам при этом может пострадать. Он всегда искренен и предан своим друзьям, а для меня в этом и заключается героизм.
В: Многие люди знают точную сумму вашего банковского счёта, но немногие при этом видят в вас прежде всего человека. Такое впечатление, что вас представляют этакой волшебницей, почти как Гарри Поттер.
О: К сожалению, тут вы правы. Когда я вижу собственное имя в списках влиятельных людей, что к счастью случается не слишком часто, то невольно задумываюсь над этим. Власть и влияние меня не привлекают, да я и не обладаю ими. Но да, я обеспеченная женщина.
В: Представьте себе, что было бы, если бы вы могли стать невидимкой.
О: Стать невидимкой? Лучшего и представить себе нельзя....
Апдейт: Ещё несколько цитат из того же интервью появились в Сети благодаря Kamyll.
Касательно Ф. Скотта Фицджеральда:
В: Он пил, чтобы обрести себя, чтобы остаться наедине с собой?
О: Да, но не меньше говорит о нём и выбор спутницы жизни. Скажи мне, кто твой друг – помните? Зельда, его жена, не давала ему спокойно жить и работать. Но он всё равно предпочёл остаться с ней, несмотря на то, что иногда из-за неё не мог написать ни строки. Видимо, душевный покой не настолько необходим писателю, как может показаться.
О фото сенатора Клинтон, напечатанного в журнале Time Magazine:
В: Смех и слёзы иногда неотличимы?
О: Да, такое возможно, и прочитав эту статью, я уверена, что это слёзы счастья.
В: Наши души возносятся к небу, но чего они ищут?
О: О, это серьёзный вопрос. Надеюсь, что не путь обратно! Не хочу возвращаться!
После утверждения, что не читает отзывы:
В: Правда? Такое действительно возможно?
О: Да. В процессе работы очень важно не знать, что говорят о вас критики. Я писала, что хотела. Когда закончила седьмую книгу, то была уверена, что она лучшая во всей серии. Именно её я хотела написать всё это время, и осталась ей по-настоящему довольна. Но даже если бы я читала все эти обзоры и рецензии, что бы мне это дало? Книга дописана, изменять что-либо поздно. Зато теперь я могу оглянуться на пройденный путь. И вы знаете, произошло именно то, о чём вы говорили: взрослые начали читать мои книги своим детям, а потом продолжили – но уже для себя. Для писателя нет высшей награды, чем услышать, что их произведения читают всей семьёй, от мала до велика, все вместе. А такое я слышала не раз. Семьи собирались, чтобы прочесть одну главу, а спустя какое-то время – ещё раз, чтобы прочесть следующую. Невероятно, правда? Многие рассказывали мне о таких вот семейных вечерах с моими книгами, и для меня подобная отдача очень важна. Получается, что мои книги объединяют людей.
В: А сами вы читали свои книги Джессике? И будете ли читать их другим детям?
О: Джессике сейчас четырнадцать, и у Гарри нет более преданного фаната, чем она.
В: Что она вам сказала, дочитав сагу?
О: О многих эпизодах она спрашивала, почему я написала именно так, а не иначе. А я отвечала, что так просто должно было быть. Да, иногда нужно отвечать именно так, потому что есть в книгах вещи, которые прописываются согласно законам жанра, это своего рода литературные механизмы, кирпичики, из которых строится сюжет. Хотя иногда бывает сложно объяснить процесс написания книги. Просто вот так уж оно написалось. Иногда эпизод приходил мне в голову целиком, словно кто-то придумывал за меня.
В: И кто – или что – это было?
О: На этот вопрос можно ответить по-разному. Можно сказать так: «Я сама. Мне подсказывало моё подсознание». И это было бы правдой, потому что всё, что я пишу, возникает из бессознательного: оно вбирает в себя все мои поступки, память о людях, которых я когда-либо встречала, - всё это хранится где-то в потайных уголках нашего подсознания. Или я могла бы сказать, что это была Муза, потому что это значит, что писатель сам не знает, откуда что взялось в его тексте, или по крайней мере, не совсем понимает природу творчества. Знаю, это уже набило оскомину – особенно когда речь заходит о Гарри Поттере – но тут точно не обошлось без волшебства.
В: Вы, кажется, имеете в виду то же, что и Хуан Рульфо, который написал своего «Педро Парамо» потому что не сумел отыскать его на книжной полке.
О: Обожаю эту историю. И в моём случае так оно и было: я писала не то, что хотела, а то, что должна была написать именно в тот момент времени.
О светской жизни и внимании общественности:
В: Люди часто обращают внимание на цифры, но редко видят за цифрами живого человека. Такое впечатление, что вас представляют этакой волшебницей, почти как Гарри Поттер.
О: Да, к сожалению, тут вы правы. Вопрос о власти вообще очень интересен – ну какой властью я обладаю сейчас? Когда я вижу собственное имя в списках влиятельных людей, что к счастью случается не слишком часто, то невольно задумываюсь над этим. Власть и влияние меня не привлекают, да я и не обладаю ими. Но да, я обеспеченная женщина. Я заработала много денег, и благодарна судьбе за это. Так получилось. Когда ко мне подходят и спрашивают, сколько я «стою»... Ко мне как-то на улице подошла женщина и спросила, не я ли та самая Дж. К. Роулинг. Я ответила, что да, это я. Тогда она сказала: «Вы честно заработали свои деньги, все – до последнего пенни». Не думаю, что она подразумевала именно деньги, но когда кто-то говорит вам такое, это очень приятно. Впрочем, сейчас деньги действительно правят миром, люди слепо гонятся за богатством и даже составляют многочисленные списки самых состоятельных сограждан – из тех, кому за сорок, или из тех, кому ещё нет сорока (я со своими сорока двумя в эту категорию уже не попадаю)... в общем, деньги сводят людей с ума. Не знаю, может, у вас в Испании всё иначе.
В: Вы счастливы?
О: Гораздо счастливее, чем была когда-то.
В: От чего вам удалось благополучно избавиться?
О: Мне нравится осознавать свой возраст и принимать себя такой, какая я есть – и понимать, кто я такая. Между двадцатью и тридцатью годами я пережила очень сложное время. Думаю, не я одна, то же самое могут сказать многие – просто по каким-либо причинам не говорят. Я совершила массу ошибок, кое-какие привели к очень серьёзным последствиям. Сейчас я чувствую себя куда увереннее.
В: Фантазии, выраженные на страницах книги, формируют характер.
О: Да, это действительно так. Людям нужны фантазии и сказки. Мы жить не можем без тайн и загадок. Сэр Фрэнк Фрейзер сказал, что в любой религии человек полностью зависит от воли Бога, но когда речь заходит о магии, человек зависит только от себя самого, что и позволяет нам определить границы наших возможностей. Таким образом магия – это идеальное существование. Магия определяет всю жизнь человека, в шестой книге Премьер-министр говорит: «Вы можете совершать чудеса! Значит справитесь с любой проблемой». А министр ему отвечает: «Да, но проблема в том, что другая сторона тоже может творить чудеса». Нам нужно волшебство, и я готова отстаивать эту точку зрения до конца. Магия составляет очень важную часть литературы, и поэтому она бессмертна.
В: В одном эпизоде Гарри спрашивает у Дамблдора: «Происходит ли всё это на самом деле? Или это плод моего воображения?»
О: А Дамблдор отвечает: «Конечно, это плод твоего воображения. Но это не делает происходящее менее реальным». Этот диалог – ключ ко всему. Я семнадцать лет ждала возможности наконец написать эти строки. Да, именно так. Все семь книг написаны ради двух коротких строк. Ради того, чтобы Гарри пошёл в лес – и ради этого самого диалога.
В: Но иногда Гарри приходится возвращаться в реальный мир.
О: Конечно. Разделение жизни на светлую и тёмную стороны – это своего рода традиция. Но когда мы наводим мостки между спокойной повседневной жизнью и существованием, полным ненависти и злобы – вот тогда-то и появляются тени и оттенки. С развитием сюжета я надеялась подвести читателя к тому, чтобы выходки семейства Дурслей воспринималась в комическом свете. По мере того как Гарри взрослеет и набирается сил, по мере того как растёт его уверенность в себе, его отношения с Дурслями начинают улучшаться, до тех пор, пока зло и тьма не начинают ассоциироваться скорее с миром магии и волшебства. В итоге семейка Дурслей из жестоких и чёрствых людей превращается в нелепых и оттого смешных обывателей, а к седьмой книге к этим чувствам добавляется жалость, когда мы узнаём о том, что Петуния всю жизнь завидовала сестре, так что с точки зрения Гарри её действительно остаётся лишь пожалеть.
В: Ваш испанский издатель поручил мне разузнать у вас о дальнейшей судьбе семейки Дурслей.
О: Что ж, видно всё же придётся написать восьмую книгу (смеётся). Правда, я не думала, что стоит писать о Дурслях дальше. Думала, читателю будет достаточно знать, что они в безопасности и что волшебники защищают их от опасности. Когда фанаты спрашивают меня об этом, я отвечаю, что благодаря последнему разговору между Гарри и Дадли они сохранили достаточно хорошие отношения для того чтобы обмениваться поздравительными открытками по праздникам или приезжать друг к другу в гости время от времени. Общаться им будет непросто, но они не оставят попыток наладить отношения – в конце концов, они родственники. Впрочем, друзьями им не стать никогда, даже если бы у них возникло такое желание... Дадли знает, что обязан Гарри жизнью. Ну, он думает, что Гарри спас ему жизнь, хотя мы-то знаем, что Гарри спасал его душу.
В: Остались ли в вашей жизни – и в жизни Гарри – ещё шрамы?
О: Если вы спрашиваете, собираюсь ли я продолжать писать книги, то ответ – да, собираюсь. А что касается Гарри, я отправила его работать в Министерство, в надежде избавиться с его помощью от коррупции. Но в конце концов он становится обычным отцом семейства средних лет, которого больше всего волнует вопрос, хорошо ли будет учиться в школе его ребёнок.
В: Как в жизни. И что, палочки убраны на полку до лучших времён?
О: Нет, всегда с палочкой в руках.
В: А у вас есть волшебная палочка?
О: Разве это не то же самое, что Муза?
В: Вы по-прежнему пишете по старинке, ручкой?
О: Так и только так.
В: Может, это и есть ваша волшебная палочка?
О: Может быть, может быть... смотрите-ка: у меня от этой волшебной палочки уже мозоли на пальцах.
В: Вы сказали как-то, что как и Гарри, тоже выбрали бы Воскрешающий камень.
О: И была бы неправа... Думаю, когда кто-то умирает, он уже не принадлежит этому миру. К тому же мы отвечаем за других людей, наших близких. Я в ответе за своих детей, и если бы я очертя голову бросилась воскрешать мёртвых, вряд ли это хорошо сказалось бы на моих детях. Мой долг позаботиться о них и об их будущем. Так что способность воскрешать – это большой соблазн, но это опасный соблазн.
В: Возможно, процесс литературного творчества – это свого рода заменитель Воскрешающего камня.
О: Да, конечно, но думаю вы и сами понимаете, что если писатель в первую очередь стремится воплотить собственные мечты, то тем самым он убивает процесс творчества, обесценивает его. Просто описывать свои мечты – не то же самое, что создать целый новый мир.
Спасибо за внимание!!!
Хилари_Дафф_лю
