|
Посвящается моему другу Лео

- Н-да, - профессор Медведев положил в общую стопку на столе последний лист с эскизом и принялся набивать табаком старинную трубку. За эту страсть – курение трубки - в Академии его прозвали Холмсом. Прозвище шло ему. Хотя профессор не отличался страстью к расследованиям, вид всегда имел такой, словно стоит на пороге великого открытия. Прибавьте к этому чуть сощуренные глаза, наполненные усталостью и некоей запредельной мудростью, лёгкую полуулыбку, - перед Холмсом-Медведевым робели не только студенты и аспиранты… Женская же часть преподавательского состава Академии Культуры и искусств была и вовсе в него поголовно влюблена.
Молодой художник Вячеслав Графонов, в миру просто Граф, Холмса не просто уважал, а… очень уважал! И сейчас, замерев, ждал профессорского вердикта.
На ореховой столешнице, идеально чистой, с аккуратно разложенными стопочками бумаг юная муха кокетливо чистила крылышки. Граф, не сводя с неё взгляда, глухо спросил:
- И каково ваше мнение?
Профессор затянулся, эффектно выпустил кольцо дыма. Табак в его трубке чуть слышно потрескивал.
- Что вам сказать? В целом рисунки неплохие. Чувствуется экспрессия, ваши личные переживания, поэтика я бы даже сказал. Вы, безусловно, талантливы, но…
Муха на столе злорадно потирала лапки.
- Но?
- Вашим работам не хватает глубины, жизни, отражения чего-то большого, того, что лежит на уровне подсознания. Художник – это не просто умение изобразить диковинное животное, которого нет в природе, а убедить зрителя, что зверь сей существует где-то ТАМ, что он чувствует, мыслит по-своему. Средь океана живой плазмы… А всё остальное, без этого, – ремесло, не более.
Он ободряюще похлопал молодого человека по спине. |