"Последняя Зима"
Запись на "Мелодии". Лето 2007г.
http://vk.com/id63953341?z=video63953341_160931965%2F08660d02e50d0cb7ec
взято тут
спасибо, Елена Щелчкова

1 мая 2012 г. в 5.30 скончался Александр КОЧЕГАР Давыдов (гр. "SОТНЯ")
Поминки планируются на Камчатке. Музыкантов, желающих принять участие в концерте памяти Саши Кочегара
прошу звонить и писать в Контакте: http://vk.com/id17884608

Похороны Александра КОЧЕГАРА Давыдова состоятся 6 мая (в воскресенье) на Волковском кладбище.
Отпевание и прощание в 12.00 - 12.30 в храме Волковского кладбища.


Поминки после похорон состоятся 6 мая (в воскресенье) на "Камчатке" (ул. Блохина, д.15) ориентировочно в 15:30

Желающие оказать помощь (организационную, материальную, пр.)!
Обращайтесь к Ольге Король-Бородюк Контакте http://vk.com/id17884608
или по тел: 8-952-3550291

http://www.svinpanov.ru/
взято тут

15 февраля 1988


Как ветра осенние подметали плаху.
Солнце шло сторонкою да время – стороной.
И хотел я жить, и умирал – да сослепу, со страху,
Потому, что я не знал, что ты со мной.

Как ветра осенние заметали небо,
Плакали, тревожили облака.
Я не знал, как жить – ведь я еще не выпек хлеба,
А на губах не сохла капля молока.

Как ветра осенние да подули ближе,
Закружили голову, и ну давай кружить!
Ой-ей-ей, да я сумел бы выжить,
Если бы не было такой простой работы – жить.

Как ветры осенние жали – не жалели рожь.
Ведь тебя посеяли, чтоб ты пригодился.
Ведь совсем неважно, от чего помрешь.
Ведь куда важнее, для чего родился.

Как ветра осенние черной птицей голосили...
А ты откуда взялся богатырь-снегирь?
Я хотел бы жить, жить и умереть в России,
Если б не было такой земли – Сибирь

Как ветра осенние уносят мое семя,
Листья воскресения да с весточки – весны.
Я хочу дожить, хочу увидеть время,
Когда эти песни станут не нужны.

Декабрь 1985



Как ветра осенние...

Горький Ангел

День рождения Майка
http://www.yahha.com/myegallery.php?&do=showpic&pid=2373&orderby=dateD
взято тут

Sотня


УМЕР САША ДАВЫДОВ (КОЧЕГАР), ГР. СОТНЯ. НУЖНА ПОМОЩЬ. ЖЕНА - ЕЛЕНА http://vk.com/id63953341, ТЕЛ. 8-904-6168765
вроде бы пневмония. вчера, в Боткинской больнице. родственников нет

"Мелодия", возможно, переиздаст "Время колокольчиков". Голосуйте! Регистрация для голосования не требуется.

К своему 50-летию фирма "Мелодия" собирается выпустить коллекцию из 50 своих лучших дисков. Для чего возобновит издание винила. Пластинка "Александр Башлачев. «Время колокольчиков»" тоже находится в списке голосования. Участвуйте!

www.openspace.ru/votes/details/36261/
проголосовать тут

"Перекур"

Кто-то шепнул – или мне показалось?
Кто-то сказал и забил в небо гвозди.
Кто-то кричал и давил нам на жалость.
А кто-то молчал и давился от злости.

И кто-то вздохнул от любви нераздельной.
Кто-то икнул – значит, помнят беднягу.
Кто-то всплакнул – ну, это повод отдельный.
А кто-то шагнул, да не в ногу, и сразу дал тягу.

А время дождем пластануло по доскам стропил.
Время течет, растолкав себя в ступе.
Вот кто-то ступил по воде.
Вот кто-то ступил по воде.
Вот кто-то ступил по воде,
Да неловко и все утопил.
Значит, снова пойдем.
Вот покурим, споем и приступим.
Снова пойдем.
Перекурим, споем и приступим.

Кто-то читал про себя, а считал – все про дядю.
Кто-то устал, поделив свой удел на семь дел.
Кто-то хотел видеть все – только сбоку не глядя.
А кто-то глядел, да, похоже, глаза не надел.

А время дождем пластануло по доскам стропил.
Время течет, растолкав себя в ступе.
Вот кто-то ступил по воде.
Вот кто-то ступил по воде.
Вот кто-то пошел по воде...
Значит, тоже пойдем.
Вот покурим, споем и приступим.
Тоже пойдем.
Перекурим. Споем. И приступим.

Но кто-то зевнул, отвернулся и разом уснул.
Разом уснул и поэтому враз развязалось.
– Эй, завяжи! – кто-то тихо на ухо шепнул.
– Эй, завяжи! – кто-то тихо на ухо шепнул.
Перекрестись, если это опять показалось.
Перекрестись, если это опять показалось.

Декабрь 1985



Перекур

http://vk.com/club6682
взято тут

КК... (Николаю Каткову)

Он рождён, чтобы выжить, в провинции.
Хоть люби его, хоть руби.
Жил в запечной, скупой провинции
Там, где вечера на Оби.

Там, где время полоть поле-полюшко
И да здравствует месяц-май!
Был по имени Коля-Колюшка
А по паспорту – Николай.

Вот такие дела в провинции
А по-русски сказать – в глуши.
И глушила душу провинция
Да нельзя не слышать души.

Вот такая была провинция
Да не скинула гору с плеч.
Вот такая была провинция...
Да о том ли родная речь?

На своём стояла провинция
А какая на этом честь
А по возрасту
А по паспорту
– нет и двенадцати.
– все тридцать шесть.

Только жаль не указано в паспорте
Что ты, Коля, ещё поэт.
Только жаль не указано в паспорте
Кто есть человек, а кто нет.

Тот, кто выжил в скупой провинции
Сядет в красном, богатом углу.
Тот, кто провинился в провинции
Тот великой столице – к столу!

Значит, время полоть поле-полюшко.
Нынче новое рождество
Вот живет Николай. Коля. Колюшка.
И Бог верит только в него.

(К Коке, Николаю Павловичу Каткову, директору Новосибирского ДК Чкалова, товарищу Александра)
Декабрь 1985

"Петербургская свадьба"

Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле
Тачанку понесли навстречу целине.
Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили
Два черных фонаря под выбитым пенсне.

Там шла борьба за смерть. Они дрались за место
И право наблевать за свадебным столом.
Спеша стать сразу всем, насилуя невесту,
Стреляли наугад и лезли напролом.

Сегодня город твой стал праздничной открыткой.
Классический союз гвоздики и штыка.
Заштопаны тугой, суровой красной ниткой
Все бреши твоего гнилого сюртука.

Под радиоудар московского набата
На брачных простынях, что сохнут по углам,
Развернутая кровь, как символ страстной даты,
Смешается в вине с грехами пополам.

Мой друг, иные – здесь. От них мы – недалече.
Ретивые скопцы. Немая тетива.
Калечные дворцы простерли к небу плечи.
Из раны бьет Нева. Пустые рукава.

Подставь дождю щеку в следах былых пощечин.
Хранила б нас беда, как мы ее храним.
Но память рвется в бой. И крутится, как счетчик,
Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб.

Вот так и скрутило нас.
И крепко завязало красивый алый бант
окровленным бинтом.
А свадьба в воронках летела на вокзалы.
И дрогнули пути. И разошлись крестом.

Усатое «Ура!» чужой недоброй воли
Вертело бот Петра в штурвальном колесе.
Искали ветер Невского да в Елисейском поле
И привыкали звать Фонтанкой Енисей.

Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой,
Но купол лба трещит от гробовой тоски.
Гроза, салют и мы. И мы летим над Петербургом
В решетку страшных снов врезая шпиль строки.

Летим сквозь времена, которые согнули
Страну в бараний рог и пили из него.
Все пили за Него. И мы с тобой хлебнули
За совесть и за страх. За всех. За тех, кого
Слизнула языком шершавая блокада,
За тех, кто не успел проститься, уходя.
Мой друг, спусти штаны.
И голым Летним садом
Прими свою вину под розгами дождя.

Поправ сухой закон, дождь в мраморную чашу
Льет черный и густой, осенний самогон.
Мой друг «Отечество» твердит, как «Отче наш»,
Но что-то от себя послав ему вдогон.

За окнами – салют... Царь-Пушкин в новой раме.
Покойные не пьют, да нам бы не пролить.
Двуглавые орлы с побитыми крылами
Не могут меж собой корону поделить.

Подобие звезды по образу окурка.
Прикуривай, мой друг, спокойней, не спеши...
МОЙ БЕДНЫЙ ДРУГ,
из глубины твоей души
стучит копытом сердце Петербурга.

Ноябрь 1985



Петербургская свадьба

Егоркина былина

Как горят костры у Шексны-реки.
Как стоят шатры бойкой ярмарки

Дуга цыганская
ничего не жаль
отдаю свою расписную шаль
а цены ей нет – четвертной билет
жалко четвертак – ну давай пятак
пожалел пятак – забирай за так
расписную шаль

Все, как есть, на ней гладко вышито
гладко вышито мелким крестиком
как сидит Егор в светлом тереме
в светлом тереме с занавесками
с яркой люстрою электрической
на скамеечке, крытой серебром
шитой войлоком
рядом с печкою белой, каменной
важно жмурится
ловит жар рукой.

На печи его рвань-фуфаечка
приспособилась
да приладилась дрань-ушаночка
да пристроились вонь-портяночки
в светлом тереме
с занавесками да с достоинством
ждет гостей Егор.

А гостей к нему – ровным счетом двор.
Ровным счетом – двор да три улицы.
– С превеликим Вас Вашим праздничком
и желаем Вам самочувствия,
дорогой Егор Ермолаевич.

Гладко вышитый мелким крестиком
улыбается государственно
выпивает он да закусывает
а с одной руки ест соленый гриб
а с другой руки – маринованный
а вишневый крем только слизывает
только слизывает сажу горькую
сажу липкую
мажет калачи
биты кирпичи...

Прозвенит стекло на сквозном ветру
да прокиснет звон в вязкой копоти
да подернется молодым ледком.

Проплывет луна в черном маслице
в зимних сумерках
в волчьих праздниках
темной гибелью сгинет всякое
дело Божие
там, где без суда все наказаны
там, где все одним жиром мазаны
там, где все одним миром травлены
да какой там мир – сплошь окраина
где густую грязь запасают впрок
набивают в рот
где дымится вязь беспокойных строк,
как святой помет
где японский бог с нашей матерью
повенчалися общей папертью

Образа кнутом перекрещены

– Эх, Егорка ты, сын затрещины!
Эх, Егор, дитя подзатыльника,
вошь из-под ногтя – в собутыльники.

В кройке кумача с паутиною
догорай, свеча!
Догорай, свеча – хуй с полтиною!

Обколотится сыпь-испарина,
и опять Егор чистым барином
в светлом тереме,
шитый крестиком,
все беседует с космонавтами,
а целуется – с Терешковою,
с популярными да с актрисами
все с амбарными злыми крысами.
– То не просто рвань, не фуфаечка,
то душа моя несуразная
понапрасну вся прокопченная
нараспашку вся заключенная...
– То не просто дрань, не ушаночка,
то судьба моя лопоухая
вон, дырявая, болью трачена,
по чужим горбам разбатрачена...
– То не просто вонь – вонь кромешная
то грехи мои, драки-пьяночки...

Говорил Егор, брал портяночки.
Тут и вышел хор да с цыганкою,
знаменитый хор Дома Радио
и Центрального Телевидения
под гуманным встал управлением.

– Вы сыграйте мне песню звонкую!
Разверните марш минометчиков!
Погадай ты мне, тварь певучая,
очи черные, очи жгучие,
погадай ты мне по пустой руке,
по пустой руке да по ссадинам,
по мозолям да по живым рубцам...

– Дорогой Егор Ермолаевич,
Зимогор [Зимогор – тот, кто горевал зимой, – бездомный бродяга, босяк (устар.)] ты наш Охламонович,
износил ты душу
до полных дыр,
так возьмешь за то дорогой мундир
генеральский чин, ватой стеганый,
с честной звездочкой да с медалями...

Изодрал судьбу, сгрыз завязочки,
так возьмешь за то дорогой картуз
с модным козырем лакированным,
с мехом нутряным
да с кокардою...

А за то, что грех стер портяночки,
завернешь свои пятки босые
в расписную шаль с моего плеча
всю расшитую мелким крестиком...
Поглядел Егор на свое рванье
и надел обмундирование...

Заплясали вдруг тени легкие,
заскрипели вдруг петли ржавые,
отворив замки Громом-посохом,
в белом саване
Снежна Бабушка...

– Ты, Егорушка, дурень ласковый,
собери-ка ты мне ледяным ковшом
да с сырой стены
да с сырой спины
капли звонкие да холодные...
– Ты подуй, Егор, в печку темную,
пусть летит зола,
пепел кружится,
в ледяном ковше, в сладкой лужице
замешай живой рукой кашицу
да накорми меня – Снежну Бабушку...

Оборвал Егор каплю-ягоду,
через силу дул в печь угарную.
Дунул в первый раз – и исчез мундир,
генеральский чин, ватой стеганый.
И летит зола серой мошкою
да на пол-топтун
да на стол-шатун
на горячий лоб да на сосновый гроб.
Дунул во второй – и исчез картуз
с модным козырем лакированным...
Эх, Егор, Егор! Не велик ты грош,
не впервой ломать.

Что ж, в чем родила мать,
в том и помирать?
Дунул в третий раз – как умел, как мог,
и воскрес один яркий уголек,
и прожег насквозь расписную шаль,
всю расшитую мелким крестиком.
И пропало все. Не горят костры,
не стоят шатры у Шексны-реки,
нету ярмарки.
Только черный дым тлеет ватою.
Только мы сидим виноватые.

И Егорка здесь – он как раз в тот миг
папиросочку и прикуривал,
опалил всю бровь спичкой серною.
Он, собака, пьет год без месяца,
утром мается, к ночи бесится,
да не впервой ему – оклемается,
перемается, перебесится,
перебесится и повесится...

Распустила ночь черны волосы.
Голосит беда бабьим голосом.
Голосит беда бестолковая.
В небесах – звезда участковая.
Мы сидим, не спим.
Пьем шампанское.
Пьем мы за любовь
за гражданскую.

Сентябрь 1985

(Приводится по изданию:
«Александр Башлачёв. Стихи». М.: «Х.Г.С.», 1997)



Егоркина былина

"Посошок"

Эх, налей посошок, да зашей мой мешок
На строку – по стежку, да на слова – по два шва
И пусть сырая метель вьёт свою канитель,
И пеньковую пряжу плетёт в кружева.

Отпевайте немых. А я уж сам отпою.
А ты меня не щади – срежь ударом копья!
Но гляди – на груди повело полынью.
Расцарапав края, бьётся в ране ладья.

И запел алый ключ, закипел, забурлил...
Завертело ладью на веселом ручье.
А я ещё посолил, рюмкой водки долил,
Размешал, и поплыл в преисподнем белье.

Так плесни посошок, да затяни ремешок.
Богу, Сыну и Духу весло в колесо.
И пусть сырая метель мягко стелет постель.
И земля грязным пухом облепит лицо

Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки.
Покрути языком – оторвут с головой.
У последней заставы блеснут огоньки
И дорогу штыком преградит часовой.

– Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Если хочешь – стихами грехи замолю,
Но объясни – я люблю оттого, что болит
Или это болит, оттого, что люблю?

Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все дотла.
Но кое-как запрягла и вон пошла на рысях.
Эх, не беда, что пока не нашлось мужика.
Одинокая баба всегда на сносях.

И наша правда проста, но ей не хватит креста
Из соломенной веры в «спаси-сохрани».
Ведь святых на Руси – только знай выноси!
В этом высшая мера. Скоси-схорони.

Так что ты, брат, давай, ты пропускай, не дури,
Да постой-ка, сдается, и ты мне знаком.
Часовой всех времен улыбнется: – Смотри!
И подымет мне веки горячим штыком.

Так зашивай мой мешок да наливай посошок
На строку – по глотку, а на слова – и все два.
И пусть сырая метель все кроит белый шелк,
Мелко вьет канитель,
да плетет кружева...

Май 1985



Посошок

"От винта!"

Рука на плече. Печать на крыле.
В казарме проблем – банный день. Промокла тетрадь.
Я знаю, зачем иду по земле.
Мне будет легко улетать.

Без трех минут – бал восковых фигур. Без четверти –
смерть.
С семи драных шкур – шерсти клок.
Как хочется жить... Не меньше, чем петь.
Свяжи мою нить в узелок.

Холодный апрель. Горячие сны.
И вирусы новых нот в крови.
И каждая цель ближайшей войны
Смеётся и ждёт любви.

Нам лечащий врач согреет солнечный шприц.
И иглы лучей опять найдут нашу кровь.
Не надо, не плачь... Лежи и смотри,
Как горлом идёт любовь.

Лови её ртом. Стаканы тесны.
Торпедный аккорд – до дна!
...Рекламный плакат последней весны
Качает квадрат окна.

Эй, дырявый висок! Слепая орда...
Пойми – никогда не поздно снимать броню.
Целуя кусок трофейного льда,
Я молча иду к огню.

Мы – выродки крыс. Мы – пасынки птиц.
И каждый на треть – патрон.
Лежи и смотри, как ядерный принц
Несёт свою плеть на трон.

Не плачь, не жалей... Кого нам жалеть?
Ведь ты, как и я – сирота.
Ну, что ты? Смелей! Нам нужно лететь...
А ну от винта!
Все от винта!

Апрель 1985



Все от винта!

Мероприятие ко Дню Рождения Майка в Санкт-Петербурге: концерт 18 апреля в клубе "Да Да" (Гороховая, 47). Начало в 19:00.

18/04 День Рождения Майка Науменко

Концерт Ко Дню Рождения Майка!

Вход свободный!

учаcтвуют:

Собаки Качалова
http://vk.com/club5168500

Ключевая
http://vk.com/kluchevaya

Prosto band
http://vk.com/prosto_band

Клуб работает с 15-00!

тел.(495)602-24-46
Адрес:
м.ВДНХ,1-я Останкинская ул.стр 53

клуб "Mezzo Forte"
www.mezzoforte.ru
Веб-сайт:
http://www.mezzoforte.ru

Местоположение:
Mezzo Forte Club, Останкинская 1-я ул.стр.53, Москва, Россия

Начало:
сегодня в 20:00
Окончание:
сегодня в 23:00

http://vk.com/event37410474
встреча в контакте

с днем рождения...



Седьмая глава

Янка


Вечер памяти Янки Дягилевой

5 мая в рок-кафе пройдёт вечер памяти Яны Станиславовны Дягилевой - одной из самых ярких представительниц советского андеграунда, которая ушла от нас 9 мая 1991 года, оставив после себя песни и стихи, которые никого не могут оставить равнодушным.

В этот вечер на сцене рок-кафе вы увидите электрические и акустические выступления музыкантов, которые сыграют Янкины песни, а также познакомят слушателей со своим творчеством. Также со сцены будет прочтены Янкины стихи и стихи современных поэтов.

На телевизорах в зале во время всего мероприятия будут транслироваться фотографии Яны, а в перерывах между выступлениями музыкантов и поэтов, прозвучат Янкины песни в записи.

Список участников:
группа "Сныть"
Наталия Матроскина
группа "Цынично"
Opus Daemoni
Григорий Лактюхин
Егор Бегемот - гр. "Королева Форте Пиано"
Александра Строгалева

Начало в 18.00
Вход 150 руб.

Веб-сайт:
http://vk.com/club83081

Местоположение:
Rock-cafe, Пионерская ул., 32, Санкт-Петербург, Россия

Начало:
5 мая в 18:00
Окончание:
5 мая в 23:00

http://vk.com/event37978652
встреча в контакте

"Спроси, звезда"

Ой-й-й, спроси меня, ясная звезда,
Не скучно ли долбить толоконные лбы?
Я мету сор новых песен из старой избы.
Отбивая поклоны, мне хочется встать на дыбы.
Но там – только небо в кольчуге из синего льда.

Ой-й-й, спроси меня, ясная звезда,
Не скучно ли всё время вычёсывать блох?
Я молюсь, став коленями на горох...
Меня слышит Бог Никола-Лесная Вода.
Но сабля ручья спит в ножнах из синего льда.

Каждому времени – свои ордена.
Ну дайте же каждому валенку свой фасон!
Я сам знаю тысячу реальных потех,
И я боюсь сна из тех, что на все времена.
Звезда! Я люблю колокольный звон.

Ой-й-й, спроси, звезда, да скоро ли сам усну,
Отлив себе шлем из синего льда?
Белым зерном меня кормила зима, там
Где сойти с ума не сложней, чем порвать струну.
Звезда! Зачем мы вошли сюда?

Мы пришли, чтоб раскрыть эти латы из синего льда...
Мы пришли, чтоб раскрыть эти ножны из синего льда...
Мы сгорим на экранах из синего льда...
Мы украсим их шлемы из синего льда...
И мы станем их скипетром из синего льда...

Ой-й-й, спаси меня, ясная звезда!
Ой-ой-ой, спроси меня, ясная звезда!

Март 1985



Спроси, звезда

"Мельница"

Чёрный дым по крыше стелется.
Свистит под окнами.

– В пятницу, да ближе к полночи
не проворонь – вези зерно на мельницу.

Чёрных туч котлы чугунные кипят
да в белых трещинах шипят гадюки-молнии...

Дальний путь – канава торная.
Всё через пень-колоду кувырком да поперёк.

Топких мест ларцы янтарные
да жемчуга болотные в сырой траве.

– Здравствуй, Мельник Ветер-Лютый Бес!
Ох, не иначе, черти крутят твою карусель...

Цепкий глаз. Ладони скользкие.
– А ну-ка кыш! – ворье заточки-розочки!

Что, крутят вас винты похмельные –
с утра пропитые кресты нательные?

...Жарко в комнатах натоплено.
Да мелко сыплется за ворот нехороший холодок.

– А принимай сто грамм разгонные!
У нас ковши бездонные, да все кресты козырные!

На мешках – собаки сонные
да бляди сытые
да мухи жирные...

А парни-то все рослые, плечистые.
Мундиры чистые. Погоны спороты.

Чёрный дым ползёт из трубочек.
Смеётся, прячется в густые бороды.

Ближе лампы. Ближе лица белые.
Да по всему видать – пропала моя голова.

Ох, потянуло, понесло, свело, смело меня
на камни жесткие, да прямо в жернова!

Тесно, братцы. Ломит-давит грудь.
Да отпустили б вы меня... уже потешились...

Тесно, братцы... Не могу терпеть!
Да неужели не умеем мы по-доброму?

...На щеках – роса рассветная.
Да чёрной гарью тянет по сырой земле.

Где зерно моё? Где мельница?
Сгорело к чёрту всё. И мыши греются в золе.

Пуст карман. Да за подкладкою
найду я три своих последних зёрнышка.

Брошу в землю, брошу в борозду –
К полудню срежу три высоких колоса.

Разотру зерно ладонями
да разведу огонь,
да испеку хлеба.

Преломлю хлеба румяные
да накормлю я всех,
тех, кто придёт сюда
тех, кто придёт сюда
тех, кто поможет мне
тех, кто поможет нам
рассеять чёрный дым
рассеять чёрный дым
рассеять чёрный дым...
рассея чёрный дым...

Март 1985



Мельница

"Ржавая вода / Песня ржавой воды"

Красною жар-птицею,
салютуя маузером лающим,
Время жгло страницы,
едва касаясь их пером пылающим.

Но годы вывернут карманы –
дни, как семечки,
валятся вкривь да врозь.
А над городом – туман.
Худое времечко
с корочкой запеклось.

Черными датами
а ну, еще плесни на крышу раскаленную!
Лили ушатами
ржавую, кровавую, соленую.

Годы весело гремят пустыми фляжками,
выворачивают кисет.
Сырые дни дымят короткими затяжками
в самокрутках газет.

Под водопадом спасались, как могли,
срубили дерево.
Ну, плот был что надо,
да только не держало на воде его.

Да только кольцами года
завиваются
в водоворотах пустых площадей.
Да только ржавая вода
разливается
на портретах великих дождей.

Но ветки колючие
обернутся острыми рогатками.
Да корни могучие
заплетутся грозными загадками.

А пока вода-вода
кап-кап-каплею
лупит дробью
в стекло.
Улететь бы куда белой цаплею! –
обожжено крыло.

Но этот город с кровоточащими жабрами
надо бы переплыть...
А время ловит нас в воде губами жадными.
Время нас учит пить.

Январь 1985



Ржавая Вода