confucius (ГАЙАВАТА) все записи автора

Видео Быстронго Оленя: На празднике в итальянской общине 11 июня 2011. Торонто.
 

 

 

 

 

 

 

 

ПараЛеЛьные_Миры (ГАЙАВАТА) все записи автора
ГАЙАВАТА И ЖЕМЧУЖНОЕ ПЕРО ( Часть 2 )

Тотчас взял он лук свой верный,
Утвердил в песке, коленом
Надавил посередине
И могучей тетивою
Запустил стрелу-певунью,
Запустил в Вигвам Жемчужный,
Как гонца с своим посланьем,
С гордым вызовом на битву:
«Выходи, о Меджисогвон:
Гайавата ожидает».

Быстро вышел Меджисогвон
Из Жемчужного Вигвама,
Быстро вышел он, могучий,
Рослый и широкоплечий,
Сумрачный и страшный видом,
С головы до ног покрытый
Украшеньями, оружьем,
В алых, синих, желтых красках,
Словно небо на рассвете,
В развевающихся перьях
Из орлиных длинных крыльев.

«А, да это Гайавата! —
Громко крикнул он с насмешкой,
И, как гром, тот крик раздался. —
Отступи, о Шогодайя!
Уходи скорее к бабам,
Уходи к Нокомис старой!
Я убью тебя на месте,
Как ее отца убил я!»

Но без страха, без смущенья
Отвечал мой Гайавата:
«Хвастовством и грубым словом
Не сразишь, как томагавком;
Дело лучше слов бесплодных
И острей насмешек стрелы.
Лучше действовать, чем хвастать!

И начался бой великий,
Бой, невиданный под солнцем!
От восхода до заката —
Целый летний день он длился,
Ибо стрелы Гайаваты
Бесполезно ударялись
О жемчужную кольчугу.
Бесполезны были даже
Рукавицы, Минджикэвон,
И тяжелый томагаук:
Раздроблять он мог утесы,
Но колец не мог разбить он
В заколдованной кольчуге.

Наконец перед закатом,
Весь израненный, усталый,
С расщепленным томагавком,
С рукавицами в лохмотьях
И с тремя стрелами только,
Гайавата безнадежно
На упругий лук склонился
Под старинною сосною;
Мох с ветвей ее тянулся,
А на пне грибы желтели, —
Мертвецов печальных обувь.

Вдруг зеленый дятел, Мэма,
Закричал над Гайаватой:
«Целься в темя, Гайавата,
Прямо в темя чародея,
В корни кос ударь стрелою:
Только там и уязвим он!»

В легких перьях, в халцедоне,
Понеслась стрела-певунья
В тот момент, как Меджисогвон
Поднимал тяжелый камень,
И вонзилась прямо в темя,
В корни длинных кос вонзилась.
И споткнулся, зашатался
Меджисогвон, словно буйвол,
Да, как буйвол, пораженный
На лугу, покрытом снегом.

Вслед за первою стрелою
Полетела и вторая,
Понеслась быстрее первой,
Поразила глубже первой;
И колени чародея,
Как тростник, затрепетали,
Как тростник, под ним согнулись.

А последняя взвилася
Легче всех — и Меджисогвон
Увидал перед собою
Очи огненные смерти,
Услыхал из мрака голос,
Голос Погока призывный.
Без дыхания, без жизни
Пал могучий Меджисогвон
На песок пред Гайаватой.

Благодарный Гайавата
Взял тогда немного крови
И, позвав с сосны печальной
Дятла, выкрасил той кровью
На головке дятла гребень
За его услугу в битве;
И доныне Мэма носит
Хохолок из красных перьев.

После, в знак своей победы,
В память битвы с чародеем,
Он сорвал с него кольчугу
И оставил без призора
На песке прибрежном тело.
На песке оно лежало,
Погребенное по пояс,
Головой поникнув в воду,
А над ним кружился с криком
Боевой орел могучий,
Плавал медленно кругами,
Тихо, тихо вниз спускаясь.

Из вигвама чародея
Гайавата снес в пирогу
Все сокровища, весь вампум,
Снес меха бобров, бизонов,
Соболей и горностаев,
Нитки жемчуга, колчаны
И серебряные стрелы —
И поплыл домой, ликуя,
С громкой песнею победы.

Там к нему на берег вышли
Престарелая Нокомис,
Чайбайабос, мощный Квазинд;
А народ героя встретил
Пляской, пеньем, восклицая:
«Слава, слава Гайавате!
Побежден им Меджисогвон,
Побежден волшебник злобный!»

Навсегда остался дорог
Гайавате дятел, Мэма.
В честь его и в память битвы
Он свою украсил трубку
Хохолком из красных перьев,
Гребешком багровым Мэмы,
А богатство чародея
Разделил с своим народом,
Разделил по равной части.

ПараЛеЛьные_Миры (ГАЙАВАТА) все записи автора
ГАЙАВАТА И ЖЕМЧУЖНОЕ ПЕРО ( Часть 1 )

На прибрежье Гитчи-Гюми,
Светлых вод Большого Моря,
Вышла старая Нокомис,
Простирая в гневе руку
Над водой к стране заката,
К тучам огненным заката.

В гневе солнце заходило,
Пролагая путь багряный,
Зажигая тучи в небе,
Как вожди сжигают степи,
Отступая пред врагами;
А луна, ночное солнце,
Вдруг восстала из засады
И направилась в погоню
По следам его кровавым,
В ярком зареве пожара.

И Нокомис, простирая
Руку слабую к закату,
Говорила Гайавате:
«Там живет волшебник злобный
Меджисогвон, Дух Богатства,
Тот, кого Пером Жемчужным
Называют все народы;
Там озера смоляные
Разливаются, чернея,
До багряных туч заката;
Там, среди трясины мрачной,
Вьются огненные змеи,
Змеи страшные, Кинэбик!
То хранители и слуги
Меджисогвона-убийцы.

Это им убит коварно
Мой отец, когда на землю
Он с луны за мной спустился
И меня искал повсюду.
Это злобный Меджисогвон
Посылает к нам недуги,
Посылает лихорадки,
Дышит белой мглою с тундры,
Дышит сыростью болотных,
Смертоносных испарений!

Лук возьми свой, Гайавата,
Острых стрел возьми с собою,
Томагаук, Поггэвогон,
Рукавицы, Минджикэвон,
И березовую лодку.
Желтым жиром Мише-Намы
Смажь бока ее, чтоб легче
Было плыть ей по болотам,
И убей ты чародея,
Отомсти врагу Нокомис,
Отомсти врагу народа!»

Быстро в путь вооружился
Благородный Гайавата;
Легкий челн он сдвинул в воду,
Потрепал его рукою,
Говоря: «Вперед, пирога,
Друг мой верный и любимый,
К змеям огненным, Кинэбик,
К смоляным озерам черным!»

Гордо вдаль неслась пирога,
Грозно песню боевую
Пел отважный Гайавата;
А над ним Киню могучий,
Боевой орел могучий,
Вождь пернатых, с диким криком
В небесах кругами плавал.

Скоро он и змей увидел,
Исполинских змей увидел,
Что лежали средь болота,
Ежась, искрясь средь болота,
На пути сплетаясь в кольца,
Подымаясь, наполняя
Воздух огненным дыханьем,
Чтоб никто не мог проникнуть
К Меджисогвону в жилище.

Но бесстрашный Гайавата,
Громко крикнув, так сказал им:
«Прочь с дороги, о Кинэбик!
Прочь с дороги Гайаваты!»
А они, свирепо ежась,
Отвечали Гайавате
Свистом, огненным дыханьем:
«Отступи, о Шогодайя!
Воротись к Нокомис старой!»

И тогда во гневе поднял
Мощный лук свой Гайавата,
Сбросил с плеч колчан — и начал
Поражать их беспощадно:
Каждый звук тугой и крепкой
Тетивы был криком смерти,
Каждый свист стрелы певучей —
Песнью смерти и победы!

Тяжело в воде кровавой
Змеи мертвые качались,
И победно Гайавата
Плыл меж ними, восклицая:
«О, вперед, моя пирога,
К смоляным озерам черным!»

Желтым жиром Мише-Намы
Он бока и нос пироги
Густо смазал, чтобы легче
Было плыть ей по болотам.
И до света одиноко
Плыл он в этом сонном мире,
Плыл в воде, густой и черной,
Вековой корой покрытой
От размытых и гниющих
Камышей и листьев лилий;
И безжизненно и мрачно
Перед ним вода блестела,
Озаренная луною,
Озаренная мерцаньем
Огоньков, что зажигают
Души мертвых на стоянках
В час тоскливой, долгой ночи.

Белым месячным сияньем
Тихий воздух был наполнен;
Тени ночи по болотам
Далеко кругом чернели;
А москиты Гайавате
Пели песню боевую;
Светляки, блестя, кружились,
Чтобы сбить его с дороги,
И в густой воде Дагинда
Тяжело зашевелилась,
Тупо желтыми глазами
Поглядела на пирогу,
Зарыдала — и исчезла;
И мгновенно огласилось
Все кругом стозвучным свистом,
И Шух-шух-га издалека
С камышового прибрежья
Возвестила громким криком
О прибытии героя!

Так держал путь Гайавата,
Так держал он путь на запад,
Плыл всю ночь, пока не скрылся
С неба бледный, полный месяц.
А когда пригрело солнце,
Стало плечи жечь лучами,
Увидал он пред собою
На холме Вигвам Жемчужный —
Меджисогвона жилище.

Вновь тогда своей пироге
Он сказал: «Вперед!» — и быстро,
Величаво и победно
Пронеслась она средь лилий,
Чрез густой прибрежный шпажник.
И на берег Гайавата
Вышел, ног не замочивши.

ПараЛеЛьные_Миры (ГАЙАВАТА) все записи автора ПИРОГА ГАЙАВАТЫ ( Часть 2 )

«Дай мне, Ель, смолы тягучей,
Дай смолы своей и соку:
Засмолю я швы в пироге,
Чтоб вода не проникала,
Не сочилася в пирогу!»

Как шуршит песок прибрежный,
Зашуршали ветви ели,
И, в своем уборе черном,
Отвечала ель со стоном,
Отвечала со слезами:
«Собери, о Гайавата!»

И собрал он слезы ели,
Взял смолы ее тягучей,
Засмолил все швы в пироге,
Защитил от волн пирогу.

«Дай мне, Еж, колючих игол,
Все, о Еле, отдай мне иглы:
Я украшу ожерельем,
Уберу двумя звездами
Грудь красавицы пироги!»

Сонно глянул Еж угрюмый
Из дупла на Гайавату,
Словно блещущие стрелы,
Из дупла метнул он иглы,
Бормоча в усы лениво:
«Подбери их, Гайавата!»

По земле собрал он иглы,
Что блестели, точно стрелы;
Соком ягод их окрасил,
Соком желтым, красным, синим,
И пирогу в них оправил,
Сделал ей блестящий пояс,
Ожерелье дорогое,
Грудь убрал двумя звездами.

Так построил он пирогу
Над рекою, средь долины,
В глубине лесов дремучих,
И вся жизнь лесов была в ней,
Все их тайны, все их чары:
Гибкость мощных сучьев кедра
И березы стройной легкость;
На воде она качалась,
Словно желтый лист осенний,
Словно желтая кувшинка.

Весел не было на лодке,
В веслах он и не нуждался;
Мысль ему веслом служила,
А рулем служила воля;
Обогнать он мог хоть ветер,
Путь держать - куда хотелось.

Кончив труд, он кликнул друга,
Кликнул Квазинда на помощь,
Говоря: «Очистим реку
От коряг и желтых мелей!»

Быстро прыгнул в реку Квазинд,
Словно выдра, прыгнул в реку,
Как бобер, нырять в ней начал,
Погружаясь то по пояс,
То до самых мышек в воду.
С криком стал нырять он в воду,
Поднимать со дна коряги,
Вверх кидать песок руками,
А ногами - ил и травы.

И поплыл мой Гайавата
Вниз по быстрой Таквамино,
По ее водоворотам,
Через омуты и мели,
Вслед за Квазиндом могучим.

Вверх и вниз они проплыли,
Всюду были, где лежали
Корни, мертвые деревья
И пески широких мелей,
И расчистили дорогу,
Путь прямой и безопасный
От истоков меж горами
И до самых вод Повэтин,
До залива Таквамино.

ПараЛеЛьные_Миры (ГАЙАВАТА) все записи автора ПИРОГА ГАЙАВАТЫ ( Часть 1 )

"Дай коры мне, о Береза!
Желтой дай коры, Береза,
Ты, что высишься в долине
Стройным станом над потоком!
Я свяжу себе пирогу,
Легкий челн себе построю,
И в воде он будет плавать,
Словно желтый лист осенний,
Словно желтая кувшинка!

Скинь свой белый плащ, Береза!
Скинь свой плащ из белой кожи:
Скоро лето к нам вернется,
Жарко светит солнце в небе,
Белый плащ тебе не нужен!»

Так над быстрой Таквамино,
В глубине лесов дремучих,
Восклицал мой Гайавата
В час, когда все птицы пели,
Воспевали Месяц Листьев,
И, от сна восставши, солнце
Говорило: «Вот я - Гизис,
Я, великий Гизис, солнце!»

До корней затрепетала
Каждым листиком береза,
Говоря с покорным вздохом:
«Скинь мой плащ, о Гайавата!»

И ножом кору березы
Опоясал Гайавата
Ниже веток, выше корня,
Так, что брызнул сок наружу,
По стволу, с вершины к корню,
Он потом кору разрезал,
Деревянным клином поднял,
Осторожно снял с березы.

«Дай, о Кедр, ветвей зеленых,
Дай мне гибких, крепких сучьев,
Помоги пирогу сделать
И надежней и прочнее!»

По вершине кедра шумно
Ропот ужаса пронесся,
Стон и крик сопротивленья;
Но, склоняясь, прошептал он:
«На, руби, о Гайавата!»

И, срубивши сучья кедра,
Он связал из сучьев раму,
Как два лука, он согнул их,
Как два лука, он связал их.

«Дай корней своих, о Тэмрак,
Дай корней мне волокнистых:
Я свяжу свою пирогу,
Так свяжу ее корнями,
Чтоб вода не проникала,
Не сочилася в пирогу!»

В свежем воздухе до корня
Задрожал, затрясся Тэмрак,
Но, склоняясь к Гайавате,
Он одним печальным вздохом,
Долгим вздохом отозвался:
«Все возьми, о Гайавата!»

Из земли он вырвал корни,
Вырвал, вытянул волокна,
Плотно сшил кору березы,
Плотно к ней приладил раму.

ПараЛеЛьные_Миры (ГАЙАВАТА) все записи автора


Вскоре я буду здесь, но не навсегда
Вы сможете услышать рассказ
Благодаря моей крови
Через мой народ
И крик орла
Они несут весть никогда не отдыхая
Бродя по горизонту дорог
После тропы слез
Белый человек пришел
Увидел блаженную землю
Мы заботились о земле,которую вы приняли
Вы воевали, мы потеряли
Не война, но несправедливая борьба
Кровью нарисованы красивые пейзажи
Бродя по горизонту дорог
После тропы слез
После того, как мы были здесь
Там, где мы жили, поскольку мир
Со временем сам дал нам эту землю
Наши души присоединятся вновь к одичавшим
Наши дома попадут в мир войны и смерти
Бродя по Горизонту дорог ...
"Я все еще видел сны каждую ночь
Волков, мустангов , эти бесконечные прерии
Неспокойные ветры над вершинами
Нетронутые границы моих родных земель
В священных краях Великого Духа
Я по-прежнему считаю,
В каждую ночь
На каждый день
Я хотел карибу
И они, как волков, делают меня сильнее
Мы никогда не брали не причитающееся нам
Наш единственный долг дарить жизнь нашему родному племени
Это был хороший день для этой песни
Для нее
Наш дух был здесь задолго до вас
Задолго до нас
И долго он будет после вашей гордости знакомить вас с бесконечным

ПараЛеЛьные_Миры (ГАЙАВАТА) все записи автора
Одним из самых замечательных индейцев в истории запада был Джозеф, чье имя переводится как "Гром, Раскатывающийся В Высотах". Он был вождем племени нес персе, развитого народа, чьи земли лежали далеко на северо-запад от земель сиу. Полстолетия они жили в мире с белыми людьми, пока правительство не разрешило белым селиться в их долине, а самих индейцев решило отправить в резервацию.
Когда индейцев силой стали выселять из родных мест, гнев этого мирного народа достиг предела. При столкновениях с белыми поселенцами индейцы убили нескольких из них. Войскам было приказано усмирить индейцев и переселить их в резервацию.
Джозеф переместил деревни своего племени в каньон Байт Берд. Используя хитроумную оборонительную тактику, он уничтожал почти всех нападавших солдат. Война стала неизбежной.
Усиленный отряд войск под командованием генерала Говарда двинулся против Джозефа. Теперь Джозеф понял, что у индейцев остался единственный путь для спасения: двигаясь впереди войск и все время уходя от них, добраться до Канады.
Участники этого беспримерного отступления - мужчины, женщины, дети и старики - прошли почти 1800 миль. Это был не только подвиг, но и блестяще проведенная военная операция.
Джозеф, который за свою жизнь не провел ни одного сражения, оказался гением тактики: искусно маневрируя своими небольшими боевыми силами, он фактически сорвал планы многоопытных профессиональных военных.
На индейцев со всех сторон наступали войска общей численностью пять тысяч человек. Две тысячи из них непосредственно участвовали в боях против трехсот воинов Джозефа.
Истощение и голод заставили Джозефа сделать привал, когда только 30 миль отделяли его от канадской границы и безопасности. Лошадям и людям необходима была передышка, чтобы они могли двигаться дальше. Войска генерала Говарда остались далеко позади. Ценой жизни 80 индейцев, из которых 50 человек были женщины и дети, удалось остановить войска генерала Гиббона. Седьмой кавалерийский полк вышел из боя также с большими потерями.
Наступил октябрь с его холодами. Позади было четыре месяца сражений и отступлений. В живых осталось только 70 воинов, половина из них - раненые. Джозефу казалось, что они уже вне опасности и могут позволить себе
кратковременный привал, но задержка оказалась роковой.
Вождь не знал, что свежие войска под командованием генерала Майлса обнаружили следы племен. И снова смертельно утомленные люди нез персе были атакованы. После двухдневного боя, в котором против индейцев использовалась артиллерия, Джозеф сдался, чтобы прекратить дальнейшее кровопролитие.
Его речь была бесконечно волнующей и патетичной: "Я устал сражаться. Наши вожди убиты. Все старики мертвы. Наступили холода, а у нас нет одеял. Наши маленькие дети погибают от холода. Мне осталось одно: найти своих детей, живых или уже мертвых. Послушайте меня, мои воины. Печаль и боль в моем сердце. Я больше не буду воевать никогда!"
Джозеф больше не увидел свои родные земли, которые он так горячо любил. Он неожиданно умер в 1904 году, вероятно, от тромбоза. Его друзья не употребляли медицинских терминов. Они просто сказали, что у него разбилось сердце.

Солнечнолунная (ГАЙАВАТА) все записи автора Фенимор Купер, назвав свою знаменитую книгу "Последний из могикан", был не прав. Знакомьтесь - ГЛАДИС ТАНТАКВИДЖИН, нынешняя старейшина сохранившегося индейского племени могикан.
На снимке она запечатлена среди родовых ценностей в музее, построенном ее отцом и братом более 60 лет назад в городке Анкаствиль в штате Коннектикут, США, где компактно проживает это племя. Сегодня оно насчитывает две тысячи человек.
Гладис знает, как делать тонизирующий напиток из 10 лекарственных трав. Она знает, что пауки приносят счастье, воющая собака чует чью-то смерть, а кошачья мята лечит колики у маленьких детей...

Гладис - потомственная целительница. Три старых женщины из племени могикан - ее бабушки, как она их называет, - взяли ее когда-то под свое крыло и обучили этим секретам. Она, в свою очередь, стала ученым-антропологом, социальным работником индейцев многих американских племен, написала книгу о народной медицине. Могикане могли бы действительно исчезнуть совсем, если бы не ее усилия и личный пример. Скоро госпоже Тантаквиджин должно исполниться 100 лет, но до сих пор она ни разу не обращалась за помощью к врачу.

Каждое утро она отправляется на работу в музей, расположенный на горе. Всем, кто сюда приходит, она с удовольствием рассказывает обо всем, что связано с культурой американских индейцев. Там побывал и я и узнал много полезного и поучительного. По верованиям индейцев, человек болеет из-за прегрешений и неправильных поступков, посредством которых он впускает в свое тело злых духов. Злых духов обычно изгоняют знахари (целители), исполняя ритуальные обряды с заклинаниями и готовя для заболевших снадобья из трав и корней растений. 

Только нарушение законов природы было причиной появления заболеваний среди индейцев. Ведь в древности люди всегда соблюдали родовые церемонии и следили за поддержанием правил праведной жизни. Индеец был здоров, потому что питался исключительно экологически чистыми продуктами и жил в гармонии с природой. Потом пришли новые люди с их странными традициями, пищей и ужасными болезнями. И те племена, у которых не было мудрых старейшин, были стерты с лица земли. Согласно индейской традиции, целители являются посредниками, через которых Создатель посылает исцеляющую энергию. Мир растений и животных очень близок и даже родствен человеку. И Бог создал растения и животных со свойствами, характерными и полезными для человеческой природы. Отдавая дань этому родству, травники тщательно исполняют специальные ритуалы непосредственно перед самим сбором растений.

Целитель никогда никого не лечит, если болен сам. Даже в свою семью он в таких случаях приглашает кого-то со стороны. Он советует обратиться или обращается сам к другому знахарю, если чувствует, что его собственной силы и опыта недостаточно.

Несколько рецептов из народной медицины североамериканских индейцев

Женьшень часто называют "мужчина и женщина" из-за его формы. Для лечения мужчин применялся корень мужского растения, и, соответственно, женского для женщин. Его заваривали как чай: одну чайную ложку мелко нашинкованного корня на стакан кипятка. Также его включали в состав для приготовления основного тонизирующего напитка.

Персиковое дерево - его листья индейцы заваривали как чай и давали больному в качестве очищающего средства и при болях в желудке.

Мята. Настем из листьев дикой мяты индейцы лечили боли в области желудка; из листьев лошадиной мяты - жар ; настои из листьев перцовой мяты и мяты курчавой использовали как очищающие средства.

Грецкий орех - предписывается по разным поводам. Чтобы удалить желчь из кишечника, варится чай. Для этого пекут какое-то время на костре три тонких ветки дерева. Затем сдирают с них кору, причем начинают с тонких концов. Делают три отдельные скрутки и кипятят их. Во время варки периодически обдувают мехами. Чай пьют в течение двух недель. Свежий сок ореха считается хорошим противовоспалительным средством. Листья орехового дерева, разложенные вокруг дома, отпугивают мух. Соком зеленой кожуры ореха (неспелого) натирают зараженную кожу при лечении лишая. Считается, что такими же целебными свойствами обладают: желтая береза, тутовое дерево (шелковица) и крушина.

Вяз - пережевыванием внутренней части коры, вырабатывающей клейкое вещество, можно лечить воспаление гортани, горла и даже легких.

 Североамериканские индейцы помещали в заросли можжевельника тяжело больных туберкулезом до полного выздоровления.

автор - Александр СОБОЛЕВ, источник - http://www.medicweb.info

P.S. Фото на сайте отсутствует, найти в и-нете его не удалось, но сама информация показалась интересной.

ПараЛеЛьные_Миры (ГАЙАВАТА) все записи автора
ДРУЗЬЯ ГАЙАВАТЫ ( Часть 2 )

Дорог сердцу Гайаваты
Был и Квазинд, - самый мощный
И незлобивый из смертных;
Он любил его за силу,
Доброту и простодушье.

Квазинд в юности ленив был,
Вял, мечтателен, беспечен;
Не играл ни с кем он в детстве,
Не удил в заливе рыбы,
Не охотился за зверем, -
Не похож он был на прочих.
Но постился Квазинд часто,
Своему молился Духу,
Покровителю молился.

"Квазинд, - мать ему сказала, -
Ты ни в чем мне не поможешь!
Лето ты, как сонный, бродишь
Праздно по полям и рощам,
Зиму греешься, согнувшись
Над костром среди вигвама;
В самый лютый зимний холод
Я хожу на ловлю рыбы, -
Ты и тут мне не поможешь!
У дверей висит мой невод,
Он намок и замерзает, -
Встань, возьми его, ленивец,
Выжми, высуши на солнце!"

Неохотно, но спокойно
Квазинд встал с золы остывшей,
Молча вышел из вигвама,
Скинул смерзшиеся сети,
Что висели у порога,
Стиснул их, как пук соломы,
И сломал, как пук соломы!
Он не мог не изломать их:
Вот настолько был он силен!

"Квазинд! - раз отец промолвил, -
Собирайся на охоту.
Лук и стрелы постоянно
Ты ломаешь, как тростинки,
Так хоть будешь мне добычу
Приносить домой из леса".

Вдоль ущелья, по теченью
Ручейка они спустились,
По следам бизонов, ланей,
Отпечатанным на иле,
И наткнулись на преграду:
Повалившиеся сосны
Поперек и вдоль дороги
Весь проход загромождали.

"Мы должны, - промолвил старец, -
Ворочаться: тут не влезешь!
Тут и белка не взберется,
Тут сурок пролезть не сможет".
И сейчас же вынул трубку,
Закурил и сел в раздумье.
Но не выкурил он трубки,
Как уж путь был весь расчищен:
Все деревья Квазинд поднял,
Быстро вправо и налево
Раскидал, как стрелы, сосны,
Разметал, как копья, кедры.

"Квазинд! - юноши сказали,
Забавляясь на долине. -
Что же ты стоишь, глазеешь,
На утес облокотившись?
Выходи, давай бороться,
В цель бросать из пращи камни".

Вялый Квазинд не ответил,
Ничего им не ответил,
Только встал и, повернувшись,
Обхватил утес руками,
Из земли его он вырвал,
Раскачал над головою
И забросил прямо в реку,
Прямо в быструю Повэтин.
Так утес там и остался.

Раз по пенистой пучине,
По стремительной Повэтин,
Плыл с товарищами Квазинд
И вождя бобров, Амика,
Увидал среди потока:
С быстриной бобер боролся,
То всплывая, то ныряя.

Не задумавшись нимало,
Квазинд молча прыгнул в реку,
Скрылся в пенистой пучине,
Стал преследовать Амика
По ее водоворотам
И в воде пробыл так долго,
Что товарищи вскричали:
"Горе нам! Погиб наш Квазинд!
Не вернется больше Квазинд!"
Но торжественно он выплыл:
На плече его блестящем
Вождь бобров висел убитый,
И с него вода струилась.

Таковы у Гайаваты
Были верные два друга.
Долго с ними жил он в мире,
Много вел бесед сердечных,
Много думал дум о благе
Всех племен и всех народов.