Корреспондент газеты  "Кировоградская правда" в 2005 году встретился и побеседовал с режиссером театра Иваном Казнадием, накануне его 80-летнего юбилея. Интервью было опубликовано в газете 5 июня того же  года.  В интервью приводился более подробный рассказ Ивана Казнадия о встрече с Петром Лещенко. Некоторые подробности подсказали новые адреса выступлений Петра Лещенко в Европе в 40-х годах. Так вот, одним из таких городов был  Штадлау — пригород  Вены на левом берегу Дуная. Сегодня  это уже один из районов австрийской столицы. 

Вторник, 25 декабря 2012 
Сергей Казнадий – Георгий Сухно: 

― «Здравствуйте, Георгий! 
Сегодня я нашел большую статью, напечатанную в местной газете "Кировоградская правда" 5 июня 2005 г., за два дня до 80-летнего юбилея отца.  В этой статье он рассказывает о своем жизненном пути. Там есть информация о его встрече с Петром Лещенко. Выступал он, как ни странно, в местечке Штадлау, это предместье Вены, сегодня, я думаю, это уже давно часть города. Там он спел песню "Я тоскую по родине...". Время концерта не упоминается, хотя помню, отец рассказывал, что это было уже послевоенное время. 
Каким образом Лещенко мог попасть в Вену, не знаю. Но, если это было в период 1945-1947 г.г., то вполне допускаю, что он мог туда приехать, несмотря на то, что концерты он давал, в основном, в Румынии. Если у него  в Бухаресте был свой ресторан, то деньги, я думаю, у него были, и приехать даже за 1000 км ему было под силу. Тем более, ни Австрия, ни Венгрия, ни Румыния не были так разрушены, как скажем, Украина, Польша или Белоруссия ("рельсовой войны" там не было), железнодорожное сообщение было нормальное, тем более год-два спустя. 
Я полагаю, что, после выступлений в Румынии и явного там успеха, Лещенко, захотел расширить географию своих концертов и поехал  через Венгрию  в Австрию, где находилась огромная группа советских войск, о которой он мог легко узнать от офицеров 2-го и 3-го Украинских фронтов, еще выступая в Румынии. Почему бы и нет? Ведь фронтовики его явно любили...  Видимо, он так и сделал, а потом уже, пошла информация "наверх" и "куда следует". Вот тогда партработники, видимо, спохватились и решили пресечь быстро растущую славу эмигранта Лещенко. Поэтому, в 1948-м ему и запретили выступать перед войсками.  Но это лишь моя теория... 
В жизни моего отца были очень интересные судьбоносные встречи. В частности, с Народным артистом СССР  Борисом Романицким в городе  Тобольске, тот сразу предложил ему роль Саньки в "Партизанах в степях Украины" и с маршалом Иваном Коневым, который ему порекомендовал "быть в театре". 
И все же, о Романицком и Коневе отец практически никогда не рассказывал, а вот о встрече с Петром Лещенко упоминал не раз… Вот такие, Георгий, пока новости. Если еще что-то раскопаю, непременно перешлю. 
С теплотой, 
Сергей Казнадий». 

   
На фото (слева - направо): Борис Романи́цкий — советский украинский актёр и театральный режиссёр. Иван Конев - Маршал СССР. Встреча с Константином Симоновым - советским поэтом и писателем в Киеве, в 1953 году.

Среда, 26 декабря 2012. 
Сергей Казнадий – Георгий Сухно 

― «Здравствуйте, Георгий! 
Я очень рад, что поездкам Петра Лещенко в Вену все-таки нашлось подтверждение. Я, с самого начала, был уверен, что такому гигантскому таланту и такой яркой личности, как Лещенко, невозможно было удержаться в географических рамках Румынии. Ведь, такие, как Лещенко, живут не в конкретном городе или стране, их  дом - весь мир. Я думаю, если была бы у него такая возможность, то он бы поехал на гастроли и в другие страны Европы и даже за океан, к тем, кому нужна душевная песня.

 

А то, что информации о его концертах и поездках военного и послевоенного времени мало, то это вполне естественно. Ведь никто из советских журналистов о нем не писал, по понятным причинам. А иностранных журналистов  в те времена было мало, а тех,  кто был, интересовали земные проблемы послевоенного времени. Да и писали они на занятых Советской армией территориях только то, что разрешалось. Если, Конев, или другие высокие чины, и давали Лещенко транспорт для поездок в Вену (а может и не только в Вену), то это делалось, скорее  всего, через их доверенных людей, водителей или пилотов, которые, возможно, даже и не знали, кого и зачем они везут. Ведь учет бензина и поездок в послевоенной неразберихе велся слабо, поэтому даже НКВД часто не обо всем знало. Поэтому и у вас на сайте и везде, об этом периоде жизни Лещенко мало информации. Но я надеюсь, что личное дело Лещенко все-таки откроют для общественности, и тогда мы узнаем о нем больше. 
С теплотой, 
Сергей Казнадий». 

Подтверждение тем выступлениям Петра Лещенко, о которых пишет Сергей, нашлось в рассказах Веры Лещенко. Она не исключала, что были концертные площадки, на которых Петр Лещенко мог выступать не только без нее, но и за пределами Румынии.  Почему певец не брал  жену на все концерты? Более того, почему не все рассказывал ей о себе? Вера Лещенко с годами сама нашла тому объяснение. 

22 декабря 2012 
Ольга Петухова – Георгий Сухно 

― «Дорогой Георгий! 
Очень горевала и корила себя Вера Георгиевна за то, как с присущим молодости максимализмом, частенько выговаривала Петру Константиновичу, что он слишком просто, не по рангу ведет себя с людьми. Он – знаменитость, считала она, а может, если попросят петь, где угодно, как это было в Одессе. Она была убеждена, что унизительно для мировой знаменитости соглашаться на бесплатные выступления даже перед советскими военными, что такие выступления возможны, если только это поможет ему вернуться на родину с триумфом, а не через  лагеря. Он считал иначе, но с ней не спорил, огорчать ее не хотел. Он жил по тем правилам, которые принял еще в молодости и для него не рангами и кошельком красив был человек, а сердцем и душой. 
Петр Константинович знал, что может рассердить его любимую, поэтому просто не посвящал ее в какие-то свои планы. Это не изменило их отношений. Просто, он был старше и мудрее. И Вера Георгиевна это поняла, но, увы, тогда рядом уже не было ее Петечки. 
Как-то она призналась мне: «После лагеря я часто вспоминала те свои капризные требования. Какая глупость! Что толку, что я не смирила гордыню, когда в Москву приехала после лагеря. Не помогла гордыня, меня гоняли по самым окраинам с концертами, условий никаких, платили копейки, даже за концертные платья высчитывали из зарплаты. Ленинград, Брянск, Кишинев, Москва – самые крупные площадки в моей жизни, но и там или сборные концерты, или «культурные центры 3-го уровня».  Сад Баумана в Москве казался мне Кремлевским Дворцом. Мне бы понять, что Петечке важно было общение с настоящим, не подосланным зрителем. И он искал этого своего зрителя, не стыдился предлагать свои выступления, и ему было все равно, где петь, лишь бы перед теми, кто его любит или сможет полюбить. Он мне сказал еще в Одессе, что бедность – плохо, но деньги он заработает на другом, а вот пообщаться с теми, кто умеет слушать, кому в радость то, что он поет дороже всех денег. Как же много я не успела  узнать о Петечке, сказать ему из-за своего характера». Вера Георгиевна была искренней в своем раскаянии. Так что мне легко объяснить, почему Петр Лещенко не все рассказывал о себе своей любимой? Потому что любил и оберегал от информации, которая могла ей навредить, от информации, которая могла ее огорчить. 

23 декабря 2012 
Ольга Петухова – Георгий Сухно 

― «Георгий, 
давно хочу рассказать вам, что я, еще при жизни Веры Георгиевны, по ее просьбе  разобрала чемодан с архивом Эдуарда, который был ее третьим мужем. Это был прекрасный музыкант и не менее прекрасный человек. Более 10 лет назад его не стало. В том чемодане было  много пластинок с записями джазовых исполнителей – самая большая музыкальная привязанность Эдуарда. Были также нотные  сборники, клавиры, среди которых песни из репертуара Петра Константиновича, написанные Эдуардом, еще фотографии и несколько связок писем. 
Удивление Веры Георгиевны вызвали 5 колумбийских пластинок с записями Петра Лещенко, которые я подарила нашему другу и начинающему коллекционеру Руслану из Кишинева. Верочка именно об этом просила: подарить молодому коллекционеру, чтобы подольше ниточка памяти тянулась, и такому, кто собирает пластинки Петра Лещенко, потому что любит его песни. Думаю, Руслан именно такой коллекционер. Недоумение Веры Георгиевны вызвал тот факт, что  все пластинки Эдуарду достались от отца-генерала, который музыку не любил и увлечение сына музыкой никогда не приветствовал. И вдруг,  пластинки, которые были явно заграничные, к тому же  среди них оказались записи Петра Лещенко. 
Что тут скажешь? Наверное, подарили генералу, подумал я, когда он катался по военным тропам Европы. Подарили, он и привез их домой, у него же не отбирали вещи на таможне. 
В тот день мы с Верой Георгиевной переключились на ее отношения с родней Эдика, и письма с фотографиями остались нетронутыми, а потом я о них благополучно забыла. Сегодня я решила вернуться к тем письмам, вдруг что-то интересное найду». 

Так, в очередной раз, благодаря Ивану Казнадию, до нас дошло еще одно откровение Веры Георгиевны, которое объясняет многие поступки Петра Лещенко.Вера Георгиевна в своей книге часто вспоминает поговорку: «Если бы молодость знала…». Вот и я повторяю за ней, «если бы молодость знала…». В 1944 году мой отец воевал в Румынии. Был ранен под Яссами и уже после прекращения военных действий находился в этом городе на излечении. Вера Георгиевна рассказывала, что Пётр Константинович неоднократно выступал с концертами в госпиталях для солдат. Как я теперь сожалею, что не расспросил отца о том времени, ведь он, несомненно, знал о концертах Петра Лещенко и, возможно, слышал его. Рассказы отца могли стать такими же приятными открытиями, как и те, что ожидали нас в письмах, найденных Ольгой. Вера Георгиевна о письмах знала, но, явно, не читала их, иначе прокомментировала бы два из них, касающиеся Петра Константиновича. 
Но по порядку. Семья генерала Веру Лещенко, когда они с Эдуардом поженились,  не приняла. Сам генерал к тому времени покинул наш бренный мир, а его вдова и дети не хотели общаться с невесткой. То ли за лагерное прошлое, то ли потому что старше была намного Эдуарда.  Лишь один раз Веру Георгиевну пригласили с Эдуардом на генеральскую дачу. Вспоминать о той встрече Вера Георгиевна не любила, родственники Эдуарда в тот день снизошли только потому,что надо было решать наследственные вопросы. Странно, но никаких разговоров о Петре Лещенко не было. Что тут странного? Дело в том,  что в тех письмах, найденных у Эдуарда, два были  с рассказом о концерте Петра Лещенко. Одно из них написано отцом Эдуарда - В,  второе – другом  его старшей сестры Л. – Ал.. Письма датированы июлем-августом 1945 года.  Адрес, уже известный нам – Вена, Штадлау. 
Получается, что для семьи Эдуарда имя певца, как и то, что их невестка Вера Лещенко - его бывшая жена, не было тайной. 
Подробнее о тех письмах узнаем от Ольги. 

25 декабря 2012 
Ольга Петухова – Георгий Сухно 

― «Дорогой Георгий! 
Посылаю вам два письма, в которых есть информация о  выступлении Петра Лещенко.  Прежде,  несколько слов об авторах писем. Первое письмо писал генерал-лейтенант В.К. Родился он 1 декабря 1898 года,  был моложе Петра Лещенко всего на пять месяцев. Он был  участником  Гражданской войны.  Сражался  с фашистами в Испании. В Отечественную войну был начальником артиллерии 15-й армии, а с 1944 года был  заместителем Командующего артиллерией 2-го Украинского фронта. Участвовал в Ясской, Будапештской и Венской операциях по разгрому гитлеровских войск. Такая вот героическая биография. 
В.К. умер  22 июля 1952 года. Похоронен был  в Москве  на Введенском кладбище. 
Был он человеком крутого нрава, строгим, осторожным и очень правильным. 

Второе письмо адресовано сестре Эдуарда – Л.К. Писал его, как он сам себя представил, ее «задушевный  друг».  О нем известно только, что зовут его Ал., что в 1945 году он был в звании майора и было тогда ему 23 года. Нет сомнений, что друг Л.К.  был юношей грамотным,   образованным  и очень в нее влюбленным. Писавший, явно, хотел поразить свою девушку: продолговатый конверт нежно голубого цвета, сегодня  немного выцветший, такого же цвета исписанные листочки, вложенные в тонкую сиреневую папирусную бумагу. Очень изысканно.  Война, конечно, не могла не изменить характера Ал. – наверняка,  мудрее стал, жизнь стал больше ценить, но романтиком он, уверенна, был и остался. 
Есть еще одна информация: возможно, Ал. и Л. вскоре после войны поженились. Но это всего лишь догадка. Мужа Л. тоже звали Ал., но так как фамилия друга неизвестна, то утверждать это не могу, а спросить теперь не у кого. 
А вот и сами  свидетельства выступления Петра Лещенко в Штадлау. Вас может огорчить, что взгляды на один и то же концерт – полярные, но люди разные, каждый имеет право на свое собственное мнение. Нам важно, что пребывание Петра Константиновича Лещенко в Штадлау эти письма подтвердили, и  мы теперь знаем еще один адрес его творческой биографии. 
PS. Маленькое уточнение: на обороте всех конвертов, посланных  почтой, стоит еще один штамп, на котором  Герб СССР, «ПРОСМОТРЕНО военной цензурой» и пятизначный номер, видимо, цензора. 

Штадлау.19.08.1945 
К.В. – жене А.Б. 

― «Дорогая А.! 
Прежде всего шлю тебе и детям привет и желаю всем вам быть бодрыми и здоровыми, крепко всех целую. Сколько пробуду в командировке, не знаю. Во всяком случае – долго. Там, где я сейчас, еще неизвестно, какие будут ходить деньги. Пока никакие не ходят. Всяких товаров и барахла здесь больше, чем в Румынии, но зато вина меньше, а,  следовательно, и винограда такого, как посылал из Румынии, нет. Письмо это пошлю с человеком от ГАУ(Георгий, скорее всего это Главное Артиллерийское Управление),который едет в Москву. Пошлю  только письмо. С покупками некогда возиться. Даже наше свободное время чем-то всегда занимают. У меня здоровье и дела, как всегда, без изменений. Кровяное давление немного повышено, но за нами врачи следят, поэтому нет причин тревожиться. Условия здесь неплохие, питание хорошее. Неделю назад  пришлось идти на концерт солдатской самодеятельности, надо было поддержать ребят, для них было важно, чтобы в зале чинов высоких было побольше.  Выступили хорошо, но затянули. Есть  талантливые солдаты, но все это не по мне, ты же знаешь. Поэтому я  очень недоволен, что Эдичка музыкой увлекается, а не учебой и спортом. Написал ему, что его музыкальные успехи меня только огорчают. Ты с ним будь построже, не хочу, чтобы наш сын вырос верхоглядом и недоучкой. Что это за увлечение такое и тем более профессия. Можно, конечно,  стать знаменитым, но все равно это ненадолго, не стоит тратить время на это пустое занятие. Два дня назад был еще на одном концерте. Моя родная Анечка, не подумай, что я тут развлекаюсь. Пошел из любопытства, много слышал нелестного об этом певце, который сбежал из нашей страны, а теперь здесь номер один, поэтому и пошел. Имя  этого артиста Петр Лещенко. Он пел длинных два отделения. Принимали его хорошо, в зале были только наши военные. Оркестр у него хорошо играл, тоже наши русские. Анечка, не будет им счастья вдали от родины, но это не мое дело. Я досидел до конца второго отделения, хотя мог уйти, но это не значит, что мне все понравилось. Пел он, конечно,  неплохо. Я чуть не прослезился, когда он пел про маму. Грустные песни поет душевно, а вот шутливые у него получаются очень недостойно, как насмешка. Рюмки, частушки, чубчики ему петь не надо. Пел он еще одну песню, его вызывали три раза на бис, но я бы ему запретил петь, что тоскует по родине. Продал родину, пусть слезы не роняет. Справедливости ради  скажу, что красивая песня и пел красиво. Я мог еще и еще слушать, но,  стоило подумать, кто поет эту песню, слушать не хотелось. После концерта многие пошли к певцу лично выразить свою признательность,наверняка и автограф брали, я сделал вид, что не видел этого, никого наказывать не стал. А., ты пишешь, что устаешь, так заставляй домработницу больше шевелиться и дети пусть тебе помогают. Передай Л., чтобы следила за своей шапкой, которую ей послал, а то у нас рассказывали, как у одного генерала на Киевском вокзале в 8 вечера шапку сорвали с головы. 
Забыл написать тебе, что за Ясскую операцию я награжден орденом «Красного знамени». Вот такой у тебя муж. Гордись. 
И еще, если я прошу тебя сразу ответить на письмо мое, то, будь добра, сразу отвечай.  Не сижу на месте, поэтому из-за твоего непослушания, твое письмо, позже присланное, я могу не получить. 
Всех вас крепко обнимаю, пока, всего хорошего, В.». 

Штадлау, близ Вены, август 45 
Ал. - Л.К. 

― «Милая Л-нька! 
Предчувствую, что, прежде всего вас поразит в моем письме – конверт и бумага столь сентиментального цвета. Но не пугайтесь, бумага – единственный сентимент, который я себе позволю в этом письме. Я помню, что вы ярый враг сентиментальности. Не так  ли? …Теперь немного о себе. Живу нормально. Стараюсь использовать любую возможность, чтобы осмотреть достопримечательности тех мест, которые проходим, где ногами, где на колесах. Смогу ли еще побывать здесь. Конечно, приходится не одной красотой любоваться, война свои следы оставила. И все же мне доставляет удовольствие изучение окрестностей. Дошли до Австрии, остановились недалеко от столицы ее, в Штадлау. Эта информация уже не секретная, потому пишу спокойно. Что дальше? Мы исполнители, потому не знаю. Стал я умнее на несколько сот страниц, Блока, Чуковского, Антокольского, Горького. Рассказы «По Руси» Горького очень хорошие, но подряд читать очень плохо, горький труд. Сама оригинальность языка, описания природы, быта делаются монотонными и кажутся надуманными. Мы тут для своих проводим литературные вечера, когда подошла моя очередь, то я выбрал Блока. Всем понравился мой рассказ о нем. Л-нька, только не подумайте, что хвастаюсь. 
Вчера письмо не удалось дописать. Причина уважительная. Пришел Генка, вы его помните, конечно же, принес талончики на концерт, боюсь сказать, на чей концерт. Боюсь, потому что это талантище огромное, поэтому  все происходящее кажется сном. На концерт самого Петра Лещенко. Вы слышали что-нибудь о нем. Мой дед из Кишинева, поэтому знал Лещенко и пел его песни. Это – очень  красивые исповеди, на музыку положенные. Дед немного рассказывал о нем. Артист прекрасный, но по молодости много глупостей совершивший, потому судьбе его не позавидуешь, а вот себе я со вчерашнего дня обзавидовался. Не думал, что смогу услышать этого певца. Как жаль, что вас не было рядом. Вчера я мог сотворить главное, на что давно не решаюсь, мог познакомиться с отцом милого и самого доброго создания на земле и попросить у него вашей руки. Помню, что обещал без сентиментов, но не воспринимайте сказанное, как балаганный штиль. Не буду больше, раз обещал, ведь вы не любите это слушать и, тем более, читать. 
Пощажу вас. И все же объясню, что меня потянуло на такие тексты. Я незнаком с вашим папой, но Геныч, он все всегда знает, сообщил мне, что в первом  ряду ложи, справа от нас, сидит генерал, который газетой обмахивается, что он и есть ваш отец. Признаюсь, концерт меня захватил,  и я не следил за реакцией генерала постоянно, периодически все же поглядывал на него. Мне кажется, несмотря на то, что он был очень сдержан, что  ему понравилось.  Интересно, что он расскажет вам о концерте. У нас тоже были хорошие места, но на балконе. Зал большой был битком. В партере лишних людей и приставных стульев не было, а вот 
на балконе, захотел бы выйти, не смог, проходы были забиты. В оркестре Лещенко такие виртуозы играли, загляденье. Даже смотреть было удовольствие, не только слушать. О Лещенко я слышал, что он танцором начинал, но вчера я этого не увидел, но, когда дело доходило до веселых народных песен, он очень красиво двигался. Основной свой репертуар пел иногда с гитарой в руках, иногда без нее, но без лишних движений. И не надо ему это, такой завораживающий у него голос. 
Признаюсь, что все его песни готов был посвятить вам. И когда про любовь вечную он пел, и когда про коварность любимой, и, когда про страданья свои и чувства обманутые. Даже про станочек знаю, как спел бы я вам,  и вы бы поняли, какие чувства к вам питает ваш верный друг. Молчу, не сердитесь. Улыбнитесь. 
Больше всего меня поразило, что Лещенко не мог не почувствовать, не мог не знать, что зритель советский, да еще в военной форме к нему относится неоднозначно. Но он пришел на концерт и выступил перед нами и ни разу, ни в одной песне я не почувствовал, что он заигрывает, он просто пел. Пел про землянку, про комсомольское племя, про «широка, страна моя родная». Мне все было по душе и сердцу. Мне хотелось, чтобы концерт не кончался. Такую вот встречу мне подарила Австрия. После концерта мы еще почти час толкались в коридорах, хотели подойти к певцу,  но так и не удалось, народ долго не расходился. Но, Л-нька, дисциплина обязывала возвращаться в часть. Шли, а я долго еще слышал про желанную и любимую. 

Вы опять сердитесь… 
Буду прощаться. Ваш лучший друг, так ему, во всяком случае, кажется, С. 
Передайте мой искренний привет Инне и моему заочному знакомому Эдику». 

Подведем итог. Мы можем теперь с уверенностью сказать, что Петр Лещенко был в Штадлау и выступал в концерте солдатской художественной самодеятельности, который вел Иван Казнадий. Там же в Штадлау  был еще один сольный  концерт Петра Лещенко. Случилось это в августе 45 года. Пел он с  оркестром. Вопрос возникает, с каким?  Конечно же, не из Бухареста привез он своих музыкантов. Для себя я сделал еще одну пометочку: Петр Лещенко пел «В землянке». Эту песню можно внести в список репертуара, не записанного на пластинки. Владимир  Васильевич  Демин  нам рассказал, что Вера Георгиевна знала о тех выступлениях  и даже вспомнила, что Петр Константинович очень тепло отозвался о конферансье Иване Казнадии. Правда, фамилия была названа Казначеев, но Вера Георгиевна могла подзабыть, а может Петр Константинович так запомнил. И еще хочется отметить, что в приведенных письмах с фронта есть своя особенность, они написаны вскоре после концерта и адресованы близким людям. А значит, это впечатления, не обремененные внутренним редактором: это  можно говорить, а это нельзя. Такие воспоминания обычно самые точные, так как временем не стертые. 
Еще раз спасибо Ивану Казнадию и его сыну, мы много нового узнали. 
Ценны были в комментариях и дополнения Владимира Демина. 
Благодарны мы и Эдуарду Кумелану, который сохранил эти бесценные свидетельства времени. Светлая ему память! 

© http://petrleschenco.ucoz.ru 
© Георгий СУХНО, Скерневице, Польша

«Если любишь ты…»

Давид ХАХАМ

  ← На фото: Шико АРАНОВ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Во-первых, прошу не путать эту песню с    одноимённой, современных авторов:  композитора и певца Юрия Антонова и, к  сожалению, покинувшего сей бренный мир 17 лет назад Леонида Дербенёва (1931–1995). Во-вторых, следует иметь в виду, что эта знаменитая полвека назад песня исполнялась на одну мелодию, но в двух совершенно разных вариантах (один – на молдавском языке, другой – на русском), а ещё – в мужской и женской интерпретации.

Но – обо всём по порядку.

В годы Второй мировой войны, а затем и в последующие четверть века, прежде всего в Молдавии, а также на Украине, в Белоруссии, России, было широко известно имя Шико Аранова (1905–1969) – молдавского дирижёра, композитора, основателя и руководителя первого молдавского джаз-оркестра (Молдгосджаза), а позднее – джаз-оркестра «Букурия» (по-молдавски «Bucuria» – радость). Джаз-оркестр «Букурия» появился хоть и позже оркестра под управлением Леонида Утёсова, но раньше оркестров Олега Лундстрема, Анатолия Кролла, Георгия Гараняна… Несмотря на все препоны и преграды, возводившиеся на пути джазовых коллективов в годы тоталитаризма, джаз-оркестр под управлением Шико Аранова пользовался большой популярностью. Аранов создавал не только замечательные инструментальные пьесы, в том числе – основанные и на молдавском фольклоре, но и прекрасные, мелодичные лирические песни. Напомню, что родился Шико (Шика, Ишияу) Аронович (Аранович, Аранов) в провинциальном городке Татарбунары на самом юге Бессарабии (теперь – в Одесской области Украины) в бедной еврейской семье. Служил в румынской армии, после демобилизации в 1930 году поступил в Бухарестскую королевскую академию музыкального и драматического искусства, которую окончил в 1935 году по классу трубы и композиции. Одновременно руководил оркестрами в ряде кинотеатров Бухареста (La capitol, Trianon, Regal, City, Corso).

В 1940-м возвратился в советскую Молдавию. Очень скоро стал руководителем оркестра, созданного другим молдавским евреем – Шарлем Брейтбурдом. В годы войны Молдгосджаз под управлением Шико Аранова сначала уехал в эвакуацию, репетировал и выступал в Ташкенте и Коканде, а затем, с 1942 года, начал выступать на фронтах и в тылу. Несколько раз приглашался для выступления в Кремль. В 1944-м джаз-оркестр возвратился в Молдавию и вскоре стал прославленным коллективом. Но партийные органы в своей постоянной критике добились того, чтобы в 1947-м оркестр был расформирован. В 1947–1956 годах Аранов работал музыкальным руководителем государственного ансамбля молдавского народного танца (впоследствии – «Жок»), ставшего под его руководством лауреатом IV Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Бухаресте (1953). В 1956–1963 и 1967–1969 годах Аранов являлся художественным руководителем джаз-оркестра «Букурия», который он сам и организовал. В 1964–1966 годах Шико Аранов руководил оркестром Молдавского комитета по радиовещанию и телевидению. В 1950-м был удостоен звания заслуженного деятеля искусств, в 1953-м – звания народного артиста Молдавской ССР.

Шико Аранов являлся не только руководителем джаз-оркестра – он стал автором замечательных мелодий и многих лирических песен. В начале 1950-х появились и стали знаменитыми (называю только их русский вариант) «Если любишь ты…», «Не я один тому виной…», «Аурика», «Молдавские ночи» и многие другие, которые даже сегодня, спустя более полувека, слушаются с большим волнением и трепетом. 

Хочу рассказать краткую историю создания песни «Если любишь ты…». Первый её вариант был сначала написан по-молдавски.

  На фото Ливиу Деляну

Автором текста явился молдавский поэт с еврейской душой Ливиу Деляну (настоящее имя Липэ Самуилович Клигман; 1911–1967). Желающие могут ознакомиться с его подробной биографией в электронной Википедии. Его называют молдавским и румынским поэтом, классиком послевоенной молдавской литературы. Он родился в Яссах, а умер в Кишинёве. Проживал в Яссах, Бухаресте, затем так же, как и Аранов, после присоединения Молдавии к СССР в конце июня 1940 года, переехал с женой Бакой Деляну-Ривилис (1921–2005) в Кишинёв, где и прожил до конца своих дней. Ливиу Деляну создал несколько замечательных песен, которые многие по сей день считают народными. Вот и по просьбе своего друга Шико Аранова Ливиу Деляну написал текст песни, которые можно перевести с молдавского языка двояко: как «Был месяц май…» и как «Твои прекрасные глаза…».

В 1950–1970-х годах был популярен поэт-песенник Георгий Ходосов, ныне почти забытый (как, впрочем, и другие поэты-песенники: Борис Брянский, Николай Доризо, Григорий Поженян, Михаил Ясень-Гольдман…). На стихи Ходосова писали песни Оскар Фельцман («Мой Вася»), Модест Табачников («Гости дорогие»), Серафим Туликов («Ты придёшь!»), а Людмила Лядова (родилась в 1926 году) в соавторстве с ним написала около ста песен, среди которых были в своё время популярны «Так легко», «Идём с нами», «В Колонном зале», «Полковой оркестр», «Вожатый наш», «Марш пионерских дружин»… Песни на стихи Георгия Ходосова исполняли Людмила Зыкина, Владимир Канделаки, Тамара Миансарова, Эдита Пьеха, Ружена Сикора, ансамбль Московского городского Дворца пионеров и школьников…

По просьбе Шико Аранова Георгий Ходосов написал русский текст песни «Был месяц май…». И хотя поэт-песенник получил подстрочный перевод песни с молдавского языка на русский язык, хотя он написал несколько вариантов текста, маэстро Аранову понравился тот, который совершенно не был похож на оригинал: там не было упоминаний ни о месяце мае, ни о прекрасных девичьих глазах…

Была весна, когда мы встретились с тобой.

Цвела сирень в аллеях парка над рекой.

И с этой встречи я каждый вечер

– с тобой, любимая, как с первою весной...

Если любишь ты, если веришь ты,

то всегда для нас с тобою зацветут сады!

И для дружбы нашей нежной и зимою снежной

мы найдём, родная, цветы!

Если любишь ты, если веришь ты,

значит, сбудутся желанья и твои мечты!

И для дружбы нашей нежной и зимою снежной

мы найдём живые цветы!

Благодаря чарующей мелодии и проникновенному тексту, песня получилась нежной и вдохновенной. Осталось найти лишь непременный «третий элемент», без которого любая песня остаётся молчаливым листком бумаги: исполнителя. И он нашёлся – в коллективе самого джаз-оркестра «Букурия»: Рудольф Капланский.

 ← Рудольф (Рувэн) Ильич Капланский (1911–1966) был отличным музыкантом: скрипачом, саксофонистом, флейтистом. Он также являлся обладателем красивого голоса – гибкого, несколько вибрирующего тенора. Он родился в маленьком городке Рени Измаильской области тогдашнего Бессарабского края (сегодня – в составе Одесской области Украины). В 1930-м окончил Кишинёвскую консерваторию «Униря» по классу скрипки у профессора Марка Пестера. До войны выступал в кинотеатрах Аккермана (Белгород-Днестровского, 1930–1933), Бухареста (1933–1940), Кишинёва (1940–1941). С 1941 по 1948 годы работал в джаз-оркестре Шико Аранова, в 1950–1960-х годах – в эстрадном ансамбле Кишинёвской филармонии.

Исаак Брейтбурд, автор книги «Шико Аранов и его оркестр» (2001), вспоминал: «Рувэн был красивым, сценичным человеком, любимцем всего нашего коллектива. Зрители его боготворили. Большим успехом пользовались его песни «Скрипка» в обработке Шико Аранова, «Я не вернуться не мог», «Спасибо вам, мамы!», «Возвращение».

Слушая его, зрители буквально замирали: в зале можно было услышать каждый шорох. Он пел соло, а также в составе замечательного трио, и каждая его песня принималась слушателями на бис…К сожалению, он ушёл из жизни очень рано – в 55 лет…».

Жена Рувэна Капланского – Софья Ароновна Капланская-Ширман – была родной старшей сестрой другого замечательного музыканта из джаз-оркестра под управлением Шико Аранова. Она родилась в том же 1911 году в Кишинёве. В 1931-м тоже окончила Кишинёвскую консерваторию «Униря» по классу фортепиано у Клары Файнштейн.  «Соня была прекрасным музыкантом, специалистом своего дела, замечательным профессионалом, неповторимым аккомпаниатором, – вспоминал Исаак Брейтбурд. – Она имела отличный слух, прекрасно играла на аккордеоне. Все её любили. Соня пользовалась огромным уважением в коллективе джаз-оркестра, оказывала большую помощь Шико Аранову в творческой работе…».

 

   
 

Я уже выше упомянул, что песня «Если любишь ты…» в её русском варианте имеет мужскую и женскую интерпретацию. Если наиболее ярким представителем «мужской» интерпретации являлся Рувэн Капланский (на всех нотах этой песни маэстро Шико Аранов распорядился написать по-молдавски и по-русски: «Посвящаю другу, талантливому исполнителю моих песен Р. Капланскому»), то в «женской» интерпретации эта песня звучала в 1960–1970-х годах в исполнении Веры Лещенко. Нет, это не простое совпадение фамилий: если кто не знает, Вера Георгиевна Лещенко (девичья фамилия – Белоусова, 1923–2009) была второй официальной женой известного русско-румынского шансонье и ресторатора Петра Константиновича Лещенко (1898–1954).

   

История их встречи – 44-летнего зрелого мужчины и 19-летней студентки Одесской консерватории – заслуживает отдельного рассказа... Через десять лет после их счастливого брака, в 1951 году, Пётр Лещенко был арестован органами внутренних дел Румынии по прямому указанию МГБ СССР, «за измену Родине». Официальная советская пропаганда во времена Сталина характеризовала его как «самого пошлого и безыдейного белоэмигрантского кабацкого певца, запятнавшего себя сотрудничеством с немецко-фашистскими оккупантами». Существует много версий этого «темного дела». Известно, что допрашивали Петра Константиновича сотрудники НКВД. По одной из версий – добывали «компромат» на жену, Веру. По другой, кажущейся более логичной, – на «гения советской разведки» Наума Эйтингона, арестованного полгода спустя по делу «о сионистском заговоре в МГБ» в рамках развернувшейся борьбы с космополитизмом.

Так или иначе, но летом 1952-го арестовали и Веру Лещенко-Белоусову. Она обвинялась в браке с иностранным подданным, что квалифицировалось как измена Родине. Ее приговорили к смертной казни, которую заменили 25 годами лишения свободы, но в 1954 году она была освобождена, перебралась в Россию. А Петр Лещенко умер в тюремной больнице Тыргу Окна – то ли после операции в связи с открывшейся язвой желудка, то ли от отравления: пока это тоже тайна за семью печатями...

 

И Пётр Константинович, и Вера Георгиевна всю жизнь испытывали самые добрые, нежные чувства к Бессарабии, Молдавии, Кишинёву. В Кишинёве сегодня есть улица и переулок, носящие имя Петра Лещенко.

 

 

Вера любила Петра, верила, что найдёт его или хотя бы его могилу. После переезда в Россию она была некоторое время солисткой Брянской филармонии, потом переехала в Москву и работала с оркестрами Михаила Липского, затем – Бориса Ренского в составе объединения «Союзконцерт», а перед уходом на пенсию Вера Лещенко (с конца 1970-х годов) была уже на ставке вокалистки в «Москонцерте».

 

Для своего репертуара Вера Лещенко искала песни, связанные с близкими и дорогими ей людьми и местами. Так в её репертуаре оказалась песня Шико Аранова на стихи Георгия Ходосова «Если любишь ты…» В тексте ею были изменены всего два слова: вместо «любимая» она пела «любимый мой», а вместо: «для нас с тобою зацветут сады» – пела «для нас с тобою снова зацветут сады!».

 

Запись песни "Если любишь ты..." в исполнении Веры Лещенко.

Кассета, на которой еще три песни в исполнении Веры Лещенко "Синий платочек", "Любимая" и "Я тоскую по родине", была подарена Вере Георгиевне коллекционером Мангушевым в 2002 году.

 

Для справки: 

Давид ХАХАМ, автор статьи  

– уроженец Сорок, Молдавия.

С 1992 г. живёт в Израиле,

педагог, издатель, общественный деятель,

лауреат премии им.Фихмана,

автор 6-и книг.

 

У маршала Ивана Конева и Петра Лещенко схожая юность. Конев был лишь на полгода старше Лещенко. Оба родились в бедных крестьянских семьях, оба закончили военные школы, оба в юности прошли боевое крещение на фронтах Первой Мировой войны. Но когда в России началась братоубийственная Гражданская война, их пути разошлись. 
Пётр Лещенко пошёл с теми, кто пытался погасить пожар, охвативший родной дом. Иван Конев оказался среди тех, кто пожар этот раздувал. 
Еще оба они любили русские песни. Конев гордился Ансамблем песни и пляски 1-го Украинского фронта, коллектив которого прошёл вместе с маршалом по дорогам войны от Киева до Берлина. Знал и любил он песни Петра Лещенко. 
В одно и то же время судьба подарила им обоим настоящую любовь. 

 

Будущим женам Ивана Конева и Петра Лещенко - Антонине и Вере было по 19 лет, когда они познакомились со своими суженными. Мадонной Конева стала хуторянка, а при встрече военная санитарка Тоня, которая, как и Вера Лещенко была на 25 лет моложе своего избранника. 

  

Из письма Сергея Казнадия, перевод с украинского отрывка из интервью Ивана Казнадия: 

― … О встрече с Петром Лещенко отец упоминал не раз. Мне кажется, эта, хотя и кратковременная их встреча и выступление Петра Лещенко в концерте, который вел отец, могли стать той самой "Божьей искрой", которая окончательно сформировала театральную судьбу отца. Ведь, буквально два года спустя, он поступил в Киевский театральный институт. 
В том интервью отец вспоминает и свой разговор с Иваном Коневым, который, как и Петр Лещенко, повлиял на выбор отцом профессии. То были, видимо, судьбоносные встречи. Отцу моему тогда было 20 лет. 

Иван Казнадий корреспонденту газеты «Кировоградская правда»: 

История первая. 

― Я - ведущий концерта ансамбля механизированных и бронетанковых войск 1-го Украинского фронта. Город Штадлау. Подходит ко мне человек и просится выступить в концерте. Я говорю: "Вон стоит руководство, подойдите к ним". 
"Да, - говорит он, - мне неудобно". 
Иду сам и докладываю: "Там какой-то Петр Лещенко просится выступить в концерте". 
"Где он?" - спохватывается генерал-лейтенант Крайнюков¹, начальник политотдела 1-го Украинского фронта. 
В концерте Петр Лещенко исполнил свою знаменитую песню "Я тоскую по Родине..." 

История вторая. 

― А вот, посмотрите, благодарность командования, подписанная легендарным Коневым и уже упомянутым Крайнюковым. Подходит ко мне Крайнюков и говорит: "Казнадий, тебе боевое задание, надо бронетанковым войскам фронта показать образ Ильича". Было это в Польше в городке Гурно. Полевой клуб разместился в казармах фельдмаршала Паулюса. Тут готовили его отборные войска. Я первый раз увидел туалеты, отделанные кафелем. Я также впервые спал здесь на перине. Спали мы, экипаж танка, как? Метр настеленных сосновых веток, застилаем одной шинелью, а еще тремя укрываемся, - ведь дождь, снег, мороз... Постановку смотрел Конев. После спектакля подошел ко мне, спросил: " Как звать?" - "Ваней". "Ванечка, ты хорошо сыграл. Ты особый человек, если, кроме прорывов, еще и этим занимаешься. Ты должен быть в театре». И после этого, я получил эту благодарность. 

В книге Веры Георгиевны Лещенко "Скажите, почему?!" тоже описывается встрече с Иваном Коневым: 

― …С приходом наших войск ритм нашей концертной жизни заметно оживился. Тебя стали часто приглашать выступить перед советскими войсками. Практически на все концерты ты брал меня, но иногда работал один. 
К тебе с просьбой выступить обращалось советское военное командование, ты никому ни разу не отказал. О гонорарах и речи не было. 
Были концерты и частного характера. Маршал Конев прислал машину и пригласил нас к себе в литерный вагон. Он был проездом в Будапешт. Купе-вагон. Огромный стол, во главе которого сидел Конев. Он встал, поприветствовал нас, предложил присесть. Разговор ни о чём: погода, красоты Бухареста. 
Ты, кстати, никогда не использовал такие ситуации. Никогда ни о чём не попросил — ни Конева, ни Водопьянова, ни Жукова. Ты официально и честно через консульство передавал прошения о возвращении в Россию. 
У Конева мы пробыли около часа. Пели наш обычный репертуар. Ты с гитарой, я с аккордеоном. Маршал был благодарен нам. Тебе руку крепко пожал, мне поцеловал. Пожелав друг другу удачи, мы расстались. 
В течение трёх лет мы с концертами проехали Румынию с востока на запад, с севера на юг. На всех больших и малых концертных площадках военных было битком. Звёздочки на погонах сверкали золотом, по две и три больших звёздочки. Скромных, с сержантскими лычками в зале не встречали. Чины поменьше поджидали нас на улице, подходили, просили автографы. 
Для них у тебя всегда были в машине подарочные комплекты пластинок, а больших начальников ты не баловал пластинками, им — фотографии с автографом, если просили. Узнав о концерте, приезжали военные из воинских частей, размещавшихся в близлежащих районах, все хотели послушать тебя. Аплодисментами, как в Одессе, тебя не встречали, но провожали такими овациями, что горечь первых минут не вспоминалась. 
Конечно, основная часть программы была на тебе. Дуэтом мы пели 2–3 песни, были мои сольные номера, на нескольких песнях я аккомпанировала тебе. Чаще всего эти концерты ты вёл сам — представлял номера, отвечал на вопросы. Один неизменный вопрос звучал на всех концертах: «Почему вы не хотите вернуться на Родину?» Только я видела, как трудно тебе отвечать. 
Как объяснить публике, которую основательно настроили против тебя, что вернуться на Родину ты готов, но не любой ценой. Как объяснить, что ты каждый день обиваешь пороги разных учреждений, пишешь письма, просишь разрешения, а тебе ставят условие, мол, возвращайся, но порознь с женой. Но ты всегда очень достойно держался, ни разу со сцены не ушёл, не опустился «до разборок» или «слёзных признаний»… 

Иван Степанович родился 28 декабря 1897 года в деревне Лодейно Щеткинской волости Никольского уезда Вологодской губернии (ныне – Подосиновский район Кировской области), в семье крестьянина. Отец – Степан Иванович, мать – Евдокия Степановна. Основные занятия отца – извоз и землепашество. 
От первой жены, Анны Ефимовны Волошиной, у Ивана Степановича было двое детей: дочь Майя (1923 г. рожд.) и сын Гелий (1928 г. рожд.). В живых никого не осталось. От второго брака с Антониной Васильевной Васильевой – дочь Наталия (1947 г. рожд.), профессор кафедры языкознания и литературы Военного университета. В 1916 году Иван Конев призывается в царскую армию. 

Судьба наделила Ивана Конева очень старательным Ангелом-хранителем, подопечному которого все удавалось. В 1918 году новообращённый большевик Конев становится членом уездного исполкома и уездным военным комиссаром. 

В 1918—20 гг. Конева посылают на Дальний Восток для участия в боях против Колчака, Семенова и японских интервентов в должности военного комиссара. Его военная карьера стремительно взметнулась вверх. Начинает он с должности комиссара бронепоезда «Грозный», затем он - комиссар бригады, потом стрелковой дивизии и стрелкового корпуса. Очень скоро Конев становится комиссаром штаба Народно-революционной армии марионеточной Дальневосточной Республики, созданной большевиками и вскоре ликвидированной. В 1918 году, будучи делегатом 5-го Всероссийского съезда Советов, Конев участвует в подавлении мятежа левых эсеров в Москве, a в 1921 году, как делегат X съезда РКП(Б), он был послан на ликвидацию Кронштадтского мятежа. Окончил курсы высшего начсостава при Военной академии. Командовал полком, затем дивизией. Направлен в Военную академию им. М. В. Фрунзе. 
Чудом уцелел Иван Конев во время сталинских чисток. Первый раз его могли расстрелять не чужие - свои, тогда был расстрелян выдающийся военачальник, командарм 1-го ранга Иероним Уборевич, под командованием которого он вместе с Жуковым служил в Белорусском военном округе. В сталинских чистках 1937-38 гг погиб почти весь цвет Красной Армии, две трети высшего командного состава. 
О себе Конев писал: "Принимал активное участие в борьбе против троцкистско-бухаринских врагов народа, агентов германо-японского фашизма... против троцкистов и в очищении от враждебных элементов дивизий, которыми я командовал." Перед войной Коневу присваивают звание генерал-лейтенанта, в начале войны - генерал-полковника. 

Новая угроза расстрела возникла, когда в хаосе первых месяцев войны в начале октября 1941 г. под Вязьмой в окружение попали и погибли 4 армии Западного фронта, которым Конев командовал. Его сняли с поста командующего, ему грозил трибунал. Спас его Жуков, взял его в свои заместители. А с Жуковым Сталин считался. Потом был трудный, но славный боевой путь от Москвы до Берлина. В феврале 1944 года Коневу было присвоено звание Маршала. Ордена и медали сыпались, как из рога изобилия. Конев был дважды удостоен звания Героя Советского Союза, награжден шестью орденами Ленина и орденом «Победы» с бриллиантами. Польша, Германия, Чехословакия, Австрия - этапы большого победного пути стального маршала. 

В апреле 1945 года на Эльбе состоялась встреча советских и американских войск. Командующий американской группировкой генерал Омар Брэдли собрался с визитом к маршалу Коневу. Американские офицеры посоветовали ему выпить флакон масла, потому что со всех предыдущих встреч братания с русскими, джипы привозили домой в стельку пьяных американских солдат. На сей раз все было иначе. Конев поднял первый тост за здоровье Сталина, Черчилля и Рузвельта, (Конев не знал, что американский президент умер три недели назад). Мучения Брэдли оказались напрасны. Выяснилось, что больше одной рюмки Маршал из-за язвы не пьет. Но генерал был потрясен выступлением русского ансамбля песни и пляски. Он все выпытывал, где Конев раскопал таких красоток? «Это обычные девушки, - скромно ответил маршал. - В Красной Армии все девушки такие». 

Когда Конев приехал к американцам с ответным визитом, он был изумлен феноменальной игрой на скрипке худенького солдатика. "Потрясающе! - воскликнул маршал. - Где вы выкопали такого гения?". "Это рядовой американский солдат, - скромно ответил Брэдли. - У нас все такие". Рядовым солдатом был величайший скрипач Яша Хейфец², которого американские офицеры, чтобы поразить Конева, на один день привезли из Парижа. 

После войны Конев - главнокомандующий Центральной группы войск и Верховный комиссар Австрии. С 1946 года назначается главнокомандующим Сухопутными войсками и заместителем министра Вооружённых Сил СССР. В унисон со многими советскими партийцами колебался и он, хотя в душе, Конев оставался верным сталинцем. По свидетельству К.Симонова, он до конца боготворил Сталина и перед ним преклонялся. В 1953 году после смерти Сталина - и это единственный светлый момент в его послевоенной карьере - был председателем Специального судебного присутствия, судившего Л. П. Берию и его многочисленных соратников и приговорившего их к смертной казни. А могло быть и наоборот: одним лыком были шиты, и берии, и маленковы и хрущёвы, вся сталинская гвардия кремлёвских приспешнков. 
В октябре 1957 года Конев под нажимом Хрущёва поддержал исключение своего друга маршала Жукова из состава ЦК партии. Подписал своим именем клеветническую статью для газеты "Правда", состряпанную прихвостнями Хрущёва в Главном Политическом Управлении Армии. Конева сломали. 

Из воспоминаний дочери маршала Конева - Натальи: 
― Отцу где-то к вечеру на дачу прислали эту статью на подпись, сославшись на решение Центрального Комитета, членом которого он был. Тот вечер, затянувшийся далеко за полночь, наверное, был одним из наиболее драматических в его судьбе. Отец пытался как мог подправить статью, смягчить формулировки, звонил Хрущеву, пытаясь предотвратить публикацию, прекрасно сознавая истинную причину - политическую подоплеку предпринятой Хрущевым атаки на Жукова. 
«Старайся, не старайся - статья пойдет за твоей подписью», - отчеканил Хрущев. 
Жуков был смертельно обижен и однажды, встретив отца на улице, а мы жили в одном доме на улице Грановского, сказал: «Напиши опровержение!» Отец ответил: «Ты же понимаешь, что это никто не напечатает. Это решение партии, а в нашей стране это закон». 
До 60-х годов обиду Жуков ему не простил". 

Конев был верным и послушным партийцем и на склоне лет о многих своих поступках очень сожалел. На совести маршала остались подавление танками Венгерского восстания 1956 года и сооружение позорной "берлинской стены" во времена холодной войны. А в 1961-1962 годах Конев был Главнокомандующим Группой советских войск в Германии. 
Но Ангел-хранитель был заботлив до последних дней Ивана Конева. Вовремя махнул крылом, не дав дожить до того страшного времени, когда тоталитарная система, которой Иван Конев всю жизнь преданно служил, рухнула, как карточный домик. 

Похоронили Конева на Красной площади у Кремлёвской стены, недалеко от праха его любимого Отца и Учителя. Конев оставил мемуары: "Записки командующего фронтом. 1943—1944".и "Сорок пятый". 

У жителей Германии, Австрии, Чехии свои воспоминания о Коневе. Я расскажу о советском маршале в Польше. 
Ивана Степановича Конева многие поляки вспоминают добрым словом за освобождение из фашистской неволи. Благодарны ему за спасение от разрушений старинного Кракова, за что он был награждён Государственным Советом ПНР Большим Крестом Военного Ордена Виртути Милитари. Народный Совет города Кракова на торжественном заседании 23 апреля 1955 года присвоил Коневу звание почётного жителя города. На встречах с поляками Конев скромно заявлял, что он только выполнил приказ великого Вождя. 

«Перед началом январского наступления я находился в окопах над Бугом - рассказывал маршал, - когда по полевой связи позвонил Сталин. 
– Слушай-ка, Конев, был ли ты когда-нибудь в Кракове? 
– Да что Вы, товарищ Сталин я никогда не был нигде, кроме Советского Союза... 
– Ага - буркнул Сталин – значит, будешь. Краков – это город на пути твоего наступления. Красивый город, один из самых прекрасных в Европе. Есть в нём Кремль и большой Главный Рынок, где расположен ресторан Гавелка³. Пойдёшь и выпьешь там водки за мой счёт. Только условие: ты должен освободить город, но сохранить от разрушений». 

У этой сталинской заботы - двойное дно. Историки Католической Церкви утверждают, что сохранились свидетельства о том, что Папа Римский Pius XII хлопотал перед президентом Рузвельтом, чтобы тот попросил у Сталина при наступательных действиях Красной Армии спасти от разрушений Краков и духовную столицу Польши Ченстохову, где в монастыре на Ясной Горе (Jasna Góra) хранится чудотворная икона ченстоховской Богоматери. 
Существует и другая легенда, по которой Коневу, готовящему план взятия Ченстоховы, явилась женщина в чёрном одеянии и подсказала ему, как и когда начать наступление. Позже во время посещения каплицы с чудотворной иконой маршал увидел подобие между Чёрной Мадонной и явившейся к нему фигурой. Как же были удивлены сопутствующие лица, когда маршал снял фуражку и низко поклонился иконе Богоматери. Наивная, но красивая сказка, многократно повторяемая в различных вариантах. Краков и Ченстохова уцелели. В 1987 г., довольно поздно, спустя 42 года после Дня Победы и через 14 лет после смерти Конева в Кракове на улице его имени (сейчас это улица Армии Краёвой), поляки поставили маршалу-освободителю бронзовый памятник. В знаменитом краковском кабаре "Пивница под баранами" родилась симпатичная песня "Маршал Конев", заканчивающаяся монологом бронзового маршала: 

Koniew, Marszałek Koniew 
Wielki jest Wielki jest! 

- Spasiba! Tiszina. Dobrze mi tu. 
Widzę wszystko, Co nad Wisłą dzieje się, 
Lecz do domu muszę wracać, 
Bo zaczęło dziać się źle. 
Lecz do domu muszę wracać, 
Bo zaczęło dziać się źle. 

Koniew, Marszałek Koniew 
Wielki jest Wielki jest! 

Перевод ГС: 

Конев, Маршал Конев 
Великий есть, Великий есть 

- Cпасибо! Тишина. 
Хорошо мне здесь. 
Всё вижу, 
Что над Вислой происходит, 
Но домой я вынужден вернуться, 
Ибо начались события, что мне не по душе. 

Конев, Маршал Конев 
Великий есть, 
Великий есть. 

Четыре года спустя, когда страна, наконец, освободилась от крепких объятий восточного соседа, для русофобов памятник этот стал вдруг одним из символов советского порабощения. И 9 января 1991 года бронзовому маршалу - освободителю и спасителю Кракова - накинули на шею стальной трос подъёмного крана. Вскоре все памятники Коневу в Восточной Европе были ликвидированы. 

ПРИМЕЧАНИЕ 

¹Крайнюков Константин Васильевич (1902-1975), политработник, генерал-полковник (1965). Образование получил в Военно-политической академии (1934). В 1919 вступил в Красную армию, в 1920 ХIII в РКП(б). Участник Гражданской войны. С 1922 политработник в армии. С 1934 нач. курса в Военно-политической академии, комиссар кавалерийского полка. С 1940 зам. командира 2-го кавалерийского корпуса по политической части. Во время Великой Отечественной войны был членом Военного совета 6-й, 9-й, 40-й армий, с окт. 1943 - 1-го Украинского фронта. В 1945-48 член Военного совета Центральной группы войск, зам. командующего войсками Приволжского военного округа по политической части (командующий округом Г.И. Кулик арестован в 1946). В 1948-49 нач. Военно-политической академии имени В.И.Ленина. С 1949 1-й зам. нач. Главного политического управления (ГлавПУ) Советской армии и ВМФ. Один из руководителей послевоенных (в 1949-51) массовых чисток, развернутых в армии И.В. Сталиным с целью удаления из ее рядов военачальников, заслуживших слишком большой, по его мнению, авторитет во время Великой Отечественной войны. В 1953 ненадолго возглавил ГлавПУ, но затем переведен на должность члена Военного совета Группы советских войск в Германии, Центральной группы войск. С 1955 член Военного совета Приволжского военного округа. В 1950-69 зам. нач. Генштаба по политической части. Автор мемуаров "Оружие особого рода" (1978). В 1969 вышел в отставку.. 
Из кн.: Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. Москва, Вече, 2000 

²Яша Хейфец (полное имя Иосиф Рувимович Хейфец, 20 января (2 февраля) 1901, Вильнюс — 16 октября 1987, Лос-Анджелес) — американский скрипач еврейского происхождения. Считается одним из величайших скрипачей XX века. 
(Из Википедии) 

³Эксклюзивный ресторан "Гавелка" (Hawełka) назван по имени его основателя Антони Гавелка (Antoni Hawełka). Существует с 1876 года, находится в самом сердце Кракова на Главном Рынке № 34. В 1912 г Сталин приехал в Краков на встречу с вождём мирового пролетариата. Некоторое время Сталин жил на ул. Славковской рядом с площадью Главный Рынок (Rynek Główny) и неоднократно посещал ресторан "Гавелка".

Не могу не добавить, что похожий диалог Сталина с Коневым о сохранении Кракова пересказывают жители Праги, только они уверенны, что речь шла о Праге. 
(По материалам Сети) 

© Георгий Сухно 
© http://petrleschenco.ucoz.ru

Из воспоминаний Веры Лещенко.

Книга "Скажите, почему?". Издательство "ДЕКОМ", 2009 год

Георгий Храпак - автор романса "Я тоскую по родине"

История создания

  Георгий Храпак

…В Бухаресте со своей частью в декабре 1944 года появился Георгий Храпак, который в твоей жизни сыграл неожиданно значительную роль. Он пришёл на наш концерт и по его окончании подошёл к тебе. Молодой солдат-художник предложил свои стихи, признался, что раньше писал только картины, а тут вдруг стихами заговорил. Прочитав их, ты был сражён:

Я тоскую по родине,

По родной стороне моей.

Я в далёком походе теперь

В незнакомой стране.

Ты ещё удивился, что замечательный художник пишет не менее замечательные стихи. Познакомил Георгия с Жоржем Ипсиланти. Вместе они доработали стихи, Жорж переложил их на музыку. Так родилась прекрасная песня, которой с того дня ты заканчивал все свои концерты:

Я иду не по нашей земле,

Просыпается синее утро.

Вспоминаешь ли ты обо мне,

Дорогая моя, златокудрая?

Предо мною чужие поля,

В голубом предрассветном тумане,

Серебрятся вдали тополя

Этим утром холодным, ранним.

Я тоскую по родине,

По родной стороне моей.

Я в далеком походе теперь

В незнакомой стране.

Я тоскую по русским полям,

Эту грусть не унять ни на миг.

И по серым любимым глазам —

Как мне грустно без них…

Проезжаю теперь Бухарест,

Всюду слышу я речь неродную.

И от всех незнакомых мне мест

Я по родине милой тоскую.

Здесь идут проливные дожди,

Их мелодия с детства знакома.

Дорогая, любимая, жди,

Не отдай моё счастье другому.

Начинал ты петь её один, потом вступала я, и мы пели дуэтом.

У Жоржа тогда был в самом разгаре роман с хористкой ресторана Мией Побер. Жорж тогда и в её репертуар включил эту песню. Он успел выпустить буклет, на лицевой стороне — портрет Мии Побер, а на обороте — ноты и слова романса-танго «Письмо из Румынии».

Ты объявлял этот романс под названием «Я тоскую по Родине. В романсе, по договорённости с Георгием, были переставлены некоторые слова, скажем, серое утро сделали синим. Талантливый солдат-художник Георгий Храпак обещал ещё зайти к тебе, хотел показать тебе свои зарисовки, которые делал на листочках между боями. Не случилось — больше Георгий не появился. Ты часто вспоминал Георгия, предпринимал попытки разыскать его, отблагодарить, даже мечтал сделать выставку работ Георгия в Бухаресте.

Я об этом помнила, и после лагеря. Как-то, проходя мимо ЦДРИ (Центральный дом работников искусства. — Ред.), увидела на афише знакомое имя: «Георгий Храпак». Могла ли я не зайти? Ведь я тоже пыталась найти автора нашего с тобой любимого романса «Я тоскую по Родине», но безрезультатно, его адрес и телефон были для меня «под замком». И вот подарок судьбы — выставка работ художника Георгия. Но — как гром средь ясного неба — узнала, что это его посмертная выставка. Георгий месяцем раньше ушёл из жизни.

Тогда в ЦДРИ я узнала, что Георгий в 1948 году был репрессирован. За что? Я не стала выяснять. Может, и румынская встреча с тобой стала поводом. Освободили его в 1953-м. Сожалею, что нет записи его романса в твоём исполнении. В 1948 году мы на «Электрокорде» под твою гитару и мой аккордеон записали «Я тоскую по Родине». Вышли из студии, и ты сказал:

— Тоскую? Мне эта песня душу разрывает. И всё же не хочу, чтобы она стала моим последним признанием. Ох, не хочу!

Для тебя написанная, тобою названная своей лебединой песней... И вот она-то в твоем исполнении не сохранилась. В те дни руководство фирмы грамзаписи «Электрокорд» обратилось к тебе с просьбой о записи нового диска — как тебе объяснили, спрос был огромный. Тогда уже закрылся бухарестский филиал фирмы «Колумбия», которой ты отдавал предпочтение. Постарались наши соотечественники, новые властители Румынии: было уничтожено оборудование, разбиты новенькие, не успевшие дойти до прилавков тиражи пластинок, и не только твоих. «Колумбия» пыталась получить с обидчиков компенсацию за нанесенный ущерб, но их не удостоили даже ответом.

Об этом я узнала от тебя, ещё ты говорил, что, возможно, матрицы, тиражи пластинок и оборудование вывезли в Ленинград на завод грампластинок. Позже я надеялась найти подтверждение тому в городе на Неве, но никто ничего не знал, ответ был один: «Неизвестно, не знаем, не слышали».

http://petrleschenco.ucoz.ru  

Сознательно выбрала именно этот клип фокстрота Марка Марьяновского «Кавказ» в исполнении Петра Лещенко, под который исполняется танцевальная фантазия. Не для сравнения, просто, чтобы вспомнить о танцоре Петре Лещенко. Петр Лещенко с Жени Закитт совсем под другую музыку и по иному танцевали свои «Кавказские эскизы». Артисты смогли сохранить в танце национальные народные традиции и передать колорит знаменитой лезгинки. Петр Лещенко и «Кавказ» поёт с юмором и любовью, копируя интонации, нравы и быт южан. 
Мы только по рассказам очевидцев, включив собственное воображение, можем представить, как начинали звучать неспешные и мелодичные кавказские ритмы и на сцену красиво и грациозно в белых черкесках в танце выходили Жени Закитт и Петр Лещенко. Музыка набирала обороты и танцующая пара вместе с музыкой начинала двигаться все быстрее и быстрее, в их движениях было столько грации, удали, экспрессии… Зал взрывался аплодисментами и многие готовы были присоединиться к этой красивой паре. 
Передать эту картинку словами невозможно, потому что пара Закитт и Лещенко не только профессионально двигалась в танце. Их каждый танец – целое представление, продуманное до мелочей. Кавказский номер был самым зрелищным. 
Не верите? Послушаем тех самых очевидцев. 
Жорж Ипсиланти: «Я их увидел впервые только в Бухаресте после их турне по Ближнему Востоку. У них с Зиной был прекрасный кавказский номер в белых черкесках. Петя выходил под музыку молитвы Шамиля (ПРИМ. Вера Лещенко категорически опровергала это, от Петра Лещенко точно слышала не раз, что выходил он с Жени под песню «Сулико») вставал на одно колено и начинал петь «Где в снегу Казбек». Песня затем переходила в бурный танец под музыку «Кавказские эскизы». Успех был прямо сумасшедший». (Бибс Эккель. «Любимец публики – Петр Лещенко». Апрель, 1988 год). 
Вера Лещенко: «…Очень эмоционально описывал вашу лезгинку с кинжалами Жорж Ипсиланти. Зрители, по его словам, сходили с ума. Я представляю тебя и Жени, молодых, красивых, в белых черкесках, вижу зажигательно-сумасшедший танец… Как жаль, что я не видела вас!». 

             

Константин Сокольский: «Танцы семейного дуэта я увидел впервые весной 1930 года. Закитт, Лещенко и певица Лилиан Фернэ выступали с почти часовой программой в кинотеатре «Палладиум» — заполняли перерыв между сеансами. У Закитт и Лещенко прекрасные костюмы, и в танце они зажигательны, Лещенко особенно хорош в лезгинке с кинжалами». 
Вот таким был солнечный и гостеприимный Кавказ в творчестве Петра Лещенко. 
Фокстрот "Кавказ" - одна из песен, написанная Марком Марьяновским в начале 1930-х годов в Риге для Петра Лещенко. 
Приведу текст песни, который звучит в записи Петра Лещенко на фирме "Columbia" (СНR 601. Бухарест, 1936 год) 

Ну, а теперь – сюрприз. Александр Москаленко из Львова еще одну уникальную запись нам передал и содействовал этому активно Руслан Гырбу из Кишинева! 

Сказать спасибо, ничего не сказать. Об этой записи Тадеуша Фалишевского даже упоминания нигде нет. Поинтересовалась у Георгия Сухно, слышал ли он польский вариант «Кавказа»? НЕ СЛЫШАЛ. 
Так что, размещая запись и этикетку пластинки «Кавказа» в исполнении Тадеуша Фалишевского, я очень надеюсь узнать нечто зажигательно-новое об истории этой песни. Первый вопрос, почему название другое – на этикетке значится NA PARKANIE SIEDZI JAŚ? И автор слов Луис Фокс, Зенон Фривальд-Вардан, Это псевдоним Людвига Зенон Фридвальда - польского писателя, художника. Известно также, что он писал тексты к песням. "На заборе сидит Ваня" одна из его песенок. Но это, тот самый фокстрот «КАВКАЗ», который пел Петр Лещенко. Польский вариант песни звучит в исполнении Яна Побуга (Jan Pobóg) – псевдоним Тадеуша Фалишевского. 

. 

ФАЛИШЕВСКИЙ Тадеуш (Tadeusz Faliszewski). 
(псевдонимы - Ежи Новогродзки, Ежи Оровски, Ян Побуг, Ян Сасковски (Jerzy Nowogrodzki, Jerzy Orowski, Jan Pobóg, Jan Saskowski). 
Даты жизни: 20 октября 1898 год, Львов - 2 сентября 1961 год, Чикаго. 

 
Тадеуш Фалишевский. 1938 год

Тадеуш Фалишевский - один из популярнейших польских певцов межвоенного двадцатилетия, актёр кабаре и оперетты, режиссер. Отец Владислав Фалишевски (Władysław Faliszewski), мать Матильда из Кирчнеров (Matyldа z Kirchnerów). Его женой была актриса Галина Кидавскей. 
Детство и юность провел в городе Львове. Здесь закончил Политехническую Школу. 
Участник Первой мировой войны, был офицером сначала 1-го Уланского полка полковника Владислава Белины-Празмовского, потом, как офицер связи Министерства военных дел. 
Актерский дебют состоялся в 1922 году. Выступал в Кракове, Радоме, Калише и Ченстохове. Он и Адам Астон, Хенрик Варс и Тадеуш Сас-Яворский основали знаменитый Chór Warsa. Выступали в известнейших варшавских кабаре - Морское Око и Новый Ананас. Позже основал собственное литературное кабаре Райская птица (Rajski Ptak). 
В 1937 на польском радио в конкурсе для вокалистов он занял третье место после Мечислава Фогга и Стефана Витаса. Большинство песен в его репертуаре на стихи Анджея Власта. 
В его репертуар входили танго, лирические и шуточные песни, арии из оперетт. 
В марте 1940 года он был арестован гестапо. Пять лет провел в концентрационном лагере Маутхаузен-Гузен. После освобождения, он провел некоторое время в Австрии в лагере DP (displaced persons - политические беженцы), а затем был переведен во 2-й корпус армии генерала Владислава Андерса, служил в 5-й дивизии в Италии в качестве должностного лица и директора театра "Волки". Позже он отправился в Соединенные Штаты, жил в Чикаго, участвовал в программах, организованных Феликсом Конарским (Feliks Konarski). 

 
Тадеуш Фалишевский. Чикаго. 1960 год

МАРЬЯНОВСКИЙ МАРК ИОСИФОВИЧ , поэт и композитор, автор многих популярных танго и фокстротов, родился в Петербурге в 1889 г. Закончив петербургский политехникум, работал в одной из рижских технических фирм. В свободное от основной работы время сочинял свои музыкальные жемчужины, вошедшие в репертуар Петра Лещенко, Константина Сокольского и других певцов русскоязычной среды Прибалтики. Многие его произведения были созданы специально "под Лещенко". Из не вошедших в репертуар Петра Лещенко произведений Марьяновского можно назвать танго "Скажи, где ты?"; фокстроты "Гостинцы-прянички" и Любовь Маруси", а также марш "Песня моряка". Его фокстроты "Рюмка водки" и "Марфуша" были переведены на польский язык ("Kieliszek czystej wódki" и "Marfusza") и пользовались широкой известностью, исполняли их лучшие польские певцы. 
Сочинял не только прекрасные мелодии, но и стихи к ним. Профессиональную помощь при записи своих произведений получал от своего сына Александра, музыканта, воспитанника рижской музыкальной студии Маевского по классу рояля. 
После оккупации Латвии Красной Армией Марьяновскому и его семье, к сожалению, удалось избежать депортации в Сибирь или Казахстан - реальная возможность сохранить жизнь была потеряна. И вскоре после нападения Германии на СССР, всех рижских евреев немцы поместили в организованном для них Гетто. Композитор вместе сыном Шурой был вывезен из рижского Гетто в немецкий концлагерь Бухенвальд. Там Марк Марьяновский погибает в 1944 году. Остались песни - неувядаемые, живые. 
Сохранилась единственная фотография композитора, переснятая с паспорта. Сыну Шуре удалось пережить войну. Спасла его музыка. Пианиста зачислили в музыкальное командо, где он играл на аккордеоне и благодаря этому выжил. 
(GS. Антология. Сайт Петра Лещенко. http://petrleschenco.ucoz.ru ) 

ФРИДВАЛЬД ЗЕНОН (FRIEDWALD ZENON). (Псевдонимы - Wardan, Luis Fox, Ludwik Fox). 
Даты жизни: 17 апреля 1906 год, Львов - 3 декабря 1976 год, Тель-Авив. 

Автор текстов и сценариев для театров-ревю. Гимназию окончил во Львове. Затем в 1928 году выехал во Францию, где в Тулузе окончил университет. По образованию он инженер-химик, но по профессии никогда не работал. 
В 1932 году Зенон Фридвальд вернулся во Львов, где основал академический театрик-ревю "Пять минут после восьми"(„Ósma Pięć”). Первые представления, автором которых был Фридвальд, имели головокружительный успех. Это привлекло внимание директора фирмы "Сирена Рекорд", и он предложил Зенону Фридвальду руководство нотным издательством "Новая сцена" в Варшаве. Издательство он возглавлял с 1935 по 1939 годы. Одновременно сотрудничал с "Сирена Рекорд", как автор текстов песен на военные темы, на музыку мировых шлягеров и песен для Адама Астона, Андрея Богуского, Хора Юранда, Тадеуша Фалишевского, Мечислава Фогга, Веры Гран. 
В сентябре 1939 года Фридвальд перебрался в Румынию, затем через Грецию и Турцию - в Палестину. В 1941 году в Тель-Авиве основал польский литературно-артистический театр, а позже в 1943 - еврейский сатирический театр "Ли-ля-лё". 
Основал он также фабрику грампластинок. Фридвальд стал не только известным поэтом-песенником, но и влиятельным бизнесменом. Его знаменитое танго "То последнее воскресенье" обрело популярность в СССР и было записано на пластинки, как "Расставание" или "Утомлённое солнце", "Песня о юге" и "Листья падают с клёнов". Ни один из этих вариантов не является переводом польского оригинала.) 

ПРИМЕЧАНИЯ 

1. МАУТХАУЗЕН — немецко фашистский концлагерь близ г. Маутхаузен (Mauthausen, Австрия) в 1938 45. Узниками Маутхаузена было ок. 335 тыс. человек; казнено и замучено св. 122 тыс. человек (в т. ч. св. 32 тыс. советских граждан; среди них Д. М. Карбышев). После 2-й мировой войны на месте Маутхаузена создан музей, в феврале 1948 поставлен памятник Д. М. Карбышеву. 
Большой Энциклопедический словарь 

2. Публикация подготовлена по материалам Томаша Лерского, NAC - Национальный Архив Цифровой и Cyfrowa Biblioteka Piosenki Polskiej - Цифровая Библиотека Песни Польской. 

©http://petrleschenco.ucoz.ru 

ПРЕДИСЛОВИЕ 

Статья Э. Поляновского "Певцы" - это рассказ о трагических судьбах Георгия Виноградова, Вадима Козина и Петра Лещенко. http://petrleschenco.ucoz.ru/load....-1-0-75
Автор в статье упоминает еще одного Виноградова — любителя старой эстрады и романсов. Это - заместитель начальника Управления регистрации и архивных фондов Министерства безопасности России, полковник Владимир Константинович Виноградов. Должностные регалии точны для 90-х. Сегодня мне его должность неизвестна. 
Эдвин Поляновский пишет, что Виноградов занимался реабилитацией Петра Лещенко. 
Эдвин Поляновский не только прекрасный журналист, но и человек добрейшей души. Многим незаслуженно гонимым в СССР он помог своими статьями-исследованиями. Сам был человек честный и на веру воспринимал слова других. 
И полковнику Виноградову он поверил. Я знаю оборотную сторону той истории с "реабилитацией" Петра Лещенко. На наши с Верой Георгиевной обращения в КГБ, а потом в ФСБ по поводу поиска документов о Петре Лещенко приходили письма за подписью, как раз полковника Виноградова. Сухие и однообразные ответы, что наша советская система не имеет отношения к аресту Петра Лещенко, "что присланной информации и документов недостаточно для истребования соответствующих документов". 
Официально, согласна, не имеет, но мы просили сделать запрос официальный румынам, которые неоднократно отвечали, что готовы помочь в поисках, но после официального запроса сначала называли КГБ, потом ФСБ. 
Единственное, чего нам удалось добиться, это документов по делу Веры Лещенко. Вскоре и стали появляться заметки и интервью полковника Виноградова, как о любителe старой эстрады, как о человеке, который способствовал реабилитации Петра Лещенко. Простите, о какой реабилитации идет речь? 
Петра Лещенко просто перестали запрещать. Первой выгоду от этого разрешения вкусила фирма "Мелодия". 
Единственный документ, свидетельствующий (косвенно!) о реабилитации имени Петра Лещенко, это сертификат о закладке звезды у концертного зала "Россия". 
Вот такое у меня предисловие к статье. Не забудьте об этом, когда будете читать публикуемую ниже статью. А статья, как и автор ее, искренняя, честная. 

Ольга Петухова, Москва. 2012 год 

   Эта газетная история наглядно иллюстрирует времена перестроечные – разгул лицемерия и политических интриг, и нынешний период вседозволенности.
   Когда вышла пластинка  Вадима Козина, высокодолжностной коллега оказал любезность, получив ее для меня по особому спецсписку. Оказалось, что выдающийся певец, до войны сводивший с ума чуть не всю страну, - жив. Официальная пропаганда упорно молчала об этом.

    Народнейший из певцов Не был удостоен звания Народного  артиста. Очерк «Певец» был запланирован на  субботу. Накануне, в пятницу вечером. коллега мой, мой покровитель зашел к главному редактору и наедине предупредил: очерк публиковать нельзя, Козин был осужден, газетное упоминание о нем вредно и даже опасно. Он, благодетель мой, дождался именно вечернего кануна, когда выяснять что-либо по существу было поздно, и через несколько часов улетел в отпуск. Во всякой организации всегда есть человек, приводящий приговор в исполнение. Субботним утром дежурный по номеру докладывал уже не об очерке, а об авторе.
    «Странные у автора вкусы, странные. Почему-то ему нравится  Козин. А мне почему-то больше нравится, например, Георгий Виноградов.
    «Почему-то» — содержался намек на характер судимости певца.
   Главный был вынужден реа­гировать,
   — Я позвоню в КГБ.
   В этом сюжете можно мно­гим пренебречь, забыть даже нравы перестроечного време­ни. Здесь главное — КГБ. 

 

 

Вадим Козин с книгой Эд. Поляновского «Венок раскаяния»

     ЕСЛИ БЫ опубликовали... Как я надеялся тогда, партийные и советские чиновники прочтут - ахнут: Козин — жив?! Неужели один и в такой бедности! И все образуется. Я уже уговаривал певца вернуться в Москву.  Вадим Алексеевич, правда, привык к Магадану, полюбил его. Возвращаться в Москву опасался из-за завистников, от которых  страдал всю жизнь, из-за сплетен и пересудов. Еще опасался: уедет — умрет. Несколько его знакомых стариков, привыкших к магаданскому климату, после возвращения в Москву, в Ленинград быстро умирали. Но, разговорившись, Козин увлекся, и мы уже мысленно подбирали район для однокомнатной квартиры.

 

Слева направо: 

Эдвин Луникович Поляновский, Рафик Бикмухамедов, корреспондент «Известий» по Магаданскому краю и  Вадим Козин

     Я предложил очерк «Огоньку», но в последний момент журнал опубликовал заметку других авторов — юбилейную, к юбилею. «Советская культура» поставила очерк в номер, но из полутора десятка членов редколлегии дежурным по номеру оказался как раз партийный выходец из Магадана. Лишь четыре года спустя (!) очерк «Певец» опубликовала «Неделя», орган далеко не официальный, и, соответственно, реакции — никакой. 
    Так было во времена фарисейства.
    А теперь о нынешних временах. Только за первое полугодие 1993 года «Известия» трижды писали о Козине. Можно было и десять раз написать. Те времена или нынешние для журналиста лучше, если писание — не самоцель, а средство быть услышанным? 
    Я и теперь думаю: если бы удалось проскочить тогда... Ведь они, большие чиновники, одинаково седовласые, широколицые, с одинаковыми следами вырождения, они ведь каждый поодиночке очень любят Козина. Они ведь «против» только, когда все вместе, а тут бы одного, любого из них хватило. 
     Как сказала одна старая женщина из вологодского села, сын которой приговорен был к расстрелу:
    — Поодиночке-то ко мне в селе хорошо относятся, а как все вместе, то — плохо. 

    КСТАТИ сказать, если бы я написал не о Козине, а о Георгии Виноградове, думаю, и о нем бы очерк не прошел. 

 

    Когда началась война, Георгия Виноградова, солиста государственного джаз–оркестра им. Кнушевицкого, перевели в военный оркестр под управлением Чернецкого. Тогда же, в войну, художественный руководитель и дирижер Ансамбля  песни и пляски Советской Армии Александр Васильевич Александров обратился к Сталину с просьбой перевести Виноградова к нему. Желания самого певца никто не спрашивал.
     — Становитесь в хор! — распорядился Александров. «В хор» как «в строй».
     — Я — солист, — ответил Виноградов и не встал.
     Александров протянул ноты — «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат...»
     — Пойте.
     — Не могу, не буду. Не моя тональность.
     Перестраивать на новую тональность целый хор? С одной стороны — генерал-майор Александров, с другой — «рядовой необученный», с одной стороны — автор музыки Гимна Советского Союза, с другой... Победила индивидуальность. Место певца на сцене было отвоевано. 
     Новый солист восстановил против себя все армейское начальство.

 

 

Георгий Виноградов. Соловьи.
Краснознамённый ансамбль песни и пляски Советской армии, п/у Бориса Александрова, 1950г.
слова А. Фатьянова, музыка В. Соловьева-Седого

 

 

     По договору Виноградов после окончания войны должен был вернуться «на гражданку» — на эстраду. Но в 1945-м кончилась война, его не отпустили. В 1946-м скончался Александров, его место занял сын Борис (впоследствии также — генерал-майор), Виноградова по-прежнему не отпускали. 
    Как в неволе: из строя не выходить, шаг вправо, шаг влево — побег. 
    В начале пятидесятых годов ансамбль отправился в страны народной демократии. Поезд остановился на границе. Певец пришел к Борису Александрову с очередным рапортом:
     — Или подписывайте, или дальше я не поеду. 
     При разговоре присутствовал замполит ансамбля, который стал укорять певца за поведение, недостойное советского артиста. И тут Георгий Виноградов произнес роковую фразу:
    — Хоть ты и чекист, а говнюк.— Через паузу добавил: — А я-то думал — ваше время прошло...
    Ему было запрещено выступать в тридцати трех городах страны, словно ссыльнопоселенцу без суда и следствия. Имя Георгия Виноградова было изъято отовсюду.
    В 1979 году известный музыковед Юрий Бирюков, один из авторов телепередач «Песня далекая и близкая», в связи с 50-летним юбилеем Ансамбля песни и пляски написал в журнал «Огонек» статью, где упомянул и о Виноградове. Материал сняли, выход номера задержали и срочно заказали статью др/гому автору. Бирюков отдал статью в «Советскую культуру» (как повторяется история — те же исповедимые пути в те же издания!). Статья проскочила, Бирюков позвонил Виноградову, и тот заплакал.
     Сборник песен Георгия Виноградова времен его армейской сцены удалось издать лишь 40 лет спустя. Певец был при смерти. Жена положила этот сборник ему в гроб.
     ...Я уверен, почти уверен, если бы в те сравнительно недавние злопамятные дни написал о Георгии Виноградове все, как есть, исполнитель приговора объявил бы:
     — Странные вкусы у автора. Мне почему-то больше нравится, например, Петр Лещенко.

      ВТОРОЙ очерк о Козине «Одинокий голос» был опубликован в конце марта 1993 г. — к девяностолетию певца («Известия» № 57). Как раз заканчивался очередной съезд народных депутатов. В самом конце, перед тем как распрощаться до следующего съезда, один из депутатов вдруг процитировал «Известия» и предложил съезду обратиться к президенту с просьбой о присвоении Козину звания народного артиста России. Конечно,— политика, как теперь говорят, — популизм. Но как бы там ни было, предложение-то дельное, впервые за все время самые непримиримые проголосовали практически единогласно.
    Через считанные часы «Вечерняя Москва» (31 марта 1993 г.) на первой полосе сообщила о присвоении наконец Вадиму Козину почетного звания. Это же сообщение прозвучало в телепередаче «Утро». Еженедельник «Вечерний Магадан» сообщил о том, что министр культуры Российской Федерации Евгений Сидоров поздравил девяностолетнего юбиляра с присвоением ему звания народного артиста России. В адрес певца со всех концов бывшего Советского Союза обрушился поток восторженных телеграмм. Главные его почитатели — участники войны. Москвича Сергея Павловича Петрова под Оршей тяжело ранило в голову и живот, но он и после госпиталя гнал врага до границы.
    — Я думаю — может, благодаря Козину и жив остался. Ведь я пел, и мне жить хотелось.
    Москвичка Лидия Васильевна Поникарова пятнадцатллетней девочкой влюбилась в певца, экономила деньги на школьных завтраках и присылала Козину конфеты. 
    Все эти послевоенные десятилетия (почти полвека!) почитатели шлют певцу в Магадан лук, чеснок, свежие огурцы, апельсины, рыбу. Он отвечает: «Спасибо, не надо, у меня все есть».
    — Мы не оставим его, — говорила мне Лидия Васильевна. — Если что... Ну вы понимаете, я уже договорилась с одним магаданским летчиком, через него я отправляю все посылки, если что... в общем, этот летчик похоронит его как надо.
    О, как счастливы были его почитатели весной 1993 года.
    Спустя время, где-то во второй половине лета из Магадана я получил письмо от инженера-энергетика Анатолия Костырина. Его любовь к Вадиму Козину — наследственная. Когда-то мать — Евдокия Сергеевна Костырина провожала на фронт мужа, грузовик увозил его по пыльной дороге, а по черному репродуктору на маленькой площади звучала козинская «Осень». Это было в Кустанае. Уже в семидесятых годах Евдокия Сергеевна там же, в Кустанае, попросила у местного цыгана фасон цыганской праздничной рубахи. Сшила ее и отправила певцу — красивую, васильковую. Но Вадим Алексеевич ее ни разу не надел, Костырина видела артиста только на довоенных портретах — молодого, крепкого, и невысокому худенькому старику рубашка оказалась чуть не вдвое больше. 
    И вот теперь сын ее, Анатолий Костырин, уже перебравшийся на жительство в Магадан, написал вдруг: «Вадим Алексеевич Козин, которому сегодня 90 лет, может и не дождаться заслуженного официального признания в родном Отечестве. Переписка с канцелярией президента ничем не помогла. Все ответы состоят из дежурных фраз, и ничего не обещают...»
   Что же, в марте, значит, не присвоили?
    Детектив…
    Летом российская культура понесла утрату, скончался Владимир Лакшин. Завидев на панихиде министра культуры России Евгения Юрьевича Сидорова, я подошел к нему с окаянным вопросом: да, нет?
    — Да, правда, — ответил министр. — Звание Козину присвоили в марте, к 90-летию.
    — Точно помните?
    — Ну как же, я же ему телеграмму давал.
    Странно, что никто не публикует и не называет дату и номер указа. Словно Козин проходит по закрытому списку.

    НЕ ЛЮБЛЮ я, не умею разговаривать с большими начальниками, неудобно отрывать их от дел, которых у них всегда по горло и которые важнее твоих проблем. Но главное, они с тобой говорят то, что нужно говорить, а ты — то, что думаешь. Короче, не сразу я позвонил в администрацию президента, начальнику отдела по государственным наградам Валентине Алексеевне Беловой. Позвонил по чужой «кремлевке».
    — Я хотел бы поинтересоваться по поводу Козина, правда ли...
    — Нет, неправда, — перебил резкий начальственный голос. — Никакого звания ему не присваивали и присваивать не будут.
    — А когда съезд решил...
    — Мы ответили и Хасбулатову, и Ельцину: не достоин.
    Она разговаривала так, словно это я, недостойный, выпрашивал для себя хотя бы Почетную грамоту.
    — Вы знаете, что он был судим? За что, знаете? Если вы журналист (?), то должны знать, что звание «Народный» присуждается не только за... но и...  
    Я выслушал речь о нравственности, внутреннем содержании и т. д., мне бы поблагодарить и попрощаться. Черт меня дернул что-то выяснять.
    — Валентина Алексеевна, я думаю, если человек заслужил высшей меры, пусть ее приводят в исполнение. Если человек заслужил годы лагерей — пусть перевоспитывается. Но если он отбыл наказание, то получает все права...
    — Ну знаете, дорогие товарищи!
    И теперь было не поздно поблагодарить и попрощаться, но я вдруг понял, что говорят не со мной — с народом. После слов «дорогие товарищи» я спросил неуверенно:
    — Простите ради Бога, Валентина Алексеевна, вы со мной не с трибуны говорите?..
    Она бросила трубку.
    Не умею я говорить с Ними, нельзя мне с Ними говорить.
   -А ВЫ знаете, что она сильнее президента? Потому  что президент сам ничего отвечать не будет, он прочтет то, что подготовит она. От нее  зависит ВСЕ. То есть сама она, конечно, представить к награде никого не может, но она  может больше, чем наградить — отказать. Это и есть самое  важное для советского человека: не тот для него главный, кто  может удостоить, а тот, кто может навредить. Одно от другого всегда стояло недалеко.  Часто, поднимаясь по мраморной лестнице, шагая по кроваво-красным ковровым дорожкам, люди не знали: то ли грудь  в крестах, то ли голова в Крестах. Боязнь всегда была сильнее  почтения.
    Вот откуда этот начальственный высокомерно-поучительный  тон:  мы от Них зависимы, сделать, чтобы было наоборот — чтобы они в Кремле зависели  от Нас?
    Из ответа В. Беловой А. Костырину: «Творчество артиста н всегда носит публичный характер, а потому чем выше  талант, тем строже должны  быть моральные, этически общественные нормы его поведения в жизни». Знакомый  тон классного руководителя  двоечнику. А по сути? «Вопрос  о присвоении Козину В. почетного звания «Народный  артист» рассматривался комиссией  по государственным наградам дважды — мая 1991 года и в мае 19 года. Ходатайство о присвоении ему почетного звания 6ыло отклонено. Основанием  для такого решения послужило осуждение В. А. Козина в 1960 году Магаданским  областным судом и характер  совершенного им преступления. Фактов преследования  Козина В. А. по политическим мотивам в тот период не установлено».
   Валентина Алексеевна в разных ответах разным людям ссылается на разные судимости. Костырину она напоминает 1960 год это как бы дает ей право изъять  «политические мотивы». Она, видимо, надеется, что Костырин  не знает о постановлении в 1945 году Особого Совещания 
    Магаданский инженер-энергетик Анатолий Костырин прощает ни тона, ни демагогии: «Уважаемая В. Белова! Вновь, в третий раз, обращаюсь к вам... Какой лаконичный язык! Какая блестящая официальность! Вполне естественный вопрос: существуют ли сами по себе моральные  этические нормы и сами по себе — общественные? В приводите статьи осуждения Магаданским областным судом, но ни одним словом не говорите (а это значит, что в вашей комиссии и не упоминалось) о самом первом роковом, необоснованно предопределившем всю  дальнейшую судьбу В. Козина  осуждении  Особым Совещанием в конце ВОВ по ст. 58. По моему твердому убеждению, без пересмотра всех дел в независимых от  политических функционеров судебных органах невозможно говорить о справедливом осуждении В. Козина».

    ВЕРНЕМСЯ к той поре. Война. Козин выступает в блокадном Ленинграде, в осажденном Севастополе, перед моряками Мурманска. На Калининском фронте он отправился на передовую, сбоку ударили немцы, машину опрокинуло взрывной волной, разбросало программки выступлений. Сопровождавший певца генерал был перепуган, он слышал, что певца очень любит Верховный Главнокомандующий.
    Ордер № 1964 на арест певца Всесоюзного гастрольно-концертного объединения Козина Вадима Алексеевича, русского, беспартийного, был выписан 12 мая 1944 года. В тот же день его арестовали в номере 834 гостиницы «Москва».
    Из «Постановления на арест — обыск» Козина, подписанного Наркомом НКГБ Меркуловым:
    «Поступали факты о том, что на протяжении ряда лет систематически ведет антисоветскую агитацию.
    До начала войны неоднократно заявлял о своем желании при первой же возможности выехать за границу.
    В период Отечественной войны ведет пораженческую агитацию. 
    Морально-бытовое разложение молодежи, прививает ей пораженческие взгляды».
    «На протяжении ряда лет», «до начала войны» и «в период» ее... — что-же раньше-то молчали, куда смотрели? Значит, когда война была в разгаре — прощали: был нужен. Покатилась война на Запад — нашли вину. И Лидию Русланову арестовали, и упомянутого нами Петра Лещенко — потом, когда люди снова стали не нужны.
    Девять-месяцев (!) пробыл Козин в тюрьме, пока, наконец, Особое Совещание 2 февраля 1945 года не вынесло приговор: «Козин В.А. с 1928 г. до дня ареста вел дневник, в котором клеветал на советскую действительность,  руководителей ВКП(б) и Советского правительства, пропагандировал свою ненависть к советской власти, отрицал возможность построения социализма в СССР, охаивал жизнь трудящихся, осуждал политику ВКП(б) в области сельского хозяйства. В период Отечественной войны СССР с фашистской Германией установил преступную связь с администратором бригады артистов немцем Д. и совместно с ним продолжал заниматься антисоветской агитацией. ...Признан виновным в том, что он также восхвалял жизнь при НЭПе, возводил клевету на вождя партии и одобрял террористические намерения других лиц по его адресу».
    Могли бы и расстрелять. Но, видимo, из любви к нему Верховного Главнокомандующего дали восемь лет лагерей.

    ЗНАЕТЕ ли вы, что такое Особое Совещание (ОСО)? Это несудебный орган в системе госбезопасности. Это никакой не суд, здесь просто оперативник и прокурор, сговорившись, устанавливают срок наказания, затем выносят его на рассмотрение ОСО, которое в течение одной-двух минут утверждает приговор. За три-четыре часа работы «рассматривалось» 100-120 уголовных дел; при этом самих уголовных дел в зале заседания не было. Каков же был поток арестованных, если при такой скорости Козин ждал участи девять месяцев!
    У ОСО было такое же право выносить приговор, как у продавца гастронома. Постановление ОСО как несудебного органа недействительно, даже если бы справедливо обвинялся убийца. Из этого следует, что Козин невиновен автоматически.
    Тем не менее три года назад по ходатайству Министерства культуры России к «Делу» вернулись, оно было пересмотрено. 13 августа 1991 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР определила: «Постановление ОСО от 10.02.45 г. в части обвинения Козина В.А. по ст. 58-10 ч. 2 УК РСФСР отменить и дело в этой части прекратить за отсутствием состава преступления».
    Судебная коллегия исключила из постановления ОСО и конфискацию имущества певца. Ему недавно вернули то, что изъяли при аресте. Уцелело не все — личные письма, справки, фотографии, выписка из метрической книги о бракосочетании родителей, всего — 540 пронумерованных листов. Вернули дневник, вот выписки из него, «улики»:

    «Артист должен быть свободным в своем творческом — рабочем настроении от всяких обязательств, иначе демонстрация его творчества не дает удовлетворения ни ему самому, ни публике. Артист должен принадлежать к лицам свободных профессий, как художники, литераторы, здесь не может существовать нормированного рабочего дня...»

    Всю суть дневника можно определить одной тургеневской строкой. Помните рассказ «Певцы», благосклонность Дикого-Барина:
    — Пой, как Бог тебе велит. .
    ...Судебная коллегия сохранила, правда, небольшой остаток наказания по другой статье, скажем так — бытовой. Что это такое? Скажу лишь, что легендарная американская теннисистка, живи в ČCCP, никогда бы не стала лучшей в мире, да просто стала бы невыездной по причине своих привязанностей. Впрочем, «привязанности» инкриминировали бы ей только в случае неугодности властям, что именно и случалось нередко и с нашими соотечественниками. Всем прочим, лояльным и покладистым — музыкантам, балетмейстерам, певцам — разрешались подобные грехи, которые, кстати, никогда за рубежом, а теперь и у нас за грехи не идут.

    ТЕПЕРЬ о событии 1960 года, которое Белова тасует вперемежку с событием 1944 года. И опять впереди — политика. Со странной поправкой на время: раньше политических грехов не было, но на бумаге они появились, теперь была политическая вспышка, но ни по каким бумагам она не прошла. После освобождения Вадиму Козину было запрещено петь. Он поселился в бараке. Руководил самодеятельностью.  В ту пору прогорал областной музыкально-драматический театр. Его долги исчислялись миллионами. На сцене бушевали сценические страсти, а зал был пуст. И тогда шли в барачный дом. Старик выходил на сцену, садился за рояль, пел «Пара гнедых», и в зале творилось невообразимое... Билеты продавали даже в оркестровую яму.
    Сначала ему разрешили выезжать из Магадана только со сборными концертами. Потом — с сольными. Сначала по округе, потом по стране.
    Голос вырвался на волю.
    Хочу вспомнить специально для Валентины Алексеевны Беловой. Кажется, это было в Сочи. Там гастролировал прославленный московский театр, чуть не сплошь состоящий из НАРОДНЫХ АРТИСТОВ. В Москву, в Министерство культуры от театра полетела телеграмма: рядом выступает Козин, отбивает публику.
    К певцу возвращается вторая молодость. В одном из краевых городов на востоке страны певца долго не отпускали со сцены, и он выплеснул все в нем накопившееся.
    — Дорогие мои, те, кто на галерке и на задних рядах. Я буду петь для вас сегодня сколько смогу, хоть до утра. Для вас, а не для тех, кто сидит в первом ряду.
    Надо ли объяснять, кто сидел в первом ряду?
    На другой день на певца обрушилась краевая партийная газета. Далее, как обычно, вступил в дело человек, приводящий приговор в исполнение, который всегда есть в любой организации. Один из артистов магаданского театра подбросил свое любимое чадо в гостиничный номер старика и тут же, через несколько минут, в этот номер ворвались.
    В театре было вывешено большое объявление: такого-то числа у нас, в театре, состоится суд над певцом В. Козиным.
    — Не было там в номере ничего, — отвечало на суде смущенное чадо.
    — Было! Было! — отвечал старик, губя себя и губителей.
    Срок он получил мизерный, но и его до конца не отсидел. Зато чадо с отцом были вынуждены покинуть и театр, и Магадан.
    Но ведь дело совершенно не в степени вины. Я хочу достучаться, докричаться до кого-то наверху: сколько  можно, сколько?
    Еще раз повторю: даже если по ошибке убийце или насильнику даровали право жить, этот убийца или насильник после отбытия срока наказания начинает жить как все, со всеми правами и свободами. А если не так, если как-то иначе, то зачем тогда закон о лишении свободы на срок, почему не пожизненно? И сколько могут длиться моральные ограничения, граничащие с преследованием? И где логика: звание народного истинно народному нельзя, а все юбилеи — 70 лет, 80, 90 вместе с официальными поздравлениями администрации области и отцов города — можно? Он что же, искупил вину только на областном уровне?

  В МАГАДАН к Вадиму Алексеевичу засобирался Андрей Караулов, имея в виду снять певца для «Момента истины». Он позвонил, я рассказал о проблемах. Он снова позвонил, сказал, что виделся с Сергеем Филатовым — руководителем администрации президента, и тот готов подключиться. Только единственное, хорошо бы — подгадать к какому-то юбилею.
    У меня нет выходов на Филатова, и я не могу сказать ему, что к юбилею, к обеденному столу то есть, — это понятие советское. Что юбилеев у старика больше в жизни, видимо, не будет, 90-летний был последний. Что у него каждый день теперь — юбилейный. Проснулся, жив — вот и юбилей. Не могу также подсказать, чтобы поднялся выше поучений и запугиваний Беловой, которая обязательно будет ссылаться на органы безопасности, их архивы. Суть в том, что вечное пугало — КГБ — теперь само установило с Козиным новые отношения.
    Изъятое у певца в войну имущество Министерство безопасности решило вернуть неформально. Церемония передачи была приурочена к 90-летию. В присутствии мэра Магадана, дорогих гостей, в том числе из Москвы, представителей прессы начальник Магаданского управления Министерства безопасности России Г. Елизаров держал речь — торжественную и извинительную.
    — Перед вашим голосом, талантом преклонялись наши родители, преклонялись мы, преклоняются и сейчас наши дети...
    Одним из инициаторов возврата певцу арестованных вещей был зам. начальника Управления регистрации и архивных фондов Министерства безопасности России, полковник Владимир Константинович Виноградов. Он и взялся за розыски.
    — 44 года прошло... Что-то не удалось найти: у Вадима Алексеевича было два аккордеона, патефон, пластинки...
    Виноградов — любитель старой эстрады, романсов. Он занимался и реабилитацией Петра Лещенко. В Министерство культуры поступил запрос выпустить пластинки Лещенко, и оно обратилось в КГБ за информацией. Если бы КГБ ответило формально, реабилитация затянулась, может быть, до нынешних дней.
    — Я помню этот запрос Министерства культуры СССР: какими данными мы располагаем? Я стал готовить объективную информацию, а не ту, которой мы располагали. Я еще ребенком был, помню записи Лещенко на рентгеновских пленках. Ну что вы, я заслушивался. Еще помню, уже позже, генералы рассказывали, как на фронте, в Румынии, в Бухаресте, висели концертные афиши: Лещенко! Лещенко! И генералы эти запрещали солдатам посещать концерты. Помню, что пластинки с песнями Лещенко выпускали польские фирмы, английские, американские, конечно, румынские. Выпускала его пластинки Рижская фирма грамзаписи «Беллаккорд», в Одессе он пел во время оккупации, и немцы тоже записывали его. Я обратился в эти фирмы: «Какими сведениями располагаете?» Первые ответы — «никакими». Я — второй раз, с наводящими вопросами, Я должен был ответить через месяц. А месяц уже истек. Конечно, формально мог бы и ответить: ничего нового. А из старого на нем висит — выступления среди украинских националистов, встреча с английским разведчиком. Я вспомнил, что сам видел какую-то информацию контрразведки то ли действующей армии, то ли фронта, то ли дивизии. Знал, помнил: что-то есть. Направил запрос во внешнюю разведку. По линии СМЕРШа. Короче, в итоге выяснил главное. Никакого ущерба Родине Петр Лещенко не нанес, никакой он не враг. Он даже и не эмигрант — наш соотечественник, просто, когда Бессарабия отошла к Румынии, он оказался там. Я написал «объективку», пошел к заместителю председателя КГБ и... очень был рад, что он ее подписал. На все ушло месяца два.

    ...Когда жена Лещенко последний раз увидела мужа, им разрешили единственное свидание в тюрьме, был он бледен и очень худ. Видимо, били его и пытали его так, как умеют бить и пытать только у нас.
    — Странные вкусы у автора, — сказал бы мне исполнитель приговора, если бы я в те злопамятные дни написал не о Георгии Виноградове, а о Петре Лещенко. — Мне почему-то больше нравится Вадим Козин, — заключил бы он неожиданно.
    И тогда бы круг замкнулся — ни входа, ни выхода. Главное, назвать фамилию любого другого певца, который сейчас, в эту минуту не смотрит в глаза со страниц рукописи.
    Самый тяжелый запрет тот, который ни на чем не основан, даже на официально утвержденном беззаконии вроде приговоров «троек» или «ОСО». Тут нет никаких очертаний границ, лишь маячит неотступно «дело», которого в реальности более не существует, и не у кого спросить — почему?

 

   НЕДАВНО вернулся из Магадана Караулов.
    — Все. Звание ему присвоено.
    — Кто сказал?
    — Местный начальник управления культуры.
    Вспоминая, что тогда, весной, в юбилей, не только министр культуры России, но и местный генерал Министерства безопасности в своей речи и другие местные чины поздравляли старика со званием, я перепроверил новость. Позвонил в наградной отдел, правда, уже по другому телефону.
    — Нет, звание не присвоено и присвоено не будет.
    Печальный детектив.
    Они, наверное, там, на месте, просто окружили старика доброй ложью. Он ведь никуда не ткнется проверить, он давно уже никуда не выходит, подойдет к открытой форточке, подышит — вся прогулка.

     ВСЕ его друзья тогда, весной, послали поздравительные телеграммы, нет — не все. Умер москвич Сергей Павлович Петров, который благодаря Козину в войну жив остался. И Лидия Васильевна Поникарова, которая экономила на школьных завтраках и присылала певцу конфеты, которая с помощью знакомого магаданского летчика обещала достойно похоронить певца, она тоже скончалась недавно. Теперь, когда уходят его верные до гроба старые почитатели, старик на десятом десятке лет остается один на один с холодным, равнодушным монстром—государством.
    Теперь уже дети, внуки тех уходящих поклонников хлопочут за старика, а дети и внуки тех, кто судил его, — не отступают.
    — Вы зайдите к Вадиму Алексеевичу, — попросил я  Костырина, все еще на что-то надеясь, — посмотрите последние телеграммы.
    Костырин зашел, спросил, и старик ответил:
    — Как мне надоела эта жизнь... 

 

Вадим КОЗИН. Магадан, 1966 г.     

До свиданья, друг мой, до свиданья   А.Вертинский — С.Есенин, обр. В.Козина            

А.Дулькевич (скрипка), В.Ткачёв и В.Желтоножский (гитары) 

http://vadimkozin.narod.ru

 

 

© Эдвин Поляновский, "ПЕВЦЫ", газета "Известия", 1994 год 
©http://petrleschenco.ucoz.ru

Серия сообщений "АВТОРЫ НАШУМЕВШИХ ГРАНОК":

Публикации достойные, но оставшиеся под запретом.

Часть 1 - Перетяжки с цитатами известных людей сняли в центре Москвы без объяснения причин
Часть 2 - ПОЭТ И ГРАЖДАНИН. ПЕЧАЛЬНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ
...
Часть 9 - ГОСТЬ ПОЗНЕРА - ИВАН ОХЛОБЫСТИН
Часть 10 - ЗАЗДРАВНАЯ ВРАГАМ
Часть 11 - "Они любить умеют только мертвых"
Часть 12 - СЛУШАЮТ, ДА НЕ ВСЕ СЛЫШАТ
Часть 13 - Филфак МГУ против нашей нынешней системы образования
...
Часть 17 - СОБЧАК - ХОДОРКОВСКИЙ. ДИАЛОГ В ПИСЬМАХ
Часть 18 - СНОБ. snob.ru
Часть 19 - Без заголовка

«…Мы вскоре покинули Париж и уехали в Белград, куда нас с папой приглашали выступать. Оттуда в Грецию, Сирию, Ливан, Палестину. После мы решили возвращаться в Румынию. Папа туда выехал прежде один, так как я подписала договор в Каире, где выступала в ходе нескольких месяцев. Мама меня от себя никуда не отпускала и везде была со мной. Приехали мы с ней в Бухарест в 1934 году. 
По приезде я познакомилась с Петром Лещенко. Он в тот сезон танцевал со своими сестрами в баре, где выступала и я. Он тут еще не пел. Когда я вернулась из гастролей по Бессарабии (куда я уехала совокупно с отцом), то Лещенко уже начал петь, а после открыл свой ночной ресторан, что стал пользоваться огромной популярностью. Лещенко предложил мне у него попеть, и я долгое время у него выступала...». 
 

Из биография Петра Лещенко (эти страницы жизни Петра Константиновича документально подтверждаются): 

«В 1933 году Лещенко с семьей решил обосноваться на постоянное жительство в Бухаресте и поступил на работу в павильон «Рус». Кроме того – турне по Бессарабии, поездка в Вену для записи на фирме «Колумбия». В 1935 с Кавурой и Геруцким по улице Каля Виктория, 2 открывает ресторан «Лещенко», который просуществовал до 1942 года. 
Лещенко в своем ресторане выступает с ансамблем «Трио Лещенко» (супруга певца и его младшие сестры — Валя и Катя). В 1935 году Лещенко дважды выезжает в Лондон: выступает по радио, записывается на студии звукозаписи и по приглашению известного импресарио Голда Лещенко дает два концерта. В 1937 и 1938 годах на летний сезон с семьей выезжал в Ригу. Все остальное время до начала войны проводит в Бухаресте, выступая в ресторане». 

Никогда и нигде, ни в приведенных цитатах, ни в других интервью, статьях, книгах не упоминает Алла Николаевна съемки в фильме «Додек на фронте». Почему? Видимо, этот факт не работал на ее версию «сторонницы и агитатора Советского Союза». Цитирую Аллу Николаевну (советская версия биографии): 
«…В 1940 году папа был уже болен и перестал петь, а я в это пору выступала в румынском театре "Альгамера", пела русские песни. В одно утро к нам восвояси пришли грубые угрюмые люди из Сигуранца... перерыли весь дом и забрали меня. Отец чуть не умер тогда. Вечером под конвоем меня отправили вдали от Бухареста, как сторонницу и агитатора Советского Союза. Там промучили непочатый год. 
Аншлаг войны застал меня еще в лагере. В годы войны я не выступала, жили, как могли. Я вышла замуж за румына. После окончания войны я не имела и дня отдыха: мои песни оказались так необходимы всем; я перевела некоторые песни советских композиторов на румынский язык, и публика, понимая слова, слушала, затаив дыхание русскую песню, которую я старалась донести до них, как святыню. Просили петь еще, еще. В пору моих гастролей русская и советская песня, славившая Россию, лилась по радио и по телевидению, по всей румынской земле: таких гастролей было крайне много. Вот и вся моя жизнь…». 

Алла Николаевна, бесспорно, человек талантливый, но... Пластинки на румынском она признала, но по-своему, мол, это была единственная возможность донести русские песни до румын. И никто не удосужился подсказать ей, что ее заявление легко опровергнуть, что надо как-то элегантнее преподнести сей факт. 
1971 год. О России тогда и мечтать было нельзя, а талант не спрятать, надо проявиться. И проявилась. И замечательно, иначе не было бы сегодня этих записей. 

      

Ее любовь к России вспыхнула лишь с возвращением в нашу страну. Ни в коей мере ее не осуждаю за это. Она не знала России и даже не подозревала, что перестройка в нашей стране даст ей возможность не только обрести долгожданную известность, но, в отличие от отечественных очень талантливых певцов, стать и Заслуженной и Народной артисткой России и заслужить право быть похороненной на Новодевичьем кладбище. Когда она узнала, что ее в России могут принять и на пьедестал поднять, то полюбила нашу замечательную родину. Имела право! Петр Константинович о своем «белом периоде» тоже мало рассказывал. Он и многих имен друзей не упоминал, боясь им навредить. Какой в том криминал?! 
Об отношениях Веры Лещенко и Аллы Баяновой ходит много разговоров. И ни слова правды. Стоит открыть карты для умных собеседников и пролить свет на эти слухи. Веру Георгиевну Лещенко, которая не была завистливым человеком и, вдруг вспыхнувший успех Баяновой в России, не был причиной ее неприятия румынской эмигрантки. Напротив, поначалу Вера Георгиевна обрадовалась, получив письмо от Мангушева о его знакомстве с Аллой Николаевной (1978 год), которой он помогал на первых порах с концертами (сохранилась переписка Мангушева и Веры Лещенко). Не было у Веры Лещенко и повода ревновать Аллу Николаевну к Петру Константиновичу. Первый телефонный разговор Веры Георгиевны с Аллой Николаевной, а потом их случайная встреча в Доме Дружбы (1994 год) были бы намного доброжелательнее, не позволь себе восходящая звезда Баянова нелестные отзывы в адрес Петра Константиновича. 
Очень оскорбила Веру Георгиевну попытка Аллы Николаевны принизить Петра Лещенко, его популярность: «…Мы приехали в Бухарест, и я увидела афишу «Петр Лещенко в своем репертуаре. Там были перечислены все песни, которые пела я». Больше всего, якобы, возмутила Аллу Николаевну песня «Девонька». Вот эти первые интервью Аллы Николаевны и стали почвой для раздора. Именно это так рассердило Веру Георгиевну. А так, повторяю, она была очень доброжелательно настроена на попытку Баяновой завоевать российского зрителя. Правда, в дружбу этот настрой перерасти не мог, Вера Георгиевна не забыла, какую травлю устроили ей Зинаида Закитт с подружкой Аллой Баяновой. Но, даже вспоминая злобные реплики в свой адрес «коммуняку привез», «это она угробила Петечку, он разум потерял по России», Вера Георгиевна не злилась. Говорила: «Зинаида надеялась, что Петя вернется к ней, а он меня привез, ее понять можно, а Алуша была ее самой близкой подружкой, мне об этом Петина сестричка говорила». 
Простить не смогла Вера Георгиевна неправды по отношению к Петру Константиновичу. Она тогда даже письма написала на радио, на ТВ (они так и остались неотправленными). А потом вмешался Мангушев. Высказал Баяновой свое недовольство и сообщил об этом в письме Вере Георгиевне, далее последовал телефонный звонок от Аллы Николаевны. Вот тогда в ответ имел место гневный монолог Веры Георгиевны. После этого Алла Николаевна в своих интервью стала обходить вопросы о Петре Лещенко: «Не хочу об этом говорить!». Но потом поразмыслила Алла Николаевна, она была женщиной неглупой, и тогда появились новые версии отношений с Петром Лещенко. Алла Николаевна стала говорить о дружбе с ним, стала признавать его талант и тд. А исполнение песен из его репертуара преподносилось, как дань «Памяти друга». 
Почему никогда не прозвучала история записи на пластинки в 1935 году? Не хотелось признавать, что Петр Лещенко помог? Кстати, и в Польше выходили пластинки с записями Аллы Баяновой. И вновь никто внятно не может ответить, записывалась ли Алла Николаевна в Польше? Тогда можно допустить, что и в фильме снялась, а пока никаких польских следов, кроме нескольких пластинок. 

  

Вот одна из записей того времени: 

OCENY HOROSO - Rusky-Foxtrot 
Jan Maximilian - Sergije Stronoy 
Alla Bajanova 
cu Orchestra Nicolai Ceresnia 
JB 331 
(OHR 549) 
Из коллекции Сергея Ставицкого (Запорожье) 

 

Записи Аллы Николаевны представлены на сайте Юрия БЕРНИКОВА. Спасибо! 
http://www.russian-records.com/search.....E%E2%E0

Каждый по-своему выбирается из своих жизненных проблем. Сколько посредственности из эмигрантов вернулось и напрочь заселило нашу российскую эстраду. Время работало на них и им не стыдно эксплуатировать страну, которая, по большому счету, им не дорога. И в то же время, сколько достойных имен эмигрантов осталось в забвении. Верю, что вот им Россия дорога. 

По-человечески все эти перипетии мне понятны. Ничто человеческое нам не чуждо… Похвалить себя, рассказать, что ты круче других, легче, чем сказать правду о себе. Вера Лещенко могла бы большего добиться и народной стать могла бы. Не стала, не умела подстраиваться, да и страх оставался в ней долгие годы, старалась в тени быть. Кому, как не ей использовать имя мужа и его репертуар. Не стала. Знала, что лучше не сделает. Мы размещаем исполнителей репертуара Петра Лещенко и каждый раз признаемся, что лучше никому не спеть. Как ты хорошо, Майя, однажды сказала: «Петечка «ресторанное меню» споет и сердце защемит!». 
Прости, Майя, за пространность, но этим своим монологом одно хочу сказать, опровергнуть свой начальный тезис: «Верь глазам и ушам своим». Считаешь, что в фильме Алла Баянова, значит это она. Я готова согласиться. 
И все же хочется доказательств. Поиск истины приводит к очень интересным находкам. Пока у нас есть кадры из фильма, которые выдавались за раритетные фото. Сейчас, это кадры из фильма, которые могут открыть незнакомую страничку в биографии Аллы Баяновой. Мы можем узнать, что она бывала в Польше, снималась в фильме, записывалась на пластинки. Или опровергнув это, что-то новое открыть. Замечательно. Но просто принимать на веру слова людей, утверждающих, что они лично слышали…, что они знают, что это Алла Николаевна, не могу. 
Во-первых, потому что Алла Николаевна факт съемки в фильме «Додек на фронте» умолчала. Да, возможно, невыгодно было ей это афишировать, а может, запамятовала. Во-вторых, в титрах ее нет. Не удосужились создатели фильма? Ну, поет, мол, какая-то певица, кто ее знает. Ведь известность к Алле Баяновой пришла после 80-х по возвращении в Россию. О ее популярности в мире мы знаем только с ее слов. Разве Вертинский писал, что восторгался ею? Или ее пластинки выходили миллионными тиражами? Ах да, песни на русском языке только Петру Лещенко позволяли петь, а Аллу Николаевну за это в тюрьму сажали. Слишком многое не стыкуется. 

АХ, ВЕЙСЯ, ВЕЙСЯ, ЧУБЧИК... 
ПРОДОЛЖЕНИЕ. ЧАСТЬ 2 

ГЕОРГИЙ СУХНО. СКЕРНЕВИЦЕ, ПОЛЬША. СЕНТЯБРЬ, 2012 год 

"ЧУБЧИК" В ГРЕЦИИ 
(Петрос Пандис) 

 

В годы Второй Мировой войны русские военнопленные, бежавшие к греческим партизанам, занесли "Чубчик" в Грецию. Кто-то перевёл её на греческий, в основном сохраняя сюжетную линию русского текста, но в греческих реалиях. Инструментальное исполнение греческого "Чубчика" в музыкальной обработке композитора Микиса Теодоракиса (греч. Μίκης Θεοδωράκης, род. 1925): 


 
Песня "Кудрявые волосы" ("Чубчик") в исполнении Петроса Пандиса. Из альбома "Песни греческих партизан", выпуск 1974 года. 


 
Μαλλιά Σγουρά 
Πρώτη εκτέλεση: Πέτρος Πανδής 
Στίχοι: Μη διαθέσιμο 
Μουσική: Μη διαθέσιμο 
Вьющиеся волосы (Чубчик кучерявый) 
Исполняет Петрос Пандис 
Авторы музыки и слов неизвестны. 


«Чубчик» в Югославии 
(ОЛЬГА ЯНЧЕВЕЦКАЯ, 
Olga Jancevecka 
(1890 - 1978) 

 

Русскую эмигрантку, певицу Ольгу Янчевецкую в Югославии называли золотым голосом России. Была дочерью русского офицера. Хаос братоубийственной гражданской войны разлучил её с мужем и сыном. Бежала на Запад. Надеялась, что ненадолго, оказалось - на всю жизнь. Очутилась она в гостеприимной Сербии, ставшей для неё новой родиной . Народам Югославии певица подарила свой песенный талант и своё богатство - русские песни. Была Ольга Янчевецкая самой известной и наиболее любимой певицей русских и цыганских песен и романсов в Югославии. Репертуар певицы чрезвычайно богат. Кроме песни "Чубчик" из репертуара Петра Лещенко исполняла она также песню "Что мне горе". 
У Ольги Янчевецкой - самобытное исполнение "Чубчика", легко узнаваемое. Ни с кем не перепутать. Текст песни у неё немного отличается от лещенковского варианта, но разночтения незначительны.: 


 

ЧУБЧИК 

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый, 
Эх, развевайся, чубчик, по ветру. 
Прежде, чубчик, я тебя любила, 
А теперь забыть я не могу. 

Прежде, чубчик, я тебя любила, 
А теперь забыть я не могу. 

Бывало, шапку надвинешь на затылок, 
Пойдёш гулять ты в ночь да по утру. 
А из-под шапки чубчик так и вьется, 
Эх, так так и вьется, чёрный по ветру. 

А из-под шапки чубчик так и вьется, 
Эх, так так и вьется, чёрный по ветру. 

Придёт зима, настанет лето, 
Кругом цветочки, эх, чудно расцветут. 
А меня да бедного мальчонку 
Эх, и в Сибирь на каторгу пошлют. 

А меня да бедного мальчонку 
Эх, и в Сибирь на каторгу пошлют. 

Но я Сибири, Сибири не страшуся, 
Сибирь ведь тоже русская земля. 
Так вейся, ж вейся, ой, чубчик кучерявый, 
Эх, вейся, чёрный, провожай меня 

Так вейся, ж вейся, ой, чубчик кучерявый, 
Эх, вейся, чёрный, провожай меня 

Из всех песен Янчевецкой "Чубчик" был особенно популярен, в годы войны часто пели его сражавшиеся с немцами в горах югославские партизаны. Песня была переведена на сербский язык: 
Чубчик (сербохорватский) 
(Исполняет Югославский Народный ансамбль)

"ЧУБЧИК" В ЧЕХОСЛОВАКИИ 
(Ольдржих Коварж, Франтишек Криштоф-Веселы) 

В Чехословакии "Чубчику" не повезло. При переводе сначала на чешский, затем на словацкий язык от оригинального содержания русской народной песни почти не остаётся следа. Вместо лирического героя - первого парня на деревне, гордящегося своим чубчиком кучерявым - на сцене появляется Коля, солдат из Киева, пришедший вместе с Красной Армией освобождать Братиславу от оккупантов. Песня родилась не раньше 4 апреля 1945 года, в этот день Братислава была освобождена. Автором чешского текста был поэт Юрий Вольдан (Jiří Voldán), первым исполнителем - певец Ольдржих Коварж (Oldřich Kovář). Вскоре поэт Франтишек Дибарбора (František Dibarborа) (* 1916, Bratislava – † 1987, Bratislava) перевёл текст Вольдана на словацкий язык под тем же названием "Kolja, od Kieva vojak" ("Коля, солдат из Киева"). 

Коля, Колюшка, киевский солдат, 
богатырь из русского далека, 
преодолевал путь, путь предалёкий, 
пока не пришёл к нам в Братиславу... 

Чешский вариант песни включил в свой репертуар певец (баритон) Франтишек Криштоф Веселы (*1903 Skalica - †1977 Bratislava). 
 

Возможно, не совсем искренне исполнял он словацкий "Чубчик" перед солдатами Красной Армии. Ибо несколько лет раньше он проникновенно пел перед другой аудиторией: 

Мы словаки, мы фашисты, Словакия - наша земля. 
Мы воюем за свободу, за Бога и народ свой. 
Отстоим родную землю... 


Подробная биография певца, изложена в статье Габриеля Гесселя на сайте 
http://www.radioservis-as.cz/archiv03/3803/38pub3.htm 
В 1945 году фирма "Ultraphon"выпустила пластинку с записью Франтишека Веселы в сопровождении знаменитого оркестра Адольфа Даубера (сценическое имя - Dol или Dolfi Dauber) (*1894 - † 1950) Музыкальным аранжировщиком является композитор Алекандр Гроссман (Sasa Grossman), который добросовестно скопировал мелодию лещенского "Чубчика". Надо отметить, что на этикетке словацкой пластинки авторами аранжировки музыки названы и Пётр Лещенко и Александр Гроссман, поданы также авторы чешского и словацкого текстов, причём песня названа "руской народной песней" 

KOLJA, OD KIEVA VOJAK 
Ruska ludova piesen 
Uprava: P. Lescenko - Sasa Grossman 
Slova: Jin Voldan 
Slovensky preklad: Frant. Dibarborа 
Spieva FRANT. KRISTOF VESELY 
DOL DAUBER so svojim orchestrom 
(Pravo k vysielaniu rozhlasom 
vyhrazeno) 
Из коллекции Алексея Петухова, Москва 

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ 

А ЧУБЧИК, ЧУБЧИК, ЧУБЧИК ТАК И ВЬЕТСЯ… 

 ЧАСТЬ 1

ГЕОРГИЙ СУХНО, СКЕРНЕВИЦЕ, ПОЛЬША, 2012 год, сентябрь 

«…Первое отделение заканчивалось «Чубчиком». В последнем куплете ты заменил слова «Сибирь ведь тоже русская земля» на «Сибирь ведь будет вольная земля». Завершил «Чубчик» своим любимым очень эффектным танцевальным пируэтом-вертушкой. И застыл в луче света и шквале аплодисментов». 

Все известные «Чубчики»–иностранцы возникли из русского Чубчика. Само слово «чубчик» настолько русское! Оно даже в переводах сохраняется в русском звучании: нечем заменить. Греки поют о «вьющихся волосах», но это уже не то. Фактов для утверждения, что пластинки с записью песни существовали до ее появления в репертуаре Петра Лещенко, предостаточно. Также с уверенностью могу сказать, что дорогу на пьедестал популярности этой, на первый взгляд, рядовой народной песне, проторил Петр Лещенко. Никому из исполнителей «Чубчика» не удалось спеть её столь проникновенно и столь искренне, как Петру Лещенко. География распространения пластинок певца способствовала взлету интереса к ней, ведь развевался лещенковский «Чубчик» по всем странам и континентам. Слушали его везде, где бились русские сердца, лишённые родины. 
Сегодня в Сети представлено более 60 разных записей песни «Чубчик», и этот перечень далеко не полон. Исполнителей, записавших песню на пластинки после войны насчитывается около сотни, но в тридцатые годы было сделано всего несколько записей. 


ПЕРВЫЕ ЗАПИСИ "ЧУБЧИКА". 
ДО ПЕТРА ЛЕЩЕНКО. 

МУНЯ СЕРЕБРОВ 
Munia Seroff, Serebroff 
[Haim Zilberang] 
(1895-1979) 

 

Возможно, запись, сделанная в Нью-Йорке в 1927 году на фирме "Brunswick" в исполнении певца и одновременно руководителя оркестра Муни Сереброва была самой первой пластиночной записью «Чубчика». 

  

 

 

Автор книги «Жизнь. Любовь. Сцена» (Париж, 1931). 

Использованы архивы Интернет-сайт Культурного центра "Дом-музей Марины Цветаевой" "Серебряный век". 
"РОССИЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ ВО ФРАНЦИИ"(1919-2000) 
www.dommuseum.ru 

В 1930 году на фирме "Парлофон" Юрий Спиридонович Морфесси записал в сопровождении оркестра п/у Отто Добрина песню "Чубчик" 
  
Морфесси использовал из текста песни всего 3 строфы, причём его текст имеет некоторые разночтения с выше приведенным: 

ЧУБЧИК 

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый, 
Развевайся чубчик по ветру. 
Прежде чубчик я тебя любила, 
И теперь забыть я не могу. 

Бывало, шапку наденешь на затылок, 
Пойдёшь гулять иль в ночь иль по утру 
Из-под шапки чубчик так и вьется, 
Так и вьется, вьётся по ветру 

Что Сибирь, Сибири не страшуся, 
Сибирь ведь тоже русская земля. 
Эх, вейся, так вейся, чубчик кучерявый, 
Развевайся чубчик по ветру. 

Текст записан по фонограмме "Парлофон" № мат. 79090 1930 г. 

  
ПРИМЕЧАНИЕ. В Сети очень разноречивая информация о жизни и последних днях Юрия Спиридоновича. Чаще сообщается дата его ухода из жизни - август 1957 года. В Википедии умудрились в начале статьи написать, что умер Морфесси в 1957 году, а завершая публикацию назвали 1949 год. Проливает некоторый свет газетная заметка об Аде МОРЕЛЛИ, жене МОРФЕССИ, в ней сообщается, что Ада 3 декабря 1953 года в Париже организовала и приняла участие в программе вечера памяти Ю.С. Морфесси в зале Русской консерватории. Наш надежный источник - коллекционер Сергей Пестов, к которому мы обратились, назвал годом смерти Юрия Морфесси - 1949 год. Эту дату мы и оставили, как верную. 

ПЁТР ЛЕЩЕНКО 
(Peter Lescenco, 
3 июля, 1898 год - июля, 1954 год) 

Пётр Лещенко записал "Чубчик" в венском филиале "Колумбии" в 1933 году в сопровождении оркестра Франка Фокса и вскоре уже пластинки с этой записью появились в музыкальных магазинах Лондона, Парижа, Бухареста и Варшавы. 

   

Филиалы фирмы "Колумбия", расположенные в этих городах, выпустили пластинки с венских матриц почти одновременно. В последующие годы выпускались пластинки с "Чубчиком" в Вене, Женеве и Нью-Йорке. 
Пётр Лещенко, скорее всего, не был знаком с имеющимися ранними записями "Чубчика". Вероятно, что певец включил в свой репертуар известный ему ещё по Кишинёву наиболее популярный народный вариант, в котором между лирической героиней и героем песни ведётся диалог. 

ЧУБЧИК 

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый, 
Развевайся чубчик по ветру. 
Раньше, чубчик, я тебя любила, 
А теперь забыть я не могу. 

Раньше, чубчик, я тебя любила, 
А теперь забыть я не могу. 

Бывало, шапку наденешь на затылок, 
Пойдешь гулять ты днём иль вечерком. 
Из-под шапки чубчик так и вьется, 
Эх, так и вьется, вьётся по ветру 

Из-под шапки чубчик так и вьется, 
Эх, так и вьется, вьётся по ветру 

Пройдёт зима, настанет лето, 
В саду деревья пышно расцветут. 
А мне бедному да мальчонке 
Эх, цепями ручки, ножки закуют. 

А мне бедному да мальчонке 
Эх, цепями ручки, ножки да закуют. 

Но я Сибири, Сибири не страшуся, 
Сибирь ведь тоже русская земля. 
Эх, вейся, так вейся, чубчик кучерявый, 
Эх, развевайся чубчик по ветру. 

Так, вейся, вейся, чубчик кучерявый, 
Эх, развевайся чубчик по ветру. 

Текст записан по фонограмме с матрицы WHR 296, Вена 1933 г. 

Третья строфа из текста Петра Лещенко и у Муни Сереброва и у Юрия Морфесси полностью отсуствует. Пётр Лещенко являлся аранжировщиком музыки песни и обработал её текст. Поэтому на этикетках всех пластинок первого выпуска подано: музыка и слова - арр. Пётр Лещенко. Многие из исследователей на аббревиатуру "арр." внимания не обращали и в сборниках и альбомах называли Петра Лещенко автором слов и музыки "Чубчика"(например, в дискографии, приведенной в книге Анатолия Железного и др.) Авторство "Text und Musik: Leschteschenko" навязывалось певцу и на этикетках послевоенных пластинок: 
  
http://www.russian-records.com/details.php?image_id=6573&l=russian/

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

"ЗАПИСИ "ЧУБЧИКА" ПОСЛЕ ПЕТРА ЛЕЩЕНКО" 




Этикетки с сайта Юрия БЕРНИКОВА http://www.russian-records.com 

ТАК, ВЕЙСЯ Ж, ВЕЙСЯ ЧУБЧИК КУЧЕРЯВЫЙ…

СЪЕМКИ НАЧАЛИСЬ! 

Начало будущему восьмисерийному фильму "Петр Лещенко" (рабочее название фильма) было положено в Подмосковье в июле. Сейчас съемочная группа находится во Львове. Вот, как объясняет выбор места съемок режиссер фильма Владимир Котт: 

 
"Я ездил по многим городам. Мы были в Кишиневе - там не осталось старого города. Как и в Киеве и Минске. А Львов, поскольку постоянно переходил из рук в руки, имеет наслоение многих культур и времен. Поэтому и выбрали его ... После чего решили прокатиться по городу, чтобы убедиться правильно ли мы сделали. Сомнений не осталось - это лучший выбор". 
Во вторник, 7 августа, съемочная группа работала над эпизодом прощания главного героя с его первой женой. Снимали в одном из четырехзвездочных отелей города и на улице возле отеля. 
... После съемок во Львове съемочная группа поедет в Одессу, а затем в Севастополь, где будут сниматься эпизоды в морском порту. Сентябрь-октябрь - продолжение съемок в Москве. 

Июль, 2012 год. Московская область. Рузский район, поселок Кожино 

 




">Видеоролик опубликован пользователем Алексеем Фокиным