ИСТИНА

Истина - находка для тех, кто ищет меня.

Сила силы - в моем знании, которое послано по моему слову:
по моему совету.

Я та, которая почитаема, и которой воздают славу,
и… которой пренебрегают с презрением.

Я мир, но война произошла из - за меня.

Я чужая…

Я сущность, и то, что не есть, - сущность.

Те, кто произошел от сосуществования со мной,
не знают меня.

Те, кто в моей сущности, те знают меня.

Те, кто близок мне, не знают меня.

А те, кто далек от меня, те познали меня, познали в один день, когда я близка…

***.


Александр Иличевский: Россия и Украина

—Речь не только о Крыме.
Культура — забавная штука. С одной стороны, она — ядро цивилизации. С другой — нет ничего более эфемерного. Даже Германии, одной из наиболее мыслящих стран Европы, понадобилось недолго, чтобы перейти с языка Гёте на язык пива, по выражению Томаса Манна. И дальше Манн говорит, что нет доброй и злой Германии — она вся стала злой. Так что после такого отчуждается не только Крым. Надо теперь долго жить, чтобы надежда вновь дала о себе знать.
— Я часто и подробно бывал в Крыму, и ни разу не чувствовал деления на "наш" и "ваш". Когда эта проблема возникла, она мне показалась выдуманной, что и есть первый признак пропаганды: чем вопиющее враньё, нацеленное в варварскую область сознания, тем оно эффективнее.

Так что это та же проблематика "распятого мальчика". Но теперь я часто вспоминаю наблюдение Евгения Сабурова, поэта и первого вице-премьера Крыма, коренного крымчанина. Он говорил, что местные жители по преимуществу — потомки чекистов, которыми Крым населил Сталин в награду за службу и для того, чтобы создать боеспособную верную преграду вокруг своей любимой дачи — от татар и другого колониального населения. И потому, говорил Сабуров, ничего толком в Крыму не получится, поскольку натура чекистов находится вне смысла и природы комфорта — единственного товара, который Крым способен производить. Понятное дело, что реваншизм с таким населением рождается с полуоборота. Опричнина — это не только класс телохранителей тирана, это понятие включает в себя территориальную коннотацию: суть русской опричнины была в выделении части земель исключительно для нужд государства и его номенклатурной гвардии — бояр и войска.

Украина воспринималась как самостоятельное государство, неоднородное, конечно, в пространственном отношении, но решающее один список задач.
К тому же ощущается различие списков проблем у России и Украины.

Война с Украиной, как теперь понятно, готовилась полтора десятилетия.
План наверняка был, но никаких предвестий не наблюдалось. Например, могли бы как-то всерьёз продвинуть Севастополь, хотя бы флот, наладить переправу, мост построить...

Скорее всего, время окончательной - реальной подготовки было очень небольшим.

Реагирование и контроль сознания требует много ресурсов, прежде всего интеллектуальных.

Образование в России никогда не было коньком широких масс, а в новейшие времена тем более.

Планомерное уничтожение российской науки я напрямую связываю с ликвидацией интеллектуальной основы для создания протестного класса — технической интеллигенции, хорошо себя зарекомендовавшей в период Перестройки и особенно в 1991 году: Белый Дом, по сути, защищали студенты, доктора и кандидаты наук, мэнэсы, аспиранты, доценты и профессора.

"Я уехал из России потому, что время не просто остановилось, а пошло вспять. Стало ясно, что лучше быть в провинции у моря"
— Конечно. Произошла, в сущности, та же страшная вещь: целая страна была повёрнута в одночасье к раздору. Была посеяна рознь между двумя народами.
Это преступление, которое ещё только начинает становиться хоть как-то осознанным. Ладно, русские, когда выключат телевизор, забудут…
Но украинцы-то не забудут никогда.
Я лично не очень понимаю, с каким выражением лица я мог бы оказаться в Киеве.
Во всяком случае, ничего комфортного не предвижу.
Всё это ощущается страшным провалом эпохи: на четверть века назад — в некую воронку, которая не раскрылась тогда чудом, но тут как тут сейчас. Впрочем, никакие исторические аналогии не работают в точности.

События сейчас отбрасывают Россию на десятилетия в её развитии, по всем аспектам. Всё это напоминает движение железнодорожного состава, долго карабкавшегося из-под откоса, затем утратившего тягу, начавшего тормозить, а теперь — падать. Причём снова остановить этот состав кажется уже невозможным.
Российское настоящее часто сравнивают с эпохой Сталина или, как в последних романах Сорокина, — Ивана Грозного.
Мне нравится определение Томаса Венцловы нынешнего строя как "эластичного тоталитаризма".
Это когда тоталитарное давление не жмёт до упора, а послабляет и снова давит с неизвестным пределом. При этом непонятно, что лучше, с учетом числа жертв в единицу эпохи.

Никогда не было просто выкарабкаться из КОЛЕИ. Но это возможно при должных и последовательных усилиях. С помощью образования и детского воспитания любую страну можно вытянуть в сторону просвещения за пятнадцать-двадцать лет.
Это научный факт, рекомендую ознакомиться с лекциями Александра Аузана по институциональной экономике.

Другое дело, когда намеренно власть если что-то и делает со страной — так только то, что служит укреплению этой самой власти. Тут забота об общественном благе всегда останется на уровне выживания.