ДЕВЯТОЕ МАЯ - ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ БУЛАТА ШАЛВОВИЧА ОКУДЖАВЫ
Прочитайте подробную биографию Булата Шалвовича Окуджавы.
Как он, имея родителей революционеров (от истоков 1917 года),
потерял отца (его расстреляли, а мать посадили на долгие годы)
и мать и остался фактически - сиротою.
Так у кого ему было просить прощения за такое начало жизни?
ПРЕДМЕТ ДЛЯ ПОКАЯНИЯ ВСЕГДА МОЖНО НАЙТИ!
***.
Отца Окуджавы расстреляли, но мать об этом не знала.
Отец работал на оборонном заводе под эгидой Берии.
Она пошла за помошью к Берии, которого знала ранее - через своего мужа.
Она просила Берию освободить её мужа, но он - то был уже расстрелян.
Берия знал об этом, но обещал "помочь".
Через два дня после разговора с Берией её арестовали и отправили в концлагерь.
9 МАЯ - ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ БУЛАТА ШАЛВОВОЧА ОКУДЖАВЫ
Рядовой Булат Окуджава был зачислен в отдельный минометный дивизион, участвовал в военных действиях на Северо-Кавказском фронте, был ранен под Моздоком.
Его поздние воспоминания об этом периоде принципиально дегероизированы — обстоятельства ранения, несмотря на упоминания серьезной тяжести, отмечаются поверхностно, в таком же духе описывается и эпизодическое обучение на офицерских курсах "то ли Кубанского, то ли Саратовского пехотного училища", расположенного в Степанакерте.
Наряду с этим подробно описаны невзгоды военного быта, проблемы с питанием, случаи обмена (а иногда и воровства) продуктов у местных жителей. Окуджава, ставший одним из наиболее талантливых конструкторов советского мифа о Великой отечественной войне, пытался максимально дистанцироваться от однозначных пропагандистских черт в оценках войны.
Опыт службы минометном подразделении нашел отражение в сценарии Булата Окуджавы к фильму "Женя, Женечка и "катюша"". Точный подбор актеров позволил воплотить автобиографическую фантазию Окуджавы — Олег Даль, сыгравший главную роль, в актерской пластике максимально полно воплотил образ московского интеллигентного юноши, парирующего огрубляющую жестокость войны личным моральным кодексом, основанным на несовременной героике произведений Дюма, а может быть, Купера. Булат Окуджава отмечал, что лучшие качества его друзей военного времени раскрывались в общих интересах к поэзии, литературе.
Полуофициальное признание в качестве исполнителя бардовской песни, автора стихов пришло к Булату Окуджаве в эпоху хрущевской оттепели, а такие песни как "Журавли", "Мы за ценой не постоим" (из кинофильма "Белорусский вокзал"), "Бери шинель, пошли домой" (из "Аты-баты, шли солдаты"), закрепили и формальный статус автора ключевых, наиболее популярных военно-патриотических шлягеров.
В годы перестройки Булат Окуджава активно включился в демократические общественно-политические преобразования. Выступая с резкими антикоммунистическими заявлениями, он поддержал сторону Бориса Ельцина в ходе октябрьских событий 1993 года.
Стал одним из подписантов "Письма 42-х", обращения творческой интеллигенции к президенту РФ с требованием жесткого подавления Верховного совета в ходе политического кризиса осени 1993 года.
Эта позиция спровоцировала массовую и ожесточенную критику в адрес Булата Шалвовича Окуджавы, как подчеркивали политические оппоненты власти — в особенности со стороны фронтовиков. Кроме того, негативный резонанс вызвала и ультралиберальная позиция Булата Окуджавы по вопросу о статусе Чеченской республики.
Все это было и… прошло. Страсти улеглись, остались стихи, песни и образы Булата Окуджава. И оказалось, что стихи о Великой отечественной войне Окуджавы стоят выше сиюминутных политических предпочтений, а песни "Ваше благородие" из кинофильма "Белое солнце пустыни" и "Песня кавалергарда" из "Звезды пленительного счастья" помогают верить в Любовь всем, вчера и сегодня живущим:
У поэта соперников нету -
ни на улице и не в судьбе.
Мы все - войны шальные дети,
И генерал, и рядовой
Опять весна на белом свете...
Бери шинель - пошли домой.
***.
Арбатский романс
https://youtu.be/hUgl1c7k_zc
***.
Вы говорите про Ливан...
Да что уж тот Ливан, ей-богу!
Не дал бы Бог, чтобы Иван
на танке проложил дорогу.
Когда на танке он придёт,
кто знает, что ему приспичит,
куда он дула наведёт
и словно сдуру, что накличет...
Когда бы странником – пустяк,
что за вопрос – когда с любовью,
пусть за деньгой – уж лучше так,
а не с будёнными и с кровью.
Тем более, что в сих местах
с глухих столетий и поныне –
и мирный пламень на крестах,
и звон малиновый в пустыне.
Тем более, что на Святой
Земле всегда пребудут с нами
и Мандельштам, и Лев Толстой,
и Александр Сергеич сами.
***.
БУЛАТ ОКУДЖАВА
Я и раньше знал, что общество наше деградировало, но что до такой степени – не предполагал. Есть отдельные достойные сохранившиеся люди, но что они на громадную толпу?...
Не хочется ни торопиться, ни участвовать в различных процессах, происходящих в обществе.
Хочется тихо, молча, не озираясь, не надеясь, не рассчитывая...
***.
Ребята, нас вновь обманули,
опять не туда завели.
Мы только всей грудью вздохнули,
да выдохнуть вновь не смогли.
Мы только всей грудью вздохнули
и по сердцу выбрали путь,
и спины едва разогнули,
да надо их снова согнуть.
Ребята, нас предали снова,
и дело как будто к зиме,
и правды короткое слово
летает, как голубь во тьме.
– Булат Шалвович, что кажется Вам самой страшной бедой нашей страны? – спросил у поэта в 1992 году журнал «Столица».
Ответил он так:
– То, что мы строили противоестественное, противоречащее всем законам природы и истории общество и сами того не понимали. Более того, до сих пор по-настоящему степень этой беды мы не осознали... Мы по-прежнему не умеем уважать человеческую личность, не умеем видеть в ней высшую ценность жизни, и пока всё это не будет у нас в крови, ничего не изменится, психология большевизма будет и дальше губить нас и наших детей. К сожалению, она слишком сильна и разрушительна, и необыкновенно живуча...
Нашему дикому обществу нужен тиран во главе?
Чем соблазнить обывателя? Тайна в его голове,
в этом сосуде, в извилинах, в недрах его вещества.
Скрыт за улыбкой умильною злобный портрет большинства...
***
Хрипят призывом к схватке глотки,
могилам братским нет числа,
и вздёрнутые подбородки,
и меч в руке, и жажда зла.
Победных лозунгов круженье,
самодовольством застлан свет...
А может, надобно крушенье
чтоб не стошнило от побед?
Нам нужен шок, простой и верный,
удар по темечку лихой.
Иначе – запах ада скверный
плывёт над нашей головой.
***.
23 июня 1995 года, на парижской сцене, Окуджава отвечал на вопрос, как он относится к войне в Чечне. Поэт назвал её страшным явлением, …которое будет помниться много, много десятилетий, если не столетий... Этот маленький народ, в котором нет даже миллиона,– допустим, он даже очень-очень самовлюблённый и очень сложный, – всё-таки надо считаться с национальной психологией… Тем более – такого маленького народа.
А его в прошлом, - XIX веке, в течение 50 лет уничтожали… В этом, – XХ веке, в 44-м году выслали весь народ на гибель. И сейчас опять уничтожают.
Ну, что это такое?
Неужели российская власть не может самоутвердиться другим способом?
Неужели для этого нужно убивать своих же сограждан?
***
Мне русские милы из давней прозы
и в пушкинских стихах.
Мне по сердцу их лень, и смех, и слёзы,
и горечь на устах.
Мне по сердцу их вера и терпенье,
неверие и раж...
Кто знал, что будет страшным пробужденье
и за окном – пейзаж?
Что ж, век иной. Развенчаны все мифы.
Повержены умы.
***.
БУЛАТ ОКУДЖАВА в Киеве, 1990 год.
«Мы больны, у нас дикое, больное общество. Оно живёт ещё старыми стереотипами, старой структурой. Оно не может жить энергично, по-новому. Оно учится этому, привыкает. С болью, с кровью, с ужасом.
Мы семьдесят лет деградировали, дичали. Знаете, есть замечательный пример из Библии. Когда Моисей уводил евреев из египетского плена, он вёл их сорок лет вместо пяти дней, чтобы вымерло поколение, которое было рабами, и чтобы появились люди, свободные от чувства рабства. А мы – не просто рабы, которые страдают от тягот, мы – профессиональные рабы, которые гордятся своим рабством... (Из интервью в Донецке, февраль 1991.)
Нет, не от гриппа или умопомрачения,
И не на фронте, не от пули палача –
Обидно умереть от огорчения,
И раньше времени растаять, как свеча...
Ничего, что поздняя поверка.
Всё, что заработал, то твоё.
Жалко лишь, что родина померкла,
Что бы там ни пели про неё.
Дойдя до края озверения,
в минутной вспышке озарения,
последний шанс у населения –
спастись, путём на Марс переселения.
***.
