Творчеством графа-артиллериста не восхищаюсь. Талантливо, разумеется, но местами невыносимо. Хотя ВиМ перечла недавно, скрипя зубами на исторических анализах, но поставив себе цель не пропустить ничего. По себе могу сказать, что с возрастом видишь многое в романе по-другому. Когда становишься старше большинства героев - понимаешь иные мотивы их поступков, глубже ощущаешь переживания. В школе, в 16-17 лет это просто невозможно, и в школьной программе об этом не говорят. Нужен определенный жизненный опыт, опыт любви, измен, разлук, обманов, ошибок, разочарований. Однако не думаю, что в школе ВиМ читать рано. Просто в 16 и в 40 получаются немного разные романы.

Виктор-Виктория, кстати, Виталий Третьяков, известный журналист, принимавший участие в проводимых сейчас онлайн-чтениях "Войны и Мира", заметил (очень в тему!):
"Мой отрывок "Войны и мира". Читаю Льва Толстого, руководствуюсь бессмертным Грибоедовым
А точнее - словами его Фамусова: "Читай не так, как пономарь, // А с чувством, с толком, с расстановкой".
Сегодня главное для меня - чтение в прямом телеэфире (17.52 моск. времени) отрывка из "Войны и мира".
Вот мой отрывок полностью:
"После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно-патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, — второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина"
А вы попробуйте прочитать правильно вслух последнее предложение, оно же абзац!
Хороший литературный редактор Льву Николаевичу не повредил бы..."

О, наконец-то, как редко слышу это от грамотных людей. Но ведь действительно, при всем уважении, роман этот - глыба. Слишком громоздкий, хотя и по своему красивый, интересный любителям. Я в свое время прочитала конечно.. даже 1.5 раза)) Минус даже не в сюжете и не в размышлениях героев, а вот именно в этой тяжеловесности.

Целиком и полностью согласна. Несмотря на наличие всех этих мудрых вечных мыслей, вычленить их из прочитанного практически нереально. "Войну и мир" не осилила, и не чувствую, чтобы что-то потеряла по сравнению с теми сверстниками, которые кое-как роман осилили, потому что положено.