В колонках играет - Звери - Говори

Новосибирск погрузился в сентябрь. Что-то печальное и необычайно красивое было в этой городской осени. Об осени часто говорят, что это увядание жизни, но нет – это сама жизнь! Такая, какая она есть: не жаркая, не холодная. Её свежий воздух лишь для тех, кто хочет его вдохнуть, её красота лишь для тех, кто сумеет её оценить. Какая-то триумфальная печаль была в этих начинающих желтеть листьях, уставшей от летнего зноя траве, раскрашенной красками заката Оби. Какая-то светлая печаль была во мне.

О, да! Я люблю осень! Я восхищаюсь ею: её запахом, красками и звуками. Знаете ли вы, каков звук осени? Когда сотни машин едут по улицам, застревая в пробках и издавая жалобные гудки; когда соседский мальчишка, играя и дразня во дворе свою собаку, весело смеётся; когда большеглазая блондинка, цокая по асфальту каблучками, разговаривает по мобильному телефону; и, конечно, тогда, когда из всех близлежащих ларьков доносится разная музыка, - всё это сливается в один поток растерянности и звуков, утопая в шуме осеней листвы. Звуки уже становятся не отчётливыми, не раздельными, а чем-то слитным, единым и таким далёким за шумом листьев. Вот он – звук осени!

В это время я особенно люблю гулять. Одна. Почему-то именно осенью компания совсем ни к чему. Всё сильнее погружаясь в себя, находишь там какие-то философские идеи, которые, кажется, тебя когда-то особенно волновали, и которыми никогда ни с кем бы не поделилась. По крайней мере, в этом мире. И это не потому, что одинок, и, конечно, не потому, что не доверяешь, а скорее потому, что не нашёл того человека, который так же, как и ты, скажет: «Красивый закат, не правда ли?»
Я шла по набережной вот так – в полном одиночестве. Проникшись грустью осени, скорбящей о своей недолговечности, я думала обо всех и каждом, кого видела, но, казалось, они совсем не смотрели на меня. И это было досадно. Впрочем, скоро я лишь улыбнулась своему детскому желанию быть замеченной и снова погрузилась в спокойную, кроткую грусть. Наверное, всё ещё искала того, кому доверила бы эту ненужную, но такую важную философию.

В колонках играет - Бетховен - Лунная соната

Настроение сейчас - Потеря

А я скучаю по тебе, моё маленькое счастье. Пересматривая фотографии, аккуратно разложенные по папочкам "лето нн-ого года", в 2009 уже не нахожу тебя. Моя малышка с равнодушно-голубыми глазами, образец женственности, грации и детской непосредственности...

Долгое время мы просто жили на одной жилплощади, будто не дома, а в коммуналке, не замечали друг друга. Как одинокие прохожие в осенний день садятся на одну скамью в пустом сквере, - робко и вместе с тем осознанно, - так мы однажды стали вместе. И поняли это сразу, как бы внезапно, неожиданно. Лёгкую поступь твою я скорее чувствовала, чем слышала, а голоса не помню вовсе. На редкость молчаливою ты была. И маленькой. Да, какой-то маленькой.

Что сейчас меня греет? что осталось? Клочки и только, самые трогательные лоскутки нежности, пришитые тобой, пушистое дымчатое солнце, к моему сердцу.

...Вот ты зимой забираешься ко мне на колени, и сквозь брюки я чувствую лёд маленьких подушечек лап. И если я была занята и отстраняла тебя, ты повторяла свои манёвры раз за разом, не прибегаю больше ни к кому.

...Помню с бережно-детальной точностью, как ты за обедом забиралась на стол, протягивала лапку ко мне в тарелку и внимательно так - так внимательно и забавно - заглядывала мне в глаза. И только получив утвердительный кивок, цепляла что-нибудь с краю повкусней, - и это было ТВОЁ :-) Впрочем, чего там говорить, - я всегда делила с тобой трапезу и подушку.

... О, помню, как забиралась ты на меня по ночам с какой-то маниакальной настойчивостью всем тельцем, как бы скрючено я не лежала. Но если случалось проснуться часов в 5 утра, тебя не было. Улыбаясь сквозь сон, я осознавала, что утром, - настоящим десятичасовым утром, - ты непременно будешь на моей кровати ждать моего пробуждения... Солнце.

... Помню, как перед отъездом я обняла тебя в последний раз, и ты с безмятежной ласковостью смотрела на меня. И мне показалось тогда, будто ты становишься меньше, ещё меньше... и растворяешься серым дымом у меня в руках... и что-то ртутным паром растворилось во мне и осело, навсегда осело в тайниках души.

Узнав, что тебя не стало, я ощутила могильный покой: тревога, томившая меня полгода, испарилась и на смену ей пришла твёрдая уверенность, что в Кошачьем Раю тебе непременно будет лучше, чем в этом доме, чем на земле, как и должно быть в Раю. Каждый день заботливая рука Ангела будет доливать тебе свежее молоко и кормить чем-то вкусным, что ты особенно любишь, и постель всегда будет тёплой. И только моих поцелуев в нос будет немного не хватать...

А потом, через год, я вернулась в наш дом. И в темноте, засиживаясь у телевизора до трёх ночи, мне всё казалось, что ты ходишь рядом и вот-вот запрыгнешь на подушку. Я прислушивалась, оборачивалась на скользнувшую по стене тень. Казалось, душа твоя ждала меня в этом доме, чтобы попрощаться, чтобы убедиться, что я помню, что я люблю. Я замостила рабочий компьютерный стол твоей фотографией. И да, чёрт возьми, да, я расплакалась от нехватки тебя, моё маленькое счастье. Ты больше не приходила, навсегда уснув на подушке в изголовье моего сердца.

В колонках играет - Evanescene - your star
Настроение сейчас - Декаданс

Волшебный напиток этот кофе. Честно говоря, давно сомневаюсь в его "съедобности". И, кстати, совершенно не понятно бодрит он или усыпляет. Но зато совершенно очевидно, что он заставляет сердце разгоняться. Закрывай глаза и слушай...

... в пустынном мраке тела, не спросив позволения, разрастается осминожное нечто. Слушай, слушай этот звук. Распускаясь по всему телу сотнями вен и сосудиков, оно вращает и переворачивает жизнь. Почувствуй собственную силу и собственную же беспомощность перед тем, что так кстати распускается в груди слева, хочешь ты того или нет. Хочешь ты того или нет...

В каждом звуке собственного сердца читаешь события собственной жизни. Боль или бешеный стук, вырывающий из реальности. Это так легко: безразличие друга или смс от любимого, - и ты уже не ты, а только созвездие собственных вен и сосудов. Черное тело, сияющие при каждом ударе на фоне солнечного света, заливающего окно.

Слышишь ты его? Какое оно - напористое и стремительное? ровное и ненавязчивое? Бывает, ловишь признаки его жизни, - и не находишь... оно маленькое, оно слабое, оно далеко, оно всего лишь сердце. И думаешь: "Всё равно, всё равно. Оно того не стоит", - и близок к Покою. А Покой близок к тебе бездонным зимнем небом, на котором едва заметны дикие огни. И кофе волшебный напиток. Он напоминает, что ещё живёшь.


З.Ы.: Вот что интересно, если добить своё сердце кофеином, в загробном мире это сочтут за суицид или за естественную кончину?..

Стоя на автобусной остановке, - родной и не родной, как сосед в коммуналке, - кутаю замёрзшее лицо в воротник пальто. Мимо пролетают "не те". Мой белый. Подобно маяку в шторм, остекленевшая от отчуждённости к серым людям, жду знакомый четырёхзначный номер "моего". Порываюсь вскарабкаться в первый попавшийся, но нет, не тянет, не тянет... В наушниках что-то до невозможности затёртое, уже не цепляет, ничего не будет, ничего не говорит, и только заглушает человеческую тоску ожидающих "свой" транспорт. Интересно, - думаю, изредка косясь на окружающих, не вылезая из чёрного защищающего воротника, - всех их ждут где-то в другом месте: вот девушка - симпатичная такая девушка, длинные волосы, тёмное-синее приятное пальто, чуть улыбнулась моему замёрзшему виду; полная мамаша с детём лет семи сорвалась с места при виде "рогатого"; парень, который вот уже минут двадцать трещит по телефону, поглядывая на окружающих с осознанием собственной немыслимой значимости...

Синий автобус затормозил шагах в двадцати от остановки, не дождавшись очереди на вакантный карман. Из задней двери буквально вылетела молодая женщина с короткими, кудрявыми волосами. Красная куртка, сумка на длинном ремне через плечо. На её лице отразилась радость, затем быстро перетекла в другое, а та в свою очередь сменилась новым оттенком. Это было удивительно для меня. маяк загорелся. На прибытие сей гостьи отреагировала серо-пятнистая кофта с капюшоном впереди меня. Казалось, они что-то бурно и весьма эмоционально обсуждают, но разум, силясь всё догнать, быстро нашёл непонятность. Губы маленькой женщины, чётко произносившие слова, совершенно не произносили звуков.

Поравнявшись с другом, красная курточка встала ровно напротив, и глядела снизу вверх. И теперь я могла разглядеть лицо её собеседника, спрятанное под капюшоном: молодой, очки, небритость. Одно из тех лиц, которые притягивают сами по себе. По определению. Он объяснял, что нужно идти туда, показывая вперёд. Кивнув в сторону, он тут же, будто испугавшись, резко возвращал взгляд на её лицо: поняла? - поняла. Она меж тем привычным жестом смахнула ремень сумки и как бы невзначай протянула ему. Он, не отвлекаясь от разговора, небрежно закинул груз на одно плечо. Они прошли мимо. Выбрали сторону, куда стремилась красная куртка.

Маяк во мне гас, чувствовалось, что что-то внутри катилось по кругу, как шарик по рулетке, скакнуло к центру и потерялось, потонуло. Чувство породило пару простых фраз: зачем, чёрт возьми, зачем тратить столько фраз и предложений на тех, кто не может понять без слов?!..