ЧТО СТОИЛО МНЕ С МОИМ НЕВОЗДЕРЖАННЫМ ЯЗЫКОМ...

Действительно, жизнь у меня предлинная, наполненная. Не скучная. Сама себе  часто говорю - живу уже в «чужое время»...

Свою жизнь начала я через год с небольшим после смерти Ленина. Эра Сталина отняла у меня отца. А я танцевала для тирана несколько раз. Он таращил на меня свои желтые волчьи глаза из-за пиршеского стола на своем семидесятилетии в Кремле. «Лебединым озером» 27 февраля 1953 года спровадила я в гроб Иосифа Виссарионовича.Читать далее

Не так уж часто случается, чтобы холодноватая Австрия и страстная Франция могли сойтись в своих симпатиях. Однако есть женщина, которую считают своим кумиром жители и той, и другой страны. Ее зовут Роми Шнайдер, и жизнь ее напоминает красивую и грустную сказку о прекрасной принцессе. Французы называют ее до сих пор самой выдающей актрисой XX века, а австрийцы - "прекрасной легендой".

07.11.1901, Ташкент - 01.04.1991, Москва

Народная артистка РСФСР (1970)

Детство

Жила-была девочка. Жила в маленьком одноэтажном Ташкенте, с кирпичными тротуарами, маленькими ишаками и проходящими караванами верблюдов. Девочка хорошо училась и много читала. Ее звали Катей, Екатериной.

"Люди часто интересуются моей фамилией, - вспоминала актриса. - Одни спрашивали, почему я выбрала такой псевдоним, а другие уверяли меня, что я родилась в Одессе и что я дочь одесского градоначальника Зеленого, поэтому у меня такая фамилия. Мне приходилось отказываться от такого родства просто потому, что у меня был свой отец, хотя и не генерал".

Журнал Esquire.



Ложь может быть очень разной. У Рене Магритта есть знаменитая картина. На ней с фотографической точностью изображена курительная трубка, а внизу написано «Это не трубка». Ты смотришь на эту картину и думаешь: как же так? Но если ты дашь себе пару минут, ты поймешь, что это действительно не трубка, а лишь ее изображение, и все, что хотел сказать Магритт своей картиной, — ложь может быть очень тонкой. Такой тонкой, что она почти перестает казаться омерзительной.

далее...

ЯКОВЛЕВ – АКТЕР ИНТУИЦИИ, ВНУТРЕННЕГО ПОРЫВА. ОН КАЖЕТСЯ ЛЕТЯЩЕЙ ПТИЦЕЙ, КОТОРОЙ НЕ НАДО КОНТРОЛИРОВАТЬ СВОЙ ПОЛЕТ, ПОДСЧИТЫВАТЬ, СКОЛЬКО УСИЛИЙ НУЖНО ДЛЯ ВЗМАХА КРЫЛА. ОНА ЛЕТИТ ПЛАВНО, СВОБОДНО, МОЩНО, ИСПОЛНЕННАЯ РАДОСТЬЮ БЫТИЯ, ДАРЯ ЭТУ РАДОСТЬ ЛЮДЯМ.

>>>>>

Странно, но девизом этого популярнейшего актера было «Прожить надо незаметно». Не в смысле бегства от жизни, а занимаясь любимым делом и не замечая пролетающего времени. Отвлекаться от дела не любил, поэтому журналистов не жаловал. С «мастерами пера» беседовал в основном по телефону. От личных встреч уклонялся, заявляя: «Поболтать по телефону — это одно, а чтобы куда-то идти, надо брюки надевать. А от микрофона я вообще заикаться начинаю!» Свои редкие интервью долго вычитывал и правил, боясь непонимания и двусмысленности: «В разговоре я теряю контроль, могу сказать лишнее. Журналисты и рады… А я потом нервничаю». В 1998 году, накануне «официального» 80-летия (реальный юбилей был годом раньше), отбиваясь от назойливой прессы, искренне и по-детски наивно сетовал: «Если бы вы меня любили, давно бы оставили в покое!»

"Искусство актера имеет обыкновение растворяться в вечности. Даже самый блистательный спектакль остается лишь в памяти очевидцев, а потомкам остается только слагать о нем легенды.
Остается только кусать локти, что во времена Мейерхольда не было телевидения, и мы не можем видеть, как играл Мартинсон Хлестакова. Критика восторженно писала, что он был сыгран "просто по Гоголю", "человек ничтожнейший, пустышка невесомая". Он как бы парил над сценой, "был почти нематериален; голова вот-вот отделится от корпуса, руки жили своей жизнью, речь рассыпалась на междометия, внезапные выкрики, шепоток, скороговорки... Хлестаков растворялся, исчезал, завивался в пустоту". В 1930 году на гастролях Театра Мейерхольда Мартинсон - Хлестаков удостоился признания театрального Парижа." источник



далее...

Франсуаза Сорья Дрейфус – настоящее имя Анук. Она родилась в семье актеров 27 апреля 1932 года. В детстве Анук вовсе не «болела» ни театром, ни кино, как это принято рассказывать. Собственно, болеть ей было некогда и негде – детство выпало на войну. Бабушка и дедушка Анук погибли в Освенциме. Она их почти не помнит, но при слове «война» непроизвольно сжимается, словно пытаясь спрятаться от кого-то. Ее бабушка тоже пыталась спрятаться от немцев. Уже взрослой, Анук съездила в Освенцим.