Дело было в 39 году, дед работал на золотых приисках, в сибирской тайге. Артель добывала золото для государства, за работу получали так называемые боны, которые можно было обменять на деньги или на товар в райцентре, до которого добираться из тайги пешком или на лошади километров тридцать.

Обычно в дорогу собирались человека три, чтобы безопаснее и веселее был путь длинной в день. Вышел мой дед с двумя мужиками и пошли по лесу. Путь долгий, идут байки травят. Ясное дело, когда жен нет рядом, то все байки про женщин. Вдруг невдалеке смех девичий раздался, да такой задорный, заливистый. Мужики встали как вкопаные, откуда в глухом лесу девка? Переглянулись, тишина. Они опять двинулись в дорогу, удивленные.

Вскоре снова звуки отчетливо послышались, только на этот раз плачь женский, безысходный, будто рыдает она, зовет на помощь. Оробели мужики, оторопь их взяла. Что за дела! Назад поворачивать поздно, уже полдороги прошли, и впереди еще километров 15 тайги. Делать нечего, идут они дальше, обходя глухие места, через болотца, овраги и горные речушки, озираются по сторонам. А она тут как тут, на солнечной полянке около родничка стоит, красивая, с распущенными косами, в желто-зеленой полотняной сорочке в пол, улыбается и манит их рукой, идите, мол, передохните с дороги, водички попейте холодненькой, родничковой.

На мужиков морок нашел, идут к ней как завороженные, шаг за шагом приближаются, а она все машет и машет. В лесу такая тишина наступила, что можно было услышать как бьются их сердца. Уже и солнце опустилось ниже верхушек деревьев и ветерок холодный потянул, а они все шли через полянку к ней навстречу.

И тут дед оступился, его нога провалилась в какую-то пустоту. "Матерь Божья, куда это я попал?", произнес он, неожиданно для себя. В этот момент дед увидел себя и своих попутчиков, стоящими среди болотистой местности, в осоке и камышах, бредущими к огромной коряге, которая виднелась невдалеке прямо у омута, из которого им бы ни в жизнь не выбраться, зайди они туда.

Выбрались мужики быстро из этой трясины, благо не забрели глубже в болото. Осмотрелись, где это они? Оказалось совсем в другой стороне от того направления куда шли. Не стали они рисковать и продолжать путь в райцентр, после такого происшествия, свернули в близлежащую деревеньку, чтобы переночевать у знакомых людей и прийти в себя. Вечером, за ужином, хозяева дома рассказали им, с кем это они повстречались. Местные жители часто видят эту кикимору, хозяйку лесных болот, когда ходят за клюквой и брусникой по осени. Говорят, что им повезло, могла бы она их завести так, что и не выбрались бы из болота. 

Эту историю мне рассказала бабушка. Мой дед был веселым человеком, в молодости любил после трудового дня заглянуть в шинок, или в пивную, по нашему, выпить стопку, посидеть в доброй компании, и идти домой .

Однажды зимой, как всегда вышел дед из шинка и пошел себе по дороге домой. Зимнее солнце готовилось к закату, морозец подгонял побыстрее добраться до дому. Вдруг, рядом с дедом остановилась повозка запряженная тройкой лошадей. "Садись, Архип Павлович, подвезу тебя, уже смеркается", крикнул возница. Дед подумал, кто-то из соседей едет в его сторону, по имени называет, взял и сел.

Кони взвились, несутся во весь опор, снег вокруг саней разлетается по сторонам, пыль снежная поднимается, не видно дороги. Вот уже и конец деревни близко, церковь стоит на холме, в темноте кресты и купола все еще отсвечивают на фоне красного от заката неба. Тут деду стало не по себе. "Господи, куда это мы едем?", произнес он. Вдруг, в этот же момент, дед остался один на околице села, в темноте, рядом с кладбищем, которое как раз находилось за церковью. Повозка, лошади и возница исчезли также внезапно, как и появились.

Мороз пробрал деда до костей, вмиг голова стала трезвой и ясной. От страха дед упал на колени и стал молиться на купола церкви, "Господи спаси, Господи помоги." Наконец он пришел в себя и побежал изо всех сил домой, то и дело проваливаясь в свежий, только что выпавший снег. А в его ушах раздавались громовые раскаты смеха, ему казалось, это смеется сам дьявол.

Дед, не помня себя, добрался до дому, а зайдя в горницу, сказал бабушке: "Вот, мать, я и с дьяволом покатался на тройке."
С тех пор дед резко протрезвел и не заходил больше в шинок, по пути домой. Но на этом его приключения и встречи с нечистой силой не закончились. Он прожил долгую жизнь и много еще интересных и страшных событий ему пришлось пережить.

Расскажу вам, к мой дед подглядывал за домовым.

Не знаю почему, но у моего деда с нечистой силой были свои отношения. Он ее боялся, конечно, но страх его не был мистическим. Скорее, он принимал ее за реально существующую.

Когда дед женился, его отец, мелкий сельский купец, как и положено, отделил его, выделив ему часть хозяйства, корову, лошадь, мелкого скота на первое время. Земля, дом и хозяйские постройки также были куплены для сына. Зажил дед с молодой женой счастливо.

Только вот стал он замечать, что его лошадь, раньше такая справная и бодрая, вдруг стала прихварывать и все больше лежала на подстилке, отказываясь пить и есть. Пошел дед к мужикам посоветоваться, что делать с лошадью-то.

Кто-то и посоветовал ему. «А ты возьми хомут да и спрячься на ночь в конюшне. А как полночь приблизиться, смотри через хомут, что будет происходить. Только не высовывайся до первых петухов, иначе беда будет»

Сказано, сделано. Зарылся дед в копну сена в углу конюшни и сидит ждет. Вскоре сморил его сон. Просыпается от ржания Вороной, так звали кобылу. В свете луны видит он маленького мужичка в красном колпаке, ну чуть выше его колен будет, который с нечеловеческой силой стегает кобылу и приговаривает: «Кабы пегая была».

Дождался дед первых петухов, еле выбрался из конюшни, весь в сене, руки и ноги трясутся, а сам рад, что с ним ничего не случилось. В первое же воскресенье вывел дед Вороную на ярмарку, да и продал с большим убытком для себя.

Не прошло и месяца, как у него в конюшне стояли два молодых, пегих жеребца. Дело пошло как по волшебству, все в округе завидовали, какие крепкие да справные лошади у деда. Бывало проедет на них по селу, у лошадей грива по ветру развевается, пыль столбом за повозкой, на мостовой искры из под копыт лошадей вылетают.

Только не долго радовался дед своей удаче. Вскоре люди стали разбегаться в стороны, когда он подъезжал на своих лошадях. Друзья и те стали сторониться его, мол, некогда нам, дел много.

Однажды, когда дед поехал в соседний город по делам, лошади вдруг понеслись вскач. Встречные повозки едва успевали посторониться. На повороте он сам чуть не вылетел на обочину. При этом, жеребцы ржали так, будто кто-то настегивал их невидимой плетью, сидя рядом с дедом в повозке. Не по себе стало и деду, неладное почувствовал он. Приехал домой из города задумчивый, будто решался на что-то.

Он таки решился и снова продал лошадей на ярмарке, хоть и нравились они ему очень, да только от нечистой силы лучше держаться подальше. Вскоре он и сам переехал в соседний город, продав землю, усадьбу и все свое имущество. Что было дальше с его двором и конюшней он не знает, так как приближалась революция и жизнь в городе закрутила его со страшной силой.

Всем известно, что останавливаться на ночь или на некоторое время в заброшенном жилище, или в жилище, в котором кто-то долго не жил, опасно для людей. Там поселяется что-то такое, что нам неведомо, и оно не хочет, чтобы мы вмешивались в их потустороннюю жизнь. Так случилось и со мной.

Жили мы тогда в большом городе. И вот пришло моему мужу в голову купить в деревне, недалеко от города, землю, чтобы построить там домик для летнего отдыха на природе, и, заодно, заниматься огородом и садом. Земля отдельно не продавалась, и мы купили участок вместе с избушкой на берегу небольшого озера. Избушка была глинобитная, без пола, вернее с глиняным полом, с двумя малюсенькими окошками, и с крышей, крытой непонятно чем, там был и шифер, и доски, и солома, все вперемешку. В избушке уже давно никто не жил, уж слишком она была убогая и старинная. Зато участок был большой и рядом с водой.

Приехали мы первый раз туда, в субботу, чтобы посмотреть, с чего начинать. Целый день расчищали огород под посадку, увлеклись, не заметили, как вечер наступил. Муж предложил остаться переночевать, чтобы завтра с раннего утра продолжить работу. Можно было переночевать в машине, но муж натаскал в избушку сена, травы достал палатку, спальник и чехол для машины. Все это он аккуратно постелил на пол в избушке, соорудив таким образом широкую постель. Мы легли, разумеется не раздеваясь, в чем были, укрывшись пледом, который всегда лежал в машине.

Муж быстро заснул, похрапывая время от времени. А я не могла заснуть. В моей голове кружились мрачные мысли, навеянные необычной обстановкой и неуютным местом. Я смотрела в окошко, на звездное небо в лунном свете.

И тут окно заслонила тень, я явственно увидела лицо, прикрытое капюшоном. кто-то заглядывал в маленькое окошко. Тень проскользнула мимо окна и направилась к входу. Страх подступил к горлу. Теплилась надежда, что сейчас раздастся стук в запертую дверь и это окажется кто-то из жителей села. Но нет, темный силуэт отчетливо проявился в проходе между комнаткой, в которой мы лежали и малюсенькой кухней. Я не могла пошевелиться, язык не повиновался мне, только глаза в ужасе смотрели на это нечто, что стояло рядом с нашим сооружением в виде постели.

Так прошло несколько бесконечных секунд, в конце которых, я почувствовала, что моя рука тянется к спящему мужу, я, все еще не отрывая глаз от мрачной тени, начала резко тормошить его спящее тело и услышала собственный голос, который прерывисто, почему-то полушепотом бормотал проснись, быстрее, проснись. Муж проснулся, не понимая, в чем дело. Тень продолжала, тем не менее, стоять над нами, на лице незваного пришельца явно виднелась давящая, издевательская улыбка.

Наконец муж сообразил в чем дело и, вскочив на ноги, начал громко говорить, кто здесь, чего надо. Тень исчезла также, как и появилась, без единого стука или шороха. Муж побежал к дверям, они были заперты изнутри. Света не было, он начал нервно искать спички, потом безуспешно несколько раз чиркал ими пытаясь зажечь свечу. В конце концов ему это удалось. В свете свечи я увидела его взволнованное лицо и поняла, что он тоже явственно видел ночного гостя. В его глазах был страх и недоумение.

Давай отсюда быстрее уходить, произнесла я, все еще не своим голосом. Муж понял с полуслова, погасил свечу и мы, поспешили к машине. Я в темноте пыталась пристегнуть ремень непослушными руками, в то время, как муж заводил машину.

Когда мы выехали на проселочную дорогу, в свете луны мы явственно увидели мрачную тень нашего ночного гостя, который не двигаясь стоял на обочине. Длинный плащ свисал с его плеч,слегка развеваясь на ветру. На лице, прикрытом капюшоном, играла зловещая улыбка, которая не сулила нам ничего хорошего.

Муж, интуитивно нажал на газ, машина быстро проскользнула мимо стоявшей фигуры. Муж сосредоточенно вел машину не оглядываясь и не произнося ни слова. Я, время от времени, пыталась повернуться назад и посмотреть. Мы были одни на сельской дороге.

Оба пришли в себя только на трассе, выехав с проселочной дороги. Мы молча катили по освещенному электричеством асфальту. Нарушив молчание, муж произнес низким голосом: «Что это было? Я сам видел!» Я ничего не ответила. Сил не было говорить о том ужасе, который я испытала, уставившись в темноте на молча стоящую перед нами мрачную фигуру, со зловещим выражением на лице.

Позднее, при сносе этого странного дома муж обнаружил на чердаке старинную икону, написанную на дереве, со следами оклада , который был неаккуратно снят с нее, очевидно из-за ценности, которую он представлял. Лик Спасителя почернел от времени и пыли, яркие сине-красные краски его одеяния едва обозначались, понятно, что икона давно лежала и пылилась среди хлама. Муж принес ту икону домой и сказал: "Смотри, вот что, наверно, спасло нас тогда, ночью."  

Колеса моего фольксвагена равномерно шуршали по проселочной дороге, сплошь усыпанной опавшими листьями. Смеркалось. Хмурые осенние тучи заволокли небо. Первые капли дождя упали на лобовое стекло, предупреждая о том, что мне поскорее надо добраться до места. Невеселые мысли о моем незаконченном проекте в НИИ, усугубляли и без того унылую картину. Дождь уже во всю барабанил по стеклу, угрожая превратиться в ливень.

Мотор заглох внезапно, будто его специально кто-то выключил. Я один на дороге, в кромешной темноте, окруженный молчаливыми деревьями и густым кустарником. Дождь льет, как из ведра.

После многократных и безуспешных попыток завести мотор, я вышел из машины, еще не зная, что буду делать дальше.

Осмотревшись в темноте, я увидел свет среди деревьев. Свет горел в окнах большого дома. Надо же, можно сказать, повезло, подумал я и направился к дому. Подойдя к высокой ограде, я толкнул калитку, и она сама собой со скрипом отворилась. На стук, дверь открыла молодая девушка лет шестнадцати. «Сейчас я позову маму», - сказала она и скрылась за дверью. Через несколько минут появилась немолодая, но очень ухоженная и элегантная женщина, вежливо пригласившая меня в дом, после того, как я объяснил ей ситуацию.

Спустя некоторое время мы втроем сидели у камина, и пили ароматный чай из старинных фарфоровых чашек. Софья Павловна, так звали хозяйку, грустно глядя в огонь камина, сказала, что вот уже 10 лет, как они с дочерью живут одиноко в этом доме. Редко кто посещает их, разве что только по таким случаям, как этот, что случился со мной, что они с дочкой особо ждут такого случая, чтобы пообщаться с людьми. Мне было неудобно расспрашивать хозяйку о подробностях их одиночества, и уже вскоре я лежал в гостевой комнате, в уютной постели. Засыпая, я слышал невнятные шорохи и странные звуки, не то всхлипывания, не то заунывного пения похожего на молитву. Впрочем, я отнес это к усталости и не стал задерживать свое внимание на этом.

Открыв глаза, я увидел в окно сияющее голубизной безоблачное небо. Просохшая одежда ждала меня на стуле, рядом с кроватью. Странно, подумал я, как я не услышал, что кто-то входил в мою комнату, ведь я оставил верхнюю одежду сушиться перед камином.

Намереваясь попрощаться с гостеприимными хозяйками, я обошел комнаты, но никого не встретил. На этот раз дом не показался мне таким уютным и гостеприимным. Но, думая о предстоящем ремонте машины, я быстро вышел и направился к дороге. Омытая дождем природа, благоухала прохладой осеннего леса. Сев за руль, я включил зажигание, и мотор, как ни в чем ни бывало, заработал ровно и уверенно. Странно, подумал я.

Добравшись до места, я объяснил моим коллегам в райцентре причину моей задержки. Во время рассказа про ситуацию с моей машиной и ночным визитом в дом к чужим людям, я увидел на их лицах удивление и замешательство. «Ты имеешь в виду большой дом за высоким забором?» - спросил один из них. «Да», - подтвердил я. «Так там уже 10 лет никто не живет. Хозяин, после гибели жены и дочки в автомобильной аварии, покинул этот дом и уехал заграницу». На этот раз наступила моя очередь немого молчания и оторопи. В голове мгновенно промелькнуло все, что со мной произошло. Тяжелая усталость навалилась на меня, захотелось присесть куда-нибудь и осмыслить случившееся.  

Каждый раз, когда на рассвете из туманной дымки появлялась эта кобылица, из табуна уходил жеребец, причем самый молодой, самый красивый и самый сильный. Бесполезно было искать его среди степи и полей, мужики говорили, что он, как в воду канул. И так продолжалось много лет. Среди пастухов и хозяев ходила легенда про эту горячую кобылицу. Ее боялись и, одновременно, восхищались ее красотой, той дивной легкостью, с которой она неслась мимо табуна с развевающейся на ветру рыжей гривой и манящим, непередаваемым ржанием.

Был в селе парнишка, который проводил все свое время среди пастухов, помогая им то там, то здесь. Прошли годы, вырос из него кареглазый красавец, широкоплечий, статный, да удалой. Только глаза у него были отрешенные, как будто думку думал, да ни с кем не делился. Горяч был парень, на лошади сидел как влитой, выбирал из табуна самого молодого, резвого и строптивого жеребца и часами скакал по полям, будто искал чего-то.

Наступила ранняя оттепель, цветы усыпали степь будто снегом, утренние туманы ложились росой на еще холодную землю. Опять летит та кобылица, как будто по воздуху перебирает ногами, от ее ржания оторопь берет. Вскакивает вдруг тот парень на самого ярого жеребца, и с диким гиканьем погнал за ней, словно ветер. Страх охватил мужиков, на верную гибель поскакал, одержимый.

Никто в селе даже не сомневался, что парень пропал навсегда, больше они его не увидят . Как вдруг, спустя несколько дней, появляется он, изможденный и уставший, верхом на своем жеребце и ведет за собой кобылицу, Та покорно и мерно шагает рядом, будто нашла, наконец, того, кого ждала и искала, кому готова подчиниться как своему хозяину и повелителю. Удивились сельчане, с робостью и недоверием подходили к кобылице, боясь прикоснуться к ее рыжей гриве. Потом стали распрашивать парня, да только помалкивал он, никому ни слова не сказал, где был и что видел.

Вскоре женился тот парень, никто не знает откуда его избранница родом, только появилась она также внезапно, как и та кобылица, поразив всех своей красотой и добрым нравом. С тех пор никто больше не терял своих лучших коней из табуна. Но тайна так и осталась тайной, потом и забылось все постепенно.

 

Конец семестра, бесконечные зачеты перед экзаменами, выматывающие силы дежурства ночной нянечкой в больнице. А тут еще надо съездить домой в село и набрать продуктов, чтобы было чем встречать Новый Год.

Так размышляла Настя, идя по дороге к остановке, надеясь успеть на последний рейс автобуса домой. Странно, еще светло, а автобус уже укатил. Наверно водитель спешил начать субботний отдых в семье, с банькой и застольем после баньки, грустно подумала Настя, намереваясь возвращаться назад, в свою комнату, которую она снимала в коммунальной квартире, недалеко от института.

"Садись подвезем, тебе куда?", услышала она за спиной. Три веселых парня, смеялись, выглядывая из окон. Один из них выскочил из машины и открыл заднюю дверь, она не успела опомниться, как он схватил ее практически в охапку и пытался затолкнуть в кабину, она отчаянно сопротивлялась, как могла, но дверь машины уже захлопнулась, и машина понеслась по дороге в сторону заброшенного поселка, а точнее заброшенной базы отдыха. Когда-то там отдыхали работники трикотажной фабрики. Но теперь ни фабрики, ни базы, все брошено и забыто.

Настя молча соображала, что с ней будет дальше, хотя ей было и так все понятно, чем дело закончится. Она по ходу, машинально, наблюдала, как неумело водитель ведет машину, резко крутит рулем,
пытаясь объехать ухабы, но то и дело попадает в них.

Мамин сынок, снисходительно подумала она, вспоминая, как тщательно родной отец учил ее водить машину. Всю жизнь проработав дальнобойщиком, отец умер за рулем от инфаркта, усилием воли успев затормозить тяжелую фуру. Будучи его единственным ребенком, Настя поступила в автодорожный, исполнив мечту отца.

Отчаяние навалилось на нее с такой силой, что она не могла больше ни думать, ни соображать, только тупо ждала развязки событий, ощущая, как медленно накатывает изнутри то жуткий озноб и холод, то огненный шар подступает к горлу, сжимая до отказа способность дышать. Одновременно с этим ярость и глухая злоба наполняли ее до кончиков пальцев.

Заброшенная баня топилась с отменным жаром. Еще один подонок весело суетился вокруг баньки. Подбежав к багажнику, чтобы выгрузить запасы спиртного и сумки с едой, он радостно приветствовал подъехавших. Увидев Настю, он на секунду замешкался, но потом хитро ухмыльнулся и тоже помахал ей рукой.

Все дальнейшее происходило, как в замедленном кино, по самому наихудшему сценарию, избиение, изнасилование, кураж пьяных парней, друг перед другом, с прыганием в пруд и снова возвращение в парилку и возлияние алкоголем. Спустя некоторое время, хорошо перепившись, за ненадобностью, они выкинули ее из баньки на снег.

Снег обжег ее тело и ум. Собрав все свои силы, Настя вошла в предбанник, нашла свою разодранную одежду, куртку и обувь, кое-как оделась и тихо вышла на улицу, огляделась. Прямо за банькой стоял небольшой стог сена и приваленная к нему невысокая лестница с самодельными деревянными вилами, в две рогатины.

Настя не помнила, как взяла лестницу и, перенеся ее в предбанник, надежно подперла ею дверь баньки, потом вилами натаскала несколько охапок сена в предбанник. Все ее действия были слажены и четки, будто это и не она делала их. Последнюю охапку она поднесла к маленькому окошку , привалив ее вилами. Спички лежали в предбаннике, ожидая ее. Она спокойно взяла их, и чиркнув несколько раз подожгла сено в обоих местах, при этом хладнокровно подумав, задохнутся, прежде чем сгорят.

Когда пламя охватило дверь и окошечко, она не стала слушать мат и крики доносящиеся из баньки, молча прошла к машине, включила зажигание, и выехала на дорогу.

Вокруг нее сновали люди взад и вперед, не обращая внимания друг на друга., озабоченные приготовлениями к новому году. Настя вышла из машины, оставив мотор включенным, и тихо пошла в сторону своего дома. В комнате Настя сняла порванную одежду, сложила все в пакет, вместе с курткой и обувью, переоделась и вынесла пакет с одеждой в мусорный ящик. Завтра утром его увезут на свалку, подумала она. Собрав последние силы, она добрела до кровати, упала на нее в чем была и забылась то ли в сне, то ли в бреду. Языки пламени плясали вокруг нее, тело заливало жаром, сознание проваливалось в темноту.

 

 Эта история произошла в давние времена, когда солдаты служили в армии по нескольку лет и их основной одеждой была шинель и сапоги, причем шинель была длинной и подвязывалась солдатским ремнем сверху, для тепла и удобства.

Настал долгожданный дембель, и солдат вернулся в свое село. Как и положено, вся деревня была приглашена на праздник, по случаю возвращения сына.

Парни слушали рассказы бывалого друга, восхищались его смелостью и отвагой. Вдруг один из них говорит:" Тут у нас неделю назад похоронили колдуна, ты сможешь сходить к нему на могилу ночью?". За столом, на мгновение воцарилась тишина, даже старики и те повернули головы в стороны молодых. Что оставалось делать виновнику торжества. Конечно он согласился, не подавая виду, что это предложение его вовсе не обрадовало.

"А чтобы мы точно были уверены, что ты там был, вот на, воткни нож в его могилу", сказал неугомонный завистник, и подал ему со стола крестьянский кухонный нож, с надежной рукояткой и острым лезвием.

Делать нечего, взял тот нож солдат, надел шинель, ремень и пошел на сельское кладбище, предварительно хлопнув стакан самогонки, для храбрости. Несколько азартных друзей остались за воротами кладбища, ожидая его возвращения.

Прошел час, нет парня. Друзья начали сомневаться, пошел ли он вообще на могилу, или свернул в сторону и, перемахнув через ограду, вернулся домой. На том и порешили, причем, протрезвев, даже осудили эту затею и спокойно разошлись по домам.

Однако наутро вся деревня была в недоумении, куда делся солдат. Собрались гурьбой и пошли на кладбище. Подошли к злосчастной могиле. Лежит на ней солдат, мертвый, как потом установили, смерть произошла мгновенно, раньше говорили разрыв сердца. Пола шинели проколота насквозь кухонным ножом, который вошел в землю по самую рукоятку. Парень нагнулся, чтобы вогнать нож в могилу, но пола шинели в темноте попала под нож, не дав ему возможности выпрямиться во весь рост.

Мой дед говорил: "Чего только не бывает на белом свете. Много смертей происходит по глупости." А бабушка добавляла, что у страха глаза велики.