Историю, о которой хочу рассказать, и картины художника, которые меня "зацепили", я нашел в Дневнике историка под ником Songwolf, с которым мы тут намедни славно подискутировали в комментариях к посту о молодогвардейцах. В предверии Дня Победы не принято писать и говорить о настоящем, реальном отношении к ветеранам войны. Пост, который я прочел у Songwolf, потряс меня еще и потому, что события о которых пишет автор, происходили сразу после войны, а рисунки художника Геннадия Доброва были написаны в предверии широкомасштабного празднования 30-летия Великой Победы (1975 год). То есть, "время действия" картин не нынешнее, когда такое отношение можно было "списать" на развал коммунистической империи, на циничность современных чиновников, политиков и т.д., а то время, когда появился лозунг "Никто не забыт, ничто не забыто!". И от осознания этой оборотной стороны так называемой "медали", которая олицетворяла для всех Память, становится еще страшнее! С одной стороны, художник Добров совершил великое дело, увековечив в рисунках героев войны, но, с другой стороны, история создания того же Валаамского дома-интерната для ветеранов войны - просто потрясает.
Начну с биографии художника и слов академика Лихачева, которые могут послужить эпиграфом к посту.

"Ищут нетронутые уголки Земли жалостливые живописцы… Не ведая сострадания, оберегая собственные чувства, они обходят стороной трагедии и страдания людей. Исключений немного, скажем, творческий подвиг художника Геннадия Доброва…"

Академик Дмитрий Лихачёв, 1989 г.

Геннадий Михайлович Добров (Гладунов)

1937, Омск — 15 марта 2011, Москва



Геннадий Добров - студент МГХИ им. Сурикова.
Геннадий Добров на острове Валаам. 1974 г.
Геннадий Добров в последние годы жизни.

Русский художник.
Геннадий Михайлович родился в семье художников, его отец — Михаил Фёдорович Гладунов, учил сына рисовать с детских лет. В 1951-1956 годах юноша учился в Московской средней художественной школе, с 1954 года уже участвовал в художественных выставках, а с 1956 по 1962 год учился в МГХИ им. Сурикова. На первом курсе института Геннадий посещал кружок Матвея Алексеевича Доброва (1877-1958), превосходного художника и офортиста, учившегося в Париже. В лице Матвея Алексеевича провинциальный юноша впервые увидел глубоко религиозного человека с врождёнными устоями морали и нравственности. Через 13 лет после его смерти, в память об учителе, художник, с разрешения родственников Доброва, взял его фамилию.






Отец художника Михаил Фёдорович Гладунов. 1930-е г.
Педагог Геннадия в Суриковском институте Матвей Алексеевич Добров.

Художнику пришлось работать в милиции (постовым на Белорусском вокзале в Москве), в приёмных отделениях больниц, художником в ООО «Арт-Ласта». В 1974 году Добров был принят в Московский Союз художников.
С 1989 по 2001 год художник совершил пять поездок в Афганистан, результатом поездок стало создание серии «Молитва о мире» и присвоение в 2003 году звания «Заслуженный деятель искусств РФ».
В 1994 -2000 годах Добров посетил бывшие фашистские концлагеря в Польше, Чехии и Германии. Рисунки, привезенные из этих поездок стали основой серии «Реквием». За эту серию художнику было присвоено звание «Заслуженный художник РФ».
Уже в начале XXI века Добров создал графическую серию «Международный терроризм» о военных конфликтах в Чечне и Южной Осетии. В 2004 году художник дважды ездил в г. Грозный, где работал над серией рисунков «Я любил этот город», а осенью 2008 года он посетил разрушенный Цхинвал, где создал серию рисунков «Южно -Осетинская трагедия».
В 2007 году Геннадий Михайлович был избран почётным членом Российской Академии художеств, а 6 мая 2010 года удостоен звания «Народный художник Российской Федерации». Скончался Добров в Москве в марте 2011 года.
Геннадий Михайлович - участник 68 всесоюзных и международных выставок. В 2008 году персональные выставки Доброва состоялись в США - «Зарисовки в память о жертвах Холокоста и их освободителях» в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке и «Реквием» в Эндикотт-колледже в штате Массачусетс.
Работы Доброва хранятся в Центральном музее Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., в Центральном Историческом музее и в Музее капитуляции Карлсхорст (Берлин).

Графический цикл «Листы скорби» художник задумал ещё во время учёбы в Суриковском институте, этот цикл стал главной темой творчества Геннадия Доброва. Состоял этот цикл из пяти серий. Первую большую графическую серию «Автографы войны» художник создал в 1974-1980-х годах. Серия представляла портреты инвалидов Великой Отечественной войны, написанные на острове Валаам, в Бахчисарае, Омске, на Сахалине и в Армении. В 1987 году за эту серию Добров был награждён медалью «Борец за мир».
Но мастерски нарисованные, реалистические, щемящие портреты принимали выставкомы, они указывались в каталогах, но их не выставляли в самих экспозициях. Когда же Добров попытался сделать персональную выставку, то получил категорический отказ и жёсткие обвинения «в наслаждении уродствами, извращённом сознании и в бездушии». Сам художник писал о серии «Автографы войны»: «После многолетних отказов в экспонировании на выставках этой серии, а с началом перестройки многочисленных экспозициях и публикациях этой серии, я убедился, что существует два взгляда на мои портреты инвалидов войны: патриотический и антивоенно-гуманистический. Этим и объясняется такая сложная судьба моей серии. Теперь она давно уже приобретена Музеем на Поклонной горе, что, пожалуй, и говорит о перевесе второго взгляда».
Серия «Автографы войны» и стала темой этого моего поста.



Геннадий Добров Новой войны не хочу! (Бывший разведчик Виктор Попков)



Геннадий Добров Опаленные войной.
Фронтовая радистка Юлия Еманова, участница боев за Сталинград, кавалер орденов Славы и Красного Знамени.

Валаамский гость
(Художнику Геннадию Доброву)

Листопад... Пожелтевшие лица.
И опять — листопад, листопад...
Вам случилось с войны возвратиться,
матерясь в полумрак невпопад.

Листопад над землей Валаама.
Облетает задумчивый сад
интернатский. Распахнуты рамы —
инвалиды встречают закат.

Вам случилось безжалостно выжить,
половину себя потеряв.
Выше голову! Голову выше!
Появился художник в дверях!

Он берет свой снимает устало.
Он волшебный берет карандаш.
Он рисует. Питается мало.
Он ваш брат и спаситель он ваш.

Плещет Ладога мелкой волною.
Молчаливый, он тихо встает.
Ваше горе своею виною
он, рыдая, потом назовет.

И, вгрызаясь в московские будни,
как в полярные льды ледокол,
никогда он о вас не забудет —
ни о ком!

Вячеслав Ананьев



Геннадий Добров Ранен при защите СССР.
Александр Подосенов в 17 лет добровольцем ушел на фронт. Стал офицером. В Карелии был ранен пулей в голову навылет. На острове Валаам жил все послевоенные годы, парализованный, неподвижно сидящий на подушках.



Геннадий Добров Русский пророк. Село Тара Омской области, 1975 г.
Рисунок, сделанный по воспоминаниям первых послевоенных лет, изображает безумного инвалида войны, которого 9-летний Геннадий Добров видел в Сибири в 1946 году.

Блоггер Songwolf в посте, посвященном Валаамскому Дому инвалидов, пишет:
«Трудно, ох, трудно далась нашему народу эта Победа.. Сколько вдов оставила, сколько детей не родилось на нашей многострадальной земле. Сколько судеб искалечила... А скольких людей?
Остров Валаам, 200 километров к северу от Светланы в 1952-1984 годах - место одного из самых бесчеловечных экспериментов по формированию крупнейшей человеческой "фабрики". Сюда, из Ленинграда и Ленинградской области, чтобы не портили городской ландшафт, ссылали инвалидов - самых разных, от безногих и безруких, до олигофренов и туберкулезников. Считалось, что инвалиды портят вид советских городов. Валаам был одним, но самым известным из десятков мест ссылки инвалидов войны. Это очень известная история. На острове творились страшные вещи: в 1952-м со всей страны туда свезли убогих и калек и оставили умирать. Дом-интернат для инвалидов и престарелых стал чем-то вроде социального лепрозория - там, как и на Соловках времен ГУЛАГа, содержались в заточении «отбросы общества». Ссылали не всех поголовно безруких-безногих, а тех, кто побирался, просил милостыню, не имел жилья. Их были сотни тысяч, потерявших семьи, жильё, никому не нужные, без денег, зато увешанные наградами.
Их собирали за одну ночь со всего города специальными нарядами милиции и госбезопасности, отвозили на железнодорожные станции, грузили в теплушки типа ЗК и отправляли в эти самые «дома-интернаты». У них отбирали паспорта и солдатские книжки - фактически их переводили в статус ЗК. Да и сами интернаты были в ведомстве МВД. Суть этих интернатов была в том, чтоб тихо спровадить инвалидов на тот свет, как можно быстрее. Даже то скудное содержание, которое выделялось инвалидам, разворовывалось практически полностью».



Геннадий Добров Неизвестный солдат. 1974 г. о. Валаам
Никто ничего не знает о жизни этого человека. В результате тяжелейшего ранения он потерял руки и ноги, лишился речи и слуха. Война оставила ему только возможность видеть.



Геннадий Добров Отдых в пути.
Солдат Алексей Курганов из села Такмык Омской области, прошедший фронтовыми дорогами от Москвы до Венгрии и лишившийся обеих ног.

То, о чем пишет Songwolf, он подтверждает другими историческими источникахами и материалами. Например, Н. Никоноров в статье «Неперспективные люди с острова Валаам» написал:
«После войны советские города были наводнены людьми, которым посчастливилось выжить на фронте, но потерявшим в боях за Родину руки и ноги. Самодельные тележки, на которых юркали между ногами прохожих человеческие обрубки, костыли и протезы героев войны портили благообразие светлого социалистического сегодня. И вот однажды советские граждане проснулись и не услышали привычного грохота тележек и скрипа протезов. Инвалиды в одночасье были удалены из городов. Одним из мест их ссылки и стал остров Валаам. Собственно говоря, события эти известны, записаны в анналы истории, а значит, «что было, то прошло». Между тем изгнанные инвалиды на острове прижились, занялись хозяйством, создавали семьи, рожали детей, которые уже сами выросли и сами родили детей - настоящих коренных островитян».



Геннадий Добров Рассказ о медалях. Там был ад. 1975 г. Бахчисарай
Участник обороны Сталинграда Иван Забара



Геннадий Добров Партизан.
Москвич Виктор Лукин сначала воевал в партизанском отряде, а после изгнания фашистских оккупантов с территории СССР сражался с врагами в армии.

Очень эмоционально о валаамских инвалидах-ветеранах пишет Евгений Кузнецов в книге «Вааламская тетрадь»:
В 1950 году по указу Верховного Совета Карело-Финской ССР образовали на Валааме и в зданиях монастырских разместили Дом инвалидов войны и труда. Вот это было заведение!
Не праздный, вероятно, вопрос: почему же здесь, на острове, а не где-нибудь на материке? Ведь и снабжать проще и содержать дешевле. Формальное объяснение: тут много жилья, подсобных помещений, хозяйственных (одна ферма чего стоит), пахотные земли для подсобного хозяйства, фруктовые сады, ягодные питомники, а неформальная, истинная причина: уж слишком намозолили глаза советскому народу-победителю сотни тысяч инвалидов: безруких, безногих, неприкаянных, промышлявших нищенством по вокзалам, в поездах, на улицах, да мало ли еще где. Ну, посудите сами: грудь в орденах, а он возле булочной милостыню просит. Никуда не годится! Избавиться от них, во что бы то ни стало избавиться. Но куда их девать? А в бывшие монастыри, на острова! С глаз долой - из сердца вон. В течение нескольких месяцев страна-победительница очистила свои улицы от этого «позора»! Вот так возникли эти богадельни в Кирилло-Белозерском, Горицком, Александро-Свирском, Валаамском и других монастырях. Верней сказать, на развалинах монастырских, на сокрушенных советской властью столпах Православия. Страна Советов карала своих инвалидов-победителей за их увечья, за потерю ими семей, крова, родных гнезд, разоренных войной. Карала нищетой содержания, одиночеством, безысходностью. Всякий, попадавший на Валаам, мгновенно осознавал: Вот это всё! Дальше - тупик. Дальше тишина в безвестной могиле на заброшенном монастырском кладбище.
Читатель! Любезный мой читатель! Понять ли нам с Вами сегодня меру беспредельного отчаяния горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было. Отсюда только в могилу, как приговоренному к смерти. Ну, и представьте себе, что за жизнь потекла в этих стенах. Видел я все это вблизи много лет подряд. А вот описать трудно. Особенно, когда перед мысленным взором моим возникают их лица, глаза, руки, их неописуемые улыбки, улыбки существ, как бы в чем-то навек провинившихся, как бы просящих за что-то прощения. Нет, это невозможно описать. Невозможно, наверно, еще и потому, что при воспоминании обо всем этом просто останавливается сердце, перехватывает дыхание и в мыслях возникает невозможная путаница, какой-то сгусток боли! Простите...



Геннадий Добров Старый воин.
90 летний Михаил Казанков – участник трех войн: русско-японской (1904-1905), Первой мировой (1914-1918) и Второй мировой (1939-1945). В Первую мировую был награжден двумя Георгиевскими крестами, во время Второй мировой - награжден орденом Красной Звезды и несколькими медалями.



Геннадий Добров Старая рана.
Солдат Андрей Фоминых из дальневосточного города Южно-Сахалинска. В одном ожесточенном бою был тяжело ранен.

Из письма Геннадия Доброва жене с острова Валаам 23 июня 1974 г.
Сейчас я рисую инвалида двух войн — финской и отечественной. Воевал в Карелии с финнами, был ранен, обморозил обе ноги, потом с немцами, всё время на передовой, в окопах. Без глаза, пуля прошла через оба глаза, весь изрешечен пулями и осколками. А жена его в это время, как он погибал на «Невской Дубровке», жила с финским офицером всю войну, а сейчас опять с этим инвалидом живёт. А он тут напился и говорит: «Ты бы простил?»...



Геннадий Добров Защитник Невской Дубровки. Остров Валаам. 1974 г.
Бывший пехотинец Александр Амбаров, защищавший осажденный Ленинград. Дважды во время ожесточенных бомбежек он оказывался заживо погребенным. Почти не надеясь увидеть его живым, товарищи откапывали воина. Подлечившись, солдат снова шел в бой.



Геннадий Добров Память.
Георгий Зотов, инвалид войны из подмосковного села Фенино.

Из письма Геннадия Доброва жене с острова Валаам 22 июня 1974 г.

Сейчас рисую второй портрет инвалида войны. Хожу в библиотеку, ищу в книгах ордена и медали, потому что свои он – этот типичный русский Иван — растерял, да роздал детям на игрушки.
Вот где Русь несчастная! В чистом виде. Ангелы, а не люди, ни в ком, ни капли лжи, души нараспашку. Я уже двери закрываю на ключ в своей комнате изнутри. Приходят, рассказывают о себе. И наплачешься, и насмеёшься с ними. А песни какие поют! Я таких и не слыхал никогда, самые окопные какие-то, и откуда они их берут?



Геннадий Добров Рядовой войны
Рядовой 712-й стрелковой бригады Михаил Гусельников из Омска, сражавшийся на Ленинградском фронте. 28 января 1943 года во время прорыва блокады Ленинграда солдат получил ранение в позвоночник, и с тех пор прикован к постели.



Геннадий Добров Прошел от Кавказа до Будапешта.
Морской пехотинец-гвардеец Алексей Чхеидзе из подмосковной деревни Данки. Зимой 1945 года при штурме Королевского дворца в Будапеште и спасении этого памятника мировой архитектуры от взрыва фашистами был тяжело ранен, чудом выжил, перенес несколько операций. С ампутированными руками, ослепший, почти полностью потерявший слух, находит в себе силы шутить и с иронией называет себя «человеком-протезом».

Из письма Геннадия Доброва жене с острова 17 июля 1974 г.

Сегодня начал рисовать инвалида психохроника на Никольском острове. Рисую прямо в палате, где ещё 5 психохроников смотрят со своих кроватей на мою работу, только они не могут встать и даже что-либо сказать мне — так они слабы и больны. … Кормят плохо. Мясо тухлое (суп я не ем). А на второе — каша, на завтрак и ужин — каша. Всё опротивело. Но работается тут удивительно легко и хорошо. Это — мой остров...

Семь лет создавал Геннадий Добров серию «Автографы войны». Он посетил около 20 домов-интернатов в разных регионах Советского Союза – от Крыма и Армении до Карелии и Сахалина. 36 больших листов составили остро психологическую галерею современников, героев и жертв военного лихолетья.



Геннадий Добров Фронтовик.
Воздушный десантник, москвич Михаил Кокеткин. В результате тяжелого ранения лишился обеих ног, но не смирился с инвалидностью, окончил институт и долгие годы работал в Центральном статистическом управлении РСФСР. За героизм на фронте был награжден тремя орденами, за мирный труд у него тоже орден – «Знак почета».



Геннадий Добров Письмо другу-однополчанину. Станция Кучино Московской области, 1977 г.
Владимир Еремин из подмосковного поселка Кучино.

Критик Т. С. Никитина так написала об этой серии рисунков Геннадия Михайловича:
…Он брал вещи, которых другие даже боялись касаться, вещи, которые не только находились вне сферы искусства, но противолежали искусству; он брал страшное, увечное, почти безобразное, — и делал это бесстрашно, как хирург бесстрашно входит в палату с тяжелоранеными. Своим материалом он избрал человеческое страдание: судьбы инвалидов войны, жертв геноцида, нищету, обездоленность, безумие. Он заглядывал в глаза немых, юродивых, безымянных, потерявших все, даже прошлое, в глаза стариков и детей, изувеченных войнами, — и видел в них величие и красоту, истинный масштаб человека, его суть, открывающуюся именно в громадности страдания.



Геннадий Добров Жизнь, прожитая честно.
Михаил Звездочкин, командовал артиллерийским расчетом, войну закончил в Берлине.



Геннадий Добров Ветеран.



Геннадий Добров Фронтовые воспоминания.
Москвич Борис Милеев потерял на войне руки, но не смирился с судьбой инвалида – научился печатать на машине. Когда художник писал ветерана, тот печатал фронтовые воспоминания.

Закончить хочу словами писателя Чингиза Айтматова, напечатанными в газете «Известия» 19 июня 1987 года.
«Мне принесли репродукции работ Геннадия Доброва... Я буквально заболел, я всю ночь не спал. Я бы разослал эти репродукции по свету...»

Источники: Википедия, сайты - 1, 2, 3 .