МАСТЕР МИФА И ПИАРА

 Говорят, книгам скандалы вокруг них – только на пользу. Если так, то биографии Сергея Довлатова, написанной прозаиком Валерием Поповым и изданной в серии ЖЗЛ «Молодой гвардией», повезло ещё до выхода. Дело в том, что наследники Довлатова запретили использовать в книге фотографии и некоторые письма писателя. В итоге изображение героя отсутствует даже на обложке, что сначала воспринимается в качестве такого концептуального прикола. Потом (из предисловия издателя) выясняется, что никакого прикола нет, а есть конфликт: родственники решили, что Попов опорочил образ Довлатова. Сразу становится интересно, чем именно.

 

Ищи­те жен­щин

Объ­яс­нить эмо­ци­о­наль­ную ре­ак­цию вдо­вы не­слож­но – хо­тя бы ста­рым ме­то­дом «ищи­те жен­щи­ну». Рас­суж­дая о бур­ной лич­ной жиз­ни Сер­гея До­вла­то­ва, ав­тор вы­но­сит до­воль­но ка­те­го­рич­ные оцен­ки. На­при­мер, он счи­та­ет луч­ши­ми жен­щи­на­ми в жиз­ни До­вла­то­ва не его «офи­ци­аль­ных жён», а зна­ко­мую ар­мей­ско­го пе­ри­о­да из Сык­тыв­ка­ра и ещё тал­линн­скую по­дру­гу. «Мо­жет, и сто­и­ло ему тог­да же­нить­ся на пра­виль­ной, ве­сё­лой, про­сто­душ­ной и че­ст­ной Свет­ла­не Мень­ши­ко­вой?» – рас­суж­да­ет ав­тор (са­ма по­ста­нов­ка во­про­са по­буж­да­ет пред­по­ло­жить, что офи­ци­аль­ные жё­ны пи­са­те­ля бы­ли не­пра­виль­ны­ми, не­ве­сё­лы­ми и т.д.). – «Жизнь бы его точ­но сде­ла­лась про­ще и чи­ще… Сер­гей мог бы быть сча­ст­лив». Или вот: «Са­мы­ми сим­па­тич­ны­ми по­дру­га­ми До­вла­то­ва, ко­то­рые лю­би­ли его ра­до­ст­но и бес­ко­ры­ст­но и мог­ли бы дать ему сча­с­тье, бы­ли как раз Та­ма­ра Зи­бу­но­ва – и ещё сык­тыв­кар­ская Свет­ла­на Мень­ши­ко­ва». Ко­неч­но, род­ст­вен­ни­ки До­вла­то­ва име­ют пра­во на оби­ду, но ведь и По­пов име­ет пра­во на оцен­ку – тем бо­лее что он не че­ло­век с ули­цы, а дав­ний пи­тер­ский зна­ко­мый До­вла­то­ва, оче­ви­дец, кол­ле­га и со­уча­ст­ник.

По по­во­ду при­ро­ды кон­флик­та меж­ду По­по­вым и вдо­вой До­вла­то­ва Еле­ной есть ещё дру­гая вер­сия – по­ли­ти­че­с­кая. О ней – ни­же.

Как бы то ни бы­ло, ил­лю­с­т­ра­ций в кни­ге нет, и это не­пра­виль­но. Фор­маль­ная за­кон­ность тре­бо­ва­ний до­вла­тов­ских род­ст­вен­ни­ков ме­ня здесь ни­как не убеж­да­ет, по­то­му что та­кие тре­бо­ва­ния пред­став­ля­ют­ся глу­бо­ко не­спра­вед­ли­вы­ми по су­ти – пусть да­же и бе­зу­преч­ны­ми юри­ди­че­с­ки. До­вла­тов, в кон­це кон­цов, при­над­ле­жит чи­та­те­лям не мень­ше, чем род­ст­вен­ни­кам. Не го­во­ря уже о том, что вся кни­га По­по­ва на­пи­са­на в под­чёрк­ну­то до­б­ро­же­ла­тель­ном клю­че. Это, ска­жем, Ли­мо­нов в сво­их «Не­кро­ло­гах» пре­спо­кой­но на­зы­ва­ет До­вла­то­ва «крас­но­ва­тым сы­рым брев­ном че­ло­ве­ка» – и ни­че­го, ни­ка­ких скан­да­лов.

 

Био- и ав­то­био

Оте­че­ст­вен­ная би­о­гра­фи­че­с­кая ли­те­ра­ту­ра – тот её под­раз­дел, ко­то­рый име­ну­ет­ся «би­о­гра­фии пи­са­те­лей», – чув­ст­ву­ет се­бя очень бо­д­ро. Жиз­не­опи­са­ния пи­са­те­лей с ус­пе­хом (до «Боль­шой кни­ги» вклю­чи­тель­но!) из­да­ют ве­ду­щие ли­те­ра­то­ры стра­ны – про­за­и­ки Дми­т­рий Бы­ков, Алек­сей Вар­ла­мов, За­хар При­ле­пин, кри­ти­ки Лев Да­нил­кин, Па­вел Ба­син­ский… По­хо­же на то, что каж­дый ува­жа­ю­щий се­бя пи­са­тель дол­жен не­пре­мен­но от­ме­тить­ся в се­рии ЖЗЛ – для на­ча­ла хо­тя бы в ка­че­ст­ве ав­то­ра. Пи­тер­ский мэтр Ва­ле­рий Ге­ор­ги­е­вич По­пов, как ви­дим, то­же стал би­о­гра­фом. Но на са­мом де­ле его «До­вла­тов» – не столь­ко би­о­гра­фия в клас­си­че­с­ком по­ни­ма­нии, сколь­ко ли­ри­че­с­кие ме­му­а­ры.

Это да­ле­ко не на­уч­ный и не ис­то­ри­че­с­кий труд. Мне, к при­ме­ру, хо­те­лось бы уз­нать по­дроб­нее о жиз­ни от­ца и де­да До­вла­то­ва в мо­ём род­ном Вла­ди­во­с­то­ке до и по­сле ре­во­лю­ции, но прак­ти­че­с­ки ни­ка­ких но­вых све­де­ний (кро­ме тех, что с из­ряд­ны­ми воль­но­с­тя­ми из­ло­же­ны са­мим До­вла­то­вым в «На­ших») здесь не при­во­дит­ся. Это же, впро­чем, од­но­вре­мен­но и хо­ро­шо – что вме­с­то, ка­за­лось бы, не­из­беж­ной учё­ной су­хо­ва­то­с­ти мы на­хо­дим в кни­ге тёп­лую по­пов­скую ин­то­на­цию. Это до­ку­мен­таль­ная про­за с би­о­гра­фи­че­с­ки­ми (и ав­то­био­гра­фи­че­с­ки­ми) мо­ти­ва­ми – а по-дру­го­му, на­вер­ное, и не­воз­мож­но, ес­ли ты за­нят жиз­не­опи­са­ни­ем не дав­но от­ст­ра­нив­ше­го­ся от нас клас­си­ка, а сво­е­го же дав­не­го дру­га. Иное де­ло, на­при­мер, ког­да За­хар При­ле­пин пи­шет би­о­гра­фию Ле­о­ни­да Ле­о­но­ва – в его кни­ге са­мо­го При­ле­пи­на поч­ти нет, он на­ме­рен­но и тща­тель­но за­ма­с­ки­ро­вал­ся и да­же са­мо­ус­т­ра­нил­ся из тек­с­та. И это хо­ро­шо. У По­по­ва – прин­ци­пи­аль­но дру­гой под­ход, но это в дан­ном слу­чае то­же хо­ро­шо. В «До­вла­то­ве» са­мо­го По­по­ва ни­как не мень­ше, чем его ге­роя, при­чём ав­тор не бо­ит­ся ни вы­во­дить на пер­вый план се­бя, ни быть от­кро­вен­но субъ­ек­тив­ным. Но по­че­му бы, в са­мом де­ле, не про­честь ме­му­а­ры Ва­ле­рия По­по­ва – да­же вне свя­зи с До­вла­то­вым? Лю­бо­пы­тен сам взгляд ав­то­ра – на­при­мер, на опи­сы­ва­е­мое им вре­мя. Кни­га в пер­вом при­бли­же­нии не за­ма­хи­ва­ет­ся ни на ка­кие шо­ки­ру­ю­щие от­кры­тия (и во­об­ще, ка­жет­ся, По­пов боль­ше по­ла­га­ет­ся на свою па­мять, не­же­ли на си­де­ние – вро­де бы обя­за­тель­ное для би­о­гра­фа – в ар­хи­вах и биб­ли­о­те­ках). Го­лос ав­то­ра зву­чит не­гром­ко и не­на­вяз­чи­во, но при этом По­по­вым сде­лан ряд чёт­ких по­ле­ми­че­с­ких вы­па­дов.

 

Жизнь, оп­ро­вер­га­ю­щая текст

Ин­те­рес­но пе­ре­да­на ат­мо­сфе­ра Ле­нин­гра­да 60-х, при­чём без пе­ре­ко­сов как в апо­ло­ге­ти­че­с­ки-со­вет­скую, так и в огуль­но-ан­ти­со­вет­скую (оба кре­на ху­же) сто­ро­ны. По­по­ва труд­но за­по­до­зрить в «ма­х­ро­вом со­ве­тиз­ме», но вот он вдох­но­вен­но опи­сы­ва­ет, как ве­се­ло и сво­бод­но хо­ди­ли по Ле­нин­гра­ду мо­ло­дые та­лант­ли­вые лю­ди, гу­ля­ли в луч­ших ре­с­то­ра­нах, эле­гант­но оде­ва­лись – и это сви­де­тель­ст­во цен­но са­мо по се­бе. «Боль­шое ко­ли­че­ст­во кра­си­вых, со­лид­ных, яв­но ус­пеш­ных лю­дей в хо­ро­ших ко­с­тю­мах… Не бы­ло тог­да, как мно­гие счи­та­ют, по­валь­но­го раб­ско­го стра­ха – но не бы­ло и все­об­ще­го без­дум­но­го эн­ту­зи­аз­ма». «Мы с обыч­ной сти­пен­ди­ей в ко­шель­ке мог­ли по­се­щать луч­шие го­род­ские ка­ба­ки… В эти не­по­вто­ри­мые го­ды уже про­бу­див­ша­я­ся сво­бо­да ду­ха сча­ст­ли­во со­че­та­лась с бла­го­при­ят­ной для нас то­та­ли­тар­ной жё­ст­ко­с­тью цен». «Луч­ше­го вре­ме­ни для то­го, что­бы стать хо­ро­шим пи­са­те­лем, в на­шем го­ро­де, да и в Моск­ве, не бы­ло, и уже вряд ли бу­дет». Или вот, уже по­зд­ние 70-е, До­вла­тов на­всег­да уез­жа­ет в эми­г­ра­цию и под­ни­ма­ет­ся спи­ной впе­рёд по тра­пу са­мо­лё­та. В ру­ке – бу­тыль вод­ки, из ко­то­рой он пе­ри­о­ди­че­с­ки от­хлё­бы­ва­ет. Ком­мен­та­рий По­по­ва: «Да, дру­гие бы­ли вре­ме­на! Нын­че не то что с ог­ром­ной бу­тыл­кой вод­ки, вы­пи­ва­е­мой на хо­ду, – с фла­ко­ном оде­ко­ло­на в са­мо­лёт не пу­с­тят!».

За­пис­ные ан­ти­со­вет­чи­ки мо­гут ска­зать, что кни­га про­ник­ну­та но­с­таль­ги­ей по СССР. Дей­ст­ви­тель­но, ав­тор то и де­ло срав­ни­ва­ет «те» вре­ме­на с «на­ши­ми» – и срав­не­ние ока­зы­ва­ет­ся не в поль­зу вто­рых. Кри­ти­ку­ет По­пов и Аме­ри­ку, при­чём в ду­хе «Нью-Йорк – го­род кон­тра­с­тов». Кол­ба­сы, мол, мно­го, а ду­шев­но­с­ти нет. Быв­шие ве­сё­лые пи­тер­ские по­эты хо­дят по Аме­ри­ке «се­рые от ус­та­ло­с­ти» – а в Ле­нин­гра­де у них да­же квар­ти­ры бы­ли по­луч­ше, не го­во­ря об ат­мо­сфе­ре ку­хон­ных раз­го­во­ров, ока­зав­шей­ся в США рос­ко­шью… «Вся­че­с­кая по­ш­лость жиз­ни, на Ро­ди­не сдер­жи­ва­е­мая су­ро­вой цен­зу­рой, тут об­ре­ла сво­бо­ду… Сто­и­ло ли для это­го бро­сать преж­нюю жизнь?» – за­да­ёт­ся во­про­сом По­пов. Воз­мож­но, имен­но это и ста­ло при­чи­ной (или од­ной из при­чин) раз­молв­ки По­по­ва с Еле­ной До­вла­то­вой: не «лич­ная жизнь», а вот имен­но что «по­ли­ти­ка», точ­нее – че­рес­чур до­б­ро­же­ла­тель­ное изо­б­ра­же­ние жиз­ни в СССР.

Од­на из глав­ных ли­ний кни­ги По­по­ва – то­таль­ное не­со­от­вет­ст­вие меж­ду ре­аль­но­с­тью и её псев­до­до­ку­мен­таль­ным (вплоть до на­ро­чи­то­го ис­поль­зо­ва­ния ре­аль­ных фа­ми­лий) изо­б­ра­же­ни­ем в до­вла­тов­ской про­зе. По­пов пла­но­мер­но, с при­ме­ра­ми до­ка­зы­ва­ет, что про­за До­вла­то­ва не то что име­ет к ре­аль­но­с­ти ко­с­вен­ное от­но­ше­ние – а по­рой во­об­ще ни­ка­ко­го от­но­ше­ния не име­ет. Ес­ли бы во­хров­цы или жур­на­ли­с­ты ве­ли се­бя так, как это опи­са­но у До­вла­то­ва, – их бы не про­сто ра­зо­гна­ли на тре­тий день, жизнь во­об­ще ста­ла бы не­воз­мож­на, ут­верж­да­ет По­пов. Но не пи­сать же о скуч­ных буд­нях! По­это­му До­вла­тов не про­сто «сгу­ща­ет кра­с­ки» (как мно­гие), но ста­ра­тель­но на­гне­та­ет от­ча­я­ние и аб­сурд, что­бы про­за ста­ла не­скуч­ной и «эк­зи­с­тен­ци­аль­ной».

Воз­мож­но, на­и­бо­лее ин­те­рес­ный те­зис По­по­ва – о не­вы­со­ком ка­че­ст­ве ран­ней про­зы До­вла­то­ва. По­пов до­ка­зы­ва­ет, что она не мог­ла пе­ча­тать­ся преж­де все­го по ху­до­же­ст­вен­ным со­об­ра­же­ни­ям, а не из-за – опять же – по­ли­ти­ки: «Он бле­с­тя­ще на­пи­сал о глум­ле­нии ре­жи­ма над ше­де­в­ра­ми, ко­то­рых тог­да у не­го на са­мом де­ле ещё и не бы­ло». Имен­но у По­по­ва, го­во­ря­ще­го о До­вла­то­ве с лю­бо­вью и не стес­ня­ю­ще­го­ся на­зы­вать его ге­ни­ем, по­доб­ные оцен­ки зву­чат кор­рект­но и убе­ди­тель­но. И это – очень важ­ный мо­мент. По­то­му что цен­зу­ра, ко­неч­но, бы­ла, но сва­ли­вать на злоб­ную цен­зу­ру всё (как это мно­гие лю­бят де­лать) не сле­ду­ет. «Не­из­ве­ст­но ещё, кто боль­ше тес­нил тог­да До­вла­то­ва – чу­жие или свои», – го­во­рит По­пов. Ав­тор ЖЗЛ мяг­ко, но по­сле­до­ва­тель­но до­ка­зы­ва­ет: хо­ро­шо, что ран­няя про­за До­вла­то­ва не из­да­ва­лась. В тот же пе­ри­од, го­во­рит он, пуб­ли­ко­ва­лись (хоть и с тру­дом) ве­щи по­ос­т­рее и, глав­ное, по­та­лант­ли­вее. «До­вла­тов до­га­ды­вал­ся…, что рас­ска­зы его не мо­гут быть опуб­ли­ко­ва­ны в СССР. И, увы, не толь­ко из-за по­ли­ти­ки. «По­ли­ти­ки»-то у не­го как раз бы­ло на­мно­го мень­ше, чем у Со­лже­ни­цы­на и Ша­ла­мо­ва, а их ве­щи уже бы­ли на­пе­ча­та­ны и име­ли шум­ный ус­пех… Де­ло бы­ло как раз в рас­ска­зах, а не в «чу­до­вищ­ном ок­ру­же­нии»… «Со­вет­ское» тог­да во­все уже не тре­бо­ва­лось. Го­раз­до боль­шей сим­па­ти­ей поль­зо­ва­лось ан­ти­со­вет­ское…». Ещё важ­ная ци­та­та: «Счи­та­ет­ся, что До­вла­то­ва «до­ве­ла» не­воз­мож­ность про­бить­ся в офи­ци­аль­ную со­вет­скую ли­те­ра­ту­ру. Ну так её поч­ти уже и не бы­ло… Пи­сать по её ка­но­нам тог­да уже счи­та­лось «за­пад­ло»… Ду­маю, что До­вла­то­ва боль­ше уби­ва­ла не­воз­мож­ность бы­с­т­ро про­бить­ся в со­вре­мен­ную не­со­вет­скую ли­те­ра­ту­ру… До­вла­тов по­ни­мал, что на эту го­ру ему не вска­раб­кать­ся и пер­вым не стать… Вот что, ду­маю, до­во­ди­ло его до от­ча­я­ния».

По­пов до­ка­зы­ва­ет, что До­вла­тов стре­мил­ся стать при­знан­ной ве­ли­чи­ной в ли­те­ра­ту­ре не офи­ци­аль­ной, а «ан­де­г­ра­унд­ной» – и вот это-то бы­ло са­мым труд­ным в том мощ­ном твор­че­с­ком ок­ру­же­нии. От­сю­да, по мыс­ли По­по­ва, и пе­ре­ез­ды До­вла­то­ва из Ле­нин­гра­да в дру­гие точ­ки стра­ны и пла­не­ты, где он мог бы стать пер­вым – сна­ча­ла в Кур­ган, по­том в Тал­лин, по­том во­об­ще в Нью-Йорк. Но пе­ре­ез­ды эти от­нюдь не бы­ли от­ча­ян­ны­ми прыж­ка­ми, как мож­но за­клю­чить из книг До­вла­то­ва. А бы­ли – чёт­ко рас­счи­тан­ны­ми ша­га­ми.

Это уже сле­ду­ю­щий важ­ный вы­пад Ва­ле­рия По­по­ва. Он убеж­да­ет, что До­вла­тов толь­ко при­ки­ды­вал­ся в сво­их кни­гах, да и в жиз­ни эта­ким не­ук­лю­жим не­до­тё­пой-не­удач­ни­ком (сей­час бы ска­за­ли – ло­хом), тог­да как на са­мом де­ле был со­вер­шен­но дру­гим че­ло­ве­ком: хи­т­рым стра­те­гом и изо­щ­рён­ным пи­ар­щи­ком са­мо­го се­бя, рас­чёт­ли­во стро­я­щим судь­бу. Мож­но, ра­зу­ме­ет­ся, со всем этим спо­рить, но на­блю­де­ния и вы­во­ды очень ин­те­рес­ные: «Уме­ние при­ки­нуть­ся в труд­ные ми­ну­ты «ва­лен­ком» и не­умё­хой – ге­ни­аль­ная на­ход­ка До­вла­то­ва»; «До­вла­тов с его фаль­ши­вой ро­бо­с­тью»; «Он был на­мно­го пре­ду­с­мо­т­ри­тель­нее лю­бо­го из нас»; «До­вла­тов ока­зал­ся ге­ни­аль­ным ма­с­те­ром пи­а­ра»; «Хо­тя хи­т­рый До­вла­тов стре­мил­ся… пред­ста­вить­ся не­пу­тё­вым Шу­рой Ба­ла­га­но­вым – «че­кан­ный про­филь ко­ман­до­ра» про­сту­па­ет всё чёт­че».

 

Текст, оп­ро­верг­ший жизнь

Ещё од­на по­ле­ми­че­с­кая ли­ния свя­за­на со смер­тью До­вла­то­ва в Нью-Йор­ке ле­том 1990 го­да. Ва­ле­рий По­пов до­ка­зы­ва­ет, что До­вла­тов ушёл во­все не на взлё­те. Ка­за­лось бы: на­ко­нец-то – из­ве­ст­ность, пре­стиж­ный жур­нал «Нью-Йор­кер», вот-вот кни­ги вый­дут на ро­ди­не, и во­об­ще «жизнь уда­лась»… Нет, го­во­рит По­пов, пи­са­тель ушёл в глу­бо­чай­шем лич­ном и твор­че­с­ком кри­зи­се, ес­ли не ска­зать – ис­чер­пан­но­с­ти. Ста­рые, со­вет­ские те­мы вы­ра­бо­та­ны, но­вые – аме­ри­кан­ские – не под­да­ют­ся, как и о чём те­перь пи­сать – не­по­нят­но; се­мья под во­про­сом; опять же – ал­ко­голь. «Всю жизнь До­вла­тов бо­рол­ся с тем, что­бы не слить­ся со сво­им об­ра­зом. И в кон­це кон­цов всё-та­ки слил­ся», – ста­вит мрач­но­ва­тый ди­а­гноз По­пов. «Аме­ри­ка… бы­ла ему не по зу­бам»; «До­вла­тов мрач­но шу­тил, что «сго­ра­ет» сра­зу на че­ты­рёх ра­бо­тах – га­зе­та, ра­дио, се­мья и ал­ко­го­лизм. И все че­ты­ре ста­ли при­но­сить толь­ко од­ни стра­да­ния»; «Уже ни­ка­кие за­стёж­ки… не спа­са­ли его от рас­па­да. «Уп­лыл» и по­след­ний кит, на ко­то­ром он мог бы ещё сто­ять, по­след­няя на­деж­да на спа­се­ние – нор­маль­ная се­мья». И вот – опять за­пой, и ин­фаркт, и смерть в ка­ре­те «ско­рой по­мо­щи», при­чём сви­де­те­лем по­след­них ча­сов жиз­ни ока­зы­ва­ет­ся во­все не же­на, а сно­ва дру­гая жен­щи­на…

И не то что­бы всё это пре­тен­до­ва­ло на ста­тус «сен­са­ци­он­ных ра­зоб­ла­че­ний», во­все нет; но всё-та­ки По­пов со­зна­тель­но сти­ра­ет брон­зо­вое на­пы­ле­ние с мо­ну­мен­таль­ной фи­гу­ры умер­ше­го два де­ся­ти­ле­тия на­зад До­вла­то­ва (хо­тя при этом и не ску­пит­ся, слов­но ком­пен­си­руя это не­из­беж­ное «сни­же­ние об­ра­за», на воз­вы­ша­ю­щие эпи­те­ты – «ге­ни­аль­ность», «ше­де­в­ры» и т.п.). По­нят­но, что та­кой под­ход дей­ст­ви­тель­но мог не по­нра­вить­ся (и вот не по­нра­вил­ся) род­ст­вен­ни­кам. Но всё же по­лу­чи­лось так, что са­мо­му-то вы­хо­ду кни­ги По­по­ва ще­пе­тиль­ность на­след­ни­ков До­вла­то­ва не по­ме­ша­ла; а вот на вос­при­я­тие этой кни­ги чи­та­те­лем – без фо­то и вы­пав­ших тек­с­то­вых ма­те­ри­а­лов – по­вли­я­ла, при­чём яв­но в худ­шую сто­ро­ну. Так что со­мне­ва­юсь, на поль­зу ли кни­ге скан­дал в дан­ном слу­чае. За­кон, ко­неч­но, за­ко­ном, но очень не хо­те­лось бы, что­бы та­кой дик­тат род­ст­вен­ни­ков не­дав­но умер­ших лю­дей по от­но­ше­нию к их би­о­гра­фам (и, как след­ст­вие, к чи­та­те­лям би­о­гра­фи­че­с­кой ли­те­ра­ту­ры) стал обы­ден­ной прак­ти­кой. Да­же при всей спор­но­с­ти суж­де­ний ав­то­ра ЖЗЛ.

Василий АВЧЕНКО,
г. ВЛАДИВОСТОК

http://www.litrossia.ru/2010/42/05665.html