Геноцид русского народа вступил в решающую фазу и ведётся уже без маскировки. Алкогольная мафия, следуя указаниям своих хозяев, спешит залить Русь водкой! А продажные чиновники услужливо, публично рекламируют всю эту отраву...

    по своей наивности все эти годы думал, что наибольшую помощь своей стране оказывают те граждане, кто честно работает на благо Родины, рожает и воспитывает детей, ведёт здоровый образ жизни. Но у российских чиновников другая мораль, другие цели, и, судя по всему, совсем другие критерии оценки полезности граждан. Некоторые официальные лица из высшего руководства России не стесняются заявлять, что, чем больше граждане употребляют наркотики (пьют и курят), тем лучше для чиновников и государства. Нормальному человеку, в нормальной стране это показалось бы неудачной шуткой, но в России,  это самая настоящая реальность. Очень удачно эту нашу кривую реальность описал Василий Головачёв в книге «Перехватчик»: «…Народ только мешает правительству хорошо жить. Будь его воля, оно превратило бы народ в бессловесных рабов…»

 
Выпил, закурил – помог государству

Повышая акцизы на табак и водку, государство даёт почувствовать курильщикам и пьяницам большую роль их вклада в решение социальных задач. «Кто пьёт водку, кто курит, тот больше внесёт помощь государству», – пояснил министр финансов Алексей Кудрин.

Москва. 1 сентября. Finmarket.ru – А задумывались ли вы, что, купив и выпив бутылку водки (если вам это под силу), вы вносите в российский бюджет более 40 рублей? И что с каждой выкуренной пачки сигарет несколько рублей идут государству? О важности существования пьяниц и курильщиков для наполнения казны, и, как следствие, для решения социальных задач, напомнил вице-премьер, министр финансов Алексей Кудрин.

Выкурил пачку – поддержал демографию

 

Серия сообщений "Алконарко террор против россиян, самая важна тема.":
Часть 1 - Справедливость - ряд современных мыслей . Тема ключевая.
Часть 2 - Лишь бы продолжали пить!?
Часть 3 - "Ни шагу назад" или "Вставай страна огромная"??
Часть 4 - Оружие для самоизстребления
...
Часть 6 - Алкогольная жатва, осень 20121
Часть 7 - Геннадий Онищенко, о рабстве в РФ
Часть 8 - Без заголовка

Началась очередная война за нефть, нам сделать выводы просто у нас нефть тоже пока есть, в случае ежели мы посмеем ее к примеру не продавать западу и другим, то самолеты и тамагавки себя ожидать не заставят..очень своевременный урок!

Теперь главная цель - Каддафи, французы обещают управится с ним за 2-3 дня..примерно 200 ракет, уже потрачено 120...

Блондинка играет в игру «Кто хочет стать миллионером»
Ей задают вопросы:
1. Сколько лет длилась 100-летняя война?
варианты ответа:
- 116
- 99
- 100
- 150
Блондинка попросила «помощь знатоков»
2. В какой стране изобрели "Панамскую шляпу"?
- Бразилия
- Панама
- Чиле
- Эквадор
Блондинка требовала помощь зала.
3. В каком месяце празднуется в России Великую Октябрьскую Соцреволюцию?
- август
- сентябрь
- октябрь
- ноябрь
Блондинка позвонила подруге - тоже блондинке.
4. Имя короля Джорджа IV.
-Альберт
- Джордж
- Мануэль
- Джонс
Блондинка использовала подсказку « 50 на 50».
5. В честь какого животного назвали Канарские Острова?
- канарейка
- собака
- кенгуру
- лахтак
Блондинка не знала правильного ответа и проиграла!
Вы смеялись, и считаете себя умнее блондинки, тогда узнайте правильные ответы:
1, 100-летняя война длилась 116 лет
2, «Панамскую шляпу» изобрели в Эквадоре
3, Великую Октябрьскую Соцреволюцию празднуют 7-го ноября
4, Настоящее имя короля Джорджа IV - Алберт
5, Канарские Острова названы в честь лахтана (по-латински это "остров Лахтанов").
Ещё считаетесь умнее блондинки?!! ;-))

ВВП на душу населения — 14 192 $.
На каждого члена семьи государство выплачивает в год 1 000 $ дотаций.

Пособие по безработице — 730 $.
Зарплата медсестры — 1 000 $.

За каждого новорожденного выплачивается 7 000 $.
Новобрачным дарится 64 000 $ на покупку квартиры.

На открытие личного бизнеса единовременная материальная помощь — 20 000 $.
Крупные налоги и поборы запрещены.

Образование и медицина бесплатные.
Образование и стажировка за рубежом — за счёт государства.

Сеть магазинов для многодетных семей с символическими ценами на основные продукты питания.
За продажу продуктов с просроченным сроком годности — большие штрафы и задержание подразделениями спецполиции.

Часть аптек — с бесплатным отпуском лекарств.
За подделку лекарств — смертная казнь.

Квартирная плата — отсутствует.
Плата за электроэнергию для населения отсутствует.

Продажа и употребление спиртного запрещены — �сухой закон�.
Кредиты на покупку автомобиля и квартиры — беспроцентные.

Риэлторские услуги запрещены.
Покупку автомобиля до 50% оплачивает государство, бойцам народного ополчения — 65%.

Бензин стоит дешевле воды. 1 литр бензина — 0,14 $.

И тут напрашиваются определённые выводы. Возможно, дело не только в нефти и распределении доходов от её продажи. Если ливийская Джамахирия станет открытой страной, то любой сможет своими глазами увидеть, как можно жить при справедливом распределении доходов, а это тревожный знак для коррумпированных режимов очень многих стран.

Уже почти 20 лет мы постоянно слышим и сами повторяем такие слова, как  «перестройка», «реформы», «трансформации». Мы живем, можно сказать, в контексте этих слов. Кроме того, каждый из нас оценивает итоги этой трансформации, степень изменения того общества, в котором мы жили 20 лет назад. И, по моему ощущению и, думаю, по ощущению большинства людей, количество и качество разных черт между советским и современным российским обществом перевешивает количество того общего, что, тем не менее, у них сохраняется.

Речь идет о том, что и российское общество и другие постсоветские, посткоммунистические общества переживают и в значительной степени уже пережили процесс качественного социального перерождения. Но качественное перерождение характеризуется типологическим изменением. Это означает, что  изменен тип, к которому раньше принадлежали эти общества. Сложность и своеобразие этой ситуации заключается в том, что если мы  более или менее знаем, от какого типа мы уходили, то по вопросу о том, где мы находимся сейчас и чего ждать дальше, единого мнения у ученых нет.

Мне очень нравится (я часто его цитирую) высказывание социолога Аллы Глинчиковой по этому поводу: «Россия вышла сегодня на рубеж, когда она особо нуждается в социальном, экономическом и политическом ориентировании. Она напоминает собою путника, который шел в определенном направлении и вдруг оказался в совершенно незнакомой местности. И теперь ему нужно определить, как отличить движение вперед от движения назад, вбок, в сторону, по кругу. Поиск критериев движения вперед, поиск новых социальных координат необыкновенно важен для России. Будут найдены эти критерии – можно будет восстановить процесс поступательного развития страны, не будут найдены эти критерии – страна станет топтаться на месте, возвращаться вспять, разрушаться».

Мне кажется, что это очень правильное соображение, и думаю, что у большинства россиян в настоящее время достаточно смутное представление о том, что, собственно, в стране происходит, в какую сторону она движется.

Научные представления о направлениях социальных трансформаций формируются либо дедуктивным, либо индуктивным путем. Сторонники первого подхода идут от теории к практике. Они берут готовые теории, в частности, типологию человеческих обществ, смотрят на практике, что чему соответствует, и делают соответствующие выводы. Этот подход легче второго, потому что есть готовый научный язык, потому что есть теория, есть куда встраиваться. Но вместе с тем одежда с чужого плеча – взятая теория, которая разрабатывалась с совершенно другими целями, - естественно, может «висеть мешком».

Сторонники другого подхода идут в практику, пытаются выявить те направления развития, которые имеют место быть здесь и сейчас, и уже далее пытаются обобщать их и строить какое-то пространство, в котором можно было бы фиксировать реально происходящие изменения. В начале, когда перестройка только началась, естественно, использовался первый путь: социологи обратились к тем теориям, которые они на тот момент имели, и наибольшей популярностью пользовалась теория общественно-экономической формации и различные теории модернизации.

Вы знаете, что формула «от социализма к капитализму» имела довольно широкое распространение. Мне не только представляются сомнительными сами понятия «коммунистическая формация» или «социализм как первая фаза этой формации», но, кроме того, я полагаю, что советская система имела довольно далекое отношение к любой трактовке понятия «социализм». Не было социализма.

С моей точки зрения, советское общество представляло собой специфический, социально особо жесткий вариант государственного капитализма, на определенном этапе даже тоталитарного. Соответственно, и посткоммунистические трансформации, как мне кажется, происходят в пространстве одной формации, которая господствует в современном мире, а именно – капиталистической, но она реализуется в самых различных формах, и любые трансформации «вплавляются» в нее. Время показало, что использовать эту парадигму не удается и реальные процессы из нее вырываются, втиснуть их туда насильно не удается.

Априорная оценка этих же трансформационных процессов в терминах теории модернизации так же просуществовала не очень долго, потому что она не отражает реального содержания этих процессов. Понятно и неоспоримо, что после распада мировой социалистической системы все эти страны оказались перед модернизационным вызовом. Это ясно, но на  практике трансформация большинства этих обществ пошла совершенно по другому пути -  уж скорее антимодернизационному, но, во всяком случае, не модернизационному.

Со временем несоответствие реальных процессов этим известным и хорошо апробированным  парадигмам становилось всё более и более очевидным, и тогда ученые, и в том числе социологи, обратились к более конкретным понятиям, каковыми были, например, «движение от  плана к рынку», «от авторитаризма к демократии». Вот что означает наше движение. Однако и эти формулы тоже не являются точными. Например, говорить о тоталитаризме в СССР можно, как мне кажется, только применительно к сталинскому периоду. Современную же трансформацию России и других постсоветских стран вряд ли можно оценивать однозначно как движение к демократии.

Неоднозначно обстоит дело и с переходом к рынку: хотя в целом  движение большинства постсоциалистических стран в этом направлении не вызывает никакого сомнения, но вся беда в том, что рынки-то бывают совершенно различными. Если в одних странах рыночные отношения базируются на свободной конкуренции и правовых отношениях, а в других они связаны с монопольным и чаще всего неправовым использованием административных, политических и социальных ресурсов, то, мне кажется, надо признать, что это качественно разные общественные системы.

Возьмем просто конкретную вещь: хорошо известно, что Россия по уровню развития коррупции занимает одно из первых мест в мире. Но дело в том, что коррупция представляет собой прямую противоположность свободному конкурентному рынку. Понятно, это совершенно другие отношения. И в условиях высоко развитой коррупции говорить о рынке, вообще-то говоря, не очень приходится. Здесь требуется тоже определенная коррекция.

И вообще, я хотела бы заметить, что попытки сформулировать точно «откуда и куда» применительно к трансформационному процессу в известном смысле неадекватны, потому что сама природа информационного процесса очень далека от движения путника из пункта А в пункт Б. На самом деле, информационный процесс в гораздо большей степени напоминает блуждания путника по очень мало известной местности, где его подстерегает много разных опасностей: где неожиданная река, где что, и что-то по голове еще к тому же бьет.

В этих условиях научное прогнозирование ближайшего и среднего будущего России сильно затруднено, и задача исследователей скорее сводится к тому, чтобы по возможности точно и адекватно оценивать то, что действительно происходит на практике.

В  последние годы я пытаюсь исследовать трансформационный процесс в России, использую для этого в качестве инструмента открытое социальное трансформационное пространство. То есть в методе есть заданные оси, координаты, в которых можно определять, где перед и где зад нашего социального движения. Когда я говорю, что это пространство открытое, я противопоставляю его таким закрытым пространствам, как, например, общественно-формационные, где список возможных обществ задан и других уже не дано (например, есть общества традиционные, современные и постсовременные - список закрыт).

Но если ты строишь пространство, у которого есть не одна, а несколько осей (удобнее, нагляднее всего нам работать в трехмерном пространстве), то тогда  в этом пространстве ты можешь отыскивать какие-то скопления объектов и говорить: «Вот, смотрите: вот эти-то как раз похожи, - Россия, Украина и Белоруссия – они же все в одном углу». И так далее.

Конечно, я не считаю, что это какое-то открытие, но это удобный инструмент для анализа. И я старалась найти такие оси этого пространства, которые в наибольшей степени были бы адекватны (ведь они должны быть необходимы и достаточны – это общенаучное требование). Но очень хотелось, чтобы каждая ось отражала важное направление перемен, и они должны быть относительно независимы друг от друга.

И после долгих размышлений, чтений, изучений и т.д. я сформировала представление о пространстве, которое имеет следующие три оси: первая ось – институциональная, вторая ось – это качество социальной структуры и третья ось -  это уровень человеческого потенциала. Эти оси являются взаимодополнительными, и вместе они, как мне представляется, формируют достаточно полное и целостное представление об обществе. Это можно подтверждать серьезными научными выкладками, но я бы хотела просто донести до вас это ощущение целостности с помощью метафоры.

Систему институтов, систему законов, норм, которые регулируют нашу жизнь во всех отношениях, очень часто называют «правилами игры». Если так, то давайте попробуем продолжить эту метафору. Итак, институциональная ось будет отражать качество правил игры, и если правила дурацкие, то уже никакая игра не пойдет, это понятно. Если они противоречивые - нельзя играть. Тем не менее, мы помним, что это  эффективность нашей институциональной системы, всех наших институтов. Институты порождают роли и статусы, целую огромную систему ролей и статусов, которые никак не связаны с человеческим материалом (вот есть статус судьи, есть статус прокурора, есть статус продавца и т. д.).

Вторая ось, социальная структура, соответствует в метафоре организации команды: она распределяет роли и статусы между конкретными группами людей. Это уже не пост президента, а живой президент, это уже живые рабочие, или инженеры, или компьютерщики. Я говорю в жанре метафоры, но на самом деле социальный план - это то, что обсуждают в терминах среднего класса, элиты и т.д.

А как команду надо организовывать? Ее надо организовывать так, конечно, чтобы команда хорошо играла, чтобы каждый человек стоял на том месте, где он может больше всего отдать команде. И то же самое в обществе: хорошая социальная структура такая, которая дает максимальному количеству разных людей возможность выдать на-гора то, что они знают и умеют.

И тогда  довольно естественно получается, что человеческому потенциалу общества в метафоре соответствует качество игроков. И причем не только индивидуальное, не только групповое, но и командное - сыгранные они или нет, слышат они друг друга или нет, ссорятся во время игры друг с другом или помогают друг другу. Вот это такое самое первое, входное определение человеческого потенциала.

Мне надо очень многое пропустить – я много говорю. И все-таки я коротко должна сказать об этих трех осях и, соответственно, об их функциях.

Институциональная система определяется классиком Нордом таким образом: «Общественные институты представляют собой созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимодействие между людьми, - правовые рамки. Это, во - первых, правила и нормы поведения, которые структурируют повторяющиеся взаимодействия людей, и, во-вторых, социальные механизмы, обеспечивающие выполнение этих правил и норм».

За что ответственна в целом институциональная система? Она ответственна за то, чтобы в обществе доминировали эффективные или хотя бы социально допустимые способы действий индивидов и групп. И эта система выполняет четыре функции: стабилизационную, адаптационную, инновационную и интеграционную.

Скажу очень коротко. Стабилизационная функция институциональной системы обеспечивает (вернее, обязана обеспечивать) устойчивое функционирование всех сфер общества путем соответствующего правового, нормативного регулирования, деятельности социальных акторов и должна стабилизировать, предотвращать назревающие острые конфликты. В современной России эта функция выполняется очень слабо, потому что 62% ее граждан считают ситуацию нестабильной и не уверены в ближайшем и средней дальности будущем.

Вторая функция, адаптационная, состоит в обеспечении способности общества своевременно и конструктивно отвечать на социальные и природные катаклизмы, а также на глобальные вызовы, поступающие со стороны мирового сообщества. Мне кажется, об этом нам нечего говорить, потому что каждый день или каждую неделю мы видим по телевизору беспомощность наших властей и людей при какого бы то ни было рода катаклизмах: это "Курск", это самолеты, это Беслан и т.д. То есть говорить о том, что наше общество адаптировано к мировой системе, к мировому рынку, - конечно, не приходится.

Инновационная функция институтов реализуется, с одной стороны, через стимулирование полезных инноваций и, с другой стороны, через постановку заслонов всяким дурацким инновациям, которые могут привести к… своекорыстным действиям. Вообще говоря, инновации – это изобретение чего-то нового. Можно изобрести новые лазейки, новые способы махинации, ухода от налогов и т.д. Значит, институты должны быть своеобразным ситом, которое пропускает и подталкивает еще хорошие инновации и не пропускает через себя плохие. Но если говорить о 90-х годах, то мы должны признать, что у нас вообще никаких сит не было и, конечно, преобладали инновации, которые носили своекорыстный характер и привели к очень печальным результатам.

Последняя функция, интеграционная, заключается в содействии культурной и социальной интеграции самых различных групп, составляющих общество: это город и село, это и этнические различные группы, это поколения, которые так или иначе взаимодействуют друг с другом, это религиозные конфессии и прочее. Ну, какие-то усилия в этом направлении предпринимаются, но в общем, если подумать, скажем, о Кавказе, то мы должны признать, что это пороховой ящик. В целом Россия не является пока пороховым ящиком, но, во всяком случае, у нее нечем особенно похвалиться.

Поэтому если говорить в целом об этой оси, то нужно признать, что по сравнению даже с советской системой (хотя и не хотелось бы брать ее за образец, просто мы ее лучше знаем и это наше прошлое, от которого мы идем), современная институциональная система отличается в худшую сторону. Она еще менее эффективна, и по этой линии мы скорее вперед не продвинулись. Причем одна из самых тяжелых болезней, которые мы здесь находим, заключается в том, что формально-правовые нормы в массовом масштабе не реализуются, через них переступают, и очень значительная часть реальной жизни страны происходит по понятиям, а не по законам.

Вторая ось – это качество социальной структуры. Ее тоже можно оценить примерно по уровню выполнения ее функций. В идеале социальная структура общества призвана обеспечивать по возможности относительное равенство жизненных шансов людей, минимизировать влияние качеств, которые даны человеку от  природы, - пол, возраст, здоровье и др. - открытость верхних и средних слоев для талантливых и энергичных выходцев из слоев более низких, меритократическое распределение доходов и благ. То есть - распределение в соответствии с вкладом в общественное развитие, а так же полное исключение нищеты и умеренные масштабы бедности.

Однако многочисленные, широкие исследования ученых показывают ясно, что ни одно из этих условий у нас не выполняется. Движение идет скорее в противоположную сторону. Очень грубо я бы разделила российское общество (просто ни в одну проблему при такой теме нельзя уходить глубоко, но это видно невооруженным глазом) на три слоя.

Первый слой – это правящая элита, и это не только политики и т. д. Это еще верхняя часть чиновничества. Это люди, которые просто живут по другим законам и в другой стране, и их общая численность выражается, может быть, одним процентом, может быть, меньше, чем одним процентом, может быть, тремя процентами, но, так или иначе, уж никак не большим.

Второй слой (не то что социальный слой, может быть, совокупность слоев) – это примерно 40-45% российских граждан, которые за истекшие годы хорошо адаптировались к рыночной системе, к новым правилам, - молодежь, в значительной степени, - которая родилась уже в этих правилах. Они адаптировались, хорошо включились и чувствуют себя в общем и целом неплохо. И не дай Бог им сказать: «Давайте будем возвращаться назад». Ни в коем случае -это понятно.

Третий слой образует целый ряд массовых групп, которые не сумели и никогда уже не сумеют адаптироваться. Это, например, сельское население, особенно в отдаленных запущенных поселках, это многодетные семьи, инвалиды. В общем, много таких групп можно найти. Бюджетники тоже до поры до времени находились в этой группе. Это - очень значительная часть населения. Эта группа примерно оценивается в 50-60%, то есть все-таки очень порядочная часть, по крайней мере, по тем оценкам, которые я видела, третья часть пока больше, чем вторая.

Самыми тяжелыми социальными последствиями реформ стали у нас, во-первых, резчайшее расслоение общества и, во-вторых, широкое распространение бедности. По этим вопросам имеется огромное количество литературы, поэтому я скажу просто по минимуму.

По первому вопросу, допустим, соотношение 10% наверху, самых богатых, 10% - внизу. В Советском Союзе их доходы разнились в четыре раза. Сейчас, по официальным оценкам, в 14 раз  (это цифры ЦСУ), а цифры ученых, которые стремятся учесть теневые доходы, – это 30-40 раз. Это невиданно, это - мировые рекорды, это Африка, берег слоновой кости. Это по расслоению.

Очень важные цифры получили новосибирские социологи, которые по согласованию с Госкомстатом использовали госкомстатовские материалы промежуточной переписи, которая охватывает примерно 250 тыс. человек, но применили к ним свою научную методику обработки данных, особенно с учетом регионов. Они сравнивали доходы людей с соответствующими региональными прожиточными уровнями. Получилось, что почти 50%  россиян живут ниже регионального прожиточного уровня, и 20% в том числе - ниже половины этого уровня. Это, конечно, тоже результаты довольно страшные.

Понятно, что общества без социальных различий не бывает – это нелепость. Так какие различия хороши? В общем и целом, чтобы большинство населения считало, что различия справедливы. Ну, поет Вишневская, я не могу так петь – понятно, что она должна совсем по-другому жить. И вообще талант, энергия – они должны вознаграждаться. Но, во-первых, талант и энергия, а не умение махинации строить, а во-вторых, важно, в какой степени они должны вознаграждаться.

Если большинство людей, скажем, англичан, считает, что те различия, которые у них существуют, в общем и целом справедливы, то значит, все хорошо, легитимно. А наше население считает это совершенно несправедливым, поэтому положение в этой области у нас тоже неважное. То есть в результате этого трансформационного процесса и по второй оси Россия не поднялась выше, а довольно сильно скатилась ниже.

Третья координата – это человеческий потенциал общества, который по общему признанию (очень распространенная в современной литературе мысль) - главное, что определяет место страны, ее уровень, ее лицо, достоинство и т.д.

Когда я говорю о человеческом потенциале общества, я имею в виду комплексную характеристику составляющих его граждан. Мне нравится определение Вишневского, которое он дал когда-то, - «Человеческий потенциал страны – это совокупность физических и духовных сил граждан, которые могут быть использованы для достижения индивидуальных и общественных целей, как инструментальных, так и экзистенциональных, включая расширение самих потенций человека и возможность его самореализации».

Как будто мы все вместе, все россияне, собрались. Что мы можем? На что мы способны? Вот, мне кажется, что такое человеческий потенциал. Вишневский очень правильно говорит, что это не просто совокупность физических и духовных сил, но духовных сил, которые могут быть использованы, реальных.

Поскольку последняя координата имеет самое прямое отношение к нашей сегодняшней теме, то я на ней остановлюсь чуть подробнее.

Я выделяю на основе литературы в рамках человеческого потенциала четыре крупных компонента, которые четко отличаются друг от друга: это социально-демографический потенциал страны; социально-экономический потенциал, но в другом смысле (социально-экономический компонент человеческого потенциала, а не страны, - это другое дело - люди как акторы в социально-экономической сфере); социокультурный и, наконец, инновационно-деятельностный потенциалы.

Я остановлюсь на каждом из них, акцентируя, во-первых, суть и, во-вторых, динамику.

Социально-демографический потенциал общества определяется численностью населения, сбалансированностью его структуры по полу и возрасту, физическим и психическим здоровьем людей, средней продолжительностью жизни, соотношением рождений и смертей, браков и разводов, долей внебрачных, безнадзорных, лишенных родительского воспитания детей и многим-многим другим.

За рассматриваемый период социально-демографический потенциал России существенно снизился. В целом за эти годы смертность населения выросла на 25%, рождаемость снизилась в 1,8 раза. В результате страна перешла в режим депопуляции на уровне примерно 3 промилле в год, и за 10 лет за счет естественной убыли численность россиян сократилась примерно на 9 млн человек. Продолжительность жизни мужчин уменьшилась с 65 лет до 59. Причем сильнее всего возросла смертность трудоспособного населения. В 1994 году - один только год, но это пик реформ, самое тяжелое время, - 35-45-летние мужчины умирали в два, а женщины в полтора раза чаще, чем в 91 году. Разница в продолжительности жизни мужчин и женщин увеличилась с 10 лет в 89 году до 13,5 лет. То есть мужчины – слабое место, как говорится.

Вторая линия. В связи с развалом института семьи более четверти, 27%, детей рождаются вне зарегистрированного брака. И за 10 лет этот показатель вырос вдвое. Тяжело сказывается на социализации детей тот факт, что 15% из них не признаются отцами и растут уже одиноко.

Но самая великая беда – это, конечно, беспризорники. Это дети, которые не учатся, которые не живут в семьях, которые по существу нигде не учтены. И по цифрам получается, что количество беспризорников составляет от 2 до 4 млн человек. Однажды мне пришлось разговаривать с женщиной, заведовавшей в мирное советское время детской комнатой милиции. Я спросила ее, сколько ребенок должен пробыть на улице, чтобы он уже не мог вернуться в общество. Она сказала, что не больше четырех месяцев, после четырех месяцев уже не возвращаются. В таком случае, в каком обществе будут жить остальные, когда эти 2-4 миллиона вырастут?! Это угроза, которая, как мне кажется, недооценивается обществом.

Дольше нужно сказать о развале медицины, но разрешите мне об этом не говорить, просто потому, что это слишком хорошо известно. Но все-таки нельзя не сказать, что в среднем наша продолжительность жизни является одной из самых коротких (ну, женщины более или менее нормально, а мужчины уже точно нет). Резко повышена заболеваемость. По заболеваемости туберкулезом, который был уже изжит в советское время, Россия сейчас занимает одно из первых мест в мире. В значительной степени это произошло еще и благодаря лагерям. Разница в возрасте смерти у мужчин от разных болезней в нашей стране и в США  составляет от 7 лет для сердечных болезней до 26 лет для инфекционных болезней (у них – 71 год, а у нас – 45 лет).

Все это приводит к такому выводу: социально-демографический потенциал страны за период  реформ снизился до критического уровня. По мнению ученых, основательно подорвана, как они пишут, социально-биологическая основа воспроизводства населения.

И здесь нельзя не сказать двух слов о генофонде россиян, который очень сильно подорван, поскольку Россия пережила за последнее столетие несколько войн, несколько волн эмиграций, несколько волн тяжелейших репрессий, и во всех этих случаях уходили лучшие, чем-то выдающиеся люди. А сейчас, когда СПИД, алкоголизм и т. д. - все это, конечно, накладывает тяжелейший отпечаток. И я думаю, что именно этот смысл имеют в виду, когда говорят о социально-биологической базе воспроизводства населения.

Следующий, социально-экономический, компонент связан с двумя аспектами: занятостью, качеством человека как работника и профессионала и спросом, потреблением. Поскольку экономика пережила громадное сокращение, 75% промышленных предприятий были в свое время закрыты, то возникло очень много негативных вещей, большая часть трудовых коллективов распалась, многие россияне лишились постоянной работы по специальности, переквалифицировались.

Мы сами можем это наблюдать: на рынках челноками работают врачи, работают бывшие директора школ и т.д. Многие потеряли трудовой стаж, социальные гарантии, возникла безработица. Безработица сейчас ниже, чем была лет 5 тому назад: было 13,5%, сейчас примерно 9-10% - но зато она приняла застойный характер, то есть люди очень долго ищут работу, а некоторые даже потом перестают ее искать. Особенно это, конечно, свойственно сельской местности и маленьким городам, в которых просто нет никакой работы. Таким образом, и по этой линии мы не поставим себе плюса.

Социально-культурный аспект человеческого потенциала – это уровень образования и культуры, сложность и интеллектуальность трудовой и общественной деятельности людей, социально значимые особенности их менталитета (убеждения, преобладающий тип правового сознания, уровень морали и нравственности, структура мотивационных комплексов) – то есть это очень глубокая характеристика населения, качественная. По существу именно она отвечает на вопрос, что мы за люди.

Входит сюда и уровень запросов граждан в отношении прав и свобод (нужна свобода или не особенно нужна), в отношении социальной защищенности, шансов на жизненный успех. И наряду с личностными и групповыми характеристиками социальных субъектов важна также степень их  готовности и способности кооперироваться и решать вместе общие задачи - то есть интеграция.

Я не могу злоупотреблять вашим вниманием, поэтому я все-таки не буду останавливаться на деталях. Что с образованием происходит, вы знаете. В селах закрываются незаполненные школы. Та же дифференциация, что и в обществе, перекинулась уже и на сферу образования. И в результате у самого низшего слоя, который у нас есть, – это сельские жители, особенно периферийные - вообще нет школ и нет образования. И, как вы, наверное, знаете, несколько лет назад на призывные пункты впервые пришли призывники, не умеющие читать и писать.

А  с другой стороны - это крупные города, сверкающие улицы, это лицеи, это гимназии, это иностранные языки, это балетные кружки, компьютерные классы и т. д., то есть включен механизм формирования сословий и постановки границ: вот этот человек, который не умеет читать или писать, не умеет расписываться, никакими уже силами, конечно, выше по социальной лестнице не поднимется.

Лично меня, например, просто убивает состояние морали и нравственности. Без морали и нравственности не может стоять общественное здание, как дом не может стоять, если он сделан из соломы, да еще к тому же прогнившей. Могут строиться самые замечательные планы, разрабатываться самые великолепные программы, выделяться средства на это, но эти средства разворовываются, программы закрываются и т.д., потому что человеческий материал очень сильно изменился.

Дело в том, что во время реформ… Я ответственна за это. Я была за перестройку в свое время, очень сильно надеялась на то, что будет хорошо.

В чем была ошибка? Казалось, и это на самом деле так было, что советская система связывала, не давала человеку выложиться и реализовать все свои способности, – люди бесконечно наталкивались на разные барьеры. Казалось, что нужно снять все эти барьеры, демократия, свобода – и люди начнут творить и т.д. Но был совершенно недооценен тот негативный потенциал, та негативная энергия, которую тоже не пускали. Нельзя было делать такие махинации, какие сейчас можно. И вот именно этот негативный потенциал вырвался вперед и подавил прекраснодушных мечтателей. И поскольку вся жизнь пошла по этой линии, то это очень сильно отразилось на морали и нравственности в том числе и молодых людей, но не только молодых.

Наконец, четвертая компонента – это инновационно-деятельностный потенциал, который можно было бы назвать либо энергией, либо пассионарностью, просто чтобы покороче сказать. Можно быть пассивным человеком, сидеть, опустивши руки, и дремать, а можно чудеса делать в разного рода деятельности.

Вообще говоря, советская власть, которая била и кнутом, и лагерями, выбивала энергию…Инициатива наказывалась. Кто жил тогда, тот помнит. И действительно, стоит высунуться – сразу тебя бьют по рукам. Поэтому мы вышли из советского общества затюканными и какими-то робкими, не очень инициативными, сразу «а мне не больше всех надо» или говорят «не высовывайся». Это же уже своеобразный менталитет такой.

Одна из важнейших, на мой взгляд, задач, которая стояла перед перестройкой и перед современными реформами – это развитие инновационно-деятельностного потенциала людей, который в одном из своих направлений реализуется в предпринимательстве. И быстрый рост у нас частного сектора говорит о том, что есть люди, которые откликаются на это. В другом направлении – это приобретение второго образования, это создание разнообразных гражданских, политических и социальных структур и другие формы приложения.

Но самое главное все-таки – это установка на деятельность. Именно в этой области, можно сказать, человеческий потенциал нашего общества вырос.

Я хотела бы опять вернуться к началу, чтобы закруглить свой доклад. Мы говорили о трех характеристиках. Как они соподчинены? Они что, равноправны или в каком-то отношении между собой находятся? Мне представляется, что эти характеристики различаются в двух отношениях, но эти отношения тоже между собой связаны.

Институциональная структура общества является самой внешней его характеристикой. Вы можете обложиться сборником законов - с одной стороны изучить, как  живут «эти русские»: у вас будет, конечно, совершенно извращенное представление, потому что они живут совсем иначе. Но институциональная система включает и культурные нормы, на основе которых строится поведение людей, и именно эта структура поддается непосредственному реформированию.

Социальная структура заложена ниже. Если можно издать закон, разрешающий частную собственность, то есть создать институт частной собственности, то издать закон о создании среднего класса ни в коей мере не возможно. А как можно этого? Только через институциональную структуру. Так надо перестроить общественные институты, чтобы начал потихоньку нарабатываться средний класс.

И третий слой – человеческий потенциал – еще менее управляем, и он наиболее инерционный, потому что очень трудно в эту коробочку влезть и что-то там изменить. Но что воздействует на этот потенциал, что способно его пробудить? Социальная структура! Если есть возможность войти в средний класс с помощью определенной активной деятельности, то я это сделаю, и я стану уже другим человеком. Я пойду учиться, получать второе образование, искать активно работу и прочее. А если структура такая, что она прижимает людей  к самой стенке, чтобы они еле выжили, то, конечно, ни о каком изменении говорить не приходится.

В таком соотношении находятся эти оси: они образуют три слоя, причем чем глубже слой, тем он важнее и тем он ближе к терминальной цели общества. На самом деле, я убеждена в том, что реформы нужно было бы осуществлять так, чтобы терминальной целью общества, только что вышедшего из советского состояния, стало с установкой на перспективу развитие человеческого его потенциала. И как няня ухаживает за любимым ребенком, так правительство и вообще власть должны были бы думать, как повысить образование, что делать с сельским населением, как его подтянуть и т.д. А уже институциональные реформы должны были бы служить, конечно, средством для достижения этой цели.

Наши реформаторы, понятное дело, поставили целью институциональные перемены как таковые. Они следили за тем, как выполняются те нормы, которые они предписали, но не социальные условия реализации. Как это происходит? Новая норма приходит в какой-то трудовой коллектив. Они думают: "Что они там наверху, с ума, что ль, сошли, как будем жить-то?" И решают вырабатывать некоторые новые правила - "будем жить вот таким образом", но какое это имеет отношение к предписанной сверху норме – неизвестно. Социальные условия институциональных перемен не проверялись.

И поэтому все больше расходилась правовая система с реальным поведением людей. И точно так же не прогнозировались социальные последствия - к чему вот это приведет. Все-таки у наших молодых реформаторов (это все-таки, конечно, существенно разные вещи – молодые реформаторы и те, кто были за ними) была просто надежда, что люди перебьются, ну перебьются, совсем быстро появится рынок, два-три года они как-то перетерпят.

Я сама спрашивала Гайдара, как он об этом думал. Ну, сейчас он и в работах своих письменных везде признает: «Мы не думали». Не думали об этом, ну вот и получили то, что получили.

Возвращаясь к началу. Мне кажется, такой путь исследования (по осям развития) является более продуктивным, нежели попытки как-то подтягивать, сопоставлять те реальные процессы, с которыми мы встречаемся, со схемами и с теми ожиданиями, которые следуют из классических теорий.

В свое время у нас было ожидание коммунизма. Могу вам признаться, что в 1950 году мне пришлось перенести довольно тяжелую операцию, я была близка к гибели – температура была уже где-то 41. И у меня была предсмертная мысль (не было страшно совсем почему-то, наверное, потому что больна была сильно), одна мысль: «Обидно – не доживу до коммунизма!».

Мы были в каком-то смысле фанатическими людьми… Боже мой! А мечта дожить до 2000 года! Тоже у моего поколения: "Это же 2000 год…" Боже мой! Действительно, не узнаешь страну - конечно же, компьютеры и все прочее… Но что касается социального устройства, то, конечно, далеко мы не ушли.

Дискуссия

Виталий Лейбин: Кажется понятным, что подход с таким пространством существенно богаче, чем догматические и идеологические подходы, вроде описания в терминах «движения от диктатуры к демократии» или «от социализма к рынку». Он позволяет увидеть точку, где мы находимся, выйти из идеологического тупика, немного освободить свою мысль для более адекватной оценки социальной реальности.

С другой стороны, хотелось бы спросить, какие еще есть возможности у данного подхода. Понятно, что увидеть глубину ямы этот подход, очевидно, позволяет. А что мы можем сделать в этой яме? Понятно же, что из представлений о том, что институциональное устройство, социальная структура и человеческий капитал должны повышаться, прямо никакая деятельностная постановка цели не следует. Это значит, что это за рамками функции вашего подхода? Грубо говоря, вы нам сейчас говорите: «Откажитесь от идеологических рамок и посмотрите на реальность». Но для того чтобы все наладить, нужно произвести еще какую-то другую теоретическую работу – снова составить представления о том, откуда и куда пойдет, то есть более адекватные в том числе и идеологические представления. Интересно, из вашего подхода понятно, как именно разумно ставить социальные цели?

Заславская: Я с удовольствием отвечу вам. Ну, конечно, ведь понятно, что доклад имеет определенную цель, определенные рамки, которые я превысила и т.д. Но я бы не ответила на вопрос: «А что нам делать?».

Но вы так вопрос и не поставили. Вы говорите: «А что вытекает из того, что вы нам рассказали?» Но дело в том, что я являюсь автором теории, которая называется «социальный механизм трансформации российского общества». И социальный механизм здесь сегодня не присутствовал, а основная идея этого механизма – ответить на вопрос: «А как это происходит и почему это происходит? И как задействованы социальные акторы? Какие акторы? Какова их структура?»

Все это описано в книжке под названием «Современное российское общество. Социальный механизм трансформации» (2004 г). Это действительно очень сконцентрированная книга, и я, честно говоря, надеялась ею закончить научную деятельность. Довольно трудно рассказать ее основную идею. В обществе выделяются различные блоки, один из них называется системным – там, где как раз эти три характеристики… Это то, чего нужно добиваться, чтобы те три «термометра», которыми мы меряем социальную «температуру», давали бы более здоровые показатели.

А дальше уже показывается, каким же образом этого можно добиваться: можно менять только институциональную структуру. И стрелочка, соответственно, из другого блока идет  только на институциональную структуру, а от нее уже идет на социальную, а от них обеих уже идет на человеческий фактор.

Но здесь есть и большой деятельностный блок, потому что только люди меняют, трансформируют общество. Я твердо стою на позиции, что люди и только люди меняют общество. Но как они меняют? Во-первых, не всегда сознательно, во-вторых, они могут работать в разные стороны, в-третьих, они разные функции выполняют, начиная, скажем, с правительства и вообще с правящей элиты. У нас есть еще средний блок, где, например, находятся предприниматели, и между ними тоже складываются определенные отношения.

И, наконец, простите -  я не сказала, может быть, главного: исходный блок этой схемы называется социально-трансформационная структура общества. Что такое социальная структура, знает каждый. И очень многие знают через дефис: социально-демографическая – понятно, социально-экономическая – понятно, а социально-трансформационная - в том же ряду. Она имеет тот же статус, что и предыдущие, но если там мы выделяем, скажем, демографические группы, по этим признакам, то в трансформационной структуре элементами должны быть группы и слои населения, которые имеют определенные интересы. Интересы в смысле будущего, а не просто интересы.

Например, предприниматели хотят, чтобы рынок развивался, чтобы он был конкурентный, свободный и т.д. Они взаимодействуют друг с другом, стремятся реализовать свои интересы, и, в конечном счете, из всего этого получается какой-то баланс. Вообще-то говоря, если бы мне меньше было лет, то я бы ставила своей задачей серьезное и глубокое изучение социально-трансформационной структуры российского общества. Вот те зародыши деятельности, вот гражданские структуры - они же тоже очень разные…

Я убеждена, что блоки развития существуют, но люди могут не знать, мы можем не знать, что у нас совершенно одинаковые интересы. Однако в большинстве случаев рано или поздно все-таки люди как-то сбиваются и об этом узнают.

А сейчас приходится изучать только какие-то интересные отдельные группы. В последнем нашем исследовании мы изучали слушателей программ MBA в Академии народного хозяйства, рассматривая их как авангардную группу современного предпринимательства. Это очень сильно социально продвинутые люди, и они пришли за вторым образованием. В общем, все это довольно интересно, интересно посмотреть, какие у них политические взгляды, на что они способны, к чему они стремятся.

Сергей Магарил (Соцфак РГГУ): Прежде всего, Татьяна Ивановна, большое спасибо за чрезвычайно емкое и интересное выступление. И в связи с этим пара вопросов. Из того, что вы сказали, со всей очевидностью следует, что страна деградирует. В связи с этим: какова ваша оценка качества национально-государственного управления или, может быть, более точно, качества общественно-гуманитарного образования, потому что сегодня, в отличие от, скажем, вековой давности, все чиновники как один имеют дипломы о высшем образовании, а многие еще и два? И второй вопрос: совершенно очевидно, что зародышевые структуры, о которых вы говорили, которые потенциально могут повернуть вектор развития событий, пока этого сделать не в состоянии. В связи с этим: что, на ваш взгляд, можно было бы хотя бы попытаться противопоставить процессам деградации?

Заславская: Насчет деградации, конечно, тут не может быть, мне кажется, и сомнения. Дело в том, что программа развития ООН с начала 90-х годов, по-моему, в 175 странах, включая и Россию, измеряет индекс развития человеческого потенциала, не более не менее. Вначале, когда первый раз в России он был измерен, Россия оказалась на 30 месте среди стран и вошла последней в группу развитых стран - на границе, но вошла. В настоящее время последний, который я видела, доклад – это 57 место, это примерно середина среднеразвитых стран, причем они базируют этот коэффициент на трех показателях: уровень жизни, уровень  образованности населения и продолжительность жизни. Но каждый показатель состоит из многих индексов. Так, мы висим пока на образовании, у нас много высшего образования, но это еще в том числе и советское образование - и совершенно ничтожные цифры по уровню жизни и по продолжительности жизни. Вот так. Конечно, деградация.

Теперь, что делать, да? Я вижу только один путь. Конечно, как можно оценивать эту чиновничью власть, совершенно оторванную от людей. Это просто совсем другие люди, с ними разговаривать даже как-то сложно. Им не интересно совершенно, что происходит вообще с народом, с Россией. Вообще, это целая каста. Как с этой кастой бороться, если в ее руках сосредоточены все ресурсы, сейчас и экономические? Государственная власть политическая и так уже вся прниадлежит им, теперь еще и экономическая… Ну что… Не выходим мы на улицы. А если б вышли?! Мы потому и не выходим на улицу: мы же понимаем, что этим ничего нельзя добиться.

У меня единственный ответ на это – гражданское общество. Я не знаю, я просто не знаю, что еще может быть. Разве что будет катастрофа какая-то - экономисты говорят, что не позже, чем через 15 лет, будет вселенская экономическая катастрофа. "Вселенская" в смысле "огромная" катастрофа в России. Но что в этом хорошего? То есть, может быть, это правительство и уйдет, но кому эта катастрофа нужна? Уже столько катастроф пережили. Поэтому там, где речь идет о конструктивных каких-то позициях, что делать – это уже молодые должны решать, на это уже, наверное, не наше поколение может дать ответ.

Лейбин: Татьяна Ивановна, я хочу уточнить, правильно ли я понял статус высказывания, этого введения нового измерителя социальной температуры? Ведь смотрите, какая штука: понятно, почему температура на планете нужна ООН, понятно, зачем МВФ нужна средняя температура, например, по экономическому состоянию.

Например, Андрей Илларионов, выступавший у нас, любит статистические данные по всей планете, некоторые другие экономисты - тоже.

А к кому обращаетесь вы, говоря, что нужно использовать ваш метод комплексного измерения социальных «температур»? Где в принципиальном смысле находится потребитель этого измерителя? В общественно-политической среде, чтобы граждане поняли, в какой исторической дыре мы сейчас находимся, или в научной среде - а это значит, что из этого следует какой-то тип научной программы, о чем вы сказали, например, по изучению социальных модернизаторских очагов?

Я просто хочу уточнить, имеете ли вы в виду какую-то конкретную специальную программу исследования и какую-то специальную гражданскую мысль, с тем чтобы сказать об этой температуре? Потому что ведь измерять температуру у больного без врача и врачебных методов - бессмысленно. А врачу нужны те диагностические инструменты, которые подходят для его метода. Для кого могут подойти ваши измерения социальной температуры? Есть ли в российском обществе актуальные адресаты, в научной среде или в политической, - те люди, которые могли бы взять этот термометр и использовать его в своей деятельности?

Заславская: Вы знаете, я очень долгую жизнь прожила, и с 1950 года - в науке. Первые 20 лет я занималась чистой экономикой. Но какой: распределение доходов в колхозном секторе – то есть меня человек все равно интересовал больше всего. И вот как-то ко мне уже лет через 20 обратился один иностранный журналист (а мы тогда понимали, что нас никто не знает и не слышит) и спросил, для чего мы работаем, для чего мы пишем и для чего вырабатываем предложения. Ну, если они никому не нужны абсолютно.

Так вот, иностранный журналист спрашивает: «Скажите пожалуйста, какая доля тех предложений, с которыми вы обращались в правительство, о которых вы писали в книгах, была реализована на практике?». Я подумала и говорю: «Ну, процентов 60». Он говорит: «Что?! 60?! Как?! Ведь у вас такая власть?!» А я говорю: « Ну да, 60. Только надо смотреть, с каким опозданием». Примерно через 10, 15, 20 лет.

А почему? Не потому, что я это написала, к сожалению, а потому, что просто достаточно правильно угадывалось направление. Иначе нельзя, иначе ничего не выйдет, и в эту сторону все равно шло развитие. Я писала, что возможна и полезна денежная оплата труда в колхозах, -  говорили, что нет, невозможно, ужасная идеологическая ошибка. Но ведь возникла денежная оплата труда. И вот так же и с другими предложениями. И много-много раз с коллегами приходилось обсуждать вопрос, для чего мы вообще работаем и нужна ли вообще наша работа. И очень нередко коллеги возмущались просто самой постановкой этого вопроса - «для чего?». 

Почему общественная наука обязана давать рецепты? Физик изучает звезду, находящуюся на расстоянии 321 светового года пути, и открыл, что у нее появилась какая-то пара. И у него открытие. А от нас требуют, чтобы мы сказали, как управлять государством!

Но мы же ученые, мы только должны исследовать реальность - какова она, и говорить, что вот, она такова. Я думаю, что это в значительной степени правильно. То есть сапоги должен делать сапожник, а пироги печь пирожник, поэтому попытки придумать… Как я могу придумать?

Допустим, завтра меня  Путин приглашает к себе и говорит: «Татьяна Ивановна, чего делать с Россией?»  - « Владимир Владимирович, вам виднее все-таки, вся информация в ваших руках».

Но у меня все-таки есть надежда на то, что общество найдет дорогу, не как таковое, конечно, общество, а через групповые, через коллективные действия, которые будут естественным путем возникать. И все-таки будет расти образование. И то поколение, которое уже социализировалось в свободной стране, я думаю, должно быть значительно более свободно внутренне от многих ограничений и придумывать новое. Ну, жить-то хочется хорошо, значит, надо что-то такое делать.

Лебедев: Во-первых, большое спасибо за достаточно интересную лекцию. И такой вопрос к вам как к участнику многих событий, в том числе и начала перестройки, которую вы сегодня здесь упомянули. Я хотел бы услышать, на ваш взгляд именно не как человека и гражданина, а в первую очередь как социолога, почему случился такой  парадокс истории?

Когда в 1985 все это начиналось, а в 90-е продолжалось, мы как будто всем обществом - а вам это хорошо известно (вы были и депутатом, и в центре многих событий) - уходили от плохой политической системы, мы уходили от бюрократов, мы уходили от неправильного развития экономики, мы уходили от какого-то подавленного образования. Но мы пришли к еще более худшей политической системе, к полному базару в экономике, к элите «по понятиям». Почему случился такой парадокс? Это первый вопрос.

И второй: мы в этом пути ушли от плохого к еще более худшему. Можно ли говорить, на ваш взгляд, что любая следующая попытка по этому  образцу приведет нас к еще худшему? Или у нас есть еще какой-то вариант?

Заславская: Вы знаете, я, может быть, на второй сначала отвечу. Мне кажется, что еще одна попытка в этом же роде если еще и будет, то очень нескоро, может, лет через 15. То есть совсем должна измениться ситуация, именно потому что нынешняя власть консолидирована, укрепляет сама себя своими реформами, и нет такой силы, которая могла бы восстать против этого. Тут другие какие-то могут быть процессы.

А вот почему не удалось? Мне недавно в «Новой газете» - я там давала интервью – задавали вопрос о том, могло ли быть по-другому. И я ответила, что думаю, что не могло. Не могло. Вроде бы, если бы могло, то почему не случилось? Но, на самом деле, страна и общество были совершенно не готовы к тем изменениям, которые им хотела предложить межрегиональная группа. Я даже не говорю Горбачев. Даже предложение Горбачева…

Он тоже все время был на острие. Ведь он тогда на съезде или на партконференции, когда на него со всех сторон насели члены ЦК, сказал: «Ну, в конце концов, я могу положить мандат!» - и полное молчание в зале, и ни одного голоса, который бы сказал: «Ну, Михаил Сергеевич, ну вы что?!». Это один генерал злорадно рассказывал, который против него был.

Но кто такой Горбачев? Он же не сказочный герой, он же все-таки человек. В политбюро у него долгое время кроме Рыжкова и Лихачева не было никакой поддержки, и в обществе, а от съезда у меня осталось впечатление просто страшное. На самом деле, вот это агрессивно-послушное большинство – это было очень-очень тяжело. Нас, в межрегиональной группе, было там примерно 350. А всего 4500 депутатов вокруг. О ком знали, что он из межрегиональной группы, вокруг него были всегда злой шепот, ненависть. Там была профсоюзная делегация (а ВЦИОМ был при профсоюзах), у них ненависть ко мне сложилась немного раньше, и там, на съезде, - то же самое. Такая страна, такое общество. Кто мог его перевернуть? Это - в общем.

А конкретно, я думаю, что, конечно, Горбачев был более прав, чем, например, я и Афанасьев и другие. Потому что у нас было историческое нетерпение, мы хотели, чтобы Горбачев наконец сделал бы что-то – Конституцию и т.п. Горбачев медлил, делал это едва-едва, но и то оказалось, что не получилось и это. И он не успел. Влт если бы он успел завершить подписание союзного договора... Там два, по-моему, оставалось субъекта федерации. Если бы договор был подписан, союз бы не распался. Но не хватило сил, не хватило поддержки.

И все-таки эгоистические интересы региональных лидеров, того же самого, например, Шаймиева, конечно, торжествовали над общегосударственными идеями. Мне кажется, что Горбачев – один из немногих людей, кто, находясь на первом посту государства, руководствовался общегосударственными идеями, он думал о Советской Союзе, думал о России, думал об обществе. А после этого… 1992 год, мне кажется, нельзя прямо к этому причислить – это совсем другое. Это уже разгул, это просто уже откровенный разгул, растаскивание государственной собственности, совершенно нелегитимное. Сначала разорвали страну на куски, а потом разорвали собственность на куски. Тут уже другое дело.

Вопрос из зала:  Татьяна Ивановна, огромное вам спасибо. Я сегодня потрясена вашим выступлением, потрясена тем, что ученый-социолог,  рассказывая о трех осях, приоритет отдает третьей оси, то есть человеческому фактору. И в связи с этим я должна задать вам такой вопрос. Если люди – это главное, и не столько их образование или даже культура, сколько морально-нравственный уровень, если раньше при социализме этим вопросом занималась марксистско–ленинская идеология, которая теперь ликвидирована, и эта ниша оказалась пустой, ее теперь занял институт религии, то получается, что именно этот институт сейчас несет на себе колоссальные нагрузки в этом плане.

В связи с этим мой вопрос: как вы относитесь к этому институту, к его роли в современном мире? Получается, что когда человеческое общество развивается, оно приоритеты ставит на экономическое, научно-техническое развитие и т.д. и в конце концов приходит в тот же самый тупик, который заканчивается все той же третьей осью, морально-нравственным состоянием человека.

Заславская:  Вы знаете, для меня это очень трудный вопрос. Самое точное -  я отношусь к этой проблеме очень задумчиво. Я не могу односторонне или однозначно сказать: «Это замечательно, что религия возрождается. Помните, конечно, у Достоевского это высказывание: «Что ты говоришь, брат?! Бога нет! Если бога нет, так все можно». И я помню, как я читала это в молодости комсомольской и т. д. и думала: «Глупость! Почему если бога нет, то все можно&». Конечно, мы понимали, что Бога нет. Но у нас была мораль.

А жизнь все-таки показала, что разорение религии, осуществленное советской властью, совершенно неслучайно совпало с разрушением нравственности. Да, видимо, человек еще настолько несовершенное существо, что без какого-то высшего учителя или строгих глаз, которые на тебя глядят, сам по своим  убеждения морально и нравственно жить, видимо, не способен.

И все равно... Вот я просто не знаю... У меня какое-то такое чувство: я в церковь не могу заходить. Ну, наверное, мне фальшивым кажется это. Я читаю религиозные книги, конечно, их надо знать, и я бы никогда не стала отрицать существование высших сил. Никогда. Я не верю. Я  скорее другое скажу: я не верю, что их нет. Но вместе с тем, мы не знаем их природы. И как это связано с конфессиональностью, с церковью, этого тоже мы не знаем. Так что вы меня поставили в тупик.

Лейбин: Пока мы не ушли далкко от перестройки, у меня был такой вопрос: может быть, у вас есть понимание, как так получилось, что самая активная, творческая и знающая часть общества все-таки пришла к некоторой радикальной идеологии, к представлению о простом пути?

Я знаю, что в советское время (понятно было, что с обществом плохо), например, обсуждалось, что, может быть, надо ввести рыночные или квазирыночные отношения отдельно в сельском хозяйстве. Китайцы пошли через какие-то территориально-отраслевые способы постепенного введения свободно-рыночных отношений, а в СССР, в частности, мог быть ход через сельское хозяйство, отдельные отрасли. Как так получилось, что в перестройку разные идеи начали выкладываться вне порядка их значимости и осмысленности (алкогольная кампания, потом закон о кооперации и т.п.)? Как так получилось, что этот слой людей не выработал общего представления о том, каков должен быть общий порядок реализации институциональных изменений в стране? Где источник реформистского радикализма, с одной стороны, и непоследовательности - с другой, который нас тогда поразил?

Заславская: Вы знаете, был слой думающих людей, во всяком случае, в социально-экономической сфере. Впервые я почувствовала его существование в 1983 году, когда мы в Новосибирске провели семинар как раз по проблемам социального механизма развития экономики. И приехали люди из 17 городов: конечно, Москва, конечно, Петербург, Горький и многие другие. И вдруг выяснилось, что мы единомышленники.

Ну, это было в тот момент примерно 150 человек. Более высокого момента, может быть, и не было в жизни, потому что люди заговорили. Три дня шел семинар, у нас регламент был 8 минут, и когда человек не успевал кончить, он записывался в очередь: «Я, - говорит, - еще не договорил, запишите меня». Вот такое общество. Но что последовало за этим?

За этим последовало КГБ, за этим последовало изъятие всех экземпляров моего центрального доклада, нам с Аганбегяном обкомовский выговор дали и топтали еще при этом долго. Потом депрессия была… Когда административные преследования – ерунда, но когда издеваются, унижают – это совсем другое дело. И у всех людей  в 17 городах забрали эти доклады.

Как же эта общность? Вот она почувствовала, что она есть, а дальше-то? Как быстро они это все сделали: раз – и по рукам. И уже общности этой не было. Так как же можно было организоваться в этой стране, где глаз обкома везде? Вот, допустим, Горбачев, будучи вторым секретарем еще (потому что когда первым, уже надо было действовать, а он еще второй – у него время пока есть), организовал бы небольшой круг ученых вокруг себя и стал бы разрабатывать какую-нибудь программу. 

Я думаю, ему бы быстренько на Политбюро вправили бы мозги – это называлось «групповщина» в партийной жизни. Три человека – это уже «групповщина», каждый должен быть по одиночке, тогда он не опасен.

Следовательно, не было условий. Ведь, на самом  деле, должны были встретиться примерно такие люди, которые были там, а это были, в основном, доктора разных наук. Конечно, Валя и Маша могут встретиться у себя в квартире, но они не выработают той программы, которая нужна. Поэтому, мне кажется, что с учетом качеств этой советской системы, она совершенно не могла трансформироваться, она могла только рухнуть, у нее был только один путь – через крушение, и это крушение произошло.

Лейбин: Ну, про одну группу мы знаем, что она все-таки сумела организоваться. Это группа экономистов, которые, в конце концов, до всякого еще начала, были готовы к тому, что будет делать правительство.

Заславская: Вы имеете в виду Гайдара прежде всего?

Лейбин: Ну, там была довольно большая группа, о ней Найшуль еще рассказывал подробно, утверждая, что в экономической науке никого больше сравнимого по уровню не было. Потому что никто не смог самоорганизоваться, значит, и не было.

Заславская: Это они говорят, что другой науки не было и нет, кроме их науки. Это групповые просто связи. Кто за кого. Кукушка хвалит петуха.

Ну что Гайдар? Конечно, это были очень умные ребята. Его сотрудник, Петр Авен, ездил с нами в экспедицию, мы изучали хозяйственные механизмы, социальный механизм развития сельского хозяйства. Всё это были умные ребята, но они не были государственными деятелями.

У Гайдара был опыт руководить лабораторией, у Авена не было и такого – он работал в этой лаборатории. Они участвовали в семинарах – необыкновенно интересно было их слушать, они талантливые люди, но совершенно не те люди, которые могут Россию перевернуть. Мне кажется, что до реформаторства, наверное, надо дорастать, как Столыпин, Витте. Должны быть такие люди, которые долго руководили государством, они уже все знают, представляют, видят опасности, которые могут быть. А так, со стороны, по наитию это просто невозможно.

Вопрос из зала: Какова взаимосвязь модернизации и фактора войны, который всегда висит над российским обществом?

Заславская: Ну, конечно, война у нас идет и в настоящее время. Она вообще непрерывна последние годы с учетом Афганистана, с учетом Чечни, и продолжается. Но мне казалось…

Я не смогла бы быть руководителем государства, поэтому мое мнение очень частное. Мне показалось, что в том положении, в котором Россия оказалась в начала 2000-х годов, не надо бы ей было думать о войне, а надо было бы нейтральной стороной себя объявить и забыть просто весь этот ужас, который был пережит в ХХ веке.

Современная Россия с этой ее экономикой, с этим ее ВВП как противовес ЕС и США – это просто невозможно. Я не понимаю этого совершенно. Это, кстати говоря, прямо противоположная политическая позиция. Моя позиция, что самое главное – это человек, человек мирный, культурный, человек, который не хочет погибать на войне за какие-то непонятные цели. Ну сколько времени скандинавские страны живут вот с этой позицией – никто их не оккупирует, ничего с ними не происходит. Но не женщины решают эти вопросы.

И потом, все эти лодки, которые тонут без конца, эти учения, во время которых ни одно учение нормально не проходит, ну как в это время говорить о неизбежно висящей над нами войне? Может быть, хотя бы гниение военной техники поставит точку?

Пашутин: Очень сложно говорить. И я думаю, что спорить с вами совершенно невозможно. Я просто захлебываюсь от восхищения, и я думаю, что не я один. Как вы думаете, современное общество может создать такого человека, как вы? Это возможно или нет? Это один вопрос, это только начало.

Заславская: Ну, вы знаете, я думаю, что качественно – безусловно, вот такого качества (условно возьмем это слово) - никаких сомнений нет. Но, конечно, это будет совершенно другой человек. Точно так же, раз уж вы взяли меня, как я совершенно другой человек, чем, допустим, мой дед, который в 1861 году родился и был очень видным физиком, можно сказать, даже знаменитым, - был совершенно другим человеком. И поэтому, когда мы говорим... Поколение очень сильно меняется: и ценности, и качественные оценки, в общем, все – так что таких точно уже не будет.

Пашутин: Вопрос был, конечно, с некоторой иронией, и, мне кажется, что мы все ощущаем: та традиция, которую вы еще несете в себе и в ней говорите и думаете, в какой-то степени потеряна и, возможно, уже непоправимо. Более конкретный вопрос другой. Скажите, что вы включаете в институты, вообще в эту институциональную ось? Вы сказали и об организациях, и о нормах.

Заславская: Нет-нет, я про организации не говорила. Я говорила: нормы и контроль за их выполнением.

Пашутин: А формирование самих норм? Вот наша дискуссия сейчас является институтом или площадка сама является институтом?

Заславская: Нет-нет-нет. Есть, действительно, целый ряд определений института. Данный мне кажется наиболее четким, прежде всего потому, что он отделяет организацию. Есть институт, он как бы витает в виртуальном пространстве, поскольку это правила и нормы, они могут быть писаные и неписаные, они существуют в культуре, и есть механизмы их выполнения.

Например, если ты сидишь в метро и плюнешь на пол, то сразу несколько человек тебе скажут: «Что вы делаете? Выйдете из вагона!» и т.д. Культурный механизм, но механизм есть. Я не говорю уже о таких механизмах, как милиция и всякие наказания.

Норд не опускается до микроуровня, насколько я понимаю, в смысле до человека, для него акторы – это организации. Так вот, организации отдельно действуют по правилам, а правила отдельно – и тогда получается более богатая картина, потому что можно видеть, как ведут себя организации, какие у них интересы. А  если их поместить внутрь института, то тогда картина, с моей точки зрения, получается мертвой.

Пашутин: То есть вы разделяете сохранение норм и их формирование? В данном случае мы сейчас занимаемся формированием норм, то есть некой оценочной деятельностью, так?

Заславская: Да.

Пашутин: Вот это входит в институциональную ось или нет?

Заславская: Формирование новых норм?

Пашутин: Да.

Заславская: Ну конечно, это ее развитие, ведь эта система развивающаяся. Это просто процесс развития этой системы. Какие-то нормы отпадают. В этом процессе есть сильная целевая составляющая (законодательные органы сидят и думают) и есть, конечно, стихийная. И стихийно не выполняются определенные нормы или отмирают. Ну, вы знаете, что в некоторых журналах и газетах печатают для смеха различные законы разных штатов Америки, что нельзя там, допустим, страуса держать в коровьем загоне и всякая ерунда, которая там с ХVII века накопилась. И эти нормы отмираю

Философия — это то, при помощи чего меньшинство отделяет себя от большинства людей, отмахиваясь от них, как от назойливых мух. Философия — это граница между большинством и меньшинством. Как эта граница устанавливается? Очень просто. Вот пример. Мы смотрим на чашку. Что мы видим? Чашку. А что видит философ? Чашечность. Чтобы увидеть чашку, достаточно иметь глаза. А чтобы увидеть чашечность, нужно, скажет философ, иметь ум. Как только исчезает различие между меньшинством и большинством, исчезает и философия.

Философию придумали умные люди, которые не принадлежали к большинству, у которых не было своего места в мире. Поэтому умные люди всегда неуместны и несвоевременны.



МАРГИНАЛЫ

Философ — это, прежде всего, иммигрант, "лимитчик", гастарбайтер. Он всегда не местный. Он приехал откуда-то со стороны, из другого мира. Например, из Малой Азии в Грецию, как Анаксагор, которому в Афинах было ничто не мило, ничто не дорого. Для всех греков солнце — это бог, для Анаксагора — это камень. Понятно, что греки прогнали Анаксагора из Афин, и он умер.

Философ ни к чему не привязан, ничего не ценит, ко всему относится критически. Его не устраивают ни местные боги, ни местные традиции, ни местные власти. Философия — это всегда взгляд другого, взгляд со стороны, из иного мира. В нем, как у Гераклита, нет ни сочувствия к людям, ни сопереживания, но есть любопытство.

Философ — эстет, метафизик, а философия с самого начала является потусторонним взглядом на привычное, на близкое. Сократ, ученик Анаксагора, хотя и был из местных, но вёл себя как философ, то есть как чужестранец, как посторонний, разрушая мир подручного, обжитого, конечного. За это, да еще и за высокомерное поведение в суде, его и убили.

Никто не знает, оплакивала ли его Ксантиппа или нет, но к философии она не имела никакого отношения.



ПОЧЕМУ У ФИЛОСОФИИ НЕ-ЖЕНСКОЕ ЛИЦО?

Не-женское это дело — заниматься философией. Почему не-женское? Потому что философия рождается в обожающем взгляде, который бросает один мужчина на другого. Философы — это люди лунного света. У них то, что они чувствуют, растворяется в том, что они видят. Тогда как у всех нормальных людей видимый мир растворяется в мире переживаемом.

В момент, когда философия начинает рождаться в обожающем взгляде женщины, бросаемом на мужчину, тогда начинается деградация философии. И мужчина, как Ориген, должен оскопить себя, чтобы остаться философом.

Если взгляд обожания бросает на женщину мужчина, то от этого взгляда рождается не философия, а дети. Обожание между женщинами ни к чему не ведет. В нем ничего не рождается, кроме техники овладения телом. Но овладеть техникой — не значит совершить поступок.



ПОСТУПОК

Философия — это поступок. Поступать — означает самого себя класть в основание цепочки причин и действий. Только маргиналы могут представлять философию как личностный акт, как поступок, ибо только они, вступая в конфликт с традицией, могут класть себя в основание причинных цепей.

Если философия — это поступок, то философ — это не профессор в очечках, а киник или юродивый. А это значит, что в пространстве философии пульсирует асоциальная по своей природе энергия, заставляющая философа выходить за пределы, переступать нормы, то есть быть как бы социальным преступником. Философия вообще является социально приемлемым видом интеллектуального юродства. Киник Антисфен говорил, что лучше быть животным, чем человеком, а также, что лучше быть варваром, чем эллином.

Сегодня философ — это не философ, а актуальный художник, акционист, устроитель перфомансов. Это арт-группа "Война" или Кулик и "Синие носы". Но перфоманс — это не поступок, у которого есть следствия, а эпатаж, пощёчина общественному вкусу. А это значит, что современные философы существуют за пределами философии. Тем самым мы имеем двойной разрыв в виде философии без философов и философов без философии.



МЫСЛИТЕЛЬ

Традиционно философ понимается не как киник, а как платоник, то есть как мыслитель, а философия — как мышление. Философы — это мыслители. Они, — говорит Хайдеггер, — называются так, потому что мышление происходит главным образом в философии. Мыслитель — это человек, который вводит ненаблюдаемые сущности для того, чтобы объяснить наблюдаемое, отвечая на вопрос: что это? И почему это, а не то?

Например, мы хотим понять, почему люди тоскуют, почему они не могут жить без тоски. Мы идем за помощью к учёному. Учёный, отвечая на этот вопрос, непременно расскажет что-нибудь об устройстве нейродинамических структур мозга. Но этот рассказ мы не можем сделать фактом своей сознательной жизни. И тогда мы идем к философу. Философ не пойдет по следам ученого, ибо ученый, на его взгляд, не мыслит. Он испытывает природу. Философ же — мыслитель, то есть он, следуя за Декартом, скажет, что все дело в добре и зле, в том, что добро субстанциально, а зло функционально. То есть добро может существовать без зла, а зло без добра — не может. А это значит, что нельзя провести ясную границу между добром и злом. И, выбрасывая зло, нам приходится вместе с ним выбрасывать и добро. Вот об этом добре и тоскует человек. Этот рассказ расширяет наше сознание, хотя мы не узнали из него ни что такое добро, ни что такое зло.

Мышление — это логически упорядоченные грёзы, путешествие воображения в то, что может оказаться истиной.



ДВОЙНАЯ НЕПРОЗРАЧНОСТЬ ФИЛОСОФИИ

Философское мышление обладает двойной непрозрачностью. Оно непонятно большинству. А после того, как оно стало непонятно большинству, оно становится непонятно и самим философам, ибо их мысли сегодня куда-то улетучиваются, а слова остаются, и эти слова ничего не говорят о мысли. Поэтому все упования современных философов на то, что их непонимание может вдруг оказаться светоносным.

Если философия — это пространство свободного мышления, если это путешествие в мир ненаблюдаемых сущностей, то философ — это метафизик, то есть человек, который утратил связи с сознанием повседневности. Философия как метафизика никого лично не касается. И поэтому она подлежит забвению.



УТЕШЕНИЕ

Чтобы не попасть в список того, что забывается, философия должна отречься от метафизики, а философ должен объявить себя антиметафизиком, то есть тем, кто хочет вернуть сознание в мир обжитого, конечного. Для этого ему, как блудному сыну, нужно объясниться со своими родителями, то есть со здравым смыслом.

Но если философия перестает быть метафизикой, то тогда ее нужно понимать как утешение, а философа — как утешителя, который практикует субъективирующее мышление. То есть что он делает? Он переводит униженных и оскорбленных из одного состояния в другое, в котором они забывают о том, что унижены и оскорблены. Люди, как дети. Философ — это взрослый, который всегда может сказать детям: смотрите, птичка пролетала. И дети будут смотреть, забывая о боли и страданиях. Таким образом философия становится коллективной психотерапией.



ОВОД

Философия как утешение — это цветок, из недр которого неохотно выползает философ-шмель, философ-овод. Оказывается, философия не столько утешает, сколько кусает и больно жалит. Она припекает и обжигает. Она не дает спуска никому: ни обывателю, ни ученому, ни священнику, ни самой себе. В философии есть что-то садистское и мазохистское. Поэтому философа никто не любит. Он одиночка. Анахорет. Человек пещеры. По словам Антисфена, человеку пристало жить без общины, без дома, без отечества. Социум преследует философа. Философ отвечает миру взаимностью. Он не любит людей и, особенно, не любит политиков, которые присвоили себе такого монстра, как социум.

Философия — это способ, которым маргинал, одиночка, шизофреник и аутист мстит социуму. Протагор расшатывал социум своей софистикой. Социум сжигал его книги на площадях и прогонял его из Афин. Поскольку социум — это массы, связанные языком, постольку философия расшатывает язык, расплавляет смыслы и значения слов. В результате слабеют социальные цепи, ослабляется власть политиков. Если не расшатать вяжущие связи языка, то нельзя освободить свое уже-сознание. А без уже-сознания люди — социальные куклы. Если язык укрепляет социальные связи, то сознание расшатывает их, обнаруживая зыбкость человеческого существования. Философия расплавляет смыслы в безнадежной попытке извлечь новый смысл, затрудняющий превращение человека в марионетку.

Философ не любит рассуждать о языке своей философии. Он не интересуется познанием познания. Философ — делосский ныряльщик, а не рефлексун. Ему нужно достать со дна моря жемчуга смыслов, а не наблюдать за рефлексивной рябью поверхности мысли.



УСКОЛЬЗАЮЩАЯ ФИЛОСОФИЯ

Чтобы сегодня понять, что такое философия, нужно научиться читать философские тексты, чтобы потом убедиться в том, что философ — это не тот, кто умеет читать эти тексты, а тот, кто умеет говорить о том, о чем невозможно молчать.

Нужно научиться говорить, чтобы понять, что философ — это не тот, кто умеет говорить красиво, а тот, кто умеет слушать.

Нужно научиться слушать, чтобы понять, что философ — это не тот, кто умеет слушать, а тот, кто умеет молчать.

Нужно научиться молчать, чтобы понять, что философ — это не тот, кто умеет молчать, а тот, кто умеет грезить, сопрягая грезы со словом или поступком, соединяя видимое и невидимое, языковое и безъязыкое. Человек может мыслить, поскольку он имеет для этого возможность. Эту возможность ему дают грёзы.

Каждый человек грезит. Русские грёзы актуализируют русские философы.



РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Русская философия возникает вне философии, поэтому в ней нет желания разрушать подручный мир обжитого. Функцию разрушения берет на себя русская интеллигенция. Философы — охранители преданий, они, как Аксаков, отзываются не на зов бытия, а на зов дома. Бытие — это не дом, и язык — это не дом. Как говорил Шпет, язык наш — враг наш. Бездомность является отличительным признаком мысли интеллигента. В России философы — не интеллигенты, а интеллигенты — не русские философы.

"Да где ж это видано: картошка дороже бананов?!" — старушка-пенсионерка действительно была потрясена новыми ценниками до глубины души: "Что ж вы творите, а?"

Конечно, ей, выросшей при тоталитарно-плановой советской экономике, совершенно невдомёк законы рынка, которые требуют прежде всего получения максимальной прибыли. А всё остальное — потом, по мере необходимости.

Напомните ей песню из времён далёкой молодости: "Первым делом, первым делом — самолёты..." И объясните, что "самолёты рынка", которые всегда "первым делом" — это прибыли. Может, и поймёт... Хотя вряд ли — с её-то пенсией...

В России — инфляция не монетарная. В России — инфляция издержек. Денежная масса в 2010 году (16 трлн. рублей) составляла всего лишь 40,9% от ВВП (39,06 трлн. рублей). И цены растут не потому, что у нас избыток денег — наоборот, денег у нас мало, их НЕ ХВАТАЕТ, — а потому что так работает правительство.

Инфраструктурные тарифы российских "естественных монополий" (топливо, электричество, коммунальные услуги и т.д.) с начала года выросли на 20-25%. С учётом изменений налогообложения юридических лиц и мультипликационного эффекта НДС одно это задаёт 35-40%-ное повышение производственных издержек и, соответственно, примерно 50%-ный рост потребительских цен, включая цены на продовольствие.

Понятно, что торговые посредники закладывают это повышение в свои прейскуранты уже сегодня, отчётливо понимая, что если без тех же бананов или красной икры люди проживут и покупать их по завышенным ценам просто не станут, то без картошки, крупы, хлеба и сахара им обойтись никак нельзя. Поэтому самые "ходовые" продукты сегодня и дорожают сильнее всего, компенсируя продавцам их растущие издержки.

При этом Росстат, считая цены по "потребительским корзинам" ("минимальная потребительская" — это совсем отдельная статья, которая используется только для занижения порога бедности, а не для расчета инфляции, кстати), может "рисовать" любые, самые радужные цифры. К действительности они никакого отошения иметь не будут.

Вторая, не менее значимая составляющая нынешнего роста цен на продовольствие — колебания мирового рынка в связи с финансово-экономическим кризисом. Не надо забывать, что значительную долю необходимого продовольствия Россия сегодня импортирует, ввозит из-за рубежа, а значит, таможенные пошлины, курс валют, биржевые цены на нефть и зерно, — всё это отражается на ценниках российских магазинов и рынков. Стоило Медведеву снять запрет на "ножки Буша" — и миллионы цыплят на российских птицефабриках пришлось уничтожать, чтобы минимизировать грядущие убытки: выдержать ценовую конкуренцию с этими навечно замороженными отходами заокеанской пищевой индустрии наши производители оказались не в силах, что, впрочем, было ясно с самого начала.

Согласно данным того же Росстата, только в январе 2011 года в РФ было ввезено продовольственных товаров и сырья для их производства почти на 2,1 млрд. долларов, на 39% больше, чем в январе прошлого года. При этом опережающими темпами шёл импорт говядины (+73,2%), овощей (2,1 раза), зерна (3,4 раза), растительного масла (2,3 раза) и — внимание! — алкогольных и безалкогольных напитков (в 3,9 раза).

Всего же за 2010 год импорт продовольствия обошёлся нашей стране в 36,4 млрд. долл. — на 21,3% больше, чем годом ранее. Учитывая, что намного больше и лучше россияне за этот год питаться не стали, данный рост импорта, скорее всего, компенсировал реальное падение внутреннего производства сельскохозяйственной продукции в связи с катастрофической летней засухой 2010 года (что косвенно следует из приведенной выше структуры роста продовольственного импорта).

Наконец, третья и, вероятно, самая фундаментальная составляющая нынешнего роста продовольственных, да и не только продовольственных, цен — гигантский разрыв между реальным объёмом производимых товаров и услуг, с одной стороны, и номинальным объёмом денежной массы, циркулирующей в современном мире, — с другой.

Вторая превосходит первую уже в 22,5 раза. То есть реальная покупательная способность среднемировой валютной единицы (доллара прежде всего) завышена в несколько раз. И пока вся эта виртуальная денежная масса "крутится" на таких же виртуальных, фиктивных, спекулятивных рынках, ничего катастрофического в мировой экономике как будто не происходит. Но стоит ей прекратить свои виртуальные приключения, потребовать натурального обеспечения и хотя бы частично просочиться в запретную для себя зону реальной экономики, — взлёт цен обеспечен и может длиться чрезвычайно долго.

Так было на протяжении "нулевых" годов с рынком энергоносителей, то же самое мы наблюдаем сегодня на рынке продовольствия. И совершенно не случайно крупнейшие транснациональные пищевые компании "метут" сегодня реальные активы по всему миру, не исключая и Россию. Из числа последних "громких" сделок в этой сфере можно назвать февральскую покупку компанией "Pepsico" 66% акций отечественного производителя молочных продуктов, детского питания и безалкогольных напитков "Вимм-Билль-Данн" за 3,8 млрд. долл.

В результате фактически весь российский рынок продовольственных товаров оказался сегодня поделен между западными пищевыми монополиями. А где монополии — там и монопольно высокие цены и монопольные сверхприбыли.

А вы за что, бабушка, голосовали?

Геннадий ЗЮГАНОВ, Председатель ЦК КПРФ
К 90-летию введения новой экономической политики



21 марта исполняется 90 лет со дня издания Декрета ВЦИК, положившего начало новой экономической политике в поднимавшейся из руин Советской России. С этого декрета начиналась эпоха мирного строительства социалистического государства, вошедшая в историю как эпоха нэпа.
Обратиться к этой исторической дате меня заставляет не только дань юбилею. Есть и другие важные обстоятельства, побуждающие говорить об этой эпохе, анализировать ее особенности и результаты.
Во-первых, период нэпа, ознаменовавшийся значительным экономическим, социальным и культурным подъемом, в качестве идеологической приманки использовали в последние годы существования СССР идеологи «перестройки». Во-вторых, его и сегодня, искажая суть новой экономической политики 20-х годов, нередко используют те, кто выступает против определяющей роли государства в управлении экономикой. Те, кто продолжает навязывать нашей стране идею «саморегулирующегося рынка», идею неподконтрольности экономических механизмов государству и обществу.

На руинах Империи
Для того чтобы в полной мере осознать несостоятельность названных подходов, необходимо ясно представлять положение молодой Советской республики в начале 1921 года. Она была разрушена двумя войнами, – Первой мировой и Гражданской, – которые продолжались в общей сложности восемь лет. От России оказалась отрезана значительная часть территории прежней империи. Потери населения в результате войн, эпидемий и других катаклизмов составили не менее 25 миллионов человек. Промышленное производство по сравнению с довоенным уровнем сократилось почти в пять раз. Объем производства в металлургии, от которой зависели практически все отрасли экономики, упал до уровня петровских времен. Вдвое снизилось сельскохозяйственное производство, лишившееся из-за колоссальных людских потерь значительной части рабочей силы.
Необходимо напомнить, что весной 1921 г., когда вводилась новая экономическая политика, еще продолжалась Гражданская война, усугублявшаяся неурожаем и голодом. Крестьяне отказывались сдавать хлеб по продразверстке. Некоторые области в Центральной России, в Поволжье, на Дону и Кубани, на Украине и в Сибири были охвачены кулацкими бунтами. С 8 по 16 марта 1921 г. проходил Х съезд ВКП(б), на котором и был рассмотрен вопрос о введении нэпа. В это же время развернулся антибольшевистский Кронштадтский мятеж, начавшийся 1 марта и подавленный 18-го. Перед Советской Россией стоял вопрос: кто кого? Или большевики одержат победу, и страна перейдет к построению социализма. Или победит мировая буржуазия – а именно она и в то время вела войну с Россией, преследуя цель полного уничтожения молодой Советской республики.

Ленин – гениальный реформатор
Можно ли сравнивать состояние страны в 1921 г. с состоянием СССР в 1985 г.? С тем мощным экономическим, научным, техническим и культурным потенциалом, которым располагал Советский Союз к началу «перестройки»?
Объективное сравнение ситуации начала 20-х годов с эпохой, когда начиналась «перестройка», приводит к неизбежному выводу: нэп был использован с целью спасения страны и создания сильного Советского государства, а «перестройка», начинавшаяся под лозунгами обновления социально-экономической политики, служила цели разрушения единой страны и уничтожения Советской власти.
В последнее время, общаясь с молодежью, я все чаще замечаю, что образованные молодые люди, стремящиеся понять, что происходило с нашей страной в ХХ веке и что происходит с ней теперь, активно интересуются эпохой нэпа и ее особенностями. Это обстоятельство обязывает меня рассмотреть нэп не только с экономической, но и философской точки зрения.
Историки, изучавшие советскую эпоху, прежде всего обращаются к упомянутому Х съезду ВКП(б) и прозвучавшему на нем докладу В.И. Ленина, который был посвящен научному обоснованию перехода к новой экономической политике. Однако основы нэпа Ленин начал разрабатывать еще в 1918 г. Можно сказать, с первых дней прихода большевиков к власти. Свидетельство тому – его работа «Очередные задачи Советской власти». В ней Ленин не только обосновал необходимость переходного периода от капиталистической экономики к социалистической, но и определил основные условия этого перехода. Особенности отечественной экономики и проблемы ее дальнейшего развития изложены и в других работах Ленина того времени: «О кооперации», «О продовольственном налоге», «О значении золота теперь и после полной победы социализма». В совокупности эти работы составляют учение Ленина о закономерностях развития экономики России в переходный период, о путях и методах преодоления ее многоукладности. Предлагают конкретную программу действий.
После Х съезда Ленин неоднократно выступал с научным обоснованием и мерами практической реализации нэпа на II Всероссийском съезде Политпросветов, ХI съезде ВКП(б), Х партконференции, IX съезде Советов, III и IV конгрессах Коминтерна. Это свидетельствует о его предельно ответственном отношении к проведению новой экономической политики, о последовательной работе над ее воплощением в жизнь.
Приведу первые строки из доклада Ленина на X съезде ВКП(б):
«Товарищи, вопрос о замене разверстки налогом является прежде всего и больше всего вопросом политическим, ибо суть этого вопроса состоит в отношении рабочего класса к крестьянству». И далее Ленин подчеркивает: «Классов обмануть нельзя».
Какой ответственностью и правдивостью наполнены эти ленинские слова! Можно ли сравнить с ними беспомощную болтовню о «социализме с человеческим лицом», которую нес Горбачёв в первые годы «перестройки»? Дал ли Гайдар хоть какое-то разумное, понятное народу и согласующееся с его интересами обоснование «шоковой терапии» и прочих радикальных «реформ»? Тех «реформ», которые он с фанатичной одержимостью проталкивал, внедряя в высокоразвитую и самодостаточную советскую экономику чикагские модели Милтона Фридмана. Действуя по рецептам, изначально придуманным для стран третьего мира, обреченных попасть под тотальный контроль новоявленных хозяев мира. Содержалась ли хоть доля правды в заверениях Чубайса о ценах на ваучеры, которые якобы должны были со временем взлететь до заоблачных высот и обогатить всех граждан, получивших от реформаторов эти бумажки? Заикнулся ли он хоть раз об истинных целях аферы под названием «ваучеризация»?
В отличие от истинных целей либералов, уничтоживших СССР, цели, ради которых вводилась новая экономическая политика Лениным и партией большевиков, были с самого начала абсолютно ясны и впоследствии полностью оправданы. Вот слова Ленина по этому поводу:
«Мы открыто, честно, без всякого обмана крестьянам заявляем: для того чтобы удержать путь к социализму, мы вам, товарищи крестьяне, сделаем целый ряд уступок, но только в таких-то пределах и в такой-то мере и, конечно, сами будем судить – какая это мера и какие пределы».
Была ли хоть тень подобной правды, такого же нравственного отношения к вопросам политики и экономики в выступлениях Ельцина на трибунах, украшенных плакатами «Вся власть советам»? Пройдет совсем немного времени, и в 93-м Ельцин, начинавший с клятв народу о том, что он хочет обновить и укрепить Советскую власть и социализм, руками своих мерзавцев и прихвостней будет расстреливать ту самую Советскую власть из танков.
Втершийся в доверие к народу благодаря своей «борьбе» с номенклатурными привилегиями, он, получив власть над страной, начнет штамповать незаконные, противоречащие и конституции, и интересам большинства граждан указы о приватизации. После чего в России появится новый класс собственников, точнее – узкая прослойка, совершенно бесчестно и неоправданно сосредоточившая в своих руках большую часть национального богатства. На фоне того, что в одночасье захапали эти господа, ничего не давшие России и ее народу, о привилегиях советских чиновников просто смешно говорить. Но еще более губительно то, что в результате жульнической приватизации произошло полное отчуждение рабочих от фабрик и заводов, а крестьян – от земли, полученной ими от Советской власти. Один из главных революционных лозунгов большевиков гласил: «Землю – крестьянам, фабрики – рабочим». Негласный лозунг «демократов» и «реформаторов» подразумевал совершенно обратное: отнять и заводы, и землю у рабочих и крестьян, у народа России, и беззаконно передать их в руки нуворишей, зачастую имевших откровенно криминальную биографию.
Меры, осуществленные под знаменами «перестройки» и «демократизации», от первой и до последней носят антигосударственный и антинародный характер. Они представляют собой полную противоположность тем мерам, которые реализовывались Советской властью в начале 20-х годов в связи с введением нэпа.

В чем суть нэпа?
Что такое нэп в ленинском понимании? Это использование товарно-денежных отношений, хозрасчета и материального стимулирования для создания экономической базы социализма. То есть системы, защищающей интересы абсолютного большинства граждан. Что же касается «перестройки», то она была направлена на разрушение социалистической системы в интересах небольшой группы тех, кто за бесценок получил колоссальные богатства: заводы и фабрики, землю, недра, леса и водоемы. Следовательно, нэп и «перестройка» – это два совершенно разных процесса, знак равенства между ними невозможно поставить в принципе. Даже, несмотря на то, что при осуществлении нэпа и «перестройки» использовались во многом сходные с формальной точки зрения экономические методы. Но использовались они с абсолютно противоположными целями.
Нередко, говоря о нэпе, подразумевают прежде всего замену продразверстки, применявшейся во время Гражданской войны, продналогом, позволившим в два раза уменьшить объем изымаемой у крестьян сельскохозяйственной продукции. В условиях еще не завершившейся войны и разрухи это была крайне сложная мера. И неудивительно, что многие видные экономисты, управленцы и политические деятели того времени сомневались в правильности введения нэпа, опасаясь утраты завоеваний социалистической революции. Достаточно напомнить, что среди сомневающихся был и верный соратник Ленина, тогдашний нарком продовольствия А.Д.Цюрупа. Тем не менее научно обоснованная, всесторонне выверенная ленинская позиция на Х съезде победила.
Следует обратить внимание и на то, что Декрет, которым вводилась в действие новая экономическая политика, был принят уже 21 марта – всего через пять дней после завершения съезда. У большевиков не было лицемерных и беспомощных расхождений между словом и делом. Не было деклараций, которые провозглашались впустую, просто ради имитации процесса, и затем оставались лишь словами. Может ли сегодняшняя российская власть похвастаться такой оперативностью, открытостью и ясностью принимаемых решений? Нет, последние двадцать лет власть демонстрирует прямо противоположные свойства.
Знакомясь с перечисленными выше ленинскими работами, нельзя не заметить, что он рассматривал всю экономику, все народное хозяйство в комплексе. Говоря о продналоге, об интересах крестьян как первооснове нэпа, он здесь же, на Х съезде, снова обращался к плану ГОЭЛРО, без выполнения которого невозможно было успешно осуществить новую экономическую политику. Ленин понимал, что недостаточно просто помочь крестьянам увеличить производство сельскохозяйственной продукции. Важно еще и создать условия для свободной торговли и ее сбыта. Дать крестьянину возможность зарабатывать средства и развивать свое хозяйство. В значительной мере именно этим объясняется колоссальное внимание Ленина к такой отрасли как торговля. Особенно к потребительской кооперации, способной одновременно обеспечивать крестьян промышленными товарами и закупать их продукцию.
Спустя всего три месяца после Х съезда был введен разрешительный порядок открытия торговых заведений. Эта мера, последовавшая за введением продналога, по сути стала основной опорой новой экономической политики. Здесь необходимо подчеркнуть разницу между той свободной торговлей, которая возникла в 1921 г., и той, которую ввели «реформаторы» во время «перестройки».
В начале нэпа возможности продавать свою продукцию расширялись для крестьян, для кустарей и других товаропроизводителей. Это повсеместно способствовало развитию производства и, следовательно, укреплению экономики молодой Советской республики. Этот процесс сопровождался контролем государственных органов за ценами, за оплатой труда. Росло число рабочих мест, рос рабочий класс. Это было особенно важно для страны, где численность крестьян составляла более 80%. А в результате «перестройки» были прежде всего созданы условия для наводнения страны зарубежной продукцией, в основном представлявшей собой
дешевые подделки. Это способствовало стремительному вытеснению с рынка добротных товаров отечественного производства, удушению текстильной, швейной, трикотажной, обувной и других отраслей нашей промышленности. Трудившиеся на предприятиях этих отраслей, большинство из которых составляли женщины, теряли не только работу, но профессиональную подготовку и свое мастерство. Они пополняли ряды малообеспеченных и безработных. И это происходило в стране, которая еще во времена нэпа избавилась от такой проблемы, как безработица.
Если в ходе нэпа крестьяне-бедняки становились середняками, то в результате «перестройки» крестьяне разорялись в массовом порядке. В процессе нэпа техническая оснащенность сельского хозяйства постоянно повышалась, а благодаря «либеральным реформам» сельское хозяйство России было отброшено на полвека назад.
Советское государство ничего не пускало на самотек. Уже в мае 1922 г. был издан Декрет об имущественных правах, а в ноябре того же года принят Гражданский кодекс, предоставлявший каждому право организовывать промышленные и торговые предприятия. Эту меру можно назвать правовой опорой нэпа, способствовавшей одновременно и государственному контролю, и стимулированию экономической инициативы. Результатом было создание новых предприятий, а не захват и разрушение действовавших, как во время «перестройки» и последующих «реформ». Не захватить то, что было создано другими и принадлежало стране, народу, обществу, а создать свое, построить новое – в этом состоял и экономический, и моральный принцип коммунистов.

О денежной политике и концессиях
Справедливости ради следует отметить, что в ходе нэпа к действовавшим государственным предприятиям на основании договоров о концессиях допускались и иностранные компании. Заключение таких договоров началось в 1923 г., а к концу 1927 г. насчитывалось 117 концессионных соглашений. При этом на таких предприятиях было занято всего 18 тысяч человек, и они выпускали чуть более 1% от общего объема промышленной продукции. Разумеется, такие масштабы сотрудничества с зарубежными фирмами никак не могли угрожать экономической независимости даже тогдашней, еще не окрепшей страны.
Тут к месту будет напомнить, что список российских долларовых миллиардеров возглавляет Владимир Лисин, которому в процессе грабительской приватизации достался Новолипецкий металлургический комбинат. В свое время это предприятие было создано руками народа, доблестным трудом героев советских пятилеток. А теперь именуется «активом Лисина» и оценивается в два десятка миллиардов долларов. Не народных, не государственных миллиардов, а олигархических. Спрашивается, есть ли в подобных результатах «либерализации» экономики хоть капля справедливости?
Абсолютной противоположностью «перестроечной» была и денежная реформа в период нэпа. В дополнение к находившимся тогда в обороте денежным знакам, необходимую устойчивость которых не могла обеспечить еще не окрепшая экономика, были введены советские червонцы, приравнивавшиеся к 7,74 грамма чистого золота. Не доллар, а советский червонец обеспечивал развитие социалистической экономики. И уже в 1926 году на международном рынке золотой червонец в переводе на американский доллар и английский фунт стерлингов стоил дороже своего золотого содержания. Такая денежная политика проводилась в интересах государства и советского народа, а не в интересах нуворишей, во время «перестройки» наживших огромные состояния на валютных спекуляциях. Между тем эти спекуляции вот уже больше 20 лет наносят огромный ущерб отечественной экономике. Масштабы этого ущерба никто до конца не подсчитал и вряд ли уже подсчитает.
Одновременно с денежной в период нэпа проводилась и кредитная реформа. В 1921 г. был воссоздан Государственный центральный банк. Несмотря на то, что в период нэпа активно развивались коммерческие кредитные учреждения, доля Госбанка в сфере кредитования составляла от 50 до 70%. Кредитные учреждения создавались в форме обществ взаимного кредита и сберегательных касс с целью мобилизации всех имеющихся ресурсов и дальнейшего развития экономики. Кредитная система эпохи нэпа работала на промышленность, торговлю и потребительскую кооперацию. Она развивалась и укреплялась одновременно с этими отраслями. В 1924 г. были созданы Внешторгбанк СССР, Аграрный и Строительный банки. Все они сыграли колоссальную роль в развитии отечественной экономики и внешнеэкономических связей Советского Союза, способствовали пополнению государственной казны. Разве могло бы Советское государство вложить сотни миллиардов бюджетных рублей в коммерческие банки, как это сделало в 2008 – 2009 гг. правительство Путина, прикрываясь кризисом? В течение 2009 и 2010 гг. многие коммерческие банки, которые в кризисной ситуации «спасало» правительство, получили прибыль в полтора, а то и в два раза большую, чем в 2008 г. Это позволило им удвоить дивиденды для членов правления, для менеджеров высшего звена. Но экономика страны от этого ничего не выиграла. Бедных в России за последние два года стало еще больше. Их доля в общей численности населения превысила 70%. В то время как при Советской власти с начала 20-х годов число малоимущих стремительно сокращалось.

Что нэп дал народу?
Обосновывая необходимость нэпа, Ленин постоянно указывал на первостепенную важность соблюдения интересов трудового народа: «…ничего не ломайте, не спешите, не мудрите наспех, поступайте так, чтобы максимально удовлетворить среднее крестьянство, не нарушая интересов пролетариата. Испытайте то, испытайте другое, изучайте практически, на опыте, потом поделитесь с ними и скажите, что вам удалось».
Кто из представителей власти говорит сегодня на таком языке? Кто из них вообще обращается к народу, говорит о его интересах, упоминает о нем? Народ окрестили «населением», «контингентом», «электоратом», «потребителями». Но такие понятия, как «народ», «рабочие», «крестьяне» пугают власть, они чужды нынешней социально-экономической системе.
Новая экономическая политика, разработанная Лениным и реализованная Советским правительством, дала колоссальные экономические, социальные и политические результаты. Напомню об основных ее итогах.
За первые пять лет нэпа, с 1921 г. по 1926 г., сельскохозяйственное производство возросло в два раза, а промышленное – в три раза. Темпы экономического роста увеличивались и в последующие годы. В 1927 г. рост составил 13%, в 1928 г. – 19%. Темпы роста национального дохода в эти годы – 18%. До этого мир не знал подобного экономического чуда.
Обеспечивалось постепенное снижение цен и на продукты питания, и особенно на товары промышленного производства. Только за один год, с 1923 г. по 1924 г. цены на промышленную продукцию снизились на 25%. Одновременно это способствовало развитию сельского хозяйства, которое получало необходимое ему техническое оснащение по все более низким ценам. А со времени «перестройки» цены на промышленную продукцию, в особенности на горюче-смазочные материалы, на электроэнергию из года в год повышаются. В итоге постоянно увеличивается разрыв между ценами на сельскохозяйственные товары и продукцию промышленного производства. Крестьяне нищают, села опустошаются. За последние два десятилетия исчезло около 20 тысяч российских сел и деревень. На их месте остались только погосты. Крестьяне лишены права и возможности продавать свою продукцию на рынке самостоятельно, без посредников. При этом посредничают не организованные заготовительные предприятия, а приезжающие откуда попало скупщики. Они не приобретают продукты по справедливым ценам, а попросту обирают крестьян.

По ленинским заветам
Говоря о нэпе, нельзя не упомянуть о роли И.В.Сталина в последовательном проведении ленинских принципов экономической политики. Это особенно важно, учитывая оголтелые нападки на Сталина, грубейшее искажение его роли как в истории страны, так и в истории нэпа, в частности. Один из самых распространенных ярлыков, повешенных на Сталина зачастую откровенно лживыми историками, – это утверждение, будто он виновен в преднамеренном свертывании нэпа, которым нанес серьезный ущерб отечественной экономике. Подобные «концепции» не имеют ничего общего с реальностью.
Выступая в апреле 1924 г. в Свердловском университете с лекциями об основах ленинизма, Сталин прежде всего обращал внимание на задачи ленинской новой экономической политики: «Усилить и развить индустрию; связать для этого индустрию с крестьянским хозяйством через торговлю, регулируемую государством; развивать кооперацию, вовлекая в эту последнюю миллионы крестьянства, – вот как рисовал Ленин очередные задачи хозяйственного строительства на пути к постройке фундамента социалистической экономики».
Эта цитата отчетливо свидетельствует о том, что Сталин безоговорочно следовал ленинскому экономическому учению. Борясь с внутрипартийной оппозицией, склонявшейся к защите свободной торговли, особенно сельскохозяйственной продукцией, Сталин уже в 1929г. на Пленуме ЦК ВКП(б) говорил: «Нэп есть свобода торговли в известных пределах, в известных рамках, при обеспечении регулирующей роли государства на рынке». Эти сталинские слова абсолютно соответствуют тем, которые на Х съезде партии в 1921 г. произносил Ленин, говоря, что государство идет на уступки крестьянам, но будет определять и меру, и пределы этих уступок.
Для того чтобы были максимально ясны результаты новой экономической политики в сельском хозяйстве, в главном по тому времени секторе экономики, приведу несколько цифр.
До Первой мировой войны доля мелких крестьянских хозяйств в производстве зерна в России составляла 50% от валового производства, а в его реализации на рынке – всего 24,8%. К 1927 г. доля крестьянских хозяйств в производстве зерна выросла до 85,3%, а в общем объеме реализации – до 74%, то есть в 2,7 раза. Эти цифры свидетельствуют не только о повышении роли сельскохозяйственного сектора в экономике страны, но и об улучшении положения крестьянства в результате новой экономической политики.
Замечу, что при всех положительных результатах нэпа, мелкотоварное хозяйство не могло обеспечивать растущие потребности страны в сельскохозяйственной продукции. Необходимо было поднять производительность труда в аграрном секторе. Оперативно решить эту задачу можно было только путем создания крупных производств, то есть путем коллективизации сельского хозяйства. И в этих непростых преобразованиях колоссальную роль играло то, что было заложено ленинской экономической политикой. Это и развивавшаяся из года в год потребительская кооперация, и созданный в 1924 г. Агробанк, и обеспечение крестьян техникой.
Соблюдая ленинские принципы в управлении экономикой, Советская страна к началу 30-х годов решила множество политических, экономических и социальных проблем. Вот что говорил по этому поводу Сталин, выступая на Всесоюзной конференции работников промышленности 4 февраля 1931 г.:
«Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять. Мы решили ряд труднейших задач. Мы свергли капитализм. Мы взяли власть. Мы построили крупнейшую социалистическую индустрию. Мы повернули середняка на путь социализма. Самое важное с точки зрения строительства мы уже сделали. Нам осталось: изучить технику, овладеть наукой. И когда мы сделаем это, у нас пойдут такие темпы, о которых сейчас мы не смеем и мечтать. И мы это сделаем!»
Все, о чем сказал Сталин, явилось итогом десятилетия нэпа, как и дальнейшие успехи советской экономики 30-х годов. С 1929 г. по 1933 г. производство тракторов выросло почти в шесть раз. К 1933 г. удельный вес машиностроения в общем объеме промышленного производства составил 26,1%, то есть вырос в 2,6 раза по сравнению с довоенными показателями. Так, не на словах, а на деле, решалась проблема индустриализации страны.

России нужен нэп-2
Названные цифры красноречиво свидетельствуют об успехах в реализации ленинских планов построения социалистической экономики путем сближения интересов рабочего класса и крестьянства, составлявших основу социалистического общества. Особенно впечатляют успехи нэпа на фоне того катастрофического падения, которое вызвали в нашей экономике «реформы» последних двадцати с лишним лет.
Вопиющим примером этого падения является ситуация в российском сельскохозяйственном машиностроении. Если в 1990 г. производство тракторов в Российской Федерации составляло 226 тысяч, то к 2009 г. оно упало до 8 тысяч – в 28 раз. И эти потери не могут быть компенсированы никаким импортом, сельское хозяйство ощущает их со все большей остротой. Если в 1990 г. на каждые 1000 га пашни в России приходилось 11 тракторов, то сегодня – только 4. К тому же большая часть тракторов, работающих на российских полях, чрезвычайно изношена.
Это лишь один из множества возможных примеров. И по каким бы параметрам мы ни провели сравнение, неизбежен вывод: если нэп способствовал бурному развитию страны, сплочению общества, то «перестройка» и дальнейшие «реформы» привели к разорению трудящихся, к социальному размежеванию и общественному расколу.

Совершенно очевидна и преемственность сталинской политики 30-х годов тем принципам и целям, которые были провозглашены Лениным и составили основу нэпа. Сегодня кризисное состояние России, как и положение мировой экономики, обязывает нас изучать основы ленинской экономической политики и историю ее развития в сталинскую эпоху.

Разрабатывая и постоянно совершенствуя свою программу, КПРФ всегда исходит из ленинского принципа соблюдения интересов народа. В этом преемственность наших установок и задач тем, которые были определены новой экономической политикой. Этим наша программа принципиально отличается от программ всех других политических партий. Именно руководствуясь интересами большинства граждан, мы ставим во главу своей программы национализацию сырьевых отраслей и стратегически важных предприятий. Мы видим свою первостепенную задачу в том, чтобы вернуть народу отнятое у него олигархами и «реформаторами». Сегодня уже не скрывается даже причастность семейства Ротшильдов к таким российским гигантам, как «Норникель». И мы обязаны все громче, все настойчивее, все жестче требовать национализации. А воплотиться в реальность это требование может только при массовой народной поддержке наших инициатив. Без этого просто невозможно будет спасти страну, остановить процесс окончательной утраты ею экономической, а значит, и политической независимости.

Мы, коммунисты, говорим открыто и честно, что, одержав победу на выборах, приступим к формированию новой государственной банковской системы, способной работать на отечественную экономику, обеспечивать контроль за движением денежных средств, а не спекуляцию чужой валютой. Мы направим все силы и средства на развитие образования, науки и наукоемкого производства. Одновременно мы ставим задачу обеспечения продовольственной независимости страны. Наша программа предусматривает всестороннюю поддержку сельского хозяйства и увеличение расходов на его нужды в 10 раз по сравнению с тем, что сегодня выделяется селу из бюджета.

Отмечая 90-летие введения ленинского, советского нэпа, мы с уверенностью говорим, что именно КПРФ способна и сегодня осуществить новую экономическую политику, отвечающую подлинным интересам России и ее народа.
 

Геннадий ЗЮГАНОВ, Председатель ЦК КПРФ
К 90-летию введения новой экономической политики

21 марта исполняется 90 лет со дня издания Декрета ВЦИК, положившего начало новой экономической политике в поднимавшейся из руин Советской России. С этого декрета начиналась эпоха мирного строительства социалистического государства, вошедшая в историю как эпоха нэпа.
Обратиться к этой исторической дате меня заставляет не только дань юбилею. Есть и другие важные обстоятельства, побуждающие говорить об этой эпохе, анализировать ее особенности и результаты.
Во-первых, период нэпа, ознаменовавшийся значительным экономическим, социальным и культурным подъемом, в качестве идеологической приманки использовали в последние годы существования СССР идеологи «перестройки». Во-вторых, его и сегодня, искажая суть новой экономической политики 20-х годов, нередко используют те, кто выступает против определяющей роли государства в управлении экономикой. Те, кто продолжает навязывать нашей стране идею «саморегулирующегося рынка», идею неподконтрольности экономических механизмов государству и обществу.

На руинах Империи
Для того чтобы в полной мере осознать несостоятельность названных подходов, необходимо ясно представлять положение молодой Советской республики в начале 1921 года. Она была разрушена двумя войнами, – Первой мировой и Гражданской, – которые продолжались в общей сложности восемь лет. От России оказалась отрезана значительная часть территории прежней империи. Потери населения в результате войн, эпидемий и других катаклизмов составили не менее 25 миллионов человек. Промышленное производство по сравнению с довоенным уровнем сократилось почти в пять раз. Объем производства в металлургии, от которой зависели практически все отрасли экономики, упал до уровня петровских времен. Вдвое снизилось сельскохозяйственное производство, лишившееся из-за колоссальных людских потерь значительной части рабочей силы.
Необходимо напомнить, что весной 1921 г., когда вводилась новая экономическая политика, еще продолжалась Гражданская война, усугублявшаяся неурожаем и голодом. Крестьяне отказывались сдавать хлеб по продразверстке. Некоторые области в Центральной России, в Поволжье, на Дону и Кубани, на Украине и в Сибири были охвачены кулацкими бунтами. С 8 по 16 марта 1921 г. проходил Х съезд ВКП(б), на котором и был рассмотрен вопрос о введении нэпа. В это же время развернулся антибольшевистский Кронштадтский мятеж, начавшийся 1 марта и подавленный 18-го. Перед Советской Россией стоял вопрос: кто кого? Или большевики одержат победу, и страна перейдет к построению социализма. Или победит мировая буржуазия – а именно она и в то время вела войну с Россией, преследуя цель полного уничтожения молодой Советской республики.

Ленин – гениальный реформатор
Можно ли сравнивать состояние страны в 1921 г. с состоянием СССР в 1985 г.? С тем мощным экономическим, научным, техническим и культурным потенциалом, которым располагал Советский Союз к началу «перестройки»?
Объективное сравнение ситуации начала 20-х годов с эпохой, когда начиналась «перестройка», приводит к неизбежному выводу: нэп был использован с целью спасения страны и создания сильного Советского государства, а «перестройка», начинавшаяся под лозунгами обновления социально-экономической политики, служила цели разрушения единой страны и уничтожения Советской власти.
В последнее время, общаясь с молодежью, я все чаще замечаю, что образованные молодые люди, стремящиеся понять, что происходило с нашей страной в ХХ веке и что происходит с ней теперь, активно интересуются эпохой нэпа и ее особенностями. Это обстоятельство обязывает меня рассмотреть нэп не только с экономической, но и философской точки зрения.
Историки, изучавшие советскую эпоху, прежде всего обращаются к упомянутому Х съезду ВКП(б) и прозвучавшему на нем докладу В.И. Ленина, который был посвящен научному обоснованию перехода к новой экономической политике. Однако основы нэпа Ленин начал разрабатывать еще в 1918 г. Можно сказать, с первых дней прихода большевиков к власти. Свидетельство тому – его работа «Очередные задачи Советской власти». В ней Ленин не только обосновал необходимость переходного периода от капиталистической экономики к социалистической, но и определил основные условия этого перехода. Особенности отечественной экономики и проблемы ее дальнейшего развития изложены и в других работах Ленина того времени: «О кооперации», «О продовольственном налоге», «О значении золота теперь и после полной победы социализма». В совокупности эти работы составляют учение Ленина о закономерностях развития экономики России в переходный период, о путях и методах преодоления ее многоукладности. Предлагают конкретную программу действий.
После Х съезда Ленин неоднократно выступал с научным обоснованием и мерами практической реализации нэпа на II Всероссийском съезде Политпросветов, ХI съезде ВКП(б), Х партконференции, IX съезде Советов, III и IV конгрессах Коминтерна. Это свидетельствует о его предельно ответственном отношении к проведению новой экономической политики, о последовательной работе над ее воплощением в жизнь.
Приведу первые строки из доклада Ленина на X съезде ВКП(б):
«Товарищи, вопрос о замене разверстки налогом является прежде всего и больше всего вопросом политическим, ибо суть этого вопроса состоит в отношении рабочего класса к крестьянству». И далее Ленин подчеркивает: «Классов обмануть нельзя».
Какой ответственностью и правдивостью наполнены эти ленинские слова! Можно ли сравнить с ними беспомощную болтовню о «социализме с человеческим лицом», которую нес Горбачёв в первые годы «перестройки»? Дал ли Гайдар хоть какое-то разумное, понятное народу и согласующееся с его интересами обоснование «шоковой терапии» и прочих радикальных «реформ»? Тех «реформ», которые он с фанатичной одержимостью проталкивал, внедряя в высокоразвитую и самодостаточную советскую экономику чикагские модели Милтона Фридмана. Действуя по рецептам, изначально придуманным для стран третьего мира, обреченных попасть под тотальный контроль новоявленных хозяев мира. Содержалась ли хоть доля правды в заверениях Чубайса о ценах на ваучеры, которые якобы должны были со временем взлететь до заоблачных высот и обогатить всех граждан, получивших от реформаторов эти бумажки? Заикнулся ли он хоть раз об истинных целях аферы под названием «ваучеризация»?
В отличие от истинных целей либералов, уничтоживших СССР, цели, ради которых вводилась новая экономическая политика Лениным и партией большевиков, были с самого начала абсолютно ясны и впоследствии пол­ностью оправданы. Вот слова Ленина по этому поводу:
«Мы открыто, честно, без всякого обмана крестьянам заявляем: для того чтобы удержать путь к социализму, мы вам, товарищи крестьяне, сделаем целый ряд уступок, но только в таких-то пределах и в такой-то мере и, конечно, сами будем судить – какая это мера и какие пределы».
Была ли хоть тень подобной правды, такого же нравственного отношения к вопросам политики и экономики в выступлениях Ельцина на трибунах, украшенных плакатами «Вся власть советам»? Пройдет совсем немного времени, и в 93-м Ельцин, начинавший с клятв народу о том, что он хочет обновить и укрепить Советскую власть и социализм, руками своих мерзавцев и прихвостней будет расстреливать ту самую Советскую власть из танков.
Втершийся в доверие к народу благодаря своей «борьбе» с номенклатурными привилегиями, он, получив власть над страной, начнет штамповать незаконные, противоречащие и конституции, и интересам большинства граждан указы о приватизации. После чего в России появится новый класс собственников, точнее – узкая прослойка, совершенно бесчестно и неоправданно сосредоточившая в своих руках большую часть национального богатства. На фоне того, что в одночасье захапали эти господа, ничего не давшие России и ее народу, о привилегиях советских чиновников просто смешно говорить. Но еще более губительно то, что в результате жульнической приватизации произошло полное отчуждение рабочих от фабрик и заводов, а крестьян – от земли, полученной ими от Советской власти. Один из главных революционных лозунгов большевиков гласил: «Землю – крестьянам, фабрики – рабочим». Негласный лозунг «демократов» и «реформаторов» подразумевал совершенно обратное: отнять и заводы, и землю у рабочих и крестьян, у народа России, и беззаконно передать их в руки нуворишей, зачастую имевших откровенно криминальную биографию.
Меры, осуществленные под знаменами «перестройки» и «демократизации», от первой и до последней носят антигосударственный и антинародный характер. Они представляют собой полную противоположность тем мерам, которые реализовывались Советской властью в начале 20-х годов в связи с введением нэпа.

В чем суть нэпа?
Что такое нэп в ленинском понимании? Это использование товарно-денежных отношений, хозрасчета и материального стимулирования для создания экономической базы социализма. То есть системы, защищающей интересы абсолютного большинства граждан. Что же касается «перестройки», то она была направлена на разрушение социалистической системы в интересах небольшой группы тех, кто за бесценок получил колоссальные богатства: заводы и фабрики, землю, недра, леса и водоемы. Следовательно, нэп и «перестройка» – это два совершенно разных процесса, знак равенства между ними невозможно поставить в принципе. Даже, несмотря на то, что при осуществлении нэпа и «перестройки» использовались во многом сходные с формальной точки зрения экономические методы. Но использовались они с абсолютно противоположными целями.
Нередко, говоря о нэпе, подразумевают прежде всего замену продразверстки, применявшейся во время Гражданской войны, продналогом, позволившим в два раза уменьшить объем изымаемой у крестьян сельскохозяйственной продукции. В условиях еще не завершившейся войны и разрухи это была крайне сложная мера. И неудивительно, что многие видные экономисты, управленцы и политические деятели того времени сомневались в правильности введения нэпа, опасаясь утраты завоеваний социалистической революции. Достаточно напомнить, что среди сомневающихся был и верный соратник Ленина, тогдашний нарком продовольствия А.Д.Цюрупа. Тем не менее научно обоснованная, всесторонне выверенная ленинская позиция на Х съезде победила.
Следует обратить внимание и на то, что Декрет, которым вводилась в действие новая экономическая политика, был принят уже 21 марта – всего через пять дней после завершения съезда. У большевиков не было лицемерных и беспомощных расхождений между словом и делом. Не было деклараций, которые провозглашались впустую, просто ради имитации процесса, и затем оставались лишь словами. Может ли сегодняшняя российская власть похвастаться такой оперативностью, открытостью и ясностью принимаемых решений? Нет, последние двадцать лет власть демонстрирует прямо противоположные свойства.
Знакомясь с перечисленными выше ленинскими работами, нельзя не заметить, что он рассматривал всю экономику, все народное хозяйство в комплексе. Говоря о продналоге, об интересах крестьян как первооснове нэпа, он здесь же, на Х съезде, снова обращался к плану ГОЭЛРО, без выполнения которого невозможно было успешно осуществить новую экономическую политику. Ленин понимал, что недостаточно просто помочь крестьянам увеличить производство сельскохозяйственной продукции. Важно еще и создать условия для свободной торговли и ее сбыта. Дать крестьянину возможность зарабатывать средства и развивать свое хозяйство. В значительной мере именно этим объясняется колоссальное внимание Ленина к такой отрасли как торговля. Особенно к потребительской кооперации, способной одновременно обеспечивать крестьян промышленными товарами и закупать их продукцию.
Спустя всего три месяца после Х съезда был введен разрешительный порядок открытия торговых заведений. Эта мера, последовавшая за введением продналога, по сути стала основной опорой новой экономической политики. Здесь необходимо подчеркнуть разницу между той свободной торговлей, которая возникла в 1921 г., и той, которую ввели «реформаторы» во время «перестройки».
В начале нэпа возможности продавать свою продукцию расширялись для крестьян, для кустарей и других товаропроизводителей. Это повсеместно способствовало развитию производства и, следовательно, укреплению экономики молодой Советской республики. Этот процесс сопровождался контролем государственных органов за ценами, за оплатой труда. Росло число рабочих мест, рос рабочий класс. Это было особенно важно для страны, где численность крестьян составляла более 80%. А в результате «перестройки» были прежде всего созданы условия для наводнения страны зарубежной продукцией, в основном представлявшей собой
дешевые подделки. Это способствовало стремительному вытеснению с рынка добротных товаров отечественного производства, удушению текстильной, швейной, трикотажной, обувной и других отраслей нашей промышленности. Трудившиеся на предприятиях этих отраслей, большинство из которых составляли женщины, теряли не только работу, но профессиональную подготовку и свое мастерство. Они пополняли ряды малообеспеченных и безработных. И это происходило в стране, которая еще во времена нэпа избавилась от такой проблемы, как безработица.
Если в ходе нэпа крестьяне-бедняки становились середняками, то в результате «перестройки» крестьяне разорялись в массовом порядке. В процессе нэпа техническая оснащенность сельского хозяйства постоянно повышалась, а благодаря «либеральным реформам» сельское хозяйство России было отброшено на полвека назад.
Советское государство ничего не пускало на самотек. Уже в мае 1922 г. был издан Декрет об имущественных правах, а в ноябре того же года принят Гражданский кодекс, предоставлявший каждому право организовывать промышленные и торговые предприятия. Эту меру можно назвать правовой опорой нэпа, способствовавшей одновременно и государственному контролю, и стимулированию экономической инициативы. Результатом было создание новых предприятий, а не захват и разрушение действовавших, как во время «перестройки» и последующих «реформ». Не захватить то, что было создано другими и принадлежало стране, народу, обществу, а создать свое, построить новое – в этом состоял и экономический, и моральный принцип коммунистов.

О денежной политике и концессиях
Справедливости ради следует отметить, что в ходе нэпа к действовавшим государственным предприятиям на основании договоров о концессиях допускались и иностранные компании. Заключение таких договоров началось в 1923 г., а к концу 1927 г. насчитывалось 117 концессионных соглашений. При этом на таких предприятиях было занято всего 18 тысяч человек, и они выпускали чуть более 1% от общего объема промышленной продукции. Разумеется, такие масштабы сотрудничества с зарубежными фирмами никак не могли угрожать экономической независимости даже тогдашней, еще не окрепшей страны.
Тут к месту будет напомнить, что список российских долларовых миллиардеров возглавляет Владимир Лисин, которому в процессе грабительской приватизации достался Новолипецкий металлургический комбинат. В свое время это предприятие было создано руками народа, доблестным трудом героев советских пятилеток. А теперь именуется «активом Лисина» и оценивается в два десятка миллиардов долларов. Не народных, не государственных миллиардов, а олигархических. Спрашивается, есть ли в подобных результатах «либерализации» экономики хоть капля справедливости?
Абсолютной противоположностью «перестроечной» была и денежная реформа в период нэпа. В дополнение к находившимся тогда в обороте денежным знакам, необходимую устойчивость которых не могла обеспечить еще не окрепшая экономика, были введены советские червонцы, приравнивавшиеся к 7,74 грамма чистого золота. Не доллар, а советский червонец обеспечивал развитие социалистической экономики. И уже в 1926 году на международном рынке золотой червонец в переводе на американский доллар и английский фунт стерлингов стоил дороже своего золотого содержания. Такая денежная политика проводилась в интересах государства и советского народа, а не в интересах нуворишей, во время «перестройки» наживших огромные состояния на валютных спекуляциях. Между тем эти спекуляции вот уже больше 20 лет наносят огромный ущерб отечественной экономике. Масштабы этого ущерба никто до конца не подсчитал и вряд ли уже подсчитает.
Одновременно с денежной в период нэпа проводилась и кредитная реформа. В 1921 г. был воссоздан Государственный центральный банк. Несмотря на то, что в период нэпа активно развивались коммерческие кредитные учреждения, доля Госбанка в сфере кредитования составляла от 50 до 70%. Кредитные учреждения создавались в форме обществ взаимного кредита и сберегательных касс с целью мобилизации всех имеющихся ресурсов и дальнейшего развития экономики. Кредитная система эпохи нэпа работала на промышленность, торговлю и потребительскую кооперацию. Она развивалась и укреплялась одновременно с этими отраслями. В 1924 г. были созданы Внешторгбанк СССР, Аграрный и Строительный банки. Все они сыграли колоссальную роль в развитии отечественной экономики и внешнеэкономических связей Советского Союза, способствовали пополнению государственной казны. Разве могло бы Советское государство вложить сотни миллиардов бюджетных рублей в коммерческие банки, как это сделало в 2008 – 2009 гг. правительство Путина, прикрываясь кризисом? В течение 2009 и 2010 гг. многие коммерческие банки, которые в кризисной ситуации «спасало» правительство, получили прибыль в полтора, а то и в два раза большую, чем в 2008 г. Это позволило им удвоить дивиденды для членов правления, для менеджеров высшего звена. Но экономика страны от этого ничего не выиграла. Бедных в России за последние два года стало еще больше. Их доля в общей численности населения превысила 70%. В то время как при Советской власти с начала 20-х годов число малоимущих стремительно сокращалось.

Что нэп дал народу?
Обосновывая необходимость нэпа, Ленин постоянно указывал на первостепенную важность соблюдения интересов трудового народа: «…ничего не ломайте, не спешите, не мудрите наспех, поступайте так, чтобы максимально удовлетворить среднее крестьянство, не нарушая интересов пролетариата. Испытайте то, испытайте другое, изучайте практически, на опыте, потом поделитесь с ними и скажите, что вам удалось».
Кто из представителей власти говорит сегодня на таком языке? Кто из них вообще обращается к народу, говорит о его интересах, упоминает о нем? Народ окрестили «населением», «контингентом», «электоратом», «потребителями». Но такие понятия, как «народ», «рабочие», «крестьяне» пугают власть, они чужды нынешней социально-экономической системе.
Новая экономическая политика, разработанная Лениным и реализованная Советским правительством, дала колоссальные экономические, социальные и политические результаты. Напомню об основных ее итогах.
За первые пять лет нэпа, с 1921 г. по 1926 г., сельскохозяйственное производство возросло в два раза, а промышленное – в три раза. Темпы экономического роста увеличивались и в последующие годы. В 1927 г. рост составил 13%, в 1928 г. – 19%. Темпы роста национального дохода в эти годы – 18%. До этого мир не знал подоб­ного экономического чуда.
Обеспечивалось постепенное снижение цен и на продукты питания, и особенно на товары промышленного производства. Только за один год, с 1923 г. по 1924 г. цены на промышленную продукцию снизились на 25%. Одновременно это способствовало развитию сельского хозяйства, которое получало необходимое ему техническое оснащение по все более низким ценам. А со времени «перестройки» цены на промышленную продукцию, в особенности на горюче-смазочные материалы, на электроэнергию из года в год повышаются. В итоге постоянно увеличивается разрыв между ценами на сельскохозяйственные товары и продукцию промышленного производства. Крестьяне нищают, села опустошаются. За последние два десятилетия исчезло около 20 тысяч российских сел и деревень. На их месте остались только погосты. Крестьяне лишены права и возможности продавать свою продукцию на рынке самостоятельно, без посредников. При этом посредничают не организованные заготовительные предприятия, а приезжающие откуда попало скупщики. Они не приобретают продукты по справедливым ценам, а попросту обирают крестьян.

По ленинским заветам
Говоря о нэпе, нельзя не упомянуть о роли И.В.Сталина в последовательном проведении ленинских прин­ципов экономической политики. Это особенно важно, учитывая оголтелые нападки на Сталина, грубейшее искажение его роли как в истории страны, так и в истории нэпа, в частности. Один из самых распространенных ярлыков, повешенных на Сталина зачастую откровенно лживыми историками, – это утверждение, будто он виновен в преднамеренном свертывании нэпа, которым нанес серьезный ущерб отечественной экономике. Подобные «концепции» не имеют ничего общего с реальностью.
Выступая в апреле 1924 г. в Свердловском университете с лекциями об основах ленинизма, Сталин прежде всего обращал внимание на задачи ленинской новой экономической политики: «Усилить и развить индустрию; связать для этого индустрию с крестьянским хозяйством через торговлю, регулируемую государством; развивать кооперацию, вовлекая в эту последнюю миллионы крестьянства, – вот как рисовал Ленин очередные задачи хозяйственного строительства на пути к постройке фундамента социалистической экономики».
Эта цитата отчетливо свидетельствует о том, что Сталин безоговорочно следовал ленинскому экономическому учению. Борясь с внутрипартийной оппозицией, склонявшейся к защите свободной торговли, особенно сельскохозяйственной продукцией, Сталин уже в 1929г. на Пленуме ЦК ВКП(б) говорил: «Нэп есть свобода торговли в известных пределах, в известных рамках, при обеспечении регулирующей роли государства на рынке». Эти сталинские слова абсолютно соответствуют тем, которые на Х съезде партии в 1921 г. произносил Ленин, говоря, что государство идет на уступки крестьянам, но будет определять и меру, и пределы этих уступок.
Для того чтобы были максимально ясны результаты новой экономической политики в сельском хозяйстве, в главном по тому времени секторе экономики, приведу несколько цифр.
До Первой мировой войны доля мелких крестьянских хозяйств в производстве зерна в России составляла 50% от валового производства, а в его реализации на рынке – всего 24,8%. К 1927 г. доля крестьянских хозяйств в производстве зерна выросла до 85,3%, а в общем объеме реализации – до 74%, то есть в 2,7 раза. Эти цифры свидетельствуют не только о повышении роли сельскохозяйственного сектора в экономике страны, но и об улучшении положения крестьянства в результате новой экономической политики.
Замечу, что при всех положительных результатах нэпа, мелкотоварное хозяйство не могло обеспечивать растущие потребности страны в сельскохозяйственной продукции. Необходимо было поднять производительность труда в аграрном секторе. Оперативно решить эту задачу можно было только путем создания крупных производств, то есть путем коллективизации сельского хозяйства. И в этих непростых преобразованиях колоссальную роль играло то, что было заложено ленинской экономической политикой. Это и развивавшаяся из года в год потребительская кооперация, и созданный в 1924 г. Агробанк, и обеспечение крестьян техникой.
Соблюдая ленинские принципы в управлении экономикой, Советская страна к началу 30-х годов решила множество политических, экономических и социальных проблем. Вот что говорил по этому поводу Сталин, выступая на Всесоюзной конференции работников промышленности 4 февраля 1931 г.:
«Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять. Мы решили ряд труднейших задач. Мы свергли капитализм. Мы взяли власть. Мы построили крупнейшую социалистическую индустрию. Мы повернули середняка на путь социализма. Самое важное с точки зрения строительства мы уже сделали. Нам осталось: изучить технику, овладеть наукой. И когда мы сделаем это, у нас пойдут такие темпы, о которых сейчас мы не смеем и мечтать. И мы это сделаем!»
Все, о чем сказал Сталин, явилось итогом десятилетия нэпа, как и дальнейшие успехи советской экономики 30-х годов. С 1929 г. по 1933 г. производство тракторов выросло почти в шесть раз. К 1933 г. удельный вес машиностроения в общем объеме промышленного производства составил 26,1%, то есть вырос в 2,6 раза по сравнению с довоенными показателями. Так, не на словах, а на деле, решалась проблема индустриализации страны.

России нужен нэп-2
Названные цифры красноречиво свидетельствуют об успехах в реализации ленинских планов построения социалистической экономики путем сближения интересов рабочего класса и крестьянства, составлявших основу социалистического общества. Особенно впечатляют успехи нэпа на фоне того катастрофического падения, которое вызвали в нашей экономике «реформы» послед­них двадцати с лишним лет.
Вопиющим примером этого падения является ситуация в российском сельскохозяйственном машиностроении. Если в 1990 г. производство тракторов в Российской Федерации составляло 226 тысяч, то к 2009 г. оно упало до 8 тысяч – в 28 раз. И эти потери не могут быть компенсированы никаким импортом, сельское хозяйство ощущает их со все большей остротой. Если в 1990 г. на каждые 1000 га пашни в России приходилось 11 тракторов, то сегодня – только 4. К тому же большая часть тракторов, работающих на российских полях, чрезвычайно изношена.
Это лишь один из множества возможных примеров. И по каким бы параметрам мы ни провели сравнение, неизбежен вывод: если нэп способствовал бурному развитию страны, сплочению общества, то «перестройка» и дальнейшие «реформы» привели к разорению трудящихся, к социальному размежеванию и общественному расколу.

Совершенно очевидна и преемственность сталинской политики 30-х годов тем принципам и целям, которые были провозглашены Лениным и составили основу нэпа. Сегодня кризисное состояние России, как и положение мировой экономики, обязывает нас изучать основы ленинской экономической политики и историю ее развития в сталинскую эпоху.

Разрабатывая и постоянно совершенствуя свою программу, КПРФ всегда исходит из ленинского принципа соблюдения интересов народа. В этом преемственность наших установок и задач тем, которые были определены новой экономической политикой. Этим наша программа принципиально отличается от программ всех других политических партий. Именно руководствуясь интересами большинства граждан, мы ставим во главу своей программы национализацию сырьевых отраслей и стратегически важных предприятий. Мы видим свою первостепенную задачу в том, чтобы вернуть народу отнятое у него олигархами и «реформаторами». Сегодня уже не скрывается даже причастность семейства Ротшильдов к таким российским гигантам, как «Норникель». И мы обязаны все громче, все настойчивее, все жестче требовать национализации. А воплотиться в реальность это требование может только при массовой народной поддержке наших инициатив. Без этого просто невозможно будет спасти страну, остановить процесс окончательной утраты ею экономической, а значит, и политической независимости.

Мы, коммунисты, говорим открыто и честно, что, одержав победу на выборах, приступим к формированию новой государственной банковской системы, способной работать на отечественную экономику, обеспечивать контроль за движением денежных средств, а не спекуляцию чужой валютой. Мы направим все силы и средства на развитие образования, науки и наукоемкого производства. Одновременно мы ставим задачу обеспечения продовольственной независимости страны. Наша программа предусматривает всестороннюю поддержку сельского хозяйства и увеличение расходов на его нужды в 10 раз по сравнению с тем, что сегодня выделяется селу из бюджета.

Отмечая 90-летие введения ленинского, советского нэпа, мы с уверенностью говорим, что именно КПРФ способна и сегодня осуществить новую экономическую политику, отвечающую подлинным интересам России и ее народа.

В. АЛЕКСАНДРОВ

Арест Владимира Квачкова на следующий день после окончательного оправдания по делу о так называемом "покушении на Чубайса" по не менее смехотворному и вздорному обвинению привёл широкие круги патриотической общественности в некоторое замешательство.

С одной стороны, стало ясно, что система от Квачкова так просто не отстанет, с другой — очень многие имеют смелость порицать неукротимого полковника за "авантюризм и безрассудство", принимая за чистую монету откровенный информационный вброс (якобы основанный на засекреченных материалах следствия), осуществлённый рядом СМИ.

Это прискорбное обстоятельство вынуждает ещё раз напомнить некоторые моменты биографии и деятельности неукротимого полковника, дабы дальнейшие рассуждения о действительных мотивах уголовного преследования в отношении Квачкова не повисали в воздухе, в тумане сплетен и слухов.

Владимир Квачков родился 5 августа 1948 года в пос. Краскино Приморского края в семье военнослужащего. Детские годы прошли в г. Уссурийске, куда был переведен отец для прохождения службы.

В 1959 году поступил в ДСВУ, по окончании которого в 1966 г. его зачислили в Киевское ВОКУ.

По окончании КВОКУ в 1969 году отправился в Псков в бригаду специального назначения, где служил командиром группы, командиром взвода. Потом служил в ГСВГ — опять же в бригаде спецназа. ГСВГ поменял на ЗабВО, служил комбатом в поселке Мирном. В 1978-1981 гг. — слушатель ВАК им. Фрунзе.

С 1981 — старший офицер в разведуправлении ЛенВО.

В 1983 году — командир бригады спецназа в ограниченном контингенте советских войск в ДРА. В 1983 г. В.Квачков получает контузию и проходит длительный период лечения и реабилитации в Крыму. Награжден орденом Красной Звезды. В 1984-1986 годах служит в бригаде в Пскове. В 1986-1989 гг. — начальник штаба бригады в ГСВГ, а с 1989 года командует бригадой в ТуркВО. Участвует в боевых действиях в "горячих точках": Азербайджан (1990 г.), Таджикистан (1992 г.). Награжден орденом Мужества. В 1992 году на базе соединения проводятся съемки знаменитого фильма "Черная акула", в которых вместе с Квачковым снимается командовавший в ту пору воздушно-десантной дивизией Герой Советского Союза генерал-майор Востротин (СвСВУ).

С 1994-го года — на ответственной должности в Главном разведуправлении.

С 1999 года — ведущий научный сотрудник Центра военно-стратегических исследований Генерального штаба.

Участник рабочей группы Министерств обороны Республики Беларусь и Российской Федерации по унификации законодательства в области обороны.

Кандидат военных наук, докторская диссертация по теории специальных действий Вооруженных Сил Российской Федерации в современных условиях была представлена на защиту.

В так и не защищенной диссертации Квачкова была обоснована необходимость создания в Вооруженных Силах самостоятельных войск специального назначения — и это тот самый момент, после которого Квачков, человек, уважаемый в войсках, практик и теоретик спецназа, становиться смертельно опасен для осуществления некоторых сценариев развития военно-политических ситуаций на территории Северной Евразии в течение ряда последующих десятилетий.

Не для того лучший немец и нобелевский лауреат сдавал СССР, чтобы в начале века у России появилось гибкое, точное и беспощадное оружие XXI века — Войска Специального назначения. Судя по тому, что мы сейчас видим, по замыслу заокеанских архитекторов реформ русские в конце своей истории должны выходить в чистое поле с табуретками против "Абрамсов" или "тип98".

По Квачкову же, которого зарубежные аналитики, между прочим, по уровню понимания проблематики ставят наравне со Стариновым и Донованом, а по изощрённо-расчётливой дерзости проведённых операций — рядом с Судоплатовым и Скорцени; ну так вот — по Квачкову же выходило, что Войска Специального назначения, действуя как отдельный вид Вооружённых Сил, способны практически полностью дезорганизовать или уничтожить управление частями и логистику снабжения войск любого вероятного противника при военном конфликте любой интенсивности в течение считаных дней. При таком подходе к делу конец русской истории, разумеется, отодвигается в неопределённо далёкое будущее.

До такой степени понимания роли спецназа в войнах ХХI пока что поднималось только военное руководство КНДР, где существуют целые дивизии спецназа, общей численностью личного состава от 80 до 200 тысяч человек. Именно эти части, оснащённые специализированными образцами оружия с повышенными характеристиками, личный состав которых имеет высочайшую боевую, огневую, физическую и психологическую подготовку, и ориентирован на решение специфических боевых задач в чрезвычайно экстремальных условиях, являются настоящей "атомной бомбой" Ким Чен Ира. Необходимо также отметить, что содержание и подготовка подобных частей обходится на порядки дешевле, чем сооружение десятков авиабаз и авианосцев, сотен и тысяч самолётов и крылатых ракет, — при сопоставимом разрушительном потенциале.

Могла ли "мировая закулиса" смириться с таким интеллектуально-организационным мятежом отдельно взятого полковника?

Разумеется, нет.

И тогда возникает дело о так называемом "покушении на Чубайса".

Мог ли столь опытный специалист-диверсант так по-крупному ошибиться, так непрофессионально сработать? Занимался бы Чубайсом Квачков, он бы однозначно не промахнулся — так гласит официальная версия защиты, и она логична и непротиворечива.

Но Квачков принимает бой и переводит его в другую плоскость. Он мог бы отсидеться, проявить покладистость и со временем по-тихому уйти от обвинений.

Но он вообще отрицает наличие события преступления, поскольку в его представлении уничтожение одного из высших чиновников "оккупационного режима" никаким преступлением считаться не может — это "первейшая обязанность и священный долг каждого воина и гражданина".

Поэтому Квачков даже не рассматривает вопрос о собственной виновности: виновен в чем, простите?

Из смертельно опасного для "нового мирового порядка" военного теоретика, он мало-помалу превращается в неконтролируемую системой политическую фигуру, в неучтённую цифру большой игры.

А это подразумевает уже совсем другой подход и совсем другие ставки.

Отрезанный от военной среды, вычеркнутый из процессов происходящих в Вооружённых Силах, за недолгое время пребывания на воле Квачков подтверждает свой профессионализм, приготовив ещё один подарок грядущим требователям "кемской волости" — общественное движение "Народное ополчение имени Минина и Пожарского".

Нет никакого сомнения в том, что подобные децентрализованные, сетевые структуры сыграют в не таком уж и далёком грозовом будущем значительную роль в создании дееспособного русского Сопротивления в местностях оккуппированных интервентами, — чья национальная и блоковая принадлежность не так уж и важна. Не всё равно ли, кто пытается судить?

Судят Квачкова — судят Россию.



19 марта 17.00

Союз Писателей России

Народное ополчение имени Минина и Пожарского (НОМП), а также Русский правозащитный комитет приглашают на благотворительный музыкально-поэтический вечер в помощь полковнику Квачкову и другим русским политзаключенным.

Участвуют Юрий Екишев, Надежда Квачкова, Всеволод Емелин, Леонид Корнилов, Светлана Аввакумова, группа "Иван Царевич" (в акустике)

Ведущая вечера — жена политзаключенного Ольга КАСЬЯНЕНКО (matilda_don)

Однажьды Бог послал ворон кусочка сыр. Ну, пармезан.
И он его тихонько жрал. Один. Как партизан.
Сидел себе на ветка заместо табуретка
И жрал, и жрал, и жрал, и жрал, и жрал!
Скорей-скорей, щьтоб кто-то не украл.
А мимо щел лиса. И колбаса... Нет! Сыр! Почуял.
И тоже сразу очен захотел.
Прям даже весь вспотел!
Прям даже стойка сделал, как собак.
Вот так!
И говорит: «Привет, ворон!
Ах! Дай мне посмотреть со всех сторон,
Какой же ты красивий нынче стал,
Ведь я тебе давно, два... нет! три сутка не видал!
Какой же ты теперь неординарный!
Какой лицо! Какой фигур щикарный!
И как тебе идет твой черный цвет!
М-м-м... Наоми Кэмпбелл... Уитни Хьюстон, нет?
Я прям совсем тебе не узнаю!
Прости, щьто рядом долго так стою,
Я просто оторвать глаза не в силах
От твой лицо. Какой же он красивий!
С тебе портрет надо писать, картина,
И помещать всемирний паутина.
С тобою рядом даже Мона Лиза
Не смотрится. А, так себе... Огрызок...
С тобою рядом сам Софи Лорен,
Как рядом с роза — огородний хрен.
Прекрасен верх твой и прекрасен низ!
И пусть с ума сойдет от зависти Борис
Вот этот... как его там... Моисеев!
Твой задний низ — гораздо красивее!»
Так говорит лисиц. И тихо-тихо
Подходит ближе. Хитрий, билят, чувиха!
Ворон — молчит. Но кущать перестал.
И гордо смотрит вниз. Как Ленин с пьедестал.
Лисиц чуть-чуть немножько отдохнул —
И снова. «Эй, ворон! Уснул?
Не спищь? Я тут сказать тебе еще хотел,
Пока ты в Голливуд не улетел,
Щьто преклоняюсь пред твоим умом.
Я себя чувствую... ну... просто чмом!
Когда смотрю на твой високий лоб.
Ты — гений! Твоя мисль, как антилоп,
Несется вскачь, опережая время.
Ты самий мудрий между нами всеми!
На твой на лоб написано вот тут,
Щьто ты закончил главний институт.
И щьто с медалью ты закончищь академий.
Я зуб даю! Щьто Нобелевский премий
Тебе вручат, ну, максимум, в субботу!
За математика контрольную работу.
Я глаз даю! Щьто умных в этом мире
Всего лишь двое: ты и Пентиум четыре.
Спасибо, Бог, щьто ты позволил мне родиться
В один эпох с этот великий птица!»
Так говорит лисиц. И ближе, ближе
К ворон свои пододвигает лыжи.
Ворон — молчит. Надулься, как индюк!
Аж пузо випирает из-под брюк.
Такой прям важный стал, как будто царь.
Как генеральний птица-секретарь.
Лисиц же хитрий, отдохнув слегка,
Включил уже такого дурака,
Щьто даже сам себе немножько удивилься.
И говорит: «О, Господи! Неужьто я... Влюбилься!!!
О, мой прекрасний сон! О, мой ворон!
Ты доведещь мене до похорон!
Нет без твоей любви мне жизни, детка...
Сейчас повещусь. Вот на этот ветка.
И отравлюсь. Вот этот мухомор.
О, мой ворон! Май лав! Шери! Амор!
Как больно знать, щьто ты мене не любищь!
Щьто мой супруг ты никогда не будещь!
И не снесещь мне маленький яйцо,
Точь в точь похожий на мое лицо...
Ах, плохо мне! Ах, ах! Я умираю!
Инфаркт! Инсульт! Инцест! Ах, я не знаю...
Ах, сердце мой... Все... Навсегда замри...
Ну щьто же ты молчищь?! Кричи скорей ноль три!!»
И — он упал. Рука к груди прижатий.
Как будто только щьто его обнял Кондратий.
Ворон... А щьто ворон? Он клюв разинул.
Про сыр забыл. Из рот его не винул.
И каркнул так! Щьто тут же подавилься.
И вместе с сыр он с дерево свалилься.
Щьто дальще? Пищевод. Желудок.
Лиса голодний был [цензура]!
За польчаса ворон переварил
И... Стал он не такой, как был.
Мораль:
Когда имеещь сыр — сиди и кущай.
И никого, даже свой пук, — не слущай!

Японцы судя по всему ситуацию не собираются улучшать радикально, восточное коварство суровая штука. Высоко на высоте более 15км. есть скоростное воздушное течение, оно как раз до США. Во второй мировой войне японцы так даже бомбили америку, к шарам привязывали бомбы и запускали в небо. Даже были жертвы от такой бомбардировке, но американцы практически все эти шары перехватывали  и реально они вреда не причинили. Щас у японцев есть шанс отправить в америку радиоктивные осадки и судя по всему скоро они прибудут в США. Атмосфера штука сложная, там есть ветры, которые дуют и в сторону россии...хотя по сводкам ветер с запада.

 

 Мои рассуждения про экономику в Омске и области, строятся на личных впечатлениях и знакомстве с рядом людей из совершенно, различных сфер деятельности. Важно заметить и то, что аргументы подчас носят характер не статический (дедукция), а скорее , интуитивный (индукция). Основной вывод – застой и стагнация продолжаются.

Итак, прошедшие месяцы нового 2011 года принесли, рост цен и голопирующую инфляцию в потребительском секторе. Это вызвало застой и сокращение трудовых ресурсов в целом по области. Безработица продолжает быть самым большим злом в омской области и судя по динамике в этом году «перелома» не будет, сокращение продолжится. Основное сокращение идет в области из-за того, что вахтовый метод дает сбой и все больше людей не могут отыскать работу, в привычных для нас северных провинциях. Наряду с этим растёт задолженность по зарплатам и налогам во всех уровнях бюджета, такая тенденция тоже сохранится, как минимум на полгода, если ничего не будет реально изменяться структурно. Мифы и легенды о 20.000руб. средней зарплате за месяц  в омской области в этом году, комментировать смысла нет, ибо ее нет и 15.000рублей, только в горячих головах местных правителей, вот пусть они, его и комментируют.  Тарифы у монополистов выросли в этом году значительно выше, чем ожидалось, сфера ЖКХ на гране коллапса, село не готово уже платить такую цену за воду и свет и газ, (20л баллон газа уже стоит 600руб для селянина), вода стала стоить в кране по цене нарзана, энергия и все остальное за приделами разума, рост неплатежей тому подтверждение. «Война» властных структур (город и область) не добавляет оптимизма ибо реальным делом заниматься времени нет ни у кого, «война» и пиар на первом месте.    

 Перспективы ее окончания ближайшие 2 месяца, ибо просто ресурсов не хватит ее продолжать, да и дел полно накопилось за все эти годы необыкновенно продуктивного правления.

На фоне некоторого подъема в стране, омская область пока укрыта снегом и льдом похоже дремлет, накапливает силы для броска в прекрасное новое будущее с новыми идеями и людьми…

М. Жванецкий

 Всё, кончилось золотое время, в стране всё за деньги. В платных  туалетах посетители, у которых запор, требуют вернуть деньги обратно, и суды их поддерживают. По любому вопросу можно обратиться в суд и получить оправдательный приговор. Главная задача суда - не связываться, главная задача церкви - не ввязываться. Суд, церковь и народ полностью отделились от государства, учителя отделились от учеников, милиция отделилась от воров, врачи отделились от больных, всё, спросить не у кого.

 На экране непрерывно стреляют, любят друг друга в крови, в грязи, и поют там же. Песни по смыслу приближаются к наскальной живописи. Секс полностью отделился от любви, на свадьбах под крик "Горько" уже не целуются, а идут дальше. Любимые называются партнёрами, объятия называются позой, поцелуй называется началом игры, женихи и невесты исчезли как класс, среди венерических болезней самая редкая - беременность.

 Остальное нормально. Москва сверкает, Одесса хорошеет, Омск впервые узнал, что такое автомобильные пробки. В правительстве вяло идут дебаты когда давать пенсию - с 60 или с 65 (это при средней продолжительности жизни в 57). Во время эпидемии гриппа особым шиком считается подговорить гриппозного поцеловать начальника.

 Радиации у нас никто не боится - считается, что умереть от неё мы просто не успеем. В магазинах всё есть, только кому это всё есть? Начиная с 17-ого года, едят только "новые русские".

 Песен в стране стало в сто раз больше, зато стихов в песнях - в сто раз меньше. Приятное новшество - пение под фонограмму: любимый певец прилетает на гастроли, но голос с собой не берёт. То, ради чего собрались, не происходит, хотя и рот открывает, и на нас кричит, мол, не вижу ваши руки, не слышу аплодисментов, "браво" не слышу... "Вяло!"
 - кричит он на нас, "вялые вы!". Это мы-то в зале вялые? "Не слышу вас!" - кричит. Это нас он не слышит, как будто мы поём. Но, в конце концов, он добивается нашего звучания, так что фактически это мы выступаем под его фонограмму.

 Все газеты о том, как вести себя в постели, как будто мы из неё не вылезаем, хотя прохожие на улицах есть. Все советы как спать-переспать, и никаких советов как жить. В результате: как ограбить банк - знает каждый россиянин, как сохранить там деньги - не
 знает никто.

 Так как наше производство не работает, одеты мы прилично. Женщины наоборот - раздеты ярко и броско, делают для этого всё, потом за это подают в суд.

 Президент новый для всех загадка. Раньше была загадочная страна, потом загадочный народ, теперь загадочный президент... Умом никого из них не понять. Тут надо чем-то другим думать, чем - мы ещё не подобрали.

 Сегодняшнюю жизнь понять нельзя. Литературы нет, учебников нет.
 Рассказать об этой жизни, как об этой новой водке: когда она даёт в голову - перестаёшь соображать. В Москве пришли в новый ресторан, стали ждать официанта, он пришёл и принёс счёт. То есть, так по-новому никогда не жили. Когда меня спрашивают: "Ты как по-английски?" - "Читаю свободно, но не понимаю ни хрена".

 Что хорошо в России - все живут недолго, сволочи в том числе, поэтому весь вопрос в терпении. И всё же взамен мрачных и одинаковых появились несчастные и счастливые. И весь этот кипяток со всеми его бедами и загадками всё-таки больше похож на жизнь, чем та зона, где тюрьма, мясокомбинат, кондитерская фабрика и обком партии выглядели одинаково.

«Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах собственно русских... Эти последние, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединяются друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути. Это нерушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей.
   Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут — не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть»

Отто фон Бисмарк. Прусский посланник при дворе императора Александра Второго.  1859-1862. Первый канцлер Германской империи  1871 -1890

До 18 марта осталось 2 дня, а время так скоротечно когда идет реакция в неконтролируемой фазе. Спросить совета у наших это очень даже разумно, ведь после чернобыля, наши здорово научились решать технические проблемы малой кровью. Теперь после того как огромная территория погрузится в радиактивный хаос, нам придется сложно сдерживать экспансию японцуев на наши курилы и сахалин. Важо их не заразить радиактивной грязью и мы имеем полное право знать, что там происходит реально. Надо бы упорно постучаться к ним в двери, и спросить - "в чем там дело, не помочь ли Вам"?странно что наши политики никто этого не далает?

Тема сочинения, заданная учительницей, была необычной, даже скорее странной: "Что если бы немцы победили в той войне?".

Вовочка напряг все свое воображение и заскрипел пером. Увы, получался какой-то чудовищный невообразимый список нелепостей. Такого в России никак не могло бы случиться. Да ведь и победили в конце концов не немцы.

1. Промышленности в стране практически никакой не останется, оккупанты будут озабочены только выкачиваемом природных ресурсов с наших территорий.

2. На каждом выезде из города полицейские будут проверять тех, кто собрался уехать или приехать. Каждый житель будет обязан регистрироваться в полиции по месту жительства.

3. Вся знать будет ездить только на черных немецких машинах с сиренами. Простым людям во время проезда их нужно будет убегать на обочину и ждать пока те проедут.

4. Для поддержания страха создадут дикие отряды из горных народов. Они будут время от времени нападать на местное население, грабить и убивать.

5. Правителей наберут из особо подлых местных жителей. Дети и жены правителей будут жить для безопасности за границей. А сами они сменяться тут по вахтовому методу.

6. Вместо народных милиционеров из народа будут полицаи из отребья, их будет очень много, а народ их будет бояться больше бандитов.

7. Самым популярным учением от общей безысходности станет в конце концов фашизм. Только русский.

8. Немецкие товары будут считаться в России самыми лучшими и желанными.

9. Президент, по немецки будет говорить намного лучше, чем по-русски.

10. Вместо водки будут везде рекламировать и продавать пиво, как в Германии.

11. Те, кто воевал против немцев, будут получать гроши, а по праздникам скудный сухой паек.

12. Убитых на войне русских похоронят в общих могилах, лишь бы отметить как то захоронение.

13. Большая часть мужского населения страны пройдет через лагеря, чтобы сломить волю к сопротивлению.

14. Преподаватели и врачи на оккупированных территориях будут получать содержание по минимуму, только чтобы население сокращалось и оскотинивалось не очень быстро.

15. На дальних окраинах России, типа Приморья, возможно сохранятся партизаны. Они будут нападать на полицаев, но запуганное население помогать им ничем не будет.

16. Дороги строить не будут, а бензин сделают подороже, чтоб народ сидел по домам.

17. Оружие народу будет строго-настрого запрещено иметь, чтоб вдруг не взбунтовались.

18. Для жизни населению настоят дешевых бараков с низкими потолками, по 8 метров на человека.

19. Самым расторопным и умным дадут возможность уезжать и жить за границей, это будет считаться большим жизненным успехом.

20. Главным врагом России объявят Америку и евреев. "

Вера Павловна долго размышляла над оценкой. И в итоге поставила Вовочке тройку за хорошую фантазию.

 

  Прежде всего, отрадно, что тенденция на рост политической активности населения, это единственное, что в омской области прирастает двузначными цифрами в квартал.  То что в декабре Мэра и Губернатора в отставку вызывала трепет, сегодня ясно большинству и даже партийные функционеры ЕДРа склонны к размену, двух абсолютно исчерпавших себя фигур на омской полит. доске, обанкротившиеся политики единственным реальным своим смыслом, видят противостояние друг с другом и при этом используют свою власть и подконтрольные СМИ для зомбирования населения, уводя смыслы в русло, которые как болото поглощают всякого, кто не ведает тайной, спасительной тропинки.

   Митинг 12 марта, стоит того что бы про анализировать ибо маски скинуты, пошла жестокая не леце6приятная политическая борьба за свою личную благополучную жизнь чиновников как мэрии так и губернских. Сегодня многие в губерском  пуле  сами осознали, что устраняя Шрейдера, они тем самым , открывают шлюзы для критики в свой адрес ибо все, что творится в городе ровно так же происходит и в регионе с известными особенностями, но по сути ни Полежаеву ни Шрейдеру него явить, как заслугу или достижения и более того, нет перспективы что либо поменять в ближайшей перспективе год-два. А на носу выборы и это уже не дело Шрейдера и Полежаева, тут уж как говорится никто не посмотрит, ни на какие заслуги и прочее, москвичам нужен реальный результат.    Кто может его гарантировать, тот и получит  "благословение", судя по всему, оба на такие привилегии рассчитывают, хотя по моему напрасно... Стоит всегда помнить, что мы северная страна, а Сибирь суровый край и все политические решения в кремле, будут осмыслены и озвучены по мере роста солнечной активности и таяния снегов...

  Не могу не отметить рост осмысленности в форумах и блогах, приятно, что люди пытаются найти «конец веревочки», дабы распутать клубок реальных проблем.

Из всех СМИ выделю в лучшую – тарскую еженедельную газету «Тарское прииртышье» очень толковые статьи и сайт. Отмечу падение интереса к публикациям Коммерческих вестей, сайт просто отстой, заметно активизировался 12 канал, очень понравилась история в утреннем шоу про Ягра(разговор омичек про то, что он плавец), очень показательная и очень точная по сути,  суровые картины развала областного АПК и некоторых районов впечатляют.

 

Важнейшая задача, которая объективно стоит перед нами в сезоне 2011/2012, — забыть о Путине. Понять и признать, что Владимир Владимирович — это не судьба России и не ее проблема.

Центральная проблема — совершенно на другом уровне. Она состоит в том, что Россия, по ряду признаков, входит в стадию цивилизационного заката (по другой терминологии — в стадию цивилизационного надлома).

Мы — старая, усталая цивилизация, возраст которой приближается к 1200 годам (если отсчитывать историю России от призвания Рюрика, то есть от 862 года). Суммируя точки зрения классиков (поли)цивилизационного подхода, 1200 — критический рубеж, на котором и решается вопрос: быть больше цивилизации или не быть. И первая, и вторая Римские империи умерли примерно в этом возрасте.

Поведенческие признаки нашей усталости от собственной истории и себя в истории — нежелание осмысливать будущее и бессознательный страх перед изменением status quo (присущий даже большинству тех, кто резко недоволен существующим положением дел в стране). Но главный критерий цивилизационного заката — неспособность правящей элиты (меньшинства, причастного к принятию важнейших решений) дать ответ на брошенный нашей цивилизации исторический вызов. Вызов создания нового государства, который возник еще в начале последнего десятилетия XX века, в момент крушения СССР.

За 20 лет элиты так и не сформулировали, какое государство мы строим/создаем. Это значит, что мы не строим никакого государства. Фактически миссия элит свелась к утилизации советского наследства на фоне демонтажа советской социальной системы как продукта коммунистической модернизации и хаотических попыток сохранить кое-какие имперские символы для того, чтобы привычный к ним народ был доволен и не бунтовал. Со времени краха СССР в России поддерживается промежуточная, транзитная государственность. Которая в силу своей межеумочности и неопределенности никогда не была в полной мере легитимной для большинства жителей страны.

Широко распространена ошибочная точка зрения, что популярность того самого Путина, которого пора забыть, базировалась на раздаче населению РФ части крошек с барского стола нефтегазового бума нулевых годов. На самом деле Путин стал самым популярным политиком в России, когда нефть стоила немногим более $20 за баррель и никакой масштабной «раздачи слонов» вовсе не намечалось. Да ее так и не случилось, если разобраться. Помните, доктор Хренов из Иванова на прямой линии с премьером рассказал, что зарплата провинциальной медсестры — 5000 руб. в месяц? Так оно и есть. Эта цифра гораздо ближе к усредненной РФ-реальности, чем отчаянно засевшие в замороченной путинской голове 17 000. Какая уж тут сытость!

Путин стал гиперпопулярен потому, что дал своим согражданам надежду. Надежду на выход из долгого транзита к берегам новой государственности, где будет все то, что русские привыкли ценить и любить в государстве. Второй президент получил от своего народа кредит на построение новой империи в классическом понимании этого термина. Кредит проеден, империя не (вос)создана.

И не стоит всерьез воспринимать социологические данные, согласно которым популярность Медведева и Путина зашкаливает за 70%. Надо понимать физический смысл таких цифр. Большинство жителей РФ воспринимают социологов как полицейских агентов власти. И транслируют им не свою реальную оценку, а понимание того, что власть хочет от своего народа услышать. Рейтинг президента/премьера — это просто отражение восприятия этих людей как законных начальников. Если завтра по Первому каналу скажут, что премьер Путин уволен (не важно, по какой причине), за несколько месяцев его рейтинг упадет в 3—4 раза. За Путина останутся лишь те, кто ностальгирует по несбывшимся мечтам начала нулевых годов, и те, кому Медведев кажется совсем уж посмешищем.

Надеяться на то, что нынешняя правящая элита преодолеет «транзитный синдром» и сможет ответить на историческое требование новой государственности, не приходится. Если ответа на вызов не будет, Россия прекратит свое существование.

Смерть России будет проходить в два этапа.

Первый — паралич (распад) системы управления. Когда государство вроде бы есть, но все его жизнеобразующие механизмы фактически не работают. Приказы поступают — но не выполняются.

Сегодня мы уже вошли в этот этап. В политико-экономической системе РФ-монетократии реализуются только те решения, которые отвечают коррупционным интересам реализаторов. А любая масштабная чрезвычайная ситуация — например, прошлогодние лесные пожары, — сразу обнажает недееспособность основных систем управления. Если что-то в стране (кроме коррупции, разумеется) еще работает, то лишь за счет инерции недоразвалившихся (хотя и стремительно деградирующих, особенно в последнее время) советских (унаследованных от СССР) институтов.

Второй этап — появление на территории РФ протогосударств, которые вырастут из пробуждающихся новых национальных идентичностей. Например, сибирской идентичности, растущей ныне полным ходом. Или модернизирующейся татарской идентичности, которая может завершить свое оформление через идею размежевания с вековой империей-угнетательницей (так чаще всего и рождаются национальные государства).

Надо перестать убаюкивать себя и решительно расстаться с индуктивной логикой: если АЭС ни разу не взрывалась, она и не взорвется. Во-первых, взрывалась: распад СССР, за несколько лет до гибели казавшегося незыблемым, случился на нашей памяти. Во-вторых, большинство катастроф в истории происходит неожиданно. Если б их ждали — их бы, возможно, предотвратили.

Необратимо ли крушение России?

Нет. Если осознать центральную проблему во всей ее полноте, то можно найти и решение. Это решение должно предполагать создание нового государства формально и фактически.

Механизм образования нового государства — учредительный процесс. Учредительное собрание, которому в 1917 г. наследник российского престола великий князь Михаил Александрович Романов передал решение вопроса о власти, было незаконно разогнано. Надо возобновить его работу, насильственно прерванную почти на 100 лет. Учредительное собрание должно принять новую Конституцию России и сформировать общенациональные органы власти.

Перед Учредительным собранием предстоит определиться с концепцией будущей российской государственности. Возможных концепций ровно две.

Империя. Исторически привычный для России и населяющих ее народов тип государственности. Если возвращаться к имперской траектории движения, надо определить глобальную миссию России и закрепить в политической системе принцип трансцендентности верховной власти. Очевидно, (вос)создание империи должно предполагать установление в России конституционной монархии. Восстановление династии, низложенной в 1917 г., и импорт значительной части новой имперской элиты. За фасадом монархии разместится парламентская демократия. С прямыми выборами парламента, формирующего (без участия монарха) общенациональные органы исполнительной власти. В такой системе монарх будет играть роль гаранта имперского единства, символа государства, а также, возможно, назначать судебную власть. Империя явится номинальным правопреемником всех предшествующих форм и состояний российской государственности. Границы ее, возможно, будут совпадать с нынешними эрэфными (если получится).

Национальное государство. В России его никогда не было. Но это не значит, что оно невозможно. Просто русские — это спящая идентичность. Национализм в России еще не победил только потому, что час его еще не пробил. Слова про «угрозу национализма» звучат забавно. Поскольку национализм, возможно, — это не угроза, а панацея. Во всяком случае, очень сложно добиваться в России демократии и подступаться к модернизации, отрекшись от национализма. Который, собственно, и предполагает формирование нации как сообщества политически равных, социально солидарных людей, принадлежащих к одной культуре. Только новый русский национализм может поменять извечную парадигму нашего политического мышления и превратить «власть от Бога» (неизбежное условие империи) во «власть от народа». Также ясно, что национальное государство, если оно возникнет, будет построено преимущественно руками националистов. В современном европейском смысле этого слова.

Правда, новому национальному государству придется частично дезавуировать свое правопреемство по отношению к Империи, главной функцией которой всегда было беспощадное высасывание соков из собственного порабощенного (оккупированного) народа.

Последний вопрос: есть ли в России критическая масса людей — заветные 2% населения, — способные учредить новое государство?

Ответ прост. Если есть — новая Россия состоится. Если нет — умрет по описанному выше сценарию.

2012 год не даст нам новой власти, но может кое-что прояснить в нашей национальной судьбе.

Наши дети будут жить или в России, или после России.

Станислав Белковский
политолог