В колонках играет - Пикник/Говорит и Показывает (2003)/До Содома далеко
Некогда наткнулся на точку зрения тов. Каганова, по коей оказывается, что индивид, нетолерантно относящийся к т.н. ненормативной лексике, и уж тем более ратующий за искоренение оной, всего-навсего пытается таким образом дистанцироваться от среды, из коей он сам вышел. "Вышли мы все из народа..." Казалось бы, логичное умозаключение: если я с детства вращался в кругу матерящихся, как сапожники, грузчиков, то мне следует избавиться от порочной лингвистической практики, дабы получить шанс быть принятым в более высоких социальных слоях. Мол, и Элиза Дулиттл может выглядеть, аки леди, если постарается.
Но тут остается неразрешенным другой вопрос: что побуждает людей, воспитанных во вполне культурной (скорее всего) среде активно использовать ту же самую ненормативную лексику? Того же Каганова, того же Тёму Лебедева? По вышеприведенной логике -- именно стремление порвать пуповину, связывающую человека с родительском "культурным слоем", и стать "ближе к народу", да так, чтобы любой извозчик принял его за своего. В противном случае можно предположить, что и в культурных семьях, как и среди гопоты на ночных улицах, мат является нормой. А чем же тогда отличается гопник от деятеля культуры? Или таким образом через ненормативную лексику устанавливается сакральная связь всех народных слоев?
А что? Лиха беда начало... Как писала некая поэтесса, "слава тебе, матерок, легкий, как ветерок!" Можно ведь употреблять матерщину не только для рельефности и колоритности речи, но и для связи слов в предложении, да и сами предложения можно строить исключительно из матерных слов: просто, как валенок, и доступно для всех социальных слоев. Опростимся, стало быть, как завещал нам Лёва Толстой. Нахрена нам эти лингвистические да семантические изыски? Будем проще, и к нам потянутся люди...
И тут всплывает последний вопрос: "Зачем?"