Юрий-Франц Кульчицкий - купец, военный, дипломат и разведчик XVII века, который защитил Вену от османов и научил австрийцев пить кофе. Он родился в 1640 году в украинской дворянской семье Кульчицких-Шелестовичей в селе Кульчицы (в то время — Корона Королевства Польского в составе Речи Посполитой, сейчас Львовская обл.), которое дало миру трех гетьманов: Петра Конашевича-Сагайдачного, Марка Жмайла-Кульчицького и Павла Павлюка (Бута).

В возрасте 20 лет отправился на Сечь. Он знал латынь, немецкий, польский, румынский, венгерский, поэтому Сирко приказал записать казака в школу будущих дипломатов, разведчиков, переводчиков. Там он изучил дипломатические хитрости и языковые тонкости татарского и турецкого.

Кульчицкий, как запорожец, принимал участие в походах на османов. В одном из боев попал в турецкий плен. Хозяин отметил ум сечевика и поставил его сначала бухгалтером, затем своим помощником. Юрий выкупился. Стал переводчиком с турецкого языка в венской "Ориентальной Торговой Компании." Обогатившись на этой должности, открыл в Вене собственную торговую компанию. Торговал восточными товарами: коврами, шелком, жемчугом и ювелирными изделиями.

Накануне Рождества наступал Святой Вечер (Коляда). С первой звездой вся семья садилась  ужинать, причем первый это должен был сделать хозяин, а за ним уже остальные члены семьи. Начинали ужин обычно с кутьи. После ужина стол не убирали, а кутью ставили на покути (место возле иконы), для того, чтобы души предков могли прийти и поужинать, пока хозяева спят. На Сочельник колядки не пели и в гости не ходили. Но снаряжали детей, чтобы те понесли вечерю крестным родителям.

Этот обычай родом из язычества, когда кровные связи очень ценились и было принято обмениваться подарками с близкими родственниками, не забывая и повитух, которые приняли ребенка. Это символизировало укрепление связи внутри рода и служило гарантией хороших отношений. Обычай одаривать дорогих людей вошел и в христианство. Проведать близких, больных, слабых, одиноких, а еще принести ужин вторым родителям (крестным) считалось моральным долгом каждого.

А вот народные гуляния проходили в день Рождества. Молодежь ходила колядовать, устраивала вертепы, а старшие гостили у близких. Хотя известно, что колядовать в различных регионах начинали не одновременно: на Покути это делали уже на Святой вечер; на Слобожанщине и Гуцульщине - в первый день Рождества; на западном Подолье - на второй день праздников утром.

     До 19-го века в Украине все летописи, делопроизводство, переписка, преподавание велись на церковно-славянском, который фонетически и грамматически далек от украинского языка. Этот официальный язык церкви, навязанный, так называемыми «просветителями», Кириллом и Мефодием, был чужд народу. Церковно-славянский был аналогом «мертвого» латинского языка католического мира, у него не было народа носителя, он был языком образования, науки и литературы.

     Котляревский («Энеида»1798.) и Шевченко ( «Кобзарь»1840.) были первыми, кто решился напечатать и показать поэзию живой разговорной народной речи. Украинскую литературную традицию они переняли у студентов и преподавателей Киево-Могилянской академии, которые в начале 18-го века писали интермедии на украинском языке. Интермедии - это короткие драматические произведения, в которых простолюдины на сцене говорят "слогом простым, деревенским мужицким" (М. Довгалевский 1736-1737).

     Эти произведения насыщены колоритным украинским юмором, в их содержание вплетены многочисленные элементы из разных фольклорных произведений. Диалоги действующих лиц живые и естественные, насыщенные интересными бытовыми деталями, которые воспроизводят тогдашнюю жизнь и народный язык.

Ослабление Золотой Орды сделало причерноморскую степь ничейной землей, Диким полем, а проходившие по ней соляные маршруты очень опасными. Крымское ханство приняло протекторат Османской империи, и торговое сообщение с христианским миром остановилось, однако крымский хан осознал ущерб, который его казне наносили разбойники и заключил договор с польским королем. Теперь купцы из, подвластных Польше, украинских городов, заплатив пошлину, приглашались торговать.

Ездить за товаром в одиночку было нерентабельно, и к тому же опасно. Чумаки объединялись в караваны — валки. Скромный чумак владел 5 возами, зажиточный имел 30-40, богач — 100. Оптимальный размер каравана — 40, ведь из одного колодца нельзя напоить больше 80 волов. Чумацкие волы стоили вдвое дороже обычных. Для упряжки выбирали только серых или черных с белой звездочкой на лбу, таким приписывали магические свойства, защиты остальных от болезней. Волов ежедневно мыли, чесали, натирали соломой, стеклом чистили рога, иногда золотили-для красоты. Атамана валка ежегодно выбирали на собрании, ему перед началом пути чумаки сдавали деньги. Грабители же могли позариться и на товар, и на скот. Если чумаки ловили вора, в лучшем случае он становился калекой, а могли и сразу убить.

С ворами чумаки расправлялись жестко. Например, накормив грабителя пересоленной кашей или рыбой, заставляли пить много воды. Сопротивление наказывалось кнутом. Вокруг пениса снизу до верху обвязывали пропитанной смолой ниткой. Связывали руки за спиной и отпускали. В скором времени вор испытывал непреодолимое желание справить малую нужду, но не мог. Обычно заканчивалось все отеком пениса, некрозом тканей, разрывом мочевого пузыря. Человек медленно умирал от боли или становился добычей волков.

Хотя чумаков охраняли и запорожцы, взимающие плату за охрану и переправу на паромах, и татары, которым чумаки платили даже за переход через сухой овраг, чумаки были вооружены. В повадках и в умении драться они были похожи на казаков. На ночевку, зимовку и при угрозе нападения выставляли возы кольцом, загоняя волов внутрь.

Екатеринославский епископ Феодосий Макаревский в 1880г. писал: "Со времен пребывания в восточной Европе сарматы в начале 7-го века нашей эры остановились наконец около Днепра … главное городище их было Савромара, в просторечии называвшееся Самарою при реке того же имени". Правдивость этой версии подтвердили находки сарматских памятников и захоронений в левобережной части современного Днепра (Днепропетровска) и его окрестностях. О Савромаре писал и Д. Яворницкий. Если же верить Геродоту, то сарматы, которые в середине III века вытеснили скифов, произошли от племени загадочных амазонок, выходит, что город Савромара на притоке Днепра был столицей днепровских амазонок.

В Древней Элладе повествуется о том, как амазонки выжигали себе правую грудь, чтобы было легче стрелять из лука, и искривляли ноги, чтобы было удобнее скакать на лошади. А во всем остальном не отличались от обычных женщин: любили украшения, красивую одежду, замысловатые прически, любовные утехи. Семьями не обзаводились, а своих временных партнеров умерщвляли, как и младенцев мужского пола.

Универсальной украинской народной обувью издавна были постолы (ходоки, морщеницы) из свиной или сыромятной кожи. Исключение составляло Полесье, где носили лычаки (лапти), похожие на российские или белорусские. Ногу сначала обматывали онучею (портянкой), а потом надевали постолы или лычаки. Женщины тянули онучи до колен, а мужчины наматывали только по косточки. Гуцулы надевали кожаные постолы поверх капчуров, по форме похожих на носки, но сделанных из сукна и украшенных сверху яркой вышивкой. Делали постолы зимой в каждом доме - когда меньше работы в хозяйстве. Обычно этим занимался мужчина, за вечер он мог изготовить пар пять на всю семью.

В XV-XVIII вв. обычай побратимства был необычайно популярен среди укра­инских казаков. Как правило, братание совершалось с благословения священников. Существовал даже специальный чин “братотворения”. Желающие стать побратимами давали в церкви “слово завещательное”, которым обязывались любить друг друга, невзирая на раз­личные наветы со стороны друзей и недругов. Сходные отношения были и между чу­маками.

Оформление акта братания происходило поочередно в домах будущих побратимов в присутст­вии односельчан, как бы дававших ему общественную санкцию. Обряд сопровож­дался клятвами перед иконой, молитвами, целованием икон и крестов, взаимными объятиями и поцелуями. Обязательным было и праздничное угощение для свидетелей-приглашенных. Важное место в обряде занимал взаимообмен святыми ико­нами, иногда крестами. Как правило, побратимы дарили друг другу что-либо из сво­его хозяйства - мелкий скот, снаряжение, улья с пчелами и т.п.

“Сестрились” так же, как и “братались”. Отличие состояло лишь в характере взаимных подарков (рушники, полотно, платки, плахты, домашняя птица, поросята и пр.). Кроме того, женский союз не вел к установле­нию отношений побратимства мужей посестер. Не считались родственниками и их дети. Братство в Украине могло заключаться не только между мужчинами или женщинами, но и между парнем и девушкой.

Казак Мамай — один из самых популярных в Украине образов казака-рыцаря, которого считают олицетворением украинского народа. Картины Мамаев изготавливали по всей Украине от Карпат до Слобожанщины и Херсонщины. Они встречались повсеместно, где селились украинцы, - от Кубани до Волги. На тюрском языке «мамай» значит – никто, никак, без имени, пустота. По поверьям, если у человека нет имени, то злым силам его не найти и не покорить. Ведь предки верили, что, если что-то полностью названо – оно материализуется, а недосказанное – это способ сохранения сути, знания, самой истины. Таким образом, одинокий безымянный казак олицетворяет всех украинцев в целом. Он одновременно и никто, и все вместе.

Образ Мамая не обязательно ассоциировать с казачеством, поскольку картины возникли, когда казачество было уже в упадке. Мамай – это скорее ответ украинского народа на ситуацию. Это была насмешка над теми казаками, которые не удержали независимость, но в то же время в этих работах – великая мечта о могучей независимой Украине, казацкий дух – дух свободы, воли, идея, которая помогала людям бороться за лучшую долю.

Казак Мамай, выступает в легендах и мифах украинцев, как общественно-личный Спаситель (Спас). Спас дарит людям чувство единства со своими богами, которые были их предками, побуждает к ответственности за свою землю, кровь, потомков. Мамай никогда не изображается с нательным крестом, что говорит о том, что он Спаситель, оберегавший людей уже тогда, когда они еще не были крещены. Самая старая картина Казак Мамай датирована 1642 годом.

Казак Мамай изображался по определенным правилам, которые не менялись, по крайней мере, 200-300 лет. Каждая деталь рисунка имеет символическое значение. Почти в каждом доме эта картина находилась рядом с иконами, дополняя их сакральный ряд. Образ казака появлялся на стенах домов и полотнах, на дверях и окнах, на сундуках и скрынях, на ульях и других предметах. Картины Казак Мамай – поистине народные украинские иконы. Они словно написана мыслями народа и являются воплощением волевых вечных стремлений украинцев быть хозяевами в своем доме.

Изобилие народных обрядов, обычаев, празднований, гуляний – порождало в Украине новые традиции и новые танцы. Все эти обряды явились наследием еще языческой Руси и порождали массу ритуальных и обрядовых танцев.
Одним из таких танцев был воинственный танец запорожских казаков — гопак. Историю возникновения гопака связывают с боевыми тренировками казаков Запорожской Сечи в 16-18 веках. Этот стиль направлен на возрождение гармоничного воина, обучавшегося искусству воевать с помощью… танцев.

Казаки целый день тренировались под собственное пение, при этом их движения напоминали танцы, ведь они, в самом деле, исполняли танец огня -боевой гопак. Главным идеалом практикующих боевой гопак является сила духа в сочетании с силой тел, причем первая регулирует другую.

Одним из видов военных барабанов в Украине времен казачества был тулумбас. Слово «тулумбас» турецкого происхождения и означало барабан. Казаки часто называли этот инструмент «котлом». Фактически это и были котлы из меди или железа, покрытые телячьей кожей, натянутой с помощью винтов, которыми регулировалось натяжение мембраны для подстройки в пределах квинты. Звук на них добывали с помощью двух колотушек с войлочными головками на концах. Для получения более резкого и сухого звука пользовались деревянными палочками без покрытия.

Два тулумбаса различных размеров называются литавры (на одних литаврах нельзя сыграть две разные ноты подряд, в отличие от короткого звука барабана литавры издают звук долгий, гулкий, протяжно гудящий). Возле них находился специальный литаврист - довбыш. Литавры были разных размеров и даже конные, которые цеплялись с обеих сторон лошади и звучали «на ходу». В большие литавры, называемые набатом, били одновременно восемь человек, их возили на телеге и держали только в Запорожской Сечи.

Казацкий тулумбас был военным и сигнальным инструментом, своими звуками он задавал открытый мужской код мужества, призывая к единству. Громкие как пушечные выстрелы, одиночные звуки набата вместе с гулом тулумбасов сеяли панику среди вражеского войска. Во время боя два человека охраняли довбыша и, если его убивали, хватали палки и дальше колотили в тулумбас, чтобы бой не прекратился и не было паники. Специальными условными сигналами во время боя с помощью тулумбаса передавали приказы по армии и кошу. Ударами в литавры сигнализировали и об опасности.

Моя корзинка пуста, но Вам я желаю жизни полной счастья, любви, удачи, здоровья и исполнения желаний.

Моя жизнь набрала такой темп, что свои поделки дарю быстрее, чем успеваю фотографировать. Уже две корзины разъехались по России и Украине бесследно. Эта маленькая тоже на подарок, ей повезло оказаться предпраздничной, поэтому она здесь.

Казаки всегда сохраняли боеготовность, поэтому много внимания уделяли профилактике недугов. В отличие от своих европейских современников, которые зачастую пренебрегали водными процедурами, предпочитая обливать себя духами, носили напудренные парики, под которыми чего только не водилось, казаки купались каждый день при любой погоде, а зимой обтирались снегом. Идя в бой, всегда надевали чистые рубахи, чтобы в случае ранения их можно было использовать как перевязочный материал. О казацких методах исцеления от недугов до сих пор ходят легенды. Благодаря знаниям уникальной системы восстановления организма казацкое войско вы­стояло против трех сильнейших армий мира: турецко-татарской, российской и польской.

Казаки обладали знаниями на­родной медицины, они умели оперировать, справлялись и с гнойными ранами, «выкатывали» пули и осколки, прово­дили ампутации... Очевидцем операций, сделанных казачьими лекарями, был знаменитый русский врач Н. Пирогов.

Вот как, например, в старину стирали полтавские хозяйки. Белье замачивалось на сутки в бадье с водой и куриным пометом. Когда начиналось брожение, белье выкручивали и несли на речку прать. После первого полоскания хозяйка намыливала отдельные, самые грязные части рубашек, а также пятна, потом расстилала белье и пересыпала его гречневой золой. После этого она набивала бельем золильный чан, приговаривая: “Золись и белись и инеем берись! В жлукто, как волк, а из жлукта, как шелк!”. Вымолвив эти слова, прачка трижды сплевывала в посудину, прикрывала ее каким-нибудь тряпьем, присыпала еще золой и вливала нечетное количество казанков воды. Наполнив бадью до краев, кидала туда раскаленные «бучные каменья», или кусок железа, чтобы вода кипела. Вместо них могли использовать “шарики” — цилиндрики из обожженной глины с дырой посредине.Выкрутив белье, хозяйка вторично (“с золы”) несла его на речку. Выполосканное белье крахмалилось в процеженных высевках или пшенном кулише и вывешивалось для просушки. Рецептов стирки было немало.

Щелок получали в виде раствора“золиво”. Для этого золу от гречневой соломы или подсолнухов смешивали с водой, настаивали несколько дней и получали мыльный на ощупь раствор – концентрированный настолько, что его приходилось дополнительно разводить водой. Иначе одежда при стирке таким сильным щелоком могла быстрее изнашиваться.

Исследователи славянской древности связывают слово "стол" с глаголом "стелить" и давними поминальными обрядами. Раньше говорили "стол - престол", потому что стол должен был стоять там, где висят образа. Это место почетное, там усаживали уважаемого гостя  или садился отец, а дети уже вокруг стола, а мать, где поместится.

В украинской хате покутье или "красный угол" всегда размещался по диагонали от печи и был ориентирован на юг или восток, как и алтарь в церкви. Стол и иконы голыми не оставляли - грех. Стол обязательно накрывали, хоть какой-то заплатой полотняной. На покутье вешали полочку с иконами, убранными специально вышитыми рушниками (полотенцами) - «божниками», которые меняли к великим праздникам, к Пасхе, Рождеству, Троице и на Спаса. За иконами хранили метрики, важные документы и деньги. Старые люди верили, что сами Боги их охраняют. Там держали сретенскую свечу от грома, свадебную свечу и венок молодой.

Под иконами на покутье прямо на стол ставили зажиночный сноп, вербу свяченую от грома, цветы в церкви освященные и мак от нечистого. На столе всегда лежала буханка свежего хлеба, щепотка соли и кувшин с водой. Стол считали местом пребывания Бога, а хлеб - Божьим даром. Наличие хлеба должно было обеспечить благополучие и благосостояние для всей семьи. Старые женщины поучали так: "Со стола крошки всегда сметай под стол, чтобы Судьба их поела. На ночь не убирай хлеб со стола: оставь хоть кусочек Судьбе на ужин".

Со столом связано много украинских ритуалов. Во время свадьбы молодых торжественно обводили вокруг стола и сажали на покутье. После крестин в церкви дома трижды обходили вокруг стола и обносили новорожденного по движению солнца. Вне ритуала обходить стол запрещалось, если зашел за стол, то куда зашел, туда и выходить из-за стола надо, чтобы не случалось в семье неприятных неожиданностей.

Не сохранилось полевых записей о том, как украинцы провожали на войну своих родных в XVI-XVIII вв., об этом можно узнать лишь из народного фольклора. В «Думе об Алеше Поповиче» рассказывается о казаках, которые на Черном море попали в страшный шторм. Тогда старшина призвал всех покаяться в своих грехах и надеяться на милость Всевышнего. Ответил только казак Алексей Попович, который искренне раскаивался, что проигнорировав традиции,  навлек гнев Божий на себя и своих товарищей. В перечне его «грехов» и содержится описание ритуала выступления в поход.

        Як я колись в охотнє військо од’їжжав,              Старшим козакам добридень не казав,
        У отца, неньки прощенія не брав,                     З празничком не поздоровляв.
        Старшого брата за брата не мав,                      Гей, козаки, панове молодці,
        Меншую сестру згорда зневажав,                     Мене тут ще більший гріх спіткав.
       В груди стременем одпихав.                       А як я на коні мимо сорока божих церков пробігав,
        Либонь мене, козаки, панове молодці,               З своєї дурної голови шапки не знімав,
        Великий тут гріх спіткав.                                  На себе хреста не складав,
        А як я до козацької громади прибував                І отцівської, материної молитви не споминав.
        За своєю гордості юнацької шапки не знімав,      Господа милосердного на поміч не призвав.

Все эти ритуалы, подобны обряду подготовки к смерти, и это логично, ведь идя на войну, можно и погибнуть. Подготовка к смерти в свою очередь была связана с религиозными представлениями: покаянием и причастием, примирением со всеми, взаимным прощением, соборной молитвой. Считалось, что ненадлежащая подготовка к походу, могла стать «дырой» в духовном панцире, через которую к воину подступала смерть ...

Издавна появление младенца в украинской семье сопровождалась обычаями и обрядами, которые чаще всего были системой табу и запретов. Сама женщина, как правило, скрывала не только свою  беременность как можно дольше,  а и предполагаемое время рождения малыша. Потому что верила, если много людей будет знать, то за каждого надо будет отмучиться при родах. Время родов высчитывали «по цвету». Девять месяцев с тех пор как не стало «цвета». Если женщина «не цветет», то она уже и не родит.

По народным поверьям, беременная женщина не должна была ссориться, сердиться, сплетничать. Ей запрещалось переступать через колющие и острые предметы, сидеть на углу стола, белить или красить, ходить ночью под дождем, стричь волосы, работать в праздники. Запрещалось так же останавливаться на сакральных границах между мирами живых и мертвых, таких как порог, ворота или перекресток  дороги.

Не желательно было смотреть на пожар, чтобы не испугалась, а если придется, то «нельзя касаться руками своего тела, потому что будет ребенок в тех местах волосатый». Рассказывали, что не желательно было смотреть и на умершего, а если приходилось идти на похороны, то привязывали на мизинец красную нить, чтобы ребенок не был бледный, как мертвец. Нельзя было купаться в проточной воде: в ручье или реке; заходить в огород, где что-то вьется – огурцы или фасоль, чтобы ребенок не был связан пуповиной. А самое главное, нельзя было воровать, а только просить, потому что верили, что иначе ребенок станет преступником.

В истории человечества отношение к детям менялось очень разительно. Чем глубже в историю - тем меньше заботы о детях и тем больше у ребенка вероятность быть убитым, брошенным, избитым, терроризированным и сексуально оскорбленным. В античное время из-за физического недостатка или опасения трудностей воспитать и прокормить, его убивали, особенно девочек, и это считалось нормальным. Лишь в 374 г. стараниями церкви был принят закон, осуждающий убийство детей. Хотя, убийство незаконных детей было обычным вплоть до XIXв. Детей постоянно запугивали ночными демонами и ведьмами, всегда готовыми их украсть, съесть, разорвать на куски.

В IV-XIII века от детей отказывались легко: отправляли к кормилице, в монастыри или приюты, в дома знати в качестве слуг или заложников, могли продать как товар. Дома к ребенку относились как ко взрослому: с трех лет нагружали работой на огороде или в доме наравне со всеми. Кормить детей старались скудно, даже в богатых семьях, особенно девочек. Мясо давали в небольших количествах или не давать вовсе. Дети всегда прислуживали родителям за столом, а в средние века и вовсе использовались как слуги. Лишь в XIXв. использование детского труда стало предметом обсуждения.

В средневековье считалось, что вид казней и трупов полезен для воспитания детей, а потому родители или школьные классы водили их показать повешение. Детей регулярно били, даже членов королевской семьи. Орудиями битья были разнообразные кнуты, хлысты, палки, розги и т.д. Только в эпоху Возрождения стали поговаривать, что детей следует бить, но не так жестоко.  Маленьких детей не приучали ходить на горшок, а вместо этого им ставили клизмы и свечи, давали слабительное и рвотное. Считалось, что в кишечнике детей таится нечто дерзкое, злобное и непокорное по отношению ко взрослым.