Эта работа вышла отдельной книгой-брошюрой еще в 2001 году. Она давно живет своей жизнью и стоит на многих казачьих сайтах Юга России, из-за уникальных архивных материалов: "Списков погибших в период Корниловского похода и Гражданской войны в боях на территории Кореновского района" , составленных мною, и которые дают истинную картину происходивших в то время событий. Сегодня я предлагаю эти материалы читателям своего блога.
СЛОВО АВТОРА Спустя 84 года после произошедших событий, мне удалось составить списки погибших в годы Гражданской войны в боях за станицы нашего района, а так же в период так называемого «Ледяного похода» от Ростова - на - Дону до Екатеринодара и обратно на Дон под командованием Корнилова, а затем Деникина. Ранее эти фамилии погибших в братоубийственной войне не публиковались. Списки конечно не полные, часть документов навсегда уничтожена. Сегодня, прочитав их, многие узнают, как, где и когда погибли их родные. Много лет их ждали дома. Умерли их родители и жены, состарились дети, и лишь только сейчас стало возможным назвать их поименно, отдать последний долг памяти сынам России и попытаться рассказать, как это было.
Светлана Сынча
И вышел другой конь рыжий, и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга, дал ему большой меч.
Апокалипсис 6; 4
В 1918 – 1919 годах станица Кореновская и станица Выселки оказались в эпицентре боев Корниловского похода, в годы гражданской войны на Кубани. Не обошли эти бои и другие станицы нашего района. К революции 1917 года казаки отнеслись в большинстве своем положительно. Многие увидели в происходящем как бы возврат к тем демократическим порядкам, которые существовали издревле на Дону и в Запорожской Сечи. Да и происходящие где-то революционные изменения были достаточно далеко от Кубани и Дона. Вернувшиеся с фронта первой мировой войны навоевавшиеся казаки не слишком рвались участвовать в каких-то непонятных преобразованиях и не спешили принимать чью-то сторону. Тем более что с одной стороны привлекала идея народоправства, выдвинутая большевиками через советы депутатов, с другой казачество в душе оставалось верным своей присяге «За веру, Царя и Отечество». Однако жить в государстве, раздираемом противоречиями классовой борьбы, и оставаться в стороне от этой борьбы было нельзя, тем более что события подступали вплотную к Дону и Кубани, до 1918 года остававшимися оплотом мирной жизни в России.Здесь жизнь текла мирно, сдерживаемая привычным порядком. Атаманское правление, наличие большого числа казаков привыкших к военному порядку и дисциплине, достаточно высокий уровень жизни сдерживали появившихся кое- где агитаторов большевиков рвущихся к перестройке и установлению нового строя и правительства. Всеми силами атаман станицы Кореновской урядник Василий Васильевич Париев пытался удерживать порядок. Агитаторов отлавливали и отправляли в Екатеринодар для следствия. Священники о. Петр Назаренко и о. Семион Ковалев призывали свою паству к порядку. Однако волны революции стали постепенно достигать кубанских станиц. Агитация большевиков, постепенное снижение уровня жизни населения, т.к. Кубань и Дон были неразрывно связаны с Россией, сделали свое дело. Кубань и Дон стали пристанищем для тысяч беженцев из России, где уже вовсю бурлила революционная перестройка, заливая кровью все большее количество городов и сел. К 1918 году кубанские станицы, особенно имевшие железнодорожные станции, были переполнены беженцами. Сюда, в еще сравнительно спокойные станицы добирались жители городов: врачи, учителя, служащие всех рангов, военные со своими семьями и представители всех других сословий не разделявшие новых идей. Волей судьбы станица Кореновская оказалась в центре событий тех страшных лет. Кого здесь только не было. Кореновская железнодорожная станция Станичная, так она тогда называлась, была переполнена и представляла собой пестрое зрелище из мундиров чиновников разных рангов, нарядных пальто и платьев, сановных дам, солдатских шинелей, крестьянских тулупов и пиджаков мастеровых горожан, казачьих черкесок, офицерских шинелей всех родов войск. Некоторые успевали даже жениться здесь. «Жених- врач 3-го Медицинского округа 2-го отдела Астраханского казачьего войска Василий Иосифович Чередников, 30 лет, невеста – учительница - кореновского училища из казаков, Клавдия Андреевна Кущ». «Жених - лекарский помощник Лабинской больницы, из казаков ст. Новорождественской Василий Севастьянович Васильченко и невеста- казачка ст. Кореновской Наталья Михайловна Краснюк, 22 года». Весь собравшийся люд представлял собой необычайно пестрое зрелище, приехавшее неизвестно откуда и рвущееся неизвестно куда, только бы подальше от свистящих пуль и рвущихся снарядов, туда, где еще можно было бы вдоволь поесть хлеба, выменять на какую- нибудь золотую побрякушку кусок сала, купить детям молока. Многие из женщин были беременны. Рожали здесь же в станице, здесь же крестили, и с малыми детьми война гнала их дальше неизвестно куда. «Города Ростова - на - Дону дочь титулярного советника Евсалия Михайловна Новицкая родила дочь Ангелину. Восприемники: казак станицы Государственной Терской области Гавриил Никифорович Митянин и той же станицы казачка Елена Михайловна Сапронова». «Прапорщика штаба Кавказской армии Евгения Тимофеевича Шагова жена, Анна Григорьевна родила дочь Валерину. Восприемники: полковник Кавказской армии Федор Николаевич Адамс и жена товарища прокурора Ольга Сергеевна Фриденгер ». «Полковника Уланского отряда Антония Матвеевича Кобылянского жена Лидия Дмитриевна тоже родила в станице Кореновской сына Бориса. Восприемники: гражданин Алексей Федорович Иванов и вдова генерал - лейтенанта В. В.Громыко (и.о. неразборчиво)». Были здесь дворянки, крестьянки, мещанки - беженки со всей России: Урала, Астрахани, Екатеринодара. Приезжий люд вместе с тревожными рассказами привез еще и страшные болезни. Вспышки малярии, тифа не разбирали чужих и своих. Если к малярии, кубанское население имело хоть какой – то природный иммунитет, то тиф холера, дизентерия, оспа поражали всех подряд. Страшный мор не разбирал ни возраста, ни чинов.«Старший унтер офицер 2-го Терского пластунского батальона Михаил Борисович Аракелов 19 лет умер от тифа. Похоронен на общем кладбище ст. Кореновской». В это страшное время война вплотную приблизилась к нашим станицам. Армия генерала Корнилова Л. Г. была на подходе. В Кореновской ее ждали красные казаки главкома Сорокина И.Л.. Кубань - земля обетованная. Однако и здесь положение все ухудшалось. К моменту прихода генерала Корнилова Л.Г. и его войска на Кубань казачество уже разделилось на красное и белое. На пути корниловцев стояли уже красноармейские войска, имевшие в своем распоряжении огромное количество патронов, снарядов и даже бронепоезд. 1 марта 1918 года войска Корнилова Л.Г. подошли к станице Березанской. Здесь по воспоминания генерала Деникина А.И. впервые против белых выступили кубанские казаки. Иногородние жители станицы и часть казаков – фронтовиков выступивших на их стороне их одержали победу на станичном сборе, и вокруг станицы Березанской за ночь выросли окопы, из которых по авангарду белых ударили градом пуль. Бой был краток. Огонь добровольческой артиллерии, развернувшиеся цепи корниловцев и марковцев, быстро заставили большевиков очистить позицию Местные большевики разбежались по домам и спрятали оружие, пришлые ушли в ст. Выселки. Кубань бурлила. На станциях Тихорецкая, Сосыка и других образовались многочисленные и вооруженные скопища, не подчинявшиеся никаким «центрам» и управляемые своими местными самодержцами. Были они достаточно многочисленны. В Кореновской орудовал отряд Маруси- анархистки, появились зеленые. Бандиты, уголовники грабили и убивали состоятельных граждан. « Греческий поданный Антон Иванович Графас и жена его Мария Михайловна задушены разбойниками 21 апреля 1919 года». « Лукиан Савельев Дорохов – крестьянин Курской области Обоянского уезда убит разбойниками 7.02.1918 года ». Но основная масса жертв этого времени относилась к воющим сторонам красных и белых. На высоте Кореновской и Усть-Лабинской происходила линия обороны кубанских добровольческих отрядов. Корнилов решил подойти к железнодорожной насыпи и ударить в тыл большевикам. 2 марта главные силы армии двинулись на станицу Журавскую, а подполковник Неженцев М.О. с Корниловским полком* ударил по станицы Выселки. После краткого боя с небольшими потерями корниловцы заняли Выселки и продвинулись вперед к хутору малеванному. Армия расположилась на ночлег в ст. Журавской, а в Выселках стал заслоном конный дивизион полковника Гершельмана В.С. Дивизион, однако ушел без боя из Выселок, которые немедленно были снова заняты красными. Для белых положение создалось крайне неприятное. Гершельман за это был отрешен от должности. Корнилов Л.Г. приказал Богаевскому А. П. с партизанским полком снова взять Выселки. В этот раз бой был жестоким. Падали люди, редели окопы. Пришлось выдвинуть новые силы. С хутора, Малеванного в обход Выселок с востока, был направлен батальон корниловцев. Прямо на Выселки выдвинули Офицерский полк генерала Маркова С.Л.. В эту ночь было много убитых и раненных с обеих сторон. Длинной вереницей несли носилки с погибшими. Большой урон понесла донская молодежь белых из отряда полковника Чернецова В.М., но Выселки были взяты. На следующий день снова пошел в бой Корниловский батальон, на этот раз было решено наступать на станицу Кореновскую. Здесь было сосредоточено не менее 10 тысяч красногвардейцев с бронепоездом, большим количеством артиллерии и боезапаса. Примечание. Все полки в армии генерала Корнилова Л.Г. имели собственное наименование: Офицерский, Партизанский, Корниловский и др. Большевистскими силами командовал кубанский казак, бывший фельдшер, ныне главком Сорокин И. Л. В станице Кореновской был уже не тыл, а фронт екатеринодарской группы большевиков. На помощь ему пришли перешедший на сторону красных казак Мироненко Г.И. из станицы Раздольной со своим отрядом, полный Георгиевский кавалер, казак ст. Сергиевской Рой А.С., ставший начальником штаба кавалерийской бригады красных конников И. Кочубея. Сюда же прибыл Выселковский партизанский отряд, в котором было много кореновских иногородних. Здесь комиссаром был иногородний Т.Т. Пурыхин из станицы Кореновской. В честь комиссара Пурыхина, командира раздольненского отряда Мироненко, пулеметчика Смыкалова и самого Выселковского отряда в годы Советской власти будут названы улицы в ст.Кореновской. А пока будут они так же героически сражаться под Кореновской и у своих станиц, против своих же односумов - казаков, как когда – то вместе били иноземных захватчиков. Так громко называемая армия Корнилова Л.Г.состояла менее чем из 5 тысяч человек, к ней примыкал обоз, в котором находилось от 500 до 1.5. тысяч раненных. На помощь Корнилову Л.Г. вышла сотня казаков станицы Кореновской под командованием атамана Париева В.В. 2 марта 1918 года Париев В.В. на станичном сходе был повторно избран атаманом. К его сотне примкнули казаки из ближайших станиц, а так же часть 2-го Черноморского казачьего полка. В разгар боя подошли на помощь Корнилову еще три сотни казаков из станицы Брюховецкой. 4 марта утром войска Корнилова Л.Г. выйдя на гребень за станицей Кореновской, с которого были видны купола большой Саввинской церкви, попали под сильный огонь. Юнкера рассыпались по линии, и медленно, не останавливаясь под пулями, двинулись на станицу. Шли в полный рост. Зрелище было впечатляющее. Станица была опоясана длинным рядом окопов - траншей, в которых невооруженным глазом было видно большое скопление большевиков. С тех пор место, где находились позиции красных, называется улица Траншейная. Здесь в траншеях и держали оборону большевики. Главный удар белых наносился слева на станцию Станичная (Кореновская) Офицерским и Корниловским полками. Войска белых продвинулись влево. Бой был в самом разгаре. Неумолчно гудела артиллерия. Ружейный огонь слился в сплошной гул. Со стороны большевиков сильнейший оружейный обстрел. Л.Г. Корнилов с пригорка наблюдал за ходом боя. В наступлении произошел перелом. Корниловский полк на всем фронте стал отходить. За ним вдогонку густыми нестройными линиями двинулись большевики. Артиллерийский огонь перешел в настоящий ураган. Шрапнели белыми дымками густо стелились по небу и осыпали отходящие цепи. Белые снова предприняли наступление. У них заканчивались патроны. Корнилов послал весь свой резерв - Партизанский полк и Чехословацкую роту в охват позиции с запада. Для белых положение осложнялось. Рвалась в бой молодежь, которую Корнилов берег с самого Ростова – Студенческий батальон, сформированный из учащихся средних учебных заведений г. Ростова и Ростовского среднего коммерческого училища. Самые молодые и необстрелянные они вступили в свой первый и очень жестокий бой под станицей Кореновской. Командовал студенческой ротой в тот тяжелый день, полковник Зотов П.Т. Из 200 бойцов Студенческой роты тогда приняли бой 70 человек. Для многих этот страшный бой стал первым и последним. Большевики стойко удерживали позиции. По воспоминаниям Деникина А.И., « В тот день они встретили у противника неожиданное сопротивление, стойкость и даже некоторый подъем. Бой затягивался. Потери росли. Кто-то сказал «Ну и дерутся сегодня большевики!» И услышал в ответ: « Ничего удивительного, ведь русские!». После таких слов внезапно наступило молчание. Каждый обдумывал вырвавшуюся фразу. Русские против русских, брат против брата, сын против отца. Кореновцы разделившиеся на красных и белых во время боя порой сходились настолько близко, что прекрасно видели, кто в кого стрелял. Партизанский полк Л.Г. Корнилова развернулся против станицы. Батарея полковника Третьякова шла вместе с цепями и, снявшись на последней позиции, открыла огонь в упор по юго-западной окраине. Батальон Боровского А.А. дважды уже захватывал окраину и оба раза выбитый оттуда вновь поднимался и шел в атаку. Ударили партизаны. Через полчаса белые входили в станицу. Батарея галопом неслась по широкой улице к мосту через реку Бейсужек, где скоро в сгрудившуюся массу большевиков ударили картечью. С востока подошли Корниловский и Офицерский полки. Преодолев бронированный поезд, ураганный огонь артиллерии и реку по широкому броду, они усеяли свой путь телами противников. Взятие Офицерским полком Баронова моста решило дело. Арьергард красных был встречен в роще южнее ст. Кореновской (ныне это территория райбольницы), но выбитый оттуда корниловцами ушел в станицу Платнировскую. В Кореновской белые пополнили свою хозяйственную часть, запаслись боеприпасами, отбитыми у красных. По воспоминаниям генерала Деникина А.И. с их стороны было убито и ранено под Кореновской до 400 человек. Эти данные почти совпадают с теми, что мне удалось разыскать. Здесь в Кореновской Корнилов узнал, что в ночь на 1-е марта кубанские добровольцы генерала Покровского В.Л. и Рада оставили Екатеринодар и ушли за Кубань в горы. Новость была ошеломляющей. Для белой армии события принимали неожиданный оборот. 5 марта был отдан приказ армии – с наступлением сумерек, соблюдая полнейшую тишину, двинуться за Усть - Лабинскую переправу для продвижения за Кубань, на юг. Многие казаки из наших станиц уходили вместе с армией генерала Корнилова. Ночью прощались с семьями. Однако в бой им пришлось вступить гораздо раньше, чем предполагали. После тяжелых боев за Кореновскую, а по свидетельству писателя А.Н. Толстого станица Кореновска переходила из рук в руки 9 раз, корниловцы предполагали ночью 5 марта остановиться на большой привал в станице Раздольной. Но, холодным мартовским рассветом, большевистские войска после ухода белых из станицы Кореновской-Партизанского полка генерала Богаевского, стали теснить Богаевского и обстреливать его артиллерийским огнем. Колонне ничего не оставалось, как двигаться вперед. В верстах двух от Усть-Лабинской авангард остановился. Окраина станицы и железнодорожная насыпь были взяты противником. Сзади подходил большой отряд красноармейцев Сорокина И.Л. Снова начался бой. Теперь уже на север и на юг. Все более и более сжималось узкое кольцо. Громадный обоз, остановившийся среди поля, уже обстреливался перелетным огнем артиллерии Сорокина. В обозе белых было около 500 больных и раненных, боеприпасы, все материальное снабжение. К концу похода в нем было 1500 человек нуждавшихся в медицинской помощи. Страшным было положение этих людей. Раненные и больные они прекрасно понимали, что прорыв боевой линии грозит им гибелью, но спасаться было негде. Впереди и сзади шел бой, справа и слева красные разъезды. Медикаментов почти не было. Каждый утомительный поход проходил в тряской телеге по кочкам, рытвинам, по непролазной кубанской грязи, под открытым небом в поле, под проливным дождем или в стужу, от которой не спасала подостланная солома и наброшенные жидкие одеяла. Ни дома, ни крыши небыло у кочующей армии. Сухой треск рвущихся рядом снарядов сопровождал обоз. Впрочем, иногда рисковали, оставляя раненных у надежных людей в станица. Но это был большой риск, которому подвергались семьи прятавших. Прятали своих раненных и красные, а расплата была у всех одна, если найдут - смерть. Те же, кто находился в обозе, умирали, испытывая невероятные мучения от беспрерывного пути, постоянного изматывающего риска, страдали от заражения крови, от невозможности производить даже легкие операции. Каждый из сражавшихся знал, что его ждет, если придется лечь туда. Когда обстановка складывалась особенно тяжело раненные спрашивали у медперсонала: « Не пора, ли стреляться, сестричка?». Оружия у них не отнимали. Возможность распорядится своей жизнью, в последний роковой момент, была у каждого добровольца, это было его решение и право. Убитых везли в церкви ближайших станиц. Прямо с линии фронта в Платнировскую церковь к отцу привезли сына - хорунжего 1-го Офицерского полка генерала Маркова, «сына дьякона сей станицы Анатолия Иванова Соколова, 27 лет. Отпевание в храме совершили священник Филипп Шамрай и дьякон Иоанн Соколов». Только сила духа помогла выдержать дьякону самое трудное в его жизни отпевание – собственного сына убитого на фронте прямо за родной станицей. Везли в церковь и красных, двери храмов не закрывались. В день отпевали по нескольку десятков человек, не деля на белых и красных. Другого порядка хоронить, тогда еще не знали. Под Усть-Лабинской бой продолжался. Корнилов двинул вперед Юнкерский батальон и Корниловский полк. Вскоре корниловцам удалось охватить станицу, сбить большевиков с отвесной береговой кручи, занять мост и перейти реку Кубань. Однако сильнейший бой в станице продолжался. Офицерам генерала Маркова и Корнилова удалось повернуть назад подошедших к самой станице большевиков. Путь за Кубань для добровольцев был свободен. По сообщению газеты «Известия», положение корниловцев было таково: «7 марта после обхода станции Тихорецкая Корнилов продвинулся к Выселкам. Наши войска умелым маневром окружили здесь корниловцев. К сожалению, по топографическим условиям местности не удалось создать тесного кольца, и Корнилов вынужден был пойти через имевшуюся отдушину по дороге со станицы Кореновской на станицу Усть-Лабинскую, имея своей задачей пробиться к Майкопу. Что касается отрядов Филимонова и Покровского, то разбитые под Екатеринодаром, они рассеялись по направлению Энема и Георге-Афипской к востоку и никакой угрозы собой представлять не могут». Однако оптимизм Екатеринодарского совета не оправдался. Бои на Кубани продолжались до 1920 года. Кубанцы отчаянно сражались. В станицах оставались выздоравливающие раненные армии генерала Корнилова Л.Г. Положение было таково, что постоянно, то в одном месте, то в другом вспыхивали локальные бои, принося все новые и новые жертвы Молоху братоубийственной войны. Собирая этот материал, у меня получился перечень погибших на хуторе Соханского у станицы Дядьковской. В списке убитых была и хозяйка хутора, жена войскового старшины. Все здесь говорило о том, что произошла какая – то трагедия. Об этом я запросила старейшего казака Кубанского войска дядьковчанина Рой Н.Л. живущего ныне в Канаде. Вот что он мне ответил: «После смерти Корнилова остаток отряда, вместе с раненными, принял генерал Деникин и, уходя обратно на Дон, оставил в нашей станице около 800 человек раненных. Следом пришли красные, и человек 30 раненных застрелили, выбирая по погонам офицеров и полковников. Среди раненных был и генерал Марков, но его спрятал казак, который служил у Маркова. Летом 1918 года, когда белая армия заняла Брюховецкую и Батуринскую, Деникин послал в тыл красных, в нашу станицу Дядьковскую, полковника Сергея Реву с сотней казаков увезти раненных корниловцев, которым грозила смерть от красных. В это время, отряд красных Сорокина выбив белых из станиц Новокорсунской, Тимашевской и Дядьковской реквизировал у населения все, что нужно было для армии. Мы с отцом прятали от них коней в Головинском Куте. Здесь мы и увидели тот бой. Сотня Реввы шла между хуторами. Возле хутора Соханского они встретили тачанку с пулеметом и четыре подводы с вооруженными красными. Красные ехали из Дядьковской. И начался бой. Казаки быстрой атакой порубили красных. Удалось уехать только одной тачанке с пулеметом, поэтому из Дядьковской снова на Соханский хутор выехали красные, а сотня Реввы перейдя через мост реки Бейсужек, пошла над речкой в Дядьковскую, но на повороте встретила кавалерию красных и началась страшная рубка. Мы с отцом наблюдали все это с другой стороны реки, и отец закрывал мне глаза рукой, что бы я ни видел всего этого ужаса. Все же казаки победили, и красные бежали в Тимашевку. Казаки переплыли на конях реку, подобрали раненных и быстро заняли Дядьковскую. Красных там уже не было. Казаки погрузили корниловцев на подводы и уехали в станицу Батуринскую. В этой сотне полковника Реввы большинство казаков были из Дядьковской. Она так и называлась – Дядьковская. Ревва на Кубани славился, когда был офицером, как джигит, а в революцию, как боец против красных. Они его очень боялись, как и Рябоконя. Умерли Сергей Ревва и два его брата в эмиграции в Болгарии». Никакая старая дружба, многолетнее житье бок о бок уже не играли роли. Красные - белые, вот, что определяло тогда основную форму бытия. Приходили белые уничтожали красных, красные, с такой же жестокостью, убивали белых. Если в начале войны атаман Париев В.В. тогдашних агитаторов отправлял на суд в Екатеринодар, соблюдая закон и порядок, то теперь суд вершили сами, и те, и другие. Расправлялись быстро и жестоко. Сейчас почти невозможно разделить все собранные мною имена погибших в наших станицах, на красных и белых, кроме особо оговоренных случаев. Их смешало время. Многие остались безымянными. На станичных кладбищах нашли приют те, и другие, единой славянской кровью полили они свою землю. Кого здесь только не было: Корнилов Деникин, Кочубей Сорокин, Покровский, Шкуро и десятки других командиров и сотни бойцов, чьи имена поглотило время. Невозможно решить, чьей вины было больше, да и были ли здесь виноватые? Одни убивали соотечественников, храня верность присяге: «За Веру, Царя и Отечество». Другие, изменив присяге, хотели построить новый светлый и счастливый мир, где всем будет хорошо. А взамен получили голод 20-х, еще более страшный голодомор 1932-1933 годов, расстрелы в 1935-1937 годах. Как и в любое время политических катаклизмов, страна была отброшена на много лет назад. Не стало самого необходимого: еды, одежды, медицинской помощи. Голод и разруха правили бал в стране, но это тема для другого рассказа. Сегодня, когда я прохожу по тихой зеленой улице Красной, предо мной иногда оживают тени прошлого, и я часто ловлю себя на мысли: « Неужели это было здесь?: Молодые юнкера с пулеметами бежали по улице, которая и тогда называлась Красная. Выброшенные на улицу из дома купцов Богарсуковых раненные красноармейцы с набитыми землей ртами и лежали именно здесь, где сейчас бегают школьники, идут читатели в библиотеку. Здесь по этим таким тихим и приветливым улицам озверевшие от вседозволенности и безвластия красные таскали привязанного к лошади уважаемого всей станицей молодого и сильного 38- летнего атамана Париева. А вся станица замерла и затихла от ужаса неиспытанного никогда ранее. А здесь на улице Мира, бывшей Базарной, почти у собственного дома, красноармеец ни за что, ни про что стрелял в священника отца Семиона Ковалева. Тут в станице, где все знали друг друга, ходили молиться Богу в одни и те же церкви, зверски замучили старейшего священника Саввинской церкви о. Петра Назаренко, осквернили алтарь Успенского храма, превратив его в отхожее место, а из парчовых риз сшили попоны для кавалерийского отряда. Здесь же, рядом с о. Петром Назаренко на старом кладбище, похоронили и другого священника, привезенного из Ставрополя – о. Павла Калиновского. Его забитого почти насмерть плетями, все же расстреляли за то, что его сыновья были офицерами. Всю жизнь он служил в Кореновских церквах. Был ему 71 год». Нельзя примирить непримиримое, можно только простить. Боже прости их всех бывших до нас и нас, ибо мы не ведаем, что творим. Говорят, что души не умирают, они всегда рядом с живыми. Так давайте же сегодня вспомним добром всех ушедших. Ибо все они хотели добра – для себя, для своих родных, для своей России. Не дай Бог, если все повторится сначала.
