Выучил наизусть: считал, что боец должен принимать присягу, не читая её по шпаргалке. Но, видимо, был неправ: это публичный акт, в котором все должны быть уверены, что произнесены были именно те слова, которые содержатся в тексте присяги, что ничего не упущено, не добавлено от себя и не искажено. Так принято и на дипломатических приёмах, и научных конгрессах самого высокого уровня. (А я спустя 20 лет и на Всемирном философском конгрессе выступал с докладом без бумажки, не уважая такой политез).
На этом плацу в 1964 году снимался фильм "Ключи от неба", который многие из вас видели, а мы его смотрели много раз http://upload.com.ua/get/901195351/Klyuchi.ot.neba.1964.DivX.DVDRip.avi. В сцене военного парада снимались солдаты и офицеры нашего полка ПВО, и во главе колонны, как всегда, чеканил шаг бравый командир части полковник Галюк. Наша присяга тоже завершалась парадом, а потом было первое увольнение.
За месяц курса молодого бойца успел забыть чуть ли не всё, чему учили в институте и аспирантуре: соскучившись по английскому языку (перед призывом успел сдать кандидатский экзамен), купил в городе газету "Morning Star", но не понял, на каком языке она напечатана: может, на румынском? Забыл и ту идею, которую хотел разрабатывать в диссертации - по возвращении из армии сменил тему. Убедился в том, что аспирантам нужна отсрочка от армии! Ведь от нас методично требовали усвоить простую истину, что в армии нет большого и маленького г...., а есть одно посредственное г...., что нужно привыкать исполнять самые глупые и унизительные приказы командира, чтобы всегда следовать правилу: "Приказы не обсуждаются, а исполняются".
После присяги с друзьями - слева направо: Женя Эстрин, самый старший в нашем взводе, тоже с высшим образованием; Володя Ильинков, отобранный в спортроту как рекордсмен Украины по прыжкам в длину среди юниоров (6.42); и ваш покорный слуга.
Письмо родным - для этого выделяется часть личного времени. Дома - родители, жена и маленький сын Саша. Когда он родился, мне дали отсрочку от армии на год. Теперь мечтал заслужить отпуск, чтобы увидеть его, жену, родителей.
Служебные обязанности у меня были особые: художник при клубе части. Отобрали по конкурсу: лучше всех претендентов нарисовал бюст Ленина. За год службы оформил чуть ли не заново клуб, наглядную агитацию на территории части, несколько ленинских комнат в дивизионах. Конечно, как и все, занимался строевой, физической, стрелковой, политической и прочей подготовкой. Особенно забавно было, когда сержант гонял меня за то, что неправильно конспектирую труды Ленина.
А замполит дивизии устроил мне разнос за то, что не так оформил стенды в клубе. Под названием стенда "Изучайте ленинское наследие" я для хохмы поместил заголовок статьи Ленина "От какого наследства мы отказываемся?". Не понравился полковнику и стенд, посвящённый разрядке международной напряжённости с фотографиями Брежнева в компании с Вилли Брандтом, Жоржем Помпиду и другими "фашистами", как он выразился. "А это что за слово такое - сожительство?! - возмутился он эпиграфом о "мирном сожительстве наций". "Это цитата из сочинений Ленина, - защищался я. - Тогда не было ещё термина "сосуществование". - "Убрать! Заменить!" - требовал замполит дивизии. Но наш замполит подполковник Мироненко и начальник политодтела части майор Петров были людьми умными, и после отъезда высокого начальника оставили стенды в таком виде, как я их оформил.
По ночам после отбоя, если не было срочной оформительской работы (а её начальство всегда находило), готовился к кандидатским экзаменам в аспирантуре по философии и истории философии, конспектировал труды классиков - благо, библиотека при клубе была сносная.
На войсковых учениях моей задачей было разворачивать походную ленинскую комнату и с её помощью поднимать боевой дух солдат. А это было нужно, т.к. мы были вооружены карабинами, а нападавшие на нас десантники - автоматами, так что наши обычно терпели поражение. Хотя всем было ясно, что лучше вооружить нас автоматами и обучать единоборствам, чем вдохновлять идеями вождя.
Но вот я с гордым видом на фоне задника сцены, который мне велели перемалевать: вместо красивого пейзажа с берёзками изобезобразить нечто по образу и подобию задника сцены Дворца съездов. Ведро пожарной краски - и красное знамя с Лениным готово!
Перекур в любом деле - это святое! Что касается трубки, так это подражание не другому нашему вождю, а философу Шинкаруку, украинскому академику. Усы - тоже не под Сталина: бороды солдатам носить не разрешали, а усы позволительны были только нацменам и украинцам, чем я и воспользовался.
С куревом у меня был случай, после которого я стал подумывать бросить курить. Был в наряде на КПП с капитаном Журавлёвым, который всё расспрашивал меня о философии: что это за наука такая. Послушав мои объяснения, он решительно заключил: "Нет, солдату философия не нужна, его гонять больше надо!" Сидя без дела в круглосуточном наряде, я курил трубку чаще обычного, да ещё табачок оказался отсыревший, и слегка забалдел, стал пропускать на территорию части личный состав, не требуя предъявлять документы. Капитан, заметив, что с философом что-то неладно, направил меня в медсанчасть.
Я обратился за медицинской помощью нашему фельшеру, моему тёзке из Киева, где он окончил мединститут. "Лёгкое отравление со слабым опьянением" - поставил мне диагноз Володя и дал чегой-то из лекарств. Бросил курить я уже после армии: от сигареты никакого кайфа, а от трубки балдеешь так, что соображаешь плохо.
С медсанчастью у меня связано ещё одно воспоминание. На утренней поверке начмед объявил нам, что мы все идём сдавать донорскую кровь, и поэтому занятия строевой и физической подготовкой отменяются. Но, когда мы, сдав по стакану крови, вернулись в часть, комвзвода стал гонять нас по плацу, несмотря на наши возражения: "Разговорчики в строю! Выше ногу! Рядовой Фалько, выше ногу!" - потому что я симулировал. Тогда я стал маршировать парадным шагом: вместо 15 - 35 см от земли, 120 шагов в минуту. Командир рассвирепел и наказал меня нарядом вне очереди - индивидуальной строевой подготовкой на плацу. Это выглядело бы позором, но меня поддержали друзья по взводу, выйдя вместе со мной на строевую. Это было для нас гораздо более важным уроком, чем изучение статьи Ленина о товариществе.
Мой друг и коллега по работе в клубе, киномеханик Федя Попеско (украинизированная фамилия, на самом деле - Попеску), школьный учитель. Фёдор был мастер, хорошо разбиравшийся в технике, за что его ценили офицеры. На нас с ним было возложено также остальное техническое и организационное обеспечение боевой и политической подготовки: радио, ТВ, мероприятия в клубе.
Как-то рано утром, в день выборов кандидатов блока коммунистов и беспартийных в органы советской власти дежурный по части майор Цыбуля стал торопить нас, хотя ещё было далеко до начала голосования в 6.00: включайте радиоузел, быстрее!! - и давай щёлкать тумблерами на радиоаппаратуре, несмотря на протесты Попеску. Естественно, аппаратура сгорела, за что нас с киномехаником наказали в очередной раз: "Месяц без увольнений!". Хотя виноват был майор, имевший 5 дипломов о высшем образовании, в т.ч. техническом. Он спрашивал у меня совета: где бы ещё ему поучиться, на что я недоумевал: с меня-то и одного диплома достаточно, а вам зачем столько?
В увольнения нас вооще отпускали редко: всегда было невпроворот клубной работы, и начальники искали повод придраться: то якобы выпили, то ещё что-то, и лишали раз за разом то увольнений на месяц, то лычек. Лычки мне были не нужны, но я стремился заслужить отпуск.
Это наш начальник клуба, майор Беккер. Политработник - каких поискать надо! На нас с Попеско ставил педагогические эксперименты для своей кандидатской диссертации по воспитанию личного состава. Мы с Фёдором сами педагоги, и решили вести свою игру, не позволяя издеваться над нами.
Вспоминается несколько забавных случаев с нашим прямым начальником. Пригласил он как-то некоего кишинёвского кинодокументалиста на встречу с солдатами, но вместо него приехал Эмил Лотяну. Майор был очень расстроен: "Кто это такой?", зато солдаты все были в восторге. По окончании встречи Беккер вручил знаменитому кинорежиссёру книгу, которая ему тоже была неизвестна: "Вот, купил в подарок гостю книгу, - советовался он со мной и киномехаником, - А... д'е С'ент... ЭкзюпенТри - это хорошо?" - с трудом прочитал он имя автора.
Как-то я увидел, что ступеньки крыльца в домике, где находился штаб, красят жёлтой и голубой красками. "Под цвет украинского флага?" - смеясь, спросил я у начальника клуба. Тот, поняв, что эти цвета могут навлечь на командира полка Галюка подозрение в украинском национализме, распорядился перекрасить ступеньки в красную и зелёную полосы - под флаг Молдавской ССР.
Когда на Ближнем Востоке началась очередная война, едва ли не все солдаты и офицеры написали рапорты с просьбой направить туда для выполнения своего интернационального долга. Коммунисты должны были стать добровольцами в обязательном порядке. Написал рапорт и майор Беккер: "Прошу направить меня на Ближний Восток для участия в боевых действиях". На партсобрании части эта формулировка стала предметом разбирательства: "На чьей стороне вы будуте воевать?" - строго спрашивал замполит под общий смех, намекая на национальность майора. Пришлось тому переписывать рапорт.
Но, если говорить серьёзно, я уважал майора Бекера. Свой рапорт я написал не сразу, хотя завидовал тем мальчишкам, которые возвращались с Ближнего Востока: они уже понюхали пороха, а я рисковал остаться необстрелянным. Но не был уверен, что имею на это моральное право: меня ведь ждёт дома маленький сын. Но, когда майор Беккер на вечерней поверке рассказал о резком ухудшении ситуации на Ближнем Востоке и призвал всех, кто ещё не написал рапорт, сделать это, я решил, что должен стать добровольцем, как мой дядя во время Великой Отечественной войны. В район боевых действий направили один из наших дивизионов, и, как нам потом рассказали по секрету, самолёт с 80-ю нашими бойцами был сбит.
Позже, вернувшись из армии, я спрашивал у матери и жены, правильно я сделал, что написал такой рапорт? Мать, ветеран Великой Отечественной войны, ответила: "Если бы ты не сделал этого, мы бы тебя не поняли". Жена - дочь офицера, прошедшего войну танкистом, согласилась с ней.
В августе жена приехала ко мне в гости, и нам позволили с ней встречаться, дав увольнение в город и разрешив переночевать пару раз в квартире прапорщика Балана - спасибо ему и начальству.
Балан сосватал меня в командировку в Керчь, где надо было участвовать в оформлении учебки - школы сержантов. Боясь, что я там и останусь, замполит пообещал мне отпуск домой, если я вернусь в часть.
В Керченской учебке собрали солдат - художников и строителей из всей армии, т.е. из частей ПВО страны, размещённых на Украине и в Молдавии. В первый день моего пребывания в этой части были проводы группы строителей, и я удивился, как вольно себя здесь чувствуют солдаты, как много пьют. Написал об этом в письме домой, не зная о том, что письма здесь вскрывают и читают чекисты - ведь в строевых частях такая проверка проводилась только до принятия присяги. На следующий день, придя в рабочее помещение художников, был поражён необычной картиной: офицер играл с художниками в карты, и по тому взгляду, которым он покосился на меня, я сразу распознал особиста. Проиграв, капитан полез под стол и стал блеять козлом. Другие ребята собирались в магазин за водкой, но я их остановил, предотвратив пьянку. Оказалось, что этого офицера действительно привез шофёр особиста учебки, и он спровоцировал солдат на поход за спиртным. Написал домой второе письмо, в котором исправил ошибку: мол, вчера пили только строители, уезжая из учебки, а художники пашут денно и нощно и не пьют вообще.
У солдат-художников я кое-чему научился, сделал несколько портретов жены и сына, жён офицеров. Этим занимался по ночам, но за это досталось от начальства не только мне, но и офицерам, заказывавшим портреты своих красавиц-жён.
Вернувшись в свою часть, я за свою верную службу и хорошую работу был награждён отпуском домой на 10 суток. Командование, к чести их будь сказано, слово сдержало.
И вот я с женой и сыном на новогодней ёлке в моём родном городе. Это были счастливые дни для нас всех!
Возвращаясь из отпуска в часть, столкнулся ещё с одним типичным для советского строя явлением. Выйдя на перрон Киевского вокзала, чтобы сесть в поезд на Кишинёв, удивился, что возле поезда никого нет, кроме милиции и армейского патруля, которым и был неожиданно задержан. Меня продержали в патрульном помещении почти до самого отхода поезда, придираясь к чему только можно было, вроде того, что не так пришиты погоны. Потом я понял, в чём дело: в этом поезде ехал в Кишинёв член Политбюро ЦК КПСС А.Я. Пельше, и для обеспечения его безопасности были предприняты такие чрезвычайные, хотя и обычные для советской системы, меры.
Об армейской жизни можно рассказывать много, но и так мой пост превысил все мыслимые размеры.
Можно было рассказать о неуставных отношениях и моих попытках противиться засилью "дедов" - это я мог себе позволить, будучи старше и образованнее их, но действуя непедагогично. Так, когда коптёрщик недодавал нам полотенца, портянки и т.п. и заявляя: "Воруйте! Мы воровали, когда были салагами, и вы будете воровать!", я не стал терпеть его оскорблений и врезал ему по морде. После этого и нескольких других случаев дедовство в нашем взводе несколько умерилось. Кстати, старшина нашего взвода, ветеран войны прапорщик Рашевский говорил нам, что до Великой Отечественной войны неуставных отношений в Красной Армии не было. Они появились, когда были созданы штрафбаты: нравы преступного мира пришли в армию и общество.
Были случаи и такие явления в армейской жизни, о которых писать здесь не хочется, настолько неприятно о них вспоминать. Но были и светлые страницы, для которых нужна толстая книга, а не посты дневника.
На дембель я ушёл строго через год по окончании службы. Хотя начальник клуба хотел меня задержать ещё на пару месяцев, поставив задачу переделать всю наглядную агитацию на территории части, которая осталась. Тогда я пошёл на хитрость: сказал в штабе писарям, что меня майор включает в список на демобилизацию 10 мая - в день моего призыва. Беккер расстроился, увидев проект приказа, но ничего поделать уже не мог. Замполит просил меня задержаться хоть на ночь, чтобы дать мне лычки младшего сержанта: что за украинец без лычек? Но я уехал вечером 10-го.
По возвращении домой, гуляя с сыном, услышал от него, когда мимо нас проходили солдаты: "Во-он, папы пошли!" - "А я кто?" - удивился я. - "И ты папа", - ответил маленький Саша.
В заключение помещаю фотографию моего старого друга, с которым служили, правда, в разных частях. В нём многие из вас могут узнать своего друга или ПЧ в ЛиРу.
Кто это - можете написать в своих комментариях.
@ vlad_falco
broNIchKA обратиться по имени
Четверг, 24 Февраля 2011 г. 10:59 (ссылка)
Babajka обратиться по имени
Четверг, 24 Февраля 2011 г. 17:20 (ссылка)
