Еще одна история в ожидании европейской фигурки. Выудила на архивном сайте «Совспорта» ещё одно давнишнее интервью — с Рудольфом Загайновым.
Я тогда только-только начала официально работать в газете, и папа, который как раз в то время был занят работой над спортивными словарями, мне как-то сказал: мол, хороший знакомый — спортивный психолог — рукопись книги принёс на рецензию, почитай и напиши впечатления. И тебе полезно, и мне время сэкономишь.

Не помню уже, какая именно это была книга (по-моему, что-то шахматное), но мне она понравилась. А ещё через пару недель автор пришёл к нам в гости. Он долго беседовал с отцом, тот, по-моему, ему так и не сказал, что рецензию писала я, потом мы уже все вместе о чём-то разговаривали, и, уже собравшись уходить и тщательно причёсываясь перед большим зеркалом в прихожей, Загайнов сказал: «Жаль, Лена, что мы с вами не встретились раньше. Могли бы очень плодотворно посотрудничать».

Я была молодая, нахальная, за словом в карман не лезла, и с ходу ляпнула: мол, если бы мне в спорте был нужен психолог, я бы никогда ничего не выиграла. Загайнов принялся там же в прихожей меня переубеждать, и какое-то из его достаточно самоуверенных и уничижительных по отношению к спортсменам заявлений так меня задело, что я с уже совершенно сознательным намерением, что называется, «дать сдачи» (да, я умею быть сволочью))) сказала:

— А вы ведь очень неуверенный в себе человек, Рудольф Максимович. Если из вашей идеальной причёски выбьется хоть один волосок, вы ведь ни о чём другом думать не сможете, правда?

Загайнов так стремительно ринулся от двери обратно к зеркалу, на ходу доставая из внутреннего кармана расчёску, что я в тот же момент пожалела о сказанном. Даже извинилась, сказала, что неправа, в общем, инцидент замяли. И Рудик (так он попросил себя называть) даже согласился на интервью.

А с интервью вышел форменный казус. Мы поговорили, материал получился объёмным, но в газете, видимо, посчитали, что давать столько места молодому сотруднику не следует. И затолкали текст на страницу, прилично его покромсав. Там был кусок о работе Загайнова с фигуристом Александром Фадеевым, как тот выиграл чемпионат мира в 1985-м. На пьедестале после дикого напряжения у него начался отходняк, чтобы сдержать слёзы Саша стал задирать голову, и слёзы, которые текли по лицу, стали течь сквозь зубы.
То интервью так и назвали: «Слёзы сквозь зубы». Кусок про Фадеева попал под сокращение, а заголовок остался. Кто-то из коллег постарше ко мне тогда, помню, подошёл и спросил: «Классный текст. Но не понял: при чём зубы-то?»
Было очень смешно.

Два года спустя я сделала с Загайновым ещё одно интервью, уже для «Спорт-Экспресса», он им остался недоволен, как бы вскользь заметив: «Я хотел говорить о другом, но вам удалось навязать мне свою линию беседы. Мне это не нравится».
Отношения у нас стали натянутыми, тем более что к тому времени моё первоначальное очарование собеседником съехало к нижней планке.

Ну а закончилось все вот этим текстом в 2007-м, многочисленными угрозами по телефону с обещанием превратить меня в лягушку навсегда сломать мне карму, карьеру, а заодно ноги и руки, а в 2014-м Загайнов умер от рака.

Вообще любопытно, сколько воспоминаний может вызвать всего один архивный текст...
Хорошего дня всем!

Известный военачальник начала XIX века Карл фон Клаузевиц сказал однажды: "Война – это продолжение политики иными средствами". Он вообще был мыслящим человеком, этот пруссак, ставший выдающимся теоретиком войн. Среди множества цитат и афоризмов есть и такая: "Вообразите себе схватку двух борцов. Каждый из них стремится при помощи физического насилия принудить другого выполнить его волю; его ближайшая цель — сокрушить противника и тем самым сделать его неспособным ко всякому дальнейшему сопротивлению".

Эти слова фон Клаузевиц написал не о спорте. А о войне, сравнив ее со спортивным единоборством. Сейчас же достаточно провести обратное сравнение и взять на вооружение военную лексику, чтобы в затянувшейся антироссийской допинговой истории все встало на свои места. 

Почему же мы оказались не готовы к этой войне, и почему, когда она была развязана, начали сдавать позицию за позицией? Возможно, потому, что все нынешние руководители российского спорта карьерно выросли и заняли руководящие посты в абсолютно "мирное" по спортивным понятиям время. Они научились договариваться и произносить речи, организовывать соревнования любого масштаба и перерезать ленточки на открытии стадионов и дворцов. И неудивительно, что оказались неспособны работать в условиях военного времени: стали пытаться договариваться с противником, который не намеревался договариваться в принципе...