Каждый год на самом излете ноября я начинаю размышлять о том, что Остерсунд дан человечеству за какие-то страшные грехи. И по этой логике выходит, что самые неисправимые грешники - это биатлонисты. Ну, сами подумайте, за что им все это? За что им дан город, в котором минус 2 воспринимается, как -10, где просыпаешься утров, глядя в окно в ожидании расвета, и запоздало вспоминаешь, что рассвет здесь бывает в марте, а ты, невзирая на кромешную тьму, должен выпихнуть свою задницу из под одеяла и тащиться на тренировку?
Хотя, возможно, они к этому давно привыкли...
Вопрос: "За что биатлону Остерсунд?" всплывает и тогда, когда начинаются гонки. Если принудительно размазать имеющихся зрителей по всей трибунной площади тонким слоем, все равно останутся проплешины. В реальности эти зрители плотненько жмутся в кучку, и выглядит она со стороны пресс-центра (то есть, с противоположной стороны), как одиночный пикет. Становится жалко. И зрителей, и журналистов, и тех, кто весь вечер на манеже. А вечер, как я уже написала, в Остерсунде понятие столь же всеобъемлющее, как ноябрь, декабрь, а с ними и все остальные месяцы осени и зимы.
На этот раз я попробую отнестись к Остерсунду, как зритель. Буду смотреть гонки, не забивая себе голову мыслью, как бы не опоздать в микст-зону, и что делать, когда там не остановятся Логинов и Малышко те, кого я жду. Буду лазить по сугробам до близлежащего супермаркета и таскать оттуда на стадион голубику в пластиковых ведерках, на ходу поедая ягоды, размером с вишню. Буду кататься на коньках на местном вечно пустующем (когда там нет хоккеистов) катке, а если совсем уж окажется нечем заняться в неприлично длинные для соревнований выходные, продолжу складывать из букв Ж, П, О и А какие-нибудь слова. Пока вот у меня получились только вынесенные в заголовок "Задворки". Но вы же поняли, что не их я имела в виду?
Доброе утро, страна!