прямой эфир с Михаилом Веллером в воскресенье, 3 июня, Радио России, 14.10
Добрый день, дорогие радиослушатели. Для начала -- тема, которая всем уже навязла, но закрыть её как-то хотелось, причём закрыть её хотелось бы многим. О предпринимателе, о бывшем агенте спецслужб товарище Луговом, которого хотели бы получить англичане, чтобы подвергнуть.
Я полагаю, что ни Луговому, ни какому иному агенту безопасности какой бы то ни было страны, в общем, такая известность не снилась, какую получил Луговой в последние недели. Как когда-то совершенно справедливо и не без остроумия заметил проклятый предатель и враг народа писатель Виктор Суворов (он же бывший офицер главного разведуправления Владимир Резун), разведчик становится известен тогда, когда он проваливается. Пока с ним всё в порядке, его никто не должен знать. Узнал -- ну, значит, что-то не так сделал.
Так вот представляется, что... вот эти вот споры "выдавать-не выдавать", "отправлять-не отправлять", они чем-то напоминают (ну, тем, кто суётся в историю -- ретроспективно напоминают) то, что происходило в городе Петрограде (и в России) в июле 1917 года, когда Временное правительство получило в своё распоряжение некоторые финансовые документы Германии, свидетельствовавшие, что партия РСДРП(б) во главе с товарищем Ульяновым-Лениным лично брала деньги у Германии, на них существовала, и готовила государственный переворот, всероссийскую стачку, сепаратный мир и так далее.
Большевики отмели эту гнусную клевету, выступили публично по этому поводу, заявили, что они явятся куда угодно и разобьют в пух и прах эти гнусные намёки, после чего Партия приняла решение, что тов. Ленину на суд являться нельзя, потому что он будет несправедливый, потому что ожидать можно неизвестно чего, а тов. Сталин, который осуществлял связь между тов. Лениным и ЦК Партии, просто пошёл выяснить обстановку и вернулся с мнением, что юнкера не доведут его до суда, а пристрелят по дороге. И Ленин отправился скрываться в Разливе -- не потому, что он брал деньги, а потому, что от этого суда не приходилось ожидать ничего хорошего.
Так вот представляется, конечно, чтобы снять все сомнения, можно было бы поторговаться с англичанами, каковы будут условия выяснения у Лугового того, что хотел бы выяснить британский суд. Потому что (вариант первый) -- пусть на всякий случай британский суд в полном составе явится в Москву и выясняет здесь всё на месте. Я думаю, это устроило бы российскую сторону, но выставило бы на некоторое посмешище сторону британскую, потому что... ну, как-то это что-то такое неслыханное -- выездная сессия английского суда в Москве. Развлечений, конечно, было бы море; журналистский корпус был бы счастлив.
Но вариант второй есть обратный. То есть договариваются о том, что мерой пресечения будет не взятие Лугового под стражу в Лондоне, а например пребывание его на территории российского посольства; в суд он является по вызову -- пожалуйста, исключительно в сопровождении охраны своей до здания суда; и исключительно в суде при наличии двух собственных адвокатов (на всякий случай, два -- лучше, чем один; не помешает). И тогда в том случае, если мы ни в чём не виноваты (нам предлагается верить, что мы ни в чём не виноваты, собственно у нас нет никаких оснований сомневаться ни в том, ни в другом -- мы ничего не знаем)... Там есть английское слово против русского слова -- больше нету ничего.
Так вот можно было бы выяснить, что там делается на самом деле. Потому что иначе это идёт некоторое такое усугубление по принципу, вы знаете -- ложечки мы нашли (которые пропали было после вашего ухода), но нехороший осадок всё-таки остался. Вот этот нехороший осадок от дела Лугового останется, конечно, навсегда, и одни будут кричать, что это англичане отравили очень дорогим полонием Литвиненко, а другие будут кричать, что это всё-таки русские. На эту тему в Лондоне уже ходят две шутки. Одна из них -- что русские заполОнили Лондон, а другая из них -- что то место, где Луговой с Литвиненко пили чай, теперь называется "чай-хана" (разделите на два слова "чай-хана").
А теперь -- наш телефон 956-15-14, и мы готовы принимать ваши звонки. Здравствуйте.
Здравствуйте, Михаил Иосифович... Алло!
Здравствуйте!
Меня зовут Игорь, я из Барнаула звоню...
Очень приятно, Игорь.
...хочу один вопрос задать, наконец-то дозвонился. Вопрос следующий -- вот сейчас принято считать, что 70 с лишним лет Советской власти -- это такая ошибка истории, зигзаг такой. А сейчас вот наша страна, мы вернулись на путь истинный -- ну, там, с некоторыми... гражданское общество надо создать, разобраться с коррупцией, и будет нам счастье.
У меня же вопрос такой. Может быть, как раз всё наоборот? Может быть, вот тогда у нас был правильный путь, и тогда надо было нам улучшать то общество социалистическое; а сейчас как раз то, куда мы попали -- это как раз и есть зигзаг истории, ошибка?.. Вот, например, китайцы -- они ведь не отказались от идеи социализма...
Справедливо.
Ну вот этот вопрос у меня...
Понял, понял Вас.
...я могу ещё расширить его и углубить. Потому что...
Спасибо большое. Нет...
...капитализм по определению дедушки Маркса -- это... его сущность -- эксплуатация человека человеком и присвоение результатов тяжёлого труда.
Точно.
Как бы его мы не штукатурили, какой бы макияж мы на него не накладывали, хищническая вот сущность этого...
Да нет, всё понятно. Основы марксизма более или менее известны довольно многим. Я понял Вас, спасибо большое. Спасибо.
Попробуем разбираться. Для начала про революцию и эволюцию. Поскольку революция произошла у нас дважды в семнадцатом году -- в феврале и в октябре.
Последние годы очень распространено заявление, декларация такая, что "я против революций, а исключительно за эволюцию"; что "хватит с нас этих революционных кровей, а вот эволюционным путём потихоньку".
Заявления такие, уважаемые товарищи и господа, происходят от непонимания сути исторического процесса. А именно. Ну, более или менее все знают, что болезнь нарастает постепенно, а проявляется скачкообразно. Вот, скажем, микробы развиваются, развиваются, и -- шарах! -- наконец-то волна проламывает имунный барьер, и человека начинает колотить, хотя он носил в себе эту инфекцию, допустим, две недели; и прочее, и прочее.
Так вот точно так же революция -- это узелок на ниточке эволюции. Предпосылки к революции копятся-копятся-копятся-копятся, и наконец это прорывает. И попытка вот то, что происходит в революцию (сразу, всплеском, с насилием, резко), размазать это по мелким деталям, по всей ниточке эволюции, чтобы то же самое произошло постепенно -- это, знаете, очень благое намерение, которое очень редко удаётся; оно обычно не удаётся совсем. Или когда в России произошла революция, то Запад почесал репу, и подумал о том, что нужно в самом деле улучшать немного условия труда рабочих, потому что иначе хуже будет. Это очень вкратце.
Так вот относительно того, что было у нас. Не бывает в истории ошибок. Если влезть (если кому охота) в историю семнадцатого года, то будет видно, какое было количество разнообразных течений, фракций и мнений внутри социалистических партий. И все они тянули, однако, к тому, что должно быть лучше, должно быть справедливее, должно быть правильнее, прогрессивнее, свободнее, богаче и т.д. и т.д.
Если предположить, что большевиков не было бы вообще, то такие весёлые ребята, как эсеры с анархистами, возможно, сделали бы что-нибудь похожее, потому что тогда, предположим, не было бы октябрьского переворота 25-26 октября, и свободно прошли бы 12 ноября (да через две с половиной недели) выборы в Учредительное собрание (которые и так прошли), и большевики бы не набрали даже 23% голосов, а эсеры бы набрали свои 40, и анархисты набрали бы массу, потому что анархистов было очень много, и вообще анархисты это не партия, а вот такое движение, течение и прочее. И когда партия левых эсеров стала бы главной партией в парламенте России (то бишь в Учредительном собрании), а флот в основном был анархизирован, а винтовки были у всего мужского населения России, раньше или позже всё равно бы что-нибудь проломилось, потому что... У нас не принято почему-то писать, что в конце весны семнадцатого года правительство Керенского затеяло большое наступление в Галиции, на своём юго-западном фронте (ну, для нас, для России - юго-западный фронт). Наступление это провалилось с треском и обошлось России в 100 тысяч убитых. Совершенно понятно, что это очень сильно оттолкнуло солдатские и прочие народные массы от временного правительства, которое решило таким образом, молодецким ударом приблизить конец войны и прочее.
Временное правительство не любил уже никто к осени семнадцатого года, оно совершенно накрылось. При том, что Керенский был с боевым эсеровским прошлым, в 1905 году он командовал боевой эсеровской дружиной Александроневского района в Петрограде, и т.д. и т.д, но времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Что-то вроде этой революции было бы и без большевиков. Но.
Ошибка всё это была или не ошибка. Наверное, не ошибка, и об этом я написал в работе под названием "Россия и рецепты", которая есть в книге "Касантры"(?) и которая есть в книге, которая так и называется "Россия и рецепты". О том, что если мы рассмотрим вроде бы ужасное поражение России в первой мировой войне (то что всё это кончилось страшным Брестским миром, огромными контрибуциями, гигантскими потерями и т.д. и т.д.), если мы проложим линию от 1918 года (Брестский мир, разгром, обнищание России) до 1945 года (а это всего-то там 37 лет, подумаешь -- треть века, да на линейке истории это невооружённым глазом не усмотришь), то вторую часть этой войны сильнейшая и вооружённая до зубов Россия в форме Советского Союза выиграла с блеском, треском и грохотом, отхватив половину Европы и заставив трястись весь мир и став супердержавой.
Вот что произошло в результате Октябрьской революции, и цель государства, повторяю я раз за разом (вот государства как такового; не гражданского общества, а государства как института) -- не в том, чтобы создавать своим человекам хорошую жизнь, а в том, чтобы делать великие дела. Точно так же, как цель колоса не в том, чтобы кормить человека, а в том, чтобы размножаться; у него своя цель -- понимаете? Наши цели с целями природы сплошь и рядом расходятся; мы сами -- часть природы, и природа совсем нас не спрашивает, хочется нам так или хочется нам эдак. И в составе государства сплошь и рядом делаем мы не то, что хотим, а то, что вот как-то получается само собой -- потому что государство -- вещь объективная, типа течения времени или землетрясения. И вот это государство, конечно, возникло объективным совершенно образом, потому что это был пик могущества государства Российского за тысячу лет его существования. Никогда за всё время своего существования Россия не была так могуществена, значительна, мощна и влиятельна, как в результате всех советских преобразований года так приблизительно с пятьдесят седьмого (с запуска первого спутника) и, пожалуй, что года так приблизительно до семидесятого, когда всё стало крошиться и сыпаться, и нас попёрли отовсюду, куда мы было поставили свой кованый сапог.
Одновременно с этим было что-то вроде примитивной социальной справедливости (уж как она выглядела, все и так знают). Так вот то, что сейчас мы имеем -- да, так называемый "дикий" капитализм; как он произошёл -- это тоже всё понятно. Да, капитализм, если он не сдерживается ничем, продаст кости своей бабушки, если сможет на этом заработать.
Так вот понимаете, ещё Аристотель две с половиной тысячи лет назад в своём сочинении "Политика", говоря о том, какая форма правления лучше, выделял
монархию (но чтоб это была приличная монархия; потому что если она неприличная, то её оборотная сторона --
тирания; так вот монархия, а не тирания), хорошая форма правления
аристократия, то есть власть лучших, власть избранных (обратная сторона, побочный эффект --
олигархия -- власть избранных, очень плохих, которые угнетают всех других), и
умеренная демократия (умеренная демократия, как противопоставленная
охлократии -- неумеренной демократии, когда бездельники, пьяницы, чернь, люди безнравственные начинают вопить, крикливые становятся впереди сильных, и мы получаем эти все глупости, которые, скажем, наблюдаем часто в Латинской Америке, где демократия мгновенно превращается в охлократию, а та превращается в тиранию. Там это происходит регулярно уже лет двести).
Так вот по какому пути идти сейчас надо. Представляется мне, что это теоретически очень просто -- в отличие от практического. Теоретически нужен жёсткий переходный период в течение которого... жёсткий не для того, чтобы жёстко у людей все карманы выворачивать и забирать все себе, а для того, чтобы в течение этого периода не давать ворам воровать совершенно беспощадный образом, а готовить демократические институты, чтобы люди могли нормально между собой решать свои вопросы и жить по уму.
Дело не в том, что капитализм работает на капитале, а дело в том, что когда немногие подбирают под себя всё, то дальше уже неважно, распределяется всё внизу, под маркой социализма (вот вам всё по карточкам), или под маркой капитализма (кто не успел, тот опоздал, голоден -- значит, сам дурак). Дело в том, что немногие, которые действуют исключительно в собственных интересах, не должны управлять подавляющим большинством народа. А капитализм или социализм к этому прикладывается -- вы понимаете, когда как удобнее, так и будет.
Наш телефон 956-15-14, у нас ещё звонок, здравствуйте. Здравствуйте, Вы меня слышите?
Алё!
Да-да.
Здравствуйте. Вы меня слышите?
Мы с вами играем в испорченный телефон. Я слышу Вас, да.
Меня зовут Валерий Фёдорыч, Петроград.
Очень приятно, Валерий Фёдорыч, да.
Михаил Иосифович, согласны ли Вы с мнением, что сегодняшняя КПРФ во главе с Зюгановым, Купцовым и Мельниковым никакого отношения к блестящей, замечательной ленинской партии коммунистов не имеет, а превратилась, говоря словами Ленина, в коммунистическую сволочь?
Понятно. Значит, так. Первое. Чтобы никого не вводить в заблуждение, я должен с самого начала сказать, что меня нельзя считать экспертом по составу, качеству и деятельности КПРФ. Вот как-то я чересчур глубоко в это не вникал. Я имею об этом, разумеется, какое-то представление.
Что касается "блестящей ленинской коммунистической партии". Видите ли, дорогие товарищи. В марте, стало быть, 1918 года, в первых числах, когда немцы, отхватив огромный кусок России, заняв своими войсками всю Украину и Новороссию, выкатили России условия ультиматума, которые были гораздо тяжелее тех условий, которые они предлагали в декабре-в январе в Брест литовский до своего наступления, то в Кремле (нет, простите, ещё в Петрограде, ещё в Смольном, это было как раз в дни переезда, потому что Правительство переехало из Смольного в Кремль восьмого, помнится, марта восемнадцатого года, вот в эти самые дни) была страшная ругань и страшная пря. Потому что были в тот период левые коммунисты так называемые, которые блокировались с левыми, с эсерами и так далее, и менее всего ленинская партия напоминала тогда блестящую -- это была страшная ругань. Дзержинский был против Ленина, Бухарин был против Ленина, и все они были друг против друга... понимаете, Троцкий был скорее согласен с Лениным, всё... понимаете, это была склока невероятная. Всё время имело место внутрипартийная борьба, у них были свои собственные мнения. Они были достаточно умны, они были честолюбивы, они владели даром интриги и пр, и пр., у них были свои воззрения, какой быть России.
Что касается блеска... Понимаете, когда после кронштадтского восстания тут же был введён нэп, таким образом верхушка большевиков во главе с Лениным признала, что политика военного коммунизма не прошла, сплошная распределиловка не прошла -- то есть госмонополия на всё, госраспределение вместо торговли (торговля была запрещена) -- это всё не прошло. Отъём хлеба у крестьянства -- это всё не прошло. Вот три года подряд они бились, как яйцо об дверь, и у них это не прошло. И они пошли назад.
Так что, понимаете, наводить большой блеск на эту партию, наверное, не стоит. Главное -- партия была очень жёсткая, партия не только не гнушалась никакими методами, наоборот, партия пропагандировала, что правильные цели, соединённые с политикой террора, дают удивительные, восхитительные результаты -- террор приветствовался большевиками, которые презирали всяческие мельхлюндии. Но потом товарищ Сталин уконтрапупил практически всех, кто в семнадцатом году произвёл октябрьский переворот, и т.д. и т.д., дискуссии кончились... Был период, когда -- да, это был блестящий орден меченосцев, где был тов. Сталин и все под ним, которые дружно кивали в лад. Но что умела партия -- она в конце концов ценой любой крови часто умела добиваться своего.
Сегодня мне не совсем понятна на мой взгляд непоследовательная политика КПРФ, которая несколько лет назад (люди, следящие за КПРФ, помнят) начала исключать из своих рядов видных деятелей, которые были несогласны (по заявлению руководства партии) с политикой партии. То есть когда был исключён Селезнёв (один из первых людей Думы и так далее) -- вместо того, чтобы вовлекать в свои ряды кого угодно, партия начала сама дробить себя. В своё время Ленин чуть ли не выклянчивал у Троцкого вступить его в РСДРП(б). Вот когда Троцкий 5 мая семнадцатого года явился в Петроград, то Ленин заслал к нему сначала одного, потом другого, потом Сталин обрабатывал Троцкого по поручению Ленина, чтобы Троцкий, который был межрайонцем, который с группой товарищей не хотел присоединяться ни к большевикам, ни к меньшевикам (была такая группа свободных социал-демократов), вот чтобы блестящий оратор Троцкий, герой восстания 1905 года, председатель петросовета восстания в девятьсот пятом году, который мгновенно стал набирать очки и толпы слушали, он был первым оратором эпохи и так далее, чтобы он вступил в большевики. Ну, и вступил.
Так вот, казалось бы, и сегодня товарищ Зюганов должен нужных людей вовлекать к себе в партию любыми средствами, любыми посулами. А тут, понимаете -- одна партия, вторая партия, третья партия -- ну, ощущение такое, что это отыгранная совершенно игра, где ничего, видимо, уже не получится; а партия -- ну, так аккуратненько так, в рамочках -- будет, конечно, существовать всегда, потому что идеального государства не существует, и люди всё равно мечтают о полной социальной справедливости. И партия (коммунистическая партия), которая заявит "вот мы за полную социальную справедливость", может быть вечной оппозицией. Ну вот видимо, товарищ Зюганов уже с этим смирился.
Напоминаю, наш телефон -- 956-15-14, мы вас слушаем.
Вот по-моему, у нас сорвался технически какой-то звонок -- у меня такое ощущение. Я повторяю: 956-...
Да-да, я слушаю.
...-15-14 наш номер. Алло?
Алло!
Алло, говорите. Алло, я Вас слушаю, говорите.
Алло, здравствуйте! Михаил Иосифович!
Да!
Может, не стоит бросаться из крайности в крайность -- например, Вы сами прекрасно знаете, что мы понесли такие дикие ужасные потери во Второй мировой -- говорить, что к сорок пятому году мы вышли к такому блестящему положению?
Это вопрос? Это всё? Алло? Алло! Алло.
Так. Или это весь вопрос, или у нас сегодня (я прошу извинения) не совсем хорошо работает связь.
Значит. Да, действительно, мы понесли беспрецедентные потери в ходе второй мировой войны. Народ потерпел огромный урон -- всё чистая правда. И в то же самое время этой огромной безмерной ценой Советский Союз как государство добился колоссальных успехов на мировой арене. Да, убитых было очень много и, может быть, преступно просто много. Но так или иначе, результат налицо -- вся социалистическая система. И то, чего мы достигли в сорок пятом году, после окончания Второй мировой войны (ну, окончанием мы будем считать, естественно, подписание капитуляции Японией, а не Германией, что часто путают), всё оно ещё через 10-15 лет достигло пика, когда наши базы были в Индонезии, в Египте, на Кубе и т.д. и т.д., и когда Советский Союз, если что, был кошмаром западного мира. И когда в ужасе рассуждали между собой американцы, что непонятно, как бороться с этой коммунистической угрозой, потому что куда вставал сапог русского солдата, оттуда коммунисты не уходили уже никогда. Ну, их действительно колотило -- потому что, понимаете, демократия плохо тянула против советской системы (ну, потом оказалось, что система сама рухнула). Так что успехи на чисто государственном уровне, на уровне могущества, были очень велики.
Наш телефон 956-15-14, и мы слушаем Вас.
Алё.
Да, здравствуйте.
Алё, здравствуйте, это вас беспокоит Сергей Владимирович, уважаемый Михаил Иосифович.
Очень приятно.
Вот. У меня вот такой, значит -- по поводу улучшения демографичской ситуации в стране, вот... Ну, нужно материально стимулировать это, я уже говорил, вот, а ещё вот такой... Вот сейчас лишают родительских прав родителей, которые там издеваются над ребёнком всё; вот, они никакой ответственности не несут -- ну лишали, и лишили -- может быть, выгодно, чтоб отделаться скорей от своего ребёнка, который, там, может быть, он им не нужен там, мешается, вот. Вот поэтому у меня такое предложение -- надо наоборот, чтобы не наращивать вот этих вот детских домов, которые... высока себестоимость их строить, и сколько содержать, там, зарплату всем платить персоналу, вот, а заставлять, чтобы он всё-таки воспитывал своего ребёнка -- то есть надо поставить его в такие условия, эту семью, чтобы либо он, если он... не лишать родительских прав, а уголовную ответственность. Плохо... ребёнка там, издеваешься, алкаш -- всё, значит, десять лет куда надо там -- на колымский курорт...
А у меня к Вам вопрос...
Минут... погоди...
Нет, подождите, вопрос по ходу, Вы мне потом ответите...
Да-да.
...вот, предположим, то, что Вы говорите -- хорошо. А пока его запаяли на десять лет на Колыму -- в эти десять лет кто будет воспитывать детей?
Щас, щас я расскажу, это целый законопроект, я знаю...
Нет, на целый законопроект у нас времени щас нету.
Минуточку. На десять лет предоставляется государственный педагог-воспитатель, который прописан в квартире, он на время, это всё законопроектом, он будет воспитывать этого маленького... малыша, ребёнка...
А через десять лет обратно?..
Минутку. А потом из лагеря... и он будет дальше, вот -- это всё законопроектом. То есть будет поставлен в рамки -- или-или. А не то, что -- лишение родительских прав -- я ни за что не отвечаю... и это самое -- понимаете?.. Поэтому это нужно в такие рамки поставить. Или уголовная ответственность, или вот. Проверять будет...
Или вот - понятно. А вопрос есть?
Да, алё?
Мы Вас поняли, вопрос задайте, пожалуйста.
Вопрос -- вот нужен такой законопроект.
Так, это не вопрос, это предложение. Спасибо большое, я Вас понял.
Значит, можно спорить, нужен ли нам именно такой законопроект (вероятнее всего, что именно такой законопроект нам не нужен), а законопроект этот, как минимум, требует серьёзной доработки. И вот у нас есть сотни законодателей, которые, в общем, и должны по роду своей деятельности (им за это деньги платят) отрабатывать законопроекты. Они их отрабатывают с утра до ночи, время от времени мы видим по телевизору, что там что-то... зал думский бывает наполовину пустой, на две трети пустой -- ну, очевидно, они заняты важными государственными делами, и прочее.
Что понятно с демографической ситуацией? Первое. Есть вот такой экономический коридор между абсолютной нищетой и нормальным достатком, когда недостаток средств действительно останавливает людей против рождения детей. Когда нищета абсолютная, то все смотрите на Африку, все смотрите на беднейшие районы Азии -- ничего у них нет, зато детей -- редкая семья, где меньше десяти человек. И все они хотят, чтобы их кормили, потому что они голодают, а работать они -- ну как вас сказать -- одни не могут, другие не хотят, третьи не приучены, четвёртым нравится, что к ним приходят караваны с гуманитарной помощью. Так что нищета -- это полезно, нищета отнюдь не противоречит деторождению, и всегда знали во всех странах, что "да, конечно, голытьба -- только детей плодить умеют, это получается".
Но если у человека есть какие-то представления и потребности, и жить ну, по-человечески, нормально, и у него нету ни жилья, ни приличной зарплаты, ни того, ни сего -- у него характер портится, и настроение его портится, и представление о мире его какие-то изгаженные, и размножаться он в такой неволе не хочет. Это означает, что разумеется, любой человек, достигнув, допустим, двадцати пяти лет, до которых он вёл нормальную жизнь, должен иметь нормальную возможность приобрести нормальное жильё. Пусть это будет в долг, в кредит, который он будет выплачивать, как в цивилизованных странах, двадцать девять лет, или тридцать девять лет, и с процентами он выплатит за эти тридцать лет двойную или даже тройную стоимость, но все эти годы у него будет своё собственное жильё, и выселить его из этого жилья будет не так-то уж просто, если никакого другого у него не будет. Даже если он перестанет платить и банк (который его квартиру принимает в заклад, пока он банку возвращает ссуду) захочет её продать, то по суду его ещё не факт, что выгонят из этого дома, потому что нельзя выгонять человека на улицу. Это у нас, знаете, можно, а в некоторых других странах это не можно. И должны быть нормальные медицинские учреждения, ну и прочее, прочее, прочее. Всё это, разумеется, необходимо.
Тем не менее, если всех сделать очень богатыми, то в общем, от этого будет не намного больше детей, потому что если вы посмотрите на самые экономически развитые страны с самым высоким уровнем, рождаемость там отрицательная -- то есть людей умирает больше, чем рождается; в семье в среднем где-то... меньше, чем полтора ребёнка на семью в среднем; ну и, понимаете, не получается с деньгами.
Дальше. Что касается детских домов -- да нигде в мире нет вот этого огромной системы детских домов. Вот здесь и нужно было бы вручить какому-то приличному человеку --- ну вот представим себе, что у нас есть такой приличный человек, которому мы доверяем, которого в рамки мы ставим, его на три недели взвод морской пехоты, чтоб взвод прислеживал... то есть отслеживал -- чтобы там гадости не делал... Вот в течение одного дня волевым указом уменьшить в десять раз ровно число чиновников и документов, которые необходимы для усыновления этих детей, без обсуждений, потому что обсуждать можно бесконечно, потому что Дума годами и десятилетиями занимается тем, что всем, а в результате элементарные вещи у нас не разрешены, как будто нельзя.
Понимаете, какая история.
Когда в Англии в 1649 году отрубили голову королю Карлу Первому Стюарту и сказали, что теперь у нас республика и демократия, и правит парламент --
через несколько лет парламент разворовал всё. Народ стонал и выл, потому что было хуже, чем при короле. И тогда Кромвель вернулся обратно и разогнал долгий парламент и заставил избрать себя лордом-протектором и осуществлял, в общем, нечто вроде личной диктатуры в определённых конституционных рамках. Аналогичная история происходила много где и много когда.
Когда в 1799-1800 годах Наполеон был в Египте, а потом он вернулся во Францию и увидел, что
директория, демократическая, которая без террора (якобинцы её свергли)
разворовала всю страну -- Наполеон разогнал директорию и конвент и в шесть месяцев были проведены земельные законы и пр. и пр.
Вы знаете, вот у нас с Польшей отношения плохие, так вот
когда Пилсуцкий(?) сделанный начальником государства в двадцать третьем, если я не ошибаюсь, году,
ушёл от всех должностей, оставив власть законно избранному сейму, и Польша, которая не имела до этого уже полтораста лет своей государственности, была восстановлена правильно, хорошо, демократически --
сейм разграбил всё государство. В конце концов Пилсуцкий вернулся, произвёл переворот, арестовал две трети руководителей воеводств, сообщил, что править будет сам, что и делал потом ещё в течение десяти лет, и до сих пор к нему там очень хорошо относятся. Сам не воровал и другим не давал.
Вот я и говорю, что эти рецепты нам, вероятно, подходят и народ их всегда в общем и целом одобрял. Я напоминаю -- наш телефон 9561514, и мы отвечаем на ваши вопросы. Здравствуйте.
Аллёу!
Я Вас слушаю, здравствуйте.
А... здравствуйте, моя фамилия ..., я из Красноярска, я учитель истории.
Очень приятно.
Аллёу!
Да, я Вас слушаю.
А... по вашим передачам я понял, что Вы рассматриваете Россию, как угасающую державу. А по большому счёту я с Вами согласен, расторжение в общем-то Сибири и Дальнего Востока... оно как бы уже... многими аналитиками... спрогнозировано. Скажите пожалуйста, в этом контексте Вы не рассматриваете такой вариант... такой вариант...
Постарайтесь собраться с мыслями и говорить немного быстрее, простите пожалуйста.
Ага, хорошо-хорошо. Такой вариант развития жизни в нашей стране, как перенос столицы куда-нибудь в центр, географический центр нашей страны.
Не кладите трубочку, а что нам даст такой перенос столицы?
А я думаю, это даст отток населения в Сибирь и Дальний Восток. По моему счёту, история России всегда продолжалась, когда на восток двигались русские. Сейчас отток идёт обратно. Территории практически незаселены, деревни полуразрушены -- тогда как Москва перенаселена и в общем-то...
А скажите -- а что будет, если мы возьмём Москву и переселим её в Красноярск? Вот в Красноярске будет Москва, а в Москве -- Красноярск. В чём разница?
Вы знаете, многие политологи говорят, что центр страны всё-таки предпочтительнее для столицы, нежели её окраины. Я думаю... я ещё раз повторяю: вся история России -- это движение русских на восток. И по-моему, она прекратилась с последними стройками коммунизма.
Как человек, знакомый с диалектикой, Вы понимаете, что если бы мы шли на восток бесконечно, то в конце концов вернулись домой из Германии и Польши, обойдя вокруг света, да? То есть по достижении каких-то пределов (спасибо большое Вам), например, когда русской была Аляска, когда мы зацепились за Калифорнию, настало, видимо, уже насыщение -- дальше мы уже не могли. Коммуникации были столь длинны, сообщение было столь затруднено, что и демографический и экономический потенциал России не соответствовал уже этим огромным пространствам. Понимаете, это был абсолютно разумный шаг (продажа Аляски), потому что Аляска была настолько далеко (ну, понимаете, о золоте, о нефти никто тогда на Аляске не думал), что управлять ей было настолько невозможно, прибытку с неё настолько мало -- это был какой-то анклав -- то есть какой-то отделённый район, который жил сам по себе, в общем неуправляемый из метрополии, и толку от неё было ничего. А вот от денег за продажу Аляски, понимаете, завоевали Туркестан и закончили Кавказскую войну -- а это уже было под боком, это можно было всосать в себя и переварить, и это было совершенно разумно.
Учитывая, что Москва -- это колоссальный транспортный узел, от Москвы достаточно близко и до Архангельска, и до Петербурга, и до Минска, и до Киева, и до Новороссийска и так далее -- то Москва находится как раз более или менее в центре самой густонаселённой, самой экономически развитой части страны, где в общем весь центр тяжести и лежит вокруг Москвы. Это всё складывалось многими десятилетиями и веками. Сейчас перенос столицы, имея ввиду перенос всего экономического района, невозможен. Когда переносят столицу, иногда переносят что? -- административный центр. Вот уезжают куда-то и говорят: править будем отсюда. Вот Людовик Четырнадцатый сказал -- "что-то Париж мне не очень нравится, и Лувр этот гигантский сарай, и править я буду из Версаля". Ну, знаете -- это два часа в карете, это можно и править из Версаля. Или когда Пётр, который терпеть Москву не мог, сказал, что здесь нужно ставить порт -- почему возникла новая столица -- выход в Балтийское море, выход в Европу, выход в развитые страны, выход в Голландию (голландский торговый флот был на тот момент господствующим на морях), выход к Англии (Англия набирала полную мощь), выход ко всем ганзейским городам Германии -- понятно, для чего нужна была столица в Петербурге.
А зачем нам столица в Омске или в Красноярске? Как мы будем там сообщаться с миром и что из этого получится? Представьте себе всех губернаторов, которые летят в Красноярск. Ну, они-то в личных самолётах или бизнес-классом со всей свитой кое-как полетят, ничего страшного, но толку с этого не видно решительно. Другое дело, что -- да, мы на глазах теряем Дальний Восток и Восточную Сибирь. И не потому, что это чьи-то злобные козни, а потому что количество населения всё уменьшается, и некем уже держать эти территории, некем их продолжать осваивать. А поскольку, очевидно, через несколько десятилетий станет в очередной раз (и уже остро встанет, не положишь) вопрос о питьевой воде, вопрос о лесе, которого совсем мало, и т.д. и т.д., то конечно -- не бывает вечных держав, не бывает вечных империй, не бывает вечных огромных государств.
И кроме того, ещё одна вещь, по моему разумению. Наше государство выступает сторонником глобализма, хочет вступать в ВТО и пр., и пр. Это означает, что наше государство идёт по пути наращивания транснациональных корпораций. Транснациональные корпорации -- это означает: без малейшего труда деньги в секунду перемещаются из одного места глобуса в другое; продукты, товары, сырьё перемещается без препятствий из одного места в другое; рабсилу мы нанимаем в Малайзии (а хоть и в Антарктиде); сырьё мы добываем в Сибири (а хоть и на Амазонке); а продаём мы это всё, предположим, в Италии, потому что сегодня там за это больше платят; а офис, предположим, находится в Норвегии, потому что там прохладно, а руководству фирмы нравится, чтоб было прохладно -- вот приблизительно это называется "глобализм", и вот приблизительно так работают транснациональные корпорации.
Если транснациональные корпорации займутся Россией, это получится: транснациональную корпорацию интересуют свои прибыли и связанные с этим рабочая сила, сырьё, вся социалка, которая вокруг; а вот благо или не благо государства (где-то добывается или производится) транснациональную корпорацию не интересует никак вообще. Интересует только одно -- чтобы было устойчиво, чтобы не было никаких переворотов, чтобы завтра не перерезали твою администрацию, или не сожгли твои нефтяные прииски, или не национализировали твой завод.
А если вкачивать деньги в государство для поддержания покоя, то знаете, гораздо удобнее вкачивать в маленькое государство, нежели в бесконечно большое, большинство жителей которого тебе низачем не нужно. И тогда, если есть транснациональная корпорация, которая (предположим, условно говоря) добывает редкий металл под названием "а-бэ-цэ" где-нибудь в Енисее. Хорошо бы сделать такое маленькое государство внутри территории которого и расположены все залежи металла АБЦ (а то я скажу медь, никель или алюминий, и подумают, что я хочу свергать каких-то олигархов и обвинят меня в экстремизме -- понимаете, да? Мы не экстремисты, нет, мы так. Мы теоретические модели рассматриваем). И вот создаётся отдельное маленькое государство, и там жители хорошо живут. Вот... это может способствовать развалу, понимаете ли, Сибири.
Вот сейчас, к сожалению, у нас время-то к концу подошло; я боюсь, что мы уже не успеем больше принять звонков, потому что совершенно циферблат отщёлкивает. Хотелось бы ну хоть как-то это закончить на какой-то оптимистической ноте, потому что наш разговор вечно принимает какой-то мрачноватый характер, как писал один классик -- "а в газете товарищ Ленин пишет, что во всём у нас недостача". Вы знаете, у нас всего много, и хотелось бы закончить на той, однако, ноте, что вот когда мы научимся это своё "много" защищать, оставлять у себя и не отдавать чужим дядям (вот когда всё наше добро мы будем использовать сами), я даже не сомневаюсь, что мы будем очень прилично жить.
Всего вам доброго.
