Проведен анализ отношения позитивной психологии к проблеме преднамеренно совершаемого зла, в том числе анализ одного из ключевых тезисов позитивной психологии: «негативная психология» уделяет изучению зла слишком много внимания. Показано, что позитивные психологи либо действительно имеют, либо пытаются создать у читателя представления о мире настолько дружественном, что у его представителей нет сколько-нибудь значимых злых намерений, которые необходимо было бы учитывать в практике позитивного отношения к миру и позитивного мышления. В этих условиях одна из самых достойных целей –самосовершенствование и усиление своих позитивных ощущений: при всеобщем следовании этой стратегии человечество придет к праведности, всемогуществу и всеведению. Анализ этих положений показывает, что массовая позитивная психология возможна лишь в благополучном и хорошо защищенном обществе, важной массовой стратегий которого является умолчание о ситуациях серьезного социального неблагополучия, а в случаях столкновения с ними предлагаются стратегии внутренней работы со своим психологическим состоянием, не предполагающие практической деятельности по противодействию злу. Фактически эта позиция может оказываться аморальной, несмотря на декларативные призывы позитивной психологии к гражданственности и альтруизму.Ключевые слова: позитивная психология, зло, проблема совершения зла

Попытаемся мысленно представить статью под названием «Резня в Кущевской: взгляд с точки зрения психологии личности». Или – «Террористический акт в (указание населенного пункта): подходы социальной психологии».

Изменим теперь области психологии, упоминаемые в этих названиях, на другую область и другой подход. «Резня в Кущевской: взгляд позитивного психолога», «Геноцид и позитивное мышление». Становится ясно, что статьи первой группы возможны, а второй – нет. Почему? Ведь позитивная психология выстраивает здоровое отношение к миру, а является ли частью здорового отношения игнорирование реальности?

И.Бонивелл, исследовательница в области позитивной психологии и ее сторонница, пишет, что позитивная психология «отвергает озабоченность просто психологии негативными сторонами» [Бонивелл, 2009, с. 18]. Метафорически выражаясь, позитивная психология интересуется тем, как подняться с уровня +2 до +7, а не от –5 до –3 [Селигман, 2006, с. 9]; этот же образ положительных и отрицательных чисел использует и И.Бонивелл [Бонивелл, 2009, с. 12].

Согласимся: довести +2 до +7 – это отличная задача. Но почему при этом надо демонстративно отвергать чужую озабоченность «негативными сторонами»? Да и насколько легко довести +2 до +7, «отвергая озабоченность» и игнорируя ситуации перехода от 0 до –50 (ориентировочное, косвенно установленное по найденным трупам, число девушек, убитых одной из российских банд за отказ заниматься проституцией), перехода от 0 до –?????? (неизвестное число пожилых людей, продавших свои квартиры и не доехавших до места нового проживания), до –937000 (официально признанное число жертв геноцида в Руанде) и т.д.?

Как пишет С.Лем, «тот, кто занимается человеческим бытием, не может исключить из порядка этого бытия массовое человекоубийство. Иначе он отрекается от своего призвания» [Лем, 1990, с. 448]. К.Бенсон доказывает, что психологическое и моральное неразрывно связаны, и что важнейшей чертой человеческого Я является способность как к целенаправленной и осознанной работе по расширению и развитию человеческих миров, так и к их целенаправленному аморальному сужению и разрушению. Психология человека не может быть раскрыта вне данной способности [Benson, 2001].

Но у каждой области психологии свой предмет. И позитивная психология занимается не всем человеческим бытием и не всеми человеческими способностями, а «позитивными аспектами человеческой жизни, такими как счастье, благополучие и процветание» [Бонивелл, 2009, с. 12], личными качествами, необходимыми, чтобы быть хорошим человеком, терпимостью, мудростью, талантами (позитивными), позитивными социальными институтами и т.д. Это здорово. Подчеркнем – дело совсем не в том, что позитивная психология не занимается тем, что она называет «негативными сторонами» человеческого существования. Психология спорта тоже ими не специально занимается (хотя периодически вынужденно касается) – и психология дошкольной сюжетно-ролевой игры, и развивающего обучения тоже ими не занимаются и т.д. и т.п.

Но позитивная психология – единственная, которая не просто изучает свой предмет (счастье, благополучие, преуспевание и процветание), но прямо выражает недовольство слишком большим, по ее мнению, вниманием к «патологии», «болезни» со стороны «просто психологии» и «негативной психологии», изучающей психологию зла. Именно в связи с необходимостью анализа этой демонстративной позиции написана моя статья.

Два типа отношения к миру

Начиная по крайней мере с исследований Рут Бенедикт (Ruth B.) в первой трети XX в. в психологии развиваются представления о двух типах отношения людей к миру. Предельно четко эти типы сформулированы в «Учении о трех мирах», созданном персонажем-философом в одном из романов С. Лема [1990].

В благосклонном мире:

легче творить, чем уничтожать;

легче осчастливить, чем мучить;

легче спасти, чем погубить;

легче оживить, чем убить.

В неблагосклонном мире:

легче мучить, чем осчастливить;

легче погубить, чем спасти;

легче убить, чем оживить.

В нейтральном мире одинаково легко (трудно) и то, и другое.

Аналогично, в работах психологов [Дружинин, 2000; Ениколопов, 2011; Поддьяков, 2007; Lee, 1995; Werner, 2004; Zabielski, 2007] рассматриваются и сопоставляются:

• отношение к миру как в целом гармоничному, с низкой конфликтностью, где преступления и даже серьезные конфликты
• отступление от нормы;
• отношение к миру как к наполненному противоречиями и конфликтами, недружественностью, которая если и не доминирует, то не может быть проигнорирована.

Так, С.Н.Ениколопов [2011] анализирует концепцию С.Эпштейна [Epstein, 1991], в соответствии с которой люди автоматически конструируют имплицитную «теорию реальности». В нее входят следующие основные блоки: теория собственного «Я», теория окружающего мира и теория отношений между «Я» и миром. Личностная теория реальности задает отношение к миру как к доброжелательному или несущему угрозу; как к осмысленному, предсказуемому, контролируемому, стабильному и справедливому или же наоборот; отношение к другим людям как к доброжелательным, не несущим угрозы, или же потенциально угрожающим.

Образы мира позитивной психологии и ее отношение к добру и злу: явные формулировки

Далеко не во всех работах по позитивной психологии, психологии счастья и процветания можно найти формулировки, в которых явно сформулировано отношение к проблеме добра и зла, а не просто выражено недовольство «негативной психологией». Мы отобрали те работы, в которых авторы занимают по отношению к этой проблеме рефлексивную позицию и стремятся донести ее до читателя.

С точки зрения двух представленных типов отношения к миру взгляды психологов, занявших эту рефлексивную позицию, можно разделить на несколько групп, в зависимости от того, как они оценивают:

– ныне существующий мир;

– необходимость и возможность его изменения;

– способы этого изменения (если оно вообще необходимо).

1. Позиция «Мир просто идеален, поэтому не надо его улучшать, все ваши усилия напрасны» (Н.Линде).

Н.Линде пишет: «Как говорил мой гуру, "врата ада заперты изнутри". А если они заперты изнутри, то как Бог может вывести оттуда людей? Им хочется там находиться, и они держат круговую оборону, чтобы только не попасть в рай. Как может попасть в рай гневный человек? Как может попасть туда подавленный человек? Как может это сделать пораженный страхами и тревогами человек? Как может попасть туда вечно сражающийся человек? В раю нет атомных боеголовок! Но есть люди, которые так держатся за боеголовки, что не могут пролезть в рай! Самый лучший способ избавиться от войны и боеголовок – научиться жить в раю и научить этому своих врагов. Если все будут жить в раю, не нужны будут боеголовки и не будет никаких врагов. А если враги – такие дураки, что не хотят жить в раю, то им же хуже, хотя и жаль» [Линде, 2009].

Про преступность и преступников Н.Линде не пишет, но позиция, логически рассуждая, и здесь должна быть такая же. Если не хотят жить в раю, то пусть насилуют, грабят, убивают и делают всё остальное, что считают нужным, – хотя и жаль.

2. Позиция «Мир не идеален, но закономерно идет к лучшему». Стремясь к счастью и совершенствуя себя, мы работаем не просто на будущее благоденствие человечества, а на его всемогущество, всезнание и праведность.

Эту позицию отстаивает М.Селигман. Он пишет, что по мере развития человечества количество и значимость беспроигрышных, а не антагонистических игр всё более нарастает. (Это перекликается с аргументацией А.П.Назаретяна [2010], что физическое насилие по мере развития цивилизации применяется все в меньшей степени, и К.Бенсона, что представления об отвратительности преднамеренно причиняемых страданий получают, очень медленно и постепенно, все большее распространение [Benson, 2001]).

Сочувственно пересказывая положения Б.Райта, М.Селигман пишет: «Исторический прогресс – это не скорый поезд, а, скорее, упрямый осел: иногда он отказывается тронуться с места, а иногда и вовсе поворачивает назад. Но, несмотря на такие "остановки", как холокост, инфекционный терроризм и геноцид тасманских аборигенов, мы все-таки движемся в направлении беспроигрышности» [Селигман, 2006, с. 329]. «Процесс усложнения преследует ни много ни мало, а обретение всезнания, всемогущества и праведности. Мы до этого не доживем, как не доживет и все современное человечество. Лучшее, что мы можем сделать, – способствовать прогрессу. Благодаря этому у нашей жизни появится смысл. Осмысленной жизнь становится, когда мы чувствуем себя частью чего-то большего, – и чем больше это целое, тем более глубоким смыслом полнится наша жизнь. Стремление постичь Бога, наделенного всезнанием, всемогуществом и праведностью, делает нашу жизнь частью огромного целого… Полноценная жизнь – в том, чтобы идти к подлинному счастью, неизменно применяя свои индивидуальные достоинства. Но жизнь, исполненная высшего смысла, требует соблюдения еще одного условия – использования лучших своих качеств во имя человеческого знания, могущества и праведности. Такая жизнь воистину исполнена высшего смысла, а если в конце концов в ней появляется Бог, то и священна» [Там же. С. 335–336].

3. Позиция «Вселенная не враждебна и не дружелюбна к нам, она просто безразлична. Состояние потока, позитивные эмоции, как и всё на свете, не являются чем-то хорошим в абсолютном смысле – в зависимости от того, на какие цели направляется энергия, жизнь становится неисчерпаемым кладезем богатства или же страданий; наша задача – научиться получать радость от повседневности, не мешая другим заниматься тем же».

Это позиция одного из основателей позитивной психологии М.Чиксентмихайи (Csikszentmihalyi M.). Другие позитивные психологи ссылаются на него очень избирательно и осторожно – подчеркивая одни фрагменты его подхода (например, рассмотрение потока как источника позитивных ощущений) и тщательно, даже искусно обходя, как мы покажем ниже, другие составляющие этого подхода – в том числе явное внимание к негативным сторонам человеческого бытия, совершенно не свойственное большинству позитивных психологов.

А именно, М.Чиксентмихайи пишет, что в состоянии потока, позитивных эмоций и даже счастья пребывали, вероятно, и маркиз де Сад, и простой китайский рубщик мясных туш, и зрители гладиаторских боев, и воины Золотой Орды, прославившиеся своей жестокостью, а также пребывают ныне современные солдаты, уничтожающие противника; преступники, угоняющие машины; участники массовых актов вандализма и т.д. [Чиксентмихайи, 2011, с. 116–119]. Он считает, что необходимо учитывать общий баланс порядка и хаоса, создаваемого разными людьми и социальными группами, стремящимися к достижению противоположных целей. Общество должно способствовать максимально возможному достижению целей всех членов, минимизируя хаос. При этом, как подчеркивает М.Чиксентмихайи, и это не гарантирует этичности происходящего, поскольку может достигаться за счет других обществ (нацизм).

Образы мира позитивной психологии: не обсуждаемое и имплицитное

Для понимания того или иного подхода важны не только его явные формулировки, но и их операционализация в методических подходах, отборе примеров и ситуаций для анализа, купюрах при цитировании и т.п.

Читая книгу И.Бонивелл «Ключи к благополучию: Что может позитивная психология», вы найдете цитату М.Чиксентмихайи о том, что переживание потока не является абсолютным добром, его последствия надо обсуждать и оценивать, исходя из более общих критериев, и найдете пару подтверждающих примеров: игровая зависимость подростков и трудоголизм менеджеров [Бонивелл, 2009, с. 18]. Ничего более серьезного. Ведь позитивная психология, с одной стороны, и упоминание де Сада с его специфическим переживанием потока, с другой, есть вещи несовместные. «Что может позитивная психология?» – спрашивает в названии своей книги И.Бонивелл. Ответ – она может срéзать ключевые положения и примеры («кейсы») своего отца-основателя, если они не укладываются в позитивную картину. Это часть позитивной работы – особой деятельности по созданию оптимистического образа мира.

При этом И.Бонивелл совершенно справедливо пишет, что «в серьезных травматичных ситуациях (таких, как смерть, пожар, наводнение или изнасилование) оптимисты могут показаться неподготовленными, и тогда их прекрасный розовый мир рискует разбиться вдребезги (хотя оптимисты по сравнению с пессимистами лучше приспособлены к тому, чтобы выстроить его заново)» [Бонивелл, 2009, с. 33]. Но ни в этой книге, ни в других книгах по позитивной психологии вы не найдете указаний на то, что способы совладания в ситуациях, вызванных чужими преднамеренными действиями (убийство, поджог, предательство), могут и часто должны быть особыми.

Позитивная психология может дать рекомендации жертве изнасилования, как ей справиться с произошедшим и счастливо жить дальше, но не дает рекомендаций, что делать, если на твой поселок набеги бандитов совершаются регулярно, и избиения, грабежи, насилие продолжаются постоянно при попустительстве тех, кто призван тебя защищать. Ведь возможный совет «Немедленно обратитесь в полицию» рассчитан на социальные институты, работающие в позитивном ключе. Именно такие институты интересуют позитивных психологов. Отклонения в работе этих институтов (свидетельством чего и являются набеги банд) не просто не интересуют – даже само внимание к этим отклонениям со стороны представителей «просто психологии» кажется чрезмерным и вызывает сожаление у позитивных психологов (этим сожалением в общем плане делится с читателем М.Селигман).

На первый взгляд, решение данного парадокса этической слепоты простое. И.Бонивелл пишет: «Западный мир уже давно перерос те причины, которые лежали в основе исключительно медицинской модели психологии». Настало время «узнать о нормальной и успешной жизни нормальных и успешных людей, а не только о жизни тех, кто нуждается в помощи», «о великом искусстве жизни, которой живут люди в каждом уголке планеты». Конечно, отождествление западного мира с каждым уголком планеты – искреннее заблуждение, и дело отчасти в этом. Но лишь отчасти – как уже сказано, это было бы слишком простое решение. Позитивная психология не просто не знает, но и не хочет знать хоть что-то, что связано с неблагополучием, в том числе социальным.

Один из примеров: как-то мне довелось быть оппонентом в паре с позитивным психологом на защите диссертации, посвященной представлениям людей о профессионале. Я сказал, что актуальность проблемы профессионализма в значительной мере связана с острой актуальностью проблемы непрофессионализма (как раз незадолго до этого произошла крупная катастрофа, свидетельствовавшая о непрофессионализме как минимум на нескольких уровнях) и интересно было бы сопоставить представления людей о профессионализме и непрофессионализме. Выступавший вслед за мной позитивный психолог сказал, что первый оппонент стал говорить о непрофессионализме и о представлениях людей о нем, но это не актуально. Сейчас ведь активно развивается позитивная психология, которая призывает видеть хорошее, а не отклонение и патологию. Я не стал вступать в дискуссию на защите, но мое мнение лишь укрепилось: от того, что мы откажемся видеть непрофессионализм и зажмуримся, самого непрофессионализма меньше не станет.

В тех очень редких случаях, когда позитивные психологи пишут не вообще о жизненных неприятностях, стоящих на пути к счастью, а о столкновении с активным злом, описываемые ими примеры совладания отличаются одной своеобразной особенностью. В этих примерах люди не борются со злом, а занимаются собой – находят себе отвлекающее занятие. М.Чиксентмихайи подобрал следующие примеры. Американский летчик во вьетнамском плену бесконечно разыгрывает мысленные партии в гольф и благодаря этому после освобождения блестяще играет реальную партию; венгерские политзаключенные в тюрьме организовали конкурс на лучший поэтический перевод; Ева Цезел, сидевшая в тюрьме на Лубянке, мысленно собирала настенные светильники из подручных материалов; А.Солженицын, в отличие от тех, кто пытался спастись, бросаясь на колючую проволоку, периодически впадал в состояние мысленного полета, «унесенности» прочь; и т.п. [Чиксентмихайи, 2011, с. 116–150].

После этих описаний М.Чиксентмихайи дает очень интересный абзац: «Ричард Логан проанализировал записи многих людей, переживших невыносимые ситуации, в том числе работы Виктора Франкла и Бруно Беттельгейма, размышлявших об источниках внутренней силы людей в экстремально тяжелых обстоятельствах. Оказалось, что всех "выживших" объединяла одна общая черта: "неэгоцентричный индивидуализм", т.е. наличие важной цели, стоящей выше личных интересов. Такие люди не оставляют усилий, даже оказавшись в практически безнадежных обстоятельствах. Внутренняя мотивация делает их стойкими перед лицом внешних опасностей. Обладая достаточным количеством свободной психической энергии, чтобы объективно анализировать ситуацию, они имеют больше шансов обнаружить новые возможности для действий» [Чиксентмихайи, 2011, с. 150].

Итак – объективный анализ и обнаружение возможностей для действий. Но где же, где сами эти действия, ради которых были необходимы мысленный улет и фантазии? Здесь обрыв – примеров и описаний таких действий нет! Полемически заострим суждение: советский летчик М.П.Девятаев, проведший больше полугода в нацистском плену, сумевший собрать группу из других пленных и захватить немецкий самолет, за минуты разобраться в устройстве этой неизвестной ему системы (он тоже мысленно предварительно проигрывал – но не партии в гольф, а действия в самолете), сумевший уйти от воздушной погони и долететь до советской стороны, для М.Чиксентмихайи менее интересен, чем другой летчик – всё время нахождения в плену мысленно игравший в гольф, кем-то освобожденный и затем продолжающий играть уже на свободе. Может быть, М.Чиксентмихайи и не знает конкретно про М.П.Девятаева – но он, что по-настоящему удивительно, как бы не знает и про другие случаи такого же рода, в которых был не только мысленный «улет».

Аналогично, М.Селигман предваряет свою книгу замечательным эпиграфом (стихотворение Марвина Левина «Трансцендентность»), в котором есть такие строки:

И мы сумеем изменить себя

И, руки протянув через решетки,

Друг друга вызволить из плена.

Но и у М.Селигмана нет примеров взаимопомощи и реального сопротивления – речь идет о вызволении друг друга из духовного плена прежних стереотипов.

В целом создается впечатление, что про жизнестойкость и гибкость (resilience) эти авторы знают, а вот про сопротивление (resistance) – как бы нет или же настолько мало, что писать позитивным психологам не о чем и незачем.

Н.Линде пишет: «Те, кто хочет “раскорючить” этот мир, пытаются все разложить по полочкам, все проконтролировать, все спланировать. Они хотят превратить мир в идеально работающий механизм, соответствующий их представлениям о правильной жизни. Это стремление имело огромное значение для жизни всего человечества. Коммунисты хотели "раскорючить" мир по-своему, а фашисты – по-своему. Что из этого получилось, всем известно, но ведь они исходили из гуманистического стремления людей 18-го века все подчинить разуму, отказаться от Бога и от бессознательного!» [Линде, 2009].

Отношение Н.Линде не к фашистам, а к антифашистам остается неизвестным. Они тоже должны были оставить мир в покое и ничего не пытаться раскорючить?

Отчасти похоже на рассуждение Н.Линде о попытках перестроить мир суждение случайно выжившего узника концлагеря – персонажа С.Лема. «Последствия гуманистических систем были, в сущности, нулевыми, а последствия тех, других, наподобие ницшеанской, были кошмарны, и даже заповедь любви к ближнему, а также программу построения земного рая удалось переделать в довольно-таки массовые могилы». Но вывод у этого персонажа принципиально другой: «Конечно, сделать невозможным причинение зла – тоже зло для многих людей, тех, которые очень несчастны без несчастья других. Но пусть уж они будут несчастны» [Лем, 1990, с. 243–247].

Критикуя положения позитивной психологии, Р.Лазарус пишет: «Жестокость, убийство, рабство, геноцид, предрассудки, дискриминация и, что, может быть, хуже всего, безразличие к человеческому страданию, имеются в изобилии и сегодня, и имелись в предшествующие столетия. Читая о многочисленных проявлениях социального зла, мы должны быть признательны множеству людей за их героические добродетели, мобилизованные в ответ на это зло» [Lazarus, 2003а, p. 107].

Между тем позитивные психологи тоже пишут (обычно коротко, во введении и заключении) о гражданственности и альтруизме, но вы не найдете в этих текстах примеры такой гражданственности и такого альтруизма, которые привели бы к сколько-нибудь значимым потерям для гражданина и альтруиста.

Во многих текстах по позитивной психологии есть ссылки на необходимость понимания другого и развитиесоциального интеллекта. Но вы не найдете там примеров работы социального интеллекта, связанной с пониманием чужих недобрых намерений и действий. Максимально напряженная ситуация – взаимное непонимание, но не недоброе намерение.

Значит ли это, что и сами позитивные психологи в случае угрозы не готовы проявить нечто большее, чем просто терпеливую жизнестойкость? Что они не могут активно (а не только внутренним улетом в позитивное переживание) реагировать на чужие действия, оцениваемые ими как опасные, враждебные? Напротив – могут и готовы. Р.Лазарус [Lazarus, 2003a] опубликовал статью с критикой позитивной психологии в журнале Psychological Inquiry, а ведущие позитивные психологи в этом же номере – свои статьи-комментарии. Эти комментарии были сделаны в таком ключе, что Р.Лазарус в резюмирующей статье помимо содержательного разбора ответов оппонентов делает следующее замечание. После чтения комментариев М.Селигмана и Дж.Павельски [Seligman, Pawelski, 2003], М.Чиксентмихайи [Csikszentmihalyi, 2003] и некоторых других авторов он почувствовал себя так, словно потревожил гнездо шершней, начавших в ответ жалить враждебного захватчика [Lazarus, 2003b, p. 174, 177]. Он повторил замечание о шершнях дважды в разных местах статьи – это свидетельствует о том, что данное сравнение выбрано им не случайно.

Конечно, критика со стороны Р.Лазаруса была действительно жесткой: он охарактеризовал позитивную психологию как не столько научное, сколько идеологическое движение, род популистской религии, не блещущее интеллектуальной глубиной и пропагандирующее искаженное, сверхупрощенное представление о мире, а также подробно, в деталях разобрал то, что он считает принципиальными методологическими и методическими ошибками этого подхода. Чтобы лучше понять, что собой представляла позитивная психология к началу 2003 г. (позднее часть критики была учтена), стоит прочитать не только тексты ее отцов-основателей, но и статью Р.Лазаруса, полемику по ней и его ответ на реплики оппонентов – «Манифест для позитивной психологии и психологии вообще» [Lazarus, 2003b].

 

 

Но пусть даже его критика позитивной психологии была бы по-настоящему отвратительной по содержанию и форме – для нас здесь важно другое. А именно: оказалось, что позитивные психологи (пропагандисты мудрости, позитивных талантов и других добродетелей) используют такие стратегии взаимодействия с оппонентом, что он ощущает себя в гнезде жалящих шершней. Более того, Б.Хелд независимо от Р.Лазаруса также пишет о том, что основатели позитивной психологии стараются позиционировать ее как отдельный, отличный от других подход среди социальных наук и защищать эту территорию, патологизируя представителей «негативной» психологии, которой как таковой до введенного ими различения не существовало. Но это стремление к патологизации того, что ты определил как отличное от твоей области, само выглядит не вполне здоровым [Held, 2004]. «Тирания позитивности», царящая в американской культуре, находит в позитивной психологии свое закономерное концентрированное выражение и еще более усиливается посланиями последней [Там же].

В целом тексты позитивной психологии, обращенные вовне (а не критикам), оставляют ощущение «дискурса гламура», если использовать слова В.Пелевина, сказанные не в адрес позитивной психологии, а в адрес ключевой составляющей современной культуры, дополняющей, по В.Пелевину, другую – «гламур дискурса». Работая в этих терминах, выскажу полемическое соображение, что позитивная психология – это философско-психологический дискурс гламура, его философско-психологическое обоснование и «изысканный футляр». В рамках этого дискурса обосновывается мысль, что, стремясь к переживанию позитивных ощущений, повышая комфортность своего существования, ты способствуешь благой, высокой цели – всезнанию, всемогуществу и праведности будущего человечества. Сказав это в начале и в конце книги, автор может посвятить 99% остального содержания тому, как читателю улучшить качество своих позитивных ощущений – улучшить как за счет собственно позитивных ощущений, так и за счет гордого сознания, что внимание к негативному неактуально – эта неактуальность постоянно подчеркивается передовыми учеными.

В связи с этим представляется вполне закономерным высказывание В.Н.Дружинина о предшественнице позитивной психологии – психологии самоактуализации. «Самоактуализирующиеся личности наделены, согласноМаслоу, массой “положительных” черт. Они более спокойно воспринимают мир вокруг себя, менее эмоциональны и более объективны, беспристрастны, не подвержены надеждам и страхам, стереотипам, не боятся проблем и противоречий. Самоактуализирующийся человек принимает себя таким, какой он есть. У него нет чувства вины, стыда и тревоги. Он ощущает радость жизни. [Он освободил себя “от такой химеры, каксовесть”. Ну и мерзавец этот самоактуализирующийся человек!]» [Дружинин, 2000, с. 67].

К.Бенсон показывает этноцентризм концепции самоактуализирующейся личности и скрытые аморальные последствия ее использования в культурах, отличных от западной. Его вывод: «Это акультурная, антиисторическая психология в полном самоуверенности полете под камуфляжем исторических ссылок» [Benson, 2001, с. 227].

Б.С.Братусь также считает, что гуманистическая психология, несмотря на свое название, внеморальна – это «психология самости как самоцели человека» [Братусь, 1997, с. 12]. Ссылаясь на В.Франкла, он подчеркивает, что «самоактуализация, направленная на самое себя, означает промах в главном», поскольку «центральной, смыслообразующей характеристикой человека является его способ отношения к другому человеку» [Братусь, 1997, с. 8].

Но этого отношения к другому нет и в позитивной психологии. Когда М.Чиксентмихайи пишет через запятую «неэгоцентричный индивидуализм, т.е. наличие важной цели, стоящей выше личных интересов», он смешивает весьма разные вещи. «Неэгоцентричный индивидуализм» означает, что человек умеет «получать радость от повседневности, не мешая другим заниматься тем же». Но наличие важной цели, стоящей выше личных интересов, предполагает нечто иное. Эта важная цель может быть позитивной или же негативной, но в любом случае это не цель неэгоцентричного индивидуалиста.

Пример, который поймет, вероятно, и позитивный психолог, отвергающий озабоченность негативом и болезнями: даже в достаточно повседневной, неэкстремальной ситуации болезни собственного ребенка цель быть счастливым у любящего родителя отступает на второй, десятый план. Социальный и прочий интеллект приходится мобилизовать на другое, а не на то, какие принять меры, чтобы испытывать максимальное счастье.

Автор статьи доктор психологических наук, профессор Поддьяков Александр Николаевич

Источник www.psystudy.ru

Заключение ниже...

Позитивная психология — отрасль психологического знания и психологической практики, в центре которой находится позитивный потенциал человека (как индивида и в качестве члена различных человеческих общностей).

Цель — научно-психологическое исследование оптимального функционирования человека, поиск факторов, которые способствовали бы благополучному существованию и расцвету индивидов и сообществ.

Позитивная психология возникла в конце 1990-х главным образом по инициативе американского психолога Мартина Селигмана и его коллег Дж.Вейланта, Э. Динера, М. Чиксентмихали и др., хотя идеи позитивности в психологии и психотерапии обсуждались и ранее.

Селигман и его последователи полагают, что парадигма современной психологии должна быть изменена: от негативности — к позитивности, от концепции болезни — к концепции здоровья. Объектом исследований и практики должны стать сильные стороны человека, его созидательный потенциал, здоровое функционирование отдельного человека и человеческого сообщества. Позитивная психология стремится обратить внимание психологов на то, что люди делают хорошо, понять и использовать в психологической практике адаптивные и творческие элементы психики и поведения человека, объяснить в терминах психологии, «почему несмотря на все трудности, которые окружают их во внешнем мире, большинство людей живут осмысленной жизнью, которой можно гордиться» (Sheldon, King 2001, p. 216).

Психология сейчас занимается преимущественно тем, что плохо в жизни человека и в отношениях между людьми. Она как бы «забыла» о сильных сторонах, концентрируясь на человеческих слабостях, ориентируется преимущественно на то, чего человеку «не хватает». Чрезмерное внимание уделяется таким явлениям как «болезни», «дистрессы» и т.д. В современной клинической психологии до сих пор господствует т. н. ДСМ (DSM) — 800-страничная классификация человеческих несчастий, используемая в диагностических целях. В результате, например, нам известно многое из психологии предрассудков, насилия, но мы ничего не знаем о психологии щедрости, героизма и т.д.

Согласно Селигману, современная психология по сути дела «стала виктимологией (от лат. victima — жертва)». Человек рассматривается в ней как принципиально-пассивное существо со сниженной личной ответственностью и т.н. «выученной беспомощностью», когда он утверждается в мысли, что всегда будет жертвой других людей или обстоятельств. Усилия психологов традиционно направлены на то, чтобы повысить самооценку людей. В частности, считается, что низкая самооценка ведет к депрессии, подростковой беременности, суицидам, насилию, злоупотреблениям алкоголем и наркотиками, а повышение самооценки может оказаться лекарством от всех этих недугов. Однако, например, террористы-самоубийцы, руководители преступных организаций и дети-насильники как раз обладают высокой самооценкой.

Движение за высокую самооценку сейчас очень популярно в первую очередь в США, среди педагогов, психотерапевтов, родителей (в большой мере это результат работы психологов гуманистической ориентации, которые утверждают, что люди всегда должны себя чувствовать хорошо). Селигман с этим не согласен и считает, что самооценка выполняет функцию прибора, показывающего состояние системы человеческой психики. Вот и получается: когда у тебя все хорошо в жизни — самооценка высокая, когда возникают трудности — самооценка понижается, что, в частности, приводит к депрессии. Депрессия сейчас активно молодеет, хотя целая индустрия развлечений работает для подрастающего поколения. Тридцать лет назад средний возраст людей, страдающих от депрессии, был 29,5, сейчас — 14,5, депрессия стала заболеванием подростков. Лекарства не всегда могут помочь в ее преодолении, и если, полагают позитивные психологии, мы и должны учить чему-то наших детей, так это реалистичному оптимизму, который основывается на личной ответственности людей и на том, что они делают хорошо.

Выделяются три основных раздела позитивной психологии:

1) субъективное ощущение счастья (позитивные эмоции — наслаждение, удовлетворение жизнью, чувство близости, конструктивные мысли о себе и своем будущем — оптимизм, уверенность в себе, наполненность энергией, «жизненной силой»);

2) высшие индивидуально-психологические человеческие качества (мудрость, любовь, духовность, честность, смелость, доброта, творчество, чувство реальности, поиски смысла, прощение и сочувствие, юмор, щедрость, альтруизм, эмпатия и т.д. (можно сказать, что позитивная психология занимается тем, что в истории гуманитарного знания называлось «добродетелями»));

3) позитивные социальные институты (демократия, здоровая семья, свободные средства массовой информации, здоровая среда на рабочем месте, здоровые локальные социальные сообщества).

Согласно позитивной психологии, человеческое счастье не является результатом «работы генов» или «работы судьбы» — человек может жить счастливо, используя присущие ему и составляющие его качественную специфику сильные качества.

Только поняв и адекватно используя их, можно действительно помочь человеку достичь удовлетворения жизнью, реализовать все возможности, которые нам дарит судьба, больше реально сделать в частной жизни (например для своей семьи), в своей профессиональной деятельности, для общества (локального сообщества и человечества в целом.

Высшие человеческие качества составляют также необходимый ресурс для преодоления негативных психических состояний (напр., депрессии).

В концепции «потока» (flow), введеной М. Чиксентмихали, говорится о том, что для каждого человека существует виды деятельности, позволяющие ему делать именно то, что ему хочется. Время как-бы останавливается, и человек лишь мечтает о том, чтобы эта деятельность никогда не кончалась. Когда же он делает то, что ему не хочется и у него часто все плохо получается, — тогда, можно сказать, что он находится «вне потока». Например, как горнолыжник, который вместо того, чтобы наслаждаться видом гор, думает, что вот-вот упадет, и озадачен тем, как себя вести, чтобы этого не случилось. Рядом исследователей в позитивной психологии (Э.Динер, Д. Канеман) изучается субъективное (психологическое) благополучие (well-being).

Является ли материальное благополучие и его преумножение достаточным в психологическом смысле? Будет ли человек более счастливым, став обладателем еще бóльшего количества денег, домов и машин. Результаты исследования американского социального психолога Д. Майерса показали, что, в то время как средний доход американцев с 1960 по 1990 возрос в два раза, процент людей, которые считают себя счастливыми, значительно снизился. Хотя многие люди субъективно связывают счастье с деньгами и материальным благополучием, самые несчастливые (по психологическим критериям) американские подростки живут именно в богатых семьях.

Ранее психологи предполагали, что, если человеку удастся избавиться от негативных эмоций, их место автоматически займут позитивные. Но если у человека, например, есть работа и достаточно денег, то перестанет ли он беспокоиться по тем или иным поводам и автоматически перейдет к счастливому существованию? Для того чтобы стать оптимистом, недостаточно лишь перестать быть пессимистом.

Фундаментальные установки позитивной психологии по отношению к психологическому консультированию и психотерапии заключаются в том, чтобы выявить сильные стороны человека. Давайте представим себе, вслед за Селигманом, официантку, которая пришла на психотерапевтический прием с рядом «запросов», и в конце-концов вы понимаете, что главная проблема в том, что она, по сути дела, ненавидит свою работу. Вы тщательно анализируете — в чем состоят ее сильные качества. Например, таковым является общение с другими людьми, и, допустим, она с вашей помощью сможет переопределить свою профессиональную деятельность: вместо того, чтобы думать о ней как о необходимости таскать тяжелые подносы (что собственно она и ненавидит), станет воспринимать ее как психологическую работу с целью сделать клиентов (посетителей ресторана) более счастливыми. Несомненно, она хорошо с этим справится, так как обладает для этого отличными способностями.

Как и научная психология, психотерапия до сих пор тоже работала с человеческими слабостями (и это довольно тяжело, как для клиентов, так и для психотерапевтов), но должна бы также опираться на сильные стороны человека. Если вы взаимодействуйте с людьми на основе того, что они делают хорошо, они будут рады об этом говорить — это не только техника установления контакта с клиентом, а самостоятельная терапевтическая стратегия и, можно предположить, что если человек посвятит жизнь развитию своих позитивных качеств, его недостатки и проблемы уйдут сами по себе либо приобретут для него не столь болезненную значимость.

Позитивная психология представляет собой не самостоятельный раздел современной психологии, а скорее движение, тесно связанное со всем многообразием современных психологических исследований и практик. Причем работа осуществляется сразу на нескольких уровнях: биологическом, личностном, уровне взаимодействия между людьми, институциональном, культурном и глобальном (Селигман, Чикчесмихаи, 2000). В основном в позитивной психологии проводятся эмпирические исследования и их тематика очень разнообразна. Что такое счастливое Рождество? Какие высшие человеческие качества являются позитивной альтернативой жадности? Как позитивные эмоции могут предохранить людей от депрессии и ощущения одиночества? Как влияет настроение человека на функционирование его иммунной системы? Какова специфика моделей позитивного личностного развития? Такие острые социальные проблемы как глобализация, современная экономическая и политическая жизнь также находятся в центре внимания исследователей в области позитивной психологии. Позитивная психология в настоящее время — динамичная, бурно-развивающаяся дисциплина, в которой борются (и, одновременно дополняют друг друга) научно-психологическая и гуманистическо-психологическая тенденции. Уже в научной психологии начала 20 в. были попытки синтеза различных направлений и подходов в сторону концепции позитивности.

Например, классический бихевиоризм, который возник как реакция на недостатки интроспективного метода Вундта и на успехи в изучении психологии животных и с самого начала утверждавший, что в человеке можно все изменить в позитивную сторону, испытал критику со стороны своих более молодых последователей в плане учета действительной сложности человеческого поведения и психики. С точки зрения классического психоанализа человек по природе негативен (бессознательная часть человеческой психики препятствует человеку в поисках счастья — в этом плане можно утверждать, что Фрейд развивал «негативную психологию»), а неофрейдистские направления подчеркивают позитивную природу человека. Как классический психоанализ, так и классический бихевиоризм исходили из предположения, что люди находятся под влиянием таких основополагающих мотивационных факторов как агрессия, эгоизм и стремление к простым удовольствиям — с этой точки зрения любые социальные взаимодействия у людей возможны только посредством контроля своих эмоций. Следствием таких предположений является социал-дарвинистская идея «выживания наиболее приспособленных» (сам Дарвин эти идею отнюдь не разделял!) — противоположная точка зрения нашла свое подтверждение в недавних психологических исследованиях (Buss, 2000), согласно которым социализация и умение жить в группах представляют собой адаптивные черты. В позитивной психологии позитивные эмоции, равно как и негативные — часть человеческой природы, эволюционно обусловлены. Поэтому мы не можем полностью избавиться от негативных эмоций, просто нужно обеспечить в человеческой жизни больше места позитивным. Например, фобии с эволюционной точки зрения представляют собой психологические механизмы, позволяющие избегать потенциально-опасных ситуаций. Есть вполне преодолимые фобии, но, если, например, у вас агарофобия (боязнь открытых пространств и общественных мест) — то психотерапия может вам как-то помочь, но не сделает так, чтобы вам действительно нравилось гулять по большим супермаркетам и присутствовать на рок-концертах на открытом воздухе.

Гуманистическая психология возникла как учение, противопоставившее себя позитивизму, сциентистскому движению в психологии, как в «форме бихевиоризма», так и в «форме психоанализа». При этом гуманистическая психология испытала сильное влияние контркультуры, проявившееся в стремлении самореализоваться, не связывая себя обязательствами перед другими людьми, в вере в способность человека к самосовершенствованию, в недоверии к экономическим и политическим способам улучшения существования человека, в важности самораскрытия личности «здесь и сейчас», гедонизме, иррациональности и оккультизме.

Некоторые историки позитивной психологии указывают на следующую последовательность «революционных вызовов»: гуманистическая психология — вызов психоанализу и бихевиоризму, позитивная психология - вызов гуманистической в направлении большей научности. В движении участвуют исследователи, представляющие самые разные разделы психологического знания и практики (в том числе и постмодернистской ориентации) и их объединяет позитивный взгляд на человека, его природу, развитие, деятельность, отношение к миру, себе и другим. Итак, можно утверждать, что позитивная психология, являясь индикатором интеграционных тенденций в современной психологической науке и практике и стремясь повысить значимость и ценность психологической науки в глазах общества, появилась в контексте не только определенных историко-научных, но и конкретных историко-культурных обстоятельств. Для дальнейшего развития позитивной психологии необходимо более глубокое определение позитивности как собственно-психологического понятия. В этом отношении существенную помощь могут оказать теоретические наработки отечественных психологов, например, культурно-историческая психология Л. С. Выготского. В частности, в этом ключе необходимо переосмыслить наследие Огюста Конта, понимая, что тот использовал «позитивность» не только как собственно-научный принцип, но и как своеобразный нравственный идеал, а также труды о «позитивном мышлении» Нормана Винсента Пила (Shapiro, 2004). Позитивная психология все более набирает вес в современном психологическом сообществе и, несмотря на свою молодость, сейчас довольно популярна среди исследователей, практиков, преподавателей, особенно молодых. Первая рабочая встреча по позитивной психологии состоялась в городке Акумаль (Мексика) в январе 1999. Развивается программа последипломной подготовки специалистов по позитивной психологии, выпускаются книги, развертываются разнообразные программы и Интернет-ресурсы, налаживаются рабочие контакты между исследователями во многих частях мира. Институт Гэллапа с 2002 стал местом проведения ежегодных международных конференций по позитивной психологии, в которых принимают участие до 400-500 психологов. Расширяет свою деятельность и Европейская Ассоциация Позитивной Психологии.

В России к направлении позитивной психологии близок Синтон-подход и деятельность Тренингового Центра "Синтон".