... или Девушки столичные развлекаются и развлекают.

С тех пор, как мы с прекрасной Vipera_Berus89 вернулись из нашего замечательного путешествия, прошло уже добрых три дня. А я до сих пор пребываю под восхитительнейшим впечатлением от нашей поездки. Поэтому вместо курсовика катаю бесконечную повесть о том, как же здорово это было. 

Каждый раз, когда я вижу хороших, талантливых, вроде бы неглупых людей, которые вместо того, чтобы в меру своих сил и желаний познавать мир, форменным образом гробят ради злосчастного диплома своё здоровье и душевное равновесие, меня охватывает чувство дичайшей досады за то, что такое бессмысленное самоистязание у нас до сих пор считается нормой. А ещё в такие моменты я отчётливо понимаю, что никогда и ни за что не буду переживать из-за учёбы. Не потому, что не испытываю такого желания, нет: при нынешних обстоятельствах самозабвенная истерика – это единственная действительно адекватная реакция на всё происходящее. И даже не потому, что у меня есть с десяток куда более серьёзных поводов для треволнений, чем очередной экзамен. А просто из принципа. Ведь, как по мне, трепать нервы и идти на всяческие жертвы можно только ради чего-то действительно важного, судьбоносного и просто жизненно необходимого. Но уж никак не из-за листка гербовой бумаги сомнительной ценности, содержание которого отражает лишь настроение преподавателей в определённый момент времени, но уж никак не масштабы моих профессиональных познаний, умений или, на худой конец, хотя бы моральных качеств.

На дворе лето, аж второе июня (даже несмотря на то, что первоначально я обозвала нынешний месяц мартом), за окном – плюс двадцать восемь и раскалённое солнце. А я сижу в обнимку с чашкой горячего чая, гипнотизирую требовательным взглядом включённый на полную мощность обогреватель и мёрзну. Если температура вашего бренного организма тоже имеет обыкновение время от времени обрушиваться до тридцати четырёх градусов по тому самому Цельсию – значит, вы меня понимаете.

Стоило мне торжественно объявить ближним о своём намерении записаться уже, наконец, в фитнес-клуб, как здание, где располагается приглянувшийся мне островок здорового образа жизни, сгорело. Не дотла, вроде бы, но всё же. Это к вопросу о том, почему я так не люблю распространяться о своих планах на ближайшее и не очень будущее.  

Но люблю. Поэтому регулярно занимаюсь изобразительным бумагомарательством и даже не испытываю особых угрызений совести по поводу полнейшего отсутствия у своих творений хоть какой-нибудь художественной ценности, что при моём-то бесконечном перфекционизме просто удивительно.

А недавно я познала всю прелесть компьютерного творчества. Точнее, просто обнаружила, что в фотошопе, чья иконка уже сто лет висит в левом нижнем углу экрана немым укором моей технической безграмотности, можно не только редактировать фотографии (чего я опять же, не умею), но и создавать изображения, что называется, с нуля. Вместе с искренним удивлением по поводу столь обширных способностей полезной в хозяйстве программы, а также масштабов собственной неосведомлённости на их счёт ко мне пришло также и вдохновение, в результате чего я почти на сутки оказалась потеряна для общества.

За целую ночь и внушительную часть последовавшего за ней дня мои умелые ручки, которые рисовать хоть и очень любят, но совершенно не умеют (когда мне начинает казаться обратное, я просто вспоминаю о существовании в этом мире полотен кисти Клода Моне – и все заблуждения насчёт собственных способностей к изобразительному искусству мигом покидают меня), вполне предсказуемо не сотворили ничего особенно высокохудожественного. Зато начеркали великое множество будем считать, что эскизов, чей вид способен привести в ужас любого, кто хоть немного знаком с основами композиции.

Один из таких шедевров своей творческой мысли я честно попыталась довести до ума при помощи многострадального графического редактора. И вот что из этого получилось.

Зашла сегодня в родной деканат, дабы отдать любимой Н.А. отчёт по прошедшей практике. Н.А. отчёт взяла, ничего ужасного по поводу его объёма (как водится, чрезмерного) не сказала, зато, когда я уже стала раскланиваться, поведала мне прелюбопытнейшую новость. Оказывается, за время нашей разлуки она нашла ещё несколько новых различий между стандартным учебным планом и моим индивидуальным, чья оригинальность просто поражает воображение. Так что теперь, по уточнённым данным,  мне придётся сдавать не три, как предполагалось ранее, а все семь дисциплин вдобавок к тем, которые уже вынесены на сессию. Ибо ровно столько обязательных, согласно мнению госстандарта, предметов наши гениальные методисты  в своё время умудрились упустить из виду при составлении расписания занятий для новоявленного на тот момент бакалавриата.

Ещё я, наконец, сподобилась поинтересоваться личностью своего научного руководителя по грядущему диплому – и года не прошло с тех пор, как надо было это сделать. Гордое звание, а также великое множество прилагающихся к нему проблем на свою мудрую голову, вопреки моим ожиданиям, получил вовсе не декан нашего славного факультета, а одна из моих самых любимых преподавательниц, которая, помимо всего прочего, читала нам курсы практически всех дисциплин уголовной специализации. На мой взгляд, всё это просто замечательно, но с точки зрения здравого смысла – ещё и удивительно. Потому что всякая уголовщина – это, конечно очень здорово в известном смысле, но диплом-то у меня, если я ничего не путаю, предполагается гражданско-правовой. О сложностях и прелестях защиты чести, достоинства и деловой репутации в условиях нашей родной Федерации.  

Вот идёшь ты солнечным майским днём по улице - счастливая, по-весеннему беззаботная, и вдруг слышишь где-то над головой жуткий гул самолётных турбин. Первым делом замираешь, конечно, в тревожном замешательстве, содрогаешься внутренне при страшной, но, увы, совсем не безосновательной мысли «неужели всё-таки…», а в следующее мгновение уже вспоминаешь, какой на дворе день, и буквально захлёбываешься безграничной радостью от осознания того, что всё хорошо. Самолёты – свои, родные, почти знакомые, летят к себе в ангары после очередной репетиции парада Победы, никаких ужасов не намечается, угроз миру не прибавляется, исторических событий не происходит. А значит, можно смело выдохнуть, позволить губам вновь растянуться в тёплой улыбке и даже помахать вслед железным птицам рукой - на счастье, чтобы они всегда оставались лишь украшением самого главного для нашей страны праздника, а мы никогда не узнали о войне большего, чем знаем сейчас из истории. 

До родного университета добралась, фундаментальный философский труд сочинила, обратно домой благополучно вернулась, причём не просто живая (что, согласитесь, уже приятно), но ещё и практически здоровая (дела – лучшее лекарство, а вы не знали?), а также чрезвычайно довольная собой (порой мне кажется, что такое со мной бывает слишком редко, порой – что слишком часто; так и живу в состоянии загадочной неопределённости).

Теперь, когда план под кодовым названием «сам себя не похвалишь…» выполнен, можно и о чём-нибудь злободневном поговорить. Вот хотя бы об очередном экзаменационном эссе по социологии, к написанию которого я честно намеревалась подойти со всей ответственностью, а подошла лишь с присущей мне оригинальностью, в результате чего банальная письменная работа обрела вид вдохновенного рассуждения на тему очаровательного несовершенства этого мира, растянулась аж на десять страниц формата А 4 (вместо положенных четырёх) и оказалась сдобрена явно чрезмерным для научного труда количеством здоровой иронии в адрес всех без исключения упоминаемых в ней событий и философских концепций.

Нет, на самом деле сочиненьице получилось довольно неплохим, даже похлеще моего предыдущего опуса о нелёгкой доле учёных, который также отличался чертовски запутанным сюжетом и обилием нежно любимых мною многоярусных формулировок, но при этом всё же был несколько покороче - раза в два, если не ошибаюсь. Так что, если после его прочтения наша милая В.А. не примется за последовательное истребление всяких хронических графоманов, мне не останется ничего, кроме как заподозрить её в потрясающем хладнокровии и бесконечной терпимости к особенностям чужого мировоззрения. Потому что не каждый, знаете ли, способен пережить  столкновение с предложением, чьё окончание обнаруживается лишь двенадцатью строками ниже его начала, и не воспылать после этого праведным гневом по отношению к автору столь громоздкой словесной конструкции (у которого, к тому же, ещё и почерк прекрасный - изящный в своей угловатости, и оттого совершенно нечитаемый), а заодно и ко всем прочим и бумагоомарателям вместе взятым.

Мало мне было других забот, так я ко всему прочему умудрилась ещё и простуду подхватить. Сильную, причём, аж сама удивляюсь – до какой степени. Хотя, на самом-то деле, удивляться тут особенно и нечему. Ибо с учётом того, что я целыми днями пребываю в окружении прекрасных людей, считающих дикий круглогодичный сквозняк неотъемлемой частью идеального для жизни микроклимата, странно как раз-таки обратное  –  что большую часть времени мне всё же удаётся избегать бытия живой иллюстрацей к медицинскому справочнику и прочих неприятных последствий такой замечательной социализации.

Разумеется, стоило мне немного расклеиться, как на горизонте тут же обнаружилась куча чрезвычайно важных дел, которые совершенно невозможно ни проигнорировать, ни даже отложить на какое-нибудь менее болезненное «потом». Поэтому сейчас я соберусь с силами, потом, если очень повезёт, то и с мыслями, хорошенько перепугаю зеркало видом своей сине-зелёной физиономии, тяпну анальгинчику и решительно отправлюсь в народ. Удачи мне можете не желать – она и так всегда со мной. Но вот от дополнительной порции сил всяческих духовно-физических, а также терпения и равновесия – не духовного, что вы, а самого обычного; такого, при котором окружающий мир не будет шататься под тяжестью моего взгляда, – я не откажусь.