Сабир. Повесть о настоящем человеке

Его имя не гремело на трибунах, не мелькало в газетных строках, его не знали поэты и певцы, но для меня он — герой. Герой моего времени, моей души. Он не носил мантии славы, но был закутан в тишину мужества. Он был Сабир.
Повесть о настоящем человеке. Только без наград. Только с болью, терпением и — любовью.

Он не знал своей даты рождения.
Мать, уставшая и одинокая, рожала его преждевременно, в доме, где пахло сыростью и хлебом. Погода стояла пасмурная, как будто небо заранее понимало: в этот день родится не просто мальчик, а судьба, обтесанная болью.

«Ты появился легко, мой Сабир», — говорила она ему когда-то. — «Даже в утробе ты был добрым сыном».
А когда все вернулись домой, их встретил сюрприз — у четырёх сестёр появился брат. Единственный. Потому и имя ему дали особое. Сабир. Са — "один" на фарси, Бир — "первый" по-азербайджански. Он стал первым, хотя и не был последним. Просто — особенный.

Отец его был сыном бека — не знатного, но гордого. Владел конным заводом. Любовь к лошадям текла в их крови, как клич по степи.
И однажды, на пыльной земле Карабаха, мальчику Сабиру подарили белую кобылицу. Породистую, гордую, с глазами, в которых отражались звёзды.
«Щёлк вместо хохолка», — вспоминал он, — «а в крупе — будто бархат. Она смотрела в душу».

Но война сожгла их дом. Сожгла и отца — не на фронте, а сердцем. Когда пришли "отнимать" — советская власть забрала весь табун. Отцу стало плохо, и он ушёл.
Кобылку мать спрятала — а потом, втайне, продала. А сына — отдала в приют. Потому что детей много. А денег — нет. И еды — нет. И тепла — только в её молитвах.

Сабир, двенадцатилетний мальчик, бежал из детдома, чтобы крадучись увидеть, как мать кормит младших. Он дрожал от холода за стенкой, и так хотелось просто прикоснуться к её тёплому плечу… Но она выбрала — не из жестокости, а из любви. Чтобы кто-то выжил.

Потом — Воронеж. Потом — армия. И, как в кино, на плече его выжжена татуировка: "Не забуду мать и брата".

Он возвращался домой уже матросом. Красивым, высоким.
Дверь открылась — и мать, седая, на полу среди зерна, замерла. Годы не стерли из её памяти ни глаз, ни взгляда.
Он был так похож на отца…

А потом — город. Ранние смены. Сухой хлеб. Усталость. Письма домой.
Пока он не встретил Её. Эму.
Глаза — как звёзды. Волосы — как шёлк. Кожа — нежнее бархата. И — ледяная. С первого дня сказала:
— Парень, я тебя не люблю.

Он делал всё. Она — улыбалась сквозь неприязнь.
Пока он не сказал:
— Ты будешь моей женой.
И ушёл.

Эма усмехнулась. Мечтать не вредно.
Она ещё не знала, что Сабир поедет к её отцу и сочинит целую трагедию:
«Мама при смерти… Мечтает увидеть сына женатым… Только Эму хочу!»
Отец девушки — умудрённый, с восточным сердцем — понял уловку. И решил помочь.

Дом кипел, как перед свадьбой.
— И кто из вас решила стать несчастной? — спросила Эма.
И услышала в ответ от младшей:
— Сабир купил мне платье на вашу свадьбу!

Она застыла. Это имя… Сабир… Как она его ненавидела.
Но на Востоке, если слово сказано — назад дороги нет.
И когда молла благословлял их, она думала: "Вот родится ребёнок — и я пошлю тебя к чёрту."



продолжение следует