В январе исполняется сто пять лет со дня рождения Леонида Вениаминовича Якобсона, гениального хореографа ХХ века. Его мышление было абсолютно самобытным, его фантазия была неистощима.




Судьба любой личности в искусстве складывается нелегко, а судьба самобытного художника, не признававшей конформизма в искусстве, в советской России складывалась к тому же и несправедливо, даже трагически, я думаю, Якобсон не сделал и половины из того, что мог сделать.

Естественно, в одной статье невозможно рассказать о творчестве Якобсона, я только постараюсь проследить повороты его судьбы.




Читать далее...

Анжелен Прельжокаж - один из ярчайших хореографов современного танца, автор десятков оригинальных постановок. Уставший от бессюжетных балетов хореограф почувствовал необходимость рассказать свою историю.




Либретто балета основано на сюжете сказки братьев Гримм, а сам балетмейстер лишь рассказал всем известную историю языком танца. Музыка к балету – сложная и изысканная мозаика из целого ряда симфоний Густава Малера.




Хореограф считает, что братья Гримм и Малер, чья музыка напоминает и выражает силы природы, удивительно совпадают по настроению. «Музыка Малера стала олицетворением завершения эпохи романтизма. И братья Гримм – также часть немецкой романтической традиции», – замечает Анжелен Прельжокаж... Жан-Поль Готье далеко не в первый раз создаёт костюмы для театра и кино. Тонкая, деликатная работа кутюрье делает костюмы продолжением пластического языка героев, создавая сказочную атмосферу спектакля, не мешая танцу и вписываясь в декорации. Это костюмы - характеры, костюмы - маски, костюмы - символы. Изобретательному и неутомимому фантазёру мира высокой моды предоставилась возможность для захватывающей игры.




Сюжет «Белоснежки» стал чёрно-белой историей о добре и зле. Добро – трепетная и юная Белоснежка, зло – Мачеха, агрессивная сексуальная, тиранящая весь дворец. Самая яркая сцена спектакля – отравление, в которой Мачеха душит падчерицу ядовитым красным яблочком. Хореограф сочинил неожиданный дуэтный танец двух женщин. Старую романтическую сказку Прельжокаж превратил в историю о страсти, о женской ревности.




Он создаёт мрачную и жестокую атмосферу, но история Братьев Гримм всё равно остаётся светлой сказкой, где есть место и юмору, и лирике... Премьера спектакля состоялась в 2008 г. на Биеннале современного танца в Лионе (Biennale de la Dance). Его высоко оценили парижские балетоманы. Балет стал популярным и уже совершил турне по городам всего мира.

Тамара Карсавина выросла в интеллигентной семье. Она была внучатой племянницей писателя и философа А. Хомякова. Мать — выпускница Института благородных девиц — много времени уделяла воспитанию детей, сама занималась со старшим сыном, а маленькая Тамара, играя рядом, слушала. Она рано научилась читать, и книги стали ее страстью. В доме их было великое множество. Отец покупал дешевые издания и сам переплетал их. Обладая прекрасной памятью, девочка легко заучивала наизусть поэмы Пушкина и любила их декламировать. Ее с детства влекло к театру. Но отец ее — Платон Карсавин, танцовщик Мариинского театра, а затем преподаватель Театрального училища, был против того, чтобы дочь шла по его стопам, Он считал, что у нее не «балеринский характер», что она слишком деликатна и застенчива и не сможет защитить свои интересы. И все же, поддерживаемая матерью, девочка стала готовиться к поступлению в училище. В день экзамена она очень волновалась. Конкурс был большой, а вакансий мало. Приняли всего 10 девочек, среди них была и Тамара.

Училище находилось на Театральной улице (ныне ул. Зодчего Росси). Впоследствии Карсавина писала: «Театральная улица навсегда останется для меня шедевром архитектуры. Тогда я еще была не способна оценить всю красоту, окружавшую меня, но я уже ощущала ее, и это чувство росло с годами». Именно поэтому книгу воспоминаний она назвала «Театральная улица».

Первый год в школе не был отмечен особыми успехами. Но вскоре ее взял в свой класс П. Гердт, замечательный педагог, воспитавший многих известных балерин, в числе которых была и несравненная Анна Павлова. Девочка стала более артистичной, появилась уверенность. Гердт стал поручать ей главные роли в ученических спектаклях. Карсавина любила своего педагога и всегда вспоминала его с безграничной благодарностью.

Она успешно выдержала выпускные экзамены, получила первую награду и право выбрать книгу. Тамара выбрала роскошное издание «Фауста» Гете. На титульном листе была надпись: «Тамаре Карсавиной за усердие и успехи в науках и танцах и за отличное поведение».

После окончания экзаменов всем выпускницам выдали по 100 рублей на экипировку и на один день отпустили домой. Нужно было приобрести полный гардероб, а достаток в семье был весьма скромный. Поэтому мать Тамары решила пойти в небольшую еврейскую лавочку, где торговали подержанными вещами. В своей книге Карсавина вспоминает об этом визите. Хозяйка лавочки Минна постаралась подобрать хорошие, почти новые вещи. Поговорив с мужем по-еврейски, хозяйка обратилась к Тамаре: «Мой муж сказал, что счастливая судьба написана на вашем лице. Наступит день, когда у вас будут великолепные наряды и вы не станете покупать у нас… Но пусть будет счастлива эта молодая дама. Мы только порадуемся за нее». Впоследствии, когда Карсавина уже имела возможность одеваться в дорогих магазинах, она, помня об их добром к ней отношении, иногда заходила в лавочку и покупала какие-то безделушки, стараясь поддержать хозяев. Много лет спустя, во время гастролей в Гельсингфорсе, Минна навестила ее. После смерти мужа она жила с дочерью в маленьком финском городке и проделала длинный путь, чтобы повидать Тамару.




После окончания Театрального училища в 1902 году Карсавина была зачислена в кордебалет Мариинского театра. В кордебалете она танцевала недолго, очень скоро ей стали поручать сольные партии. Но успех пришел не сразу. Она не походила на идеал балетной премьерши, олицетворением которого в то время была Матильда Кшесинская. У Карсавиной не было такого виртуозного блеска, напористости. Ей были присущи другие черты — гармония, мечтательность, томная грация. Критики писали о ней мало и весьма сдержанно. Самая большая похвала в ее адрес в одной из рецензий была: «не лишенная грации». Не жаловал ее и партер, в значительной степени заполненный поклонниками Кшесинской. Но день ото дня росла любовь к ней галерки, где было много студенческой молодежи.

Работала она много. Необходимо было совершенствовать технику, и она поехала в Милан, где занималась со знаменитой преподавательницей Береттой.

Сменивший Петипа на посту балетмейстера труппы Н. Легат поощрял юную солистку. Она впервые получает главные партии в балетах «Жизель», «Лебединое озеро», «Раймонда», «Дон Кихот». Постепенно Карсавина становится любимицей труппы, начальства, значительной части публики. Ей покровительствовала Кшесинская. «Если кто-нибудь хоть пальцем тронет, — говорила она, — приходи прямо ко мне. Я не дам тебя в обиду».

Но только сотрудничество с Фокиным принесло Карсавиной настоящий успех. Будучи одним из ведущих танцовщиков Мариинского театра, Фокин начал пробовать себя в роли хореографа. Используя классический танец, как основу, но стараясь избавить его от напыщенности и риторичности, он обогатил танец новыми элементами и движениями, приобретавшими стилевую окраску в зависимости от времени и места действия. Новаторство Фокина настроило против него значительную часть труппы. Но молодежь поверила в него и всячески поддерживала молодого хореографа. Активной его сторонницей была и Карсавина — одна из немногих актрис, которые смогли по-настоящему воспринять, впитать в себя идеи Фокина, а позже — и идеи организаторов Дягилевских сезонов.

В образовании Тамары, формировании ее художественного вкуса огромную роль сыграл старший брат, студент философского факультета Университета. В их доме часто велись философские и художественные споры, обсуждались выставки, главным образом, художников возникшего тогда объединения «Мир искусства».

Первой постановкой Фокина был балет «Виноградная лоза» на музыку А. Рубинштейна. Исполнительницей главной роли в этом и в других его ранних спектаклях была Анна Павлова. Карсавину же он занимал лишь в сольных партиях. Когда возникла идея создания Дягилевских сезонов, содружество Дягилева, Фокина, Бенуа, Бакста представлялось Карсавиной «таинственной кузницей», где ковалось новое искусство. Бенуа писал о ней: «Таточка стала действительно одной из нас. Она была самой надежной из наших ведущих артистов, и все ее существо отвечало нашей работе».

Она никогда не капризничала, не предъявляла требований, умела подчинять собственные интересы интересам общего дела. Придя в труппу Дягилева первой солисткой Мариинского театра, имея в репертуаре несколько ведущих партий, она согласилась на положение второй балерины. Но уже в следующем парижском сезоне, когда труппу покинула А.Павлова, Карсавина стала исполнять все главные роли.




Она умела ладить и с Фокиным, обладавшим бурным темпераментом, и с Нижинским — человеком весьма сложным и непредсказуемым. Ее очень любил Дягилев и потому, как бы ни складывались обстоятельства, и какие бы реформы он не вводил, ее это не затрагивало. За 10 лет антрепризу Дягилева пришлось покинуть почти всем, кто создавал ее вместе с ним: ушли Фокин, Бенуа, Бакст и многие другие. Но Карсавиной он был верен до конца. Для нее же Дягилев всегда оставался непререкаемым авторитетом. В тот день, когда она закончила работу над книгой «Театральная улица», она узнала о смерти Дягилева. Тогда Карсавина решила написать третью часть книги, предпослав ей такой эпиграф: «Я закончила эту книгу 29 августа 1929 года и в тот же день узнала печальную новость о смерти Дягилева. Посвящаю эту последнюю часть его незабвенной памяти, как дань моего бесконечного восхищения и любви к нему».

Как уже было сказано, настоящая слава Карсавиной связана с сезонами русского балета в Париже. Успех этих сезонов превзошел все ожидания. Крупнейшие деятели культуры Франции называли его «открытием нового мира». По этому поводу Карсавина писала: «Я часто задавала себе вопрос, изучается ли за границей наша история так, как у нас изучается история всех народов. В отношении Китая мы были довольно невежественны, но, наверное, не больше, чем Европа в отношении России. Россия — дикая страна большой культуры и поразительного невежества… Не удивительно, что Европа и не пыталась понять тебя, которая была загадкой даже для собственных детей. Вполне возможно, что о русском искусстве — этом самом ярком проявлении нашей сложной и пылкой души — едва ли подозревала Европа».

В Карсавиной Фокин нашел идеальную исполнительницу. Их удивительно органичный дуэт с В.Нижинским стал украшением всех программ Русских сезонов. Героини Карсавиной в фокинских балетах были разными. Это Армида — обольстительница, сошедшая с гобеленов ХVIII в., из «Павильона Армиды». Шаловливая, очаровательная Коломбина из «Карнавала». Романтичная мечтательница, уснувшая после бала и в грезах вальсирующая с кавалером («Призрак розы»). Античная нимфа Эхо, лишенная собственного лица («Нарцисс»). Кукла-балерина из русского балагана («Петрушка»). Дева-птица из балета «Жар-птица». Но все эти, такие непохожие образы, связывала одна тема — тема красоты, красоты роковой, губительной.

Ошеломляющий успех в Париже имели балеты на русскую тему: «Жар-птица» и «Петрушка». Оба они были созданы специально для Карсавиной и Нижинского. Карсавина писала: «Я влюблена в «Петрушку» и «Жар-птицу» Игоря Стравинского. Это действительно новое слово в балете. Тут музыка и балет не пригнаны друг к другу, а составляют одно…» На следующий день после премьеры «Жар-птицы» во французских газетах появились восторженные рецензии, в которых имена главных исполнителей были написаны с артиклем: «La Karsavina», «La Nijinsky», что означало особое восхищение и уважение.




Фокин использовал высокий прыжок Карсавиной — Жар-птица разрезала сцену как молния, и, по словам Бенуа, походила на «огненного феникса». А когда птица оборачивалась чудом-девой, в ее пластике появлялась восточная истома, ее порыв как бы таял в изгибах тела, в извивах рук. Подобно «Умирающему лебедю» Анны Павловой, «Жар-птица» Тамары Карсавиной стала одним из символов времени. Великолепна была Карсавина и в «Петрушке». Фокин считал ее лучшей, непревзойденной исполнительницей куклы-балерины.

С русской балетной труппой сотрудничали многие французские композиторы и художники. К.Дебюсси и М.Равель, Ж.Л.Водуайе и Ж.Кокто, П.Пикассо и М.Шагал. Почти все они с большой нежностью и уважением относились к Карсавиной.

После феноменального успеха в Париже Карсавину буквально засыпали предложениями, ее хотели видеть в Англии, Италии, Америке, Австралии. Балерина подписала контракт с Лондоном. Первое время она чувствовала себя там очень неуютно — ни одного знакомого, полное отсутствие языка. Но обаяние этой женщины покоряло и притягивало, вскоре появились друзья и поклонники. Англия полюбила Карсавину. Она писала: «Нация, удочерившая меня, ты великодушна и бесконечно снисходительна к иностранцам, но в глубине души всегда бываешь несколько удивлена, когда обнаруживаешь, что иноплеменники пользуются ножами и вилками также как и ты».

Во время гастролей в Лондоне русскому балету очень помогала влиятельная леди Рипон. Благодаря её усилиям премьера состоялась в Ковент-Гардене. Бальный зал в своем доме она переделала в маленький театр, который великолепно оформил Бакст. Там она устраивала спектакли, концерты, карнавалы. Она не только способствовала успеху русского балета, но и заботилась об участниках гастролей. Карсавину она обожала и называла «мой милый маленький друг».




Леди Рипон познакомила ее с художником Дж.Сарджентом. Первый портрет в роли царицы Тамары из одноименного балета заказала ему сама леди Рипон. Впоследствии художник сделал множество ее живописных и карандашных портретов и щедро дарил их балерине. Он же познакомил ее с художником Де Гленом, который тоже написал портрет артистки.

Пожалуй, ни одна балерина не была так любима художниками и поэтами. Ее писали В.Серов, Л.Бакст, М.Добужинский, С.Судейкин, З.Серебрякова и многие другие.

В Петербурге Карсавину обожала вся творческая интеллигенция. В артистическом клубе «Бродячая собака» собирались артисты, поэты, музыканты. Художник Судейкин расписал стены подвала, где располагался клуб. Смеющиеся и гримасничающие герои сказок К.Гоцци — Тарталья и Панталоне, Смеральдина и Бригелла приветствовали входящих, как бы приглашая их принять участие в общем веселье. Программы носили импровизированный характер. Поэты читали свои новые стихи, актеры пели, танцевали. Существовала особая процедура приема в члены клуба.

В день рождения Карсавиной в 1914 году ее пригласили в «Бродячую собаку» и попросили исполнить импровизированный танец. После этого друзья преподнесли ей только что вышедший из печати сборник «Букет для Карсавиной», включавший произведения известных поэтов и художников, созданных в ее честь.

…Вы Коломбина, Саломея,

Вы каждый раз уже не та,

Но все яснее, пламенея,

Златится слово «Красота»,

писал ей М. Кузмин.

В сборник было включено и стихотворение А.Ахматовой:

…Как песню слагаешь ты легкий танец,

О славе он нам сказал.

На бледных щеках розовеет румянец,

И с каждой минутой все больше пленных,

Забывших свое бытие.

И клонится снова в звуках блаженных

Гибкое тело твое.

С большим успехом прошли гастроли Карсавиной в Италии. Эта поездка стала полезна еще и тем, что Карсавина смогла позаниматься в Риме с замечательным педагогом Э.Чекетти, который когда-то преподавал в Театральном Училище, в Петербурге. Чекетти называли волшебником, создававшим танцовщиков.

Карсавина была в Италии впервые. Она с увлечением знакомилась с достопримечательностями вечного города. Ей очень повезло, что гидом ее стал А. Бенуа, человек чрезвычайно образованный. В то время в Риме находился и брат Карсавиной, который изучал там историю религии. В свободное время они вместе бродили по городу. Она называла его «молодым мудрецом», а он ее — «знаменитой добродетельной сестрой».

Карсавина продолжала работать в Дягилевской антрепризе. Но произошедшие в ней изменения, уход Фокина и многих других артистов, постановки новых балетмейстеров разочаровали ее. Балерину все больше тянуло к классике, и она решила вернуться в Мариинский театр.

Встретили Карсавину очень тепло. Ей дали все главные партии в балетах классического репертуара — «Жизель», «Лебединное озеро», «Раймонда», «Щелкунчик», «Спящаяя красавица», «Дон-Кихот» и другие.

Карсавина была великолепной актрисой. Она умела сделать выразительным любой танец, органично и естественно переходя от танца к пантомиме. Критики наперебой расточали восторженные отзывы в ее адрес.

Последний раз она выступала на сцене Мариинского театра в роли Никии в балете «Баядерка». Многие считали эту роль лучшей в ее классическом репертуаре. Вскоре после этого она навсегда покинула родину. Ей было 33 года.

Во Франции Дягилев уговорил ее вернуться в его труппу, но радости ей это не принесло. Новые постановки балетмейстера Л. Мясина, с его модернистскими исканиями, как она считала, «не соответствовали духу балетного искусства». Она тосковала по классике, по настоящему искусству. Очень скучала по родине. В одном из писем писала: «Вот уже три гола, как я прочно обосновалась во Франции, и около пяти лет, как потеряла связь с Петербургом. Такая тоска по родине… Пришли мне в письме листьев рябины с Островов… Хочу подышать родным, далеким, хмурым Петербургом».

В 1929 году Карсавина вместе с мужем-дипломатом переехала в Лондон. Два года она танцевала на сцене театра «Балле Рамбер», а затем решила покинуть сцену. Она стала работать над возобновлением балетов Фокина «Призрак розы», «Карнавал», готовила партию Жар-птицы с замечательной английской балериной Марго Фонтейн. Карсавина была безотказна, она всегда приходила на помощь всем, кто в ней нуждался. Многие балетмейстеры пользовались ее консультациями и советами при возобновлении классических балетов.

В книге «Три грации ХХ века», посвященной замечательным русским балеринам — Анне Павловой, Тамаре Карсавиной и Ольге Спесивцевой, автор ее, Сергей Лифарь, сделал любопытное признание. Когда он в 1954 году пригласил Карсавину на премьеру «Жар-птицы» с модернизированной хореографией, она категорически отказалась приехать, сказав: «Прости меня, но я верна Фокину и твоей хореографии видеть не хочу».

Карсавина была избрана вице-президентом Британской Королевской Академии танца и занимала эту почетную должность в течение 15 лет.

Перу Карсавиной принадлежит несколько книг по балету, в том числе пособие по классическому танцу. Ею разработан новый метод записи танцев. Она перевела на английский язык книгу Ж Новерра «Письма о танце». «Театральная улица» была издана в Лондоне в 1930 году, через год вышла в Париже, и только в 1971 году воспоминания балерины были переведены на русский язык и опубликованы в России.

В 1965 году в Лондоне широко отмечалось 80-летие замечательной актрисы. Все присутствовавшие на этом торжестве говорили об удивительном обаянии и силе духа этой женщины.

Тамара Платоновна Карсавина прожила долгую, очень достойную жизнь. Умерла она в Лондоне 25 мая 1978 году в возрасте 93 лет.

Елена Гиль

Акробатическая Труппа провинции Guandong (Китай) представляет уникальный проект - экстраординарное китайское Акробатическое шоу "Лебединое озеро" в котором танец черного лебедя исполняется на высоких канатах, а Принцесса Лебедь танцует в пуантах на плече и голове партнера. Известный танец четырех маленьких лебедей преобразован в танец четырех лягушек, исполняемых мужчинами на руках.Этот проект создал международную сенсацию.




В новой и оригинальной адаптации Лебединого озера европейский принц влюбляется в китайского лебедя, артисты рассказывают историю, используя акробатику с талантливым исполнением классического балетного танца. Балансирование, прыжки через огненные обручи , ходьба на веревках, ходьба в шарах и джиу-джитсу, все легко переплетается в постоянном размывании стилей, включая не только балет и акробатику, но также и элементы Пекинской Оперы.




Этот спектакль появился из желания перенести традиционный исполнительский вид искусства из цирковой палатки на сцену. Это было создано как совместное производство с Шанхайской Городской танцевальной Компанией. Невероятное па-де-де между принцем Вей Баохуа и Белым Лебедем Ву Чендан сделало пару международными звездами. Состаялась премьера в Пекине в 2006 году. И с тех пор волнует зрителей во всем мире, от Москвы до Нью-Йорка.

В Женеве на 88 году жизни скончался французский танцовщик и хореограф Ролан Пети, яркий представитель мировой балетной сцены XX века. Пети - автор более 150 балетных постановок, среди которых великий балет "Юноша и смерть". Может быть, Пети не был хореографом масштаба Баланчина или Бежара, но он обратил академический танец в живое театрализованное представление, и этим он интересен.

Ролан Пети родился в 1924 году во Франции. Его матерью была итальянка Роз Репето, впоследствии основавшая знаменитую фирму балетной обуви Repetto, отец был владельцем парижского бистро. Пети рано проявил интерес к искусству. Он очень любил танцевать под звуки пианолы в ресторане отца, который всячески поощрял его увлечения. По совету одного из посетителей Эдмон Пети отдал девятилетнего сына в балетную школу Парижской оперы, где его наставниками стали Густав Рико и Серж Лифарь.

После окончания школы 16-летний Пети был принят в кордебалет и уже в 19 исполнил свою первую сольную партию - в балете "Любовь-волшебница" Мануэля де Фальи. Однако юный танцовщик был не в восторге от методов работы Лифаря и не разделял его неоклассические взгляды. Ему хотелось сказать свое слово в балете, поэтому в 21 год он ушел из Парижской оперы и начал ставить сам в рамках "Танцевальных вечеров" в Театре Сары Бернар.

В то время Пети вращался в кругу парижской богемы, со многими представителями которой он познакомился благодаря Жану Кокто. С писателем Пети свел случай: они познакомились, когда Пети был еще учеником балетной школы, и стали друзьями. Хореограф часто бывал в гостях у Кокто, к которому заходили знаменитые художники, писатели и музыканты. Среди новых знакомых Пети оказались критик Ирен Лидова и помощник Сергея Дягилева Борис Кохно, вместе с которыми при финансовой поддержке отца Пети основал свою первую труппу - "Балет Елисейских полей". С этой труппой хореограф поставил один из самых знаменитых своих балетов - "Юноша и смерть" по сюжету Кокто.

Этот одноактный балет на музыку Баха стал квинтэссенцией творчества Пети - герой, молодой художник, мучается от безответной любви и, не выдержав экзистенциальных терзаний, кончает жизнь самоубийством. Балет имел оглушительный успех - невиданный по тем временам эротизм и откровенность, крайне смелый для балета образ роковой женщины покорили зрителей. Со временем этот балет вошел в число самых популярных постановок XX века - его ставили в театрах по всему миру, а главные партии танцевали выдающиеся исполнители, в том числе Михаил Барышников, Рудольф Нуреев и Николя Ле Риш.

В 1948 году Пети создал вторую труппу - "Балет Парижа", с которой в 1949 году в Лондоне поставил "Кармен" с Марго Фонтейн. Чувственная постановка вызвала у британской критики благоговейный ужас: автор одной из рецензий написал, что буквально слышал, как у мужчин в зале с треском отрывались пуговицы на брюках. Однако публика приняла балет на ура, и Лондон стал для Пети важным шагом на пути к европейскому признанию и мировой славе.





В 1964 году по заказу Парижской оперы Пети поставил еще один выдающийся балет - "Собор Парижской Богоматери" на музыку Мориса Жарра. К тому времени хореограф уже был настоящей звездой - в 1950-х он четыре года провел в Голливуде, куда привозил на гастроли свою труппу. За это время Пети успел поработать с Орсоном Уэллсом и поставить танцы в музыкальных фильмах "Длинноногий папочка" с Фредом Астером, "Что бы ни случилось", в котором сыграла жена Пети французская балерина Зизи Жанмер, и ряде других.

В начале 1970-х годов Пети на несколько лет переключился с балета на "легкие жанры" вроде кабаре, однако уже в 1972 году хореограф возглавил балет Марселя, с которым работал до 1998 года. В этот период Пети проявил себя с неожиданной стороны, начав ставить балеты по литературным произведениям. Он был единственным из выдающихся хореографов, отважившимся поставить балет по циклу романов Пруста "В поисках утраченного времени". Эта смелая попытка заставила многих критиков пересмотреть обвинения в поверхностности и тяге к бульварной хореографии, звучавшие в адрес Пети.

Пети был окружен выдающимися людьми своего времени буквально во всех сферах искусства. Музыку к его балетам писали Анри Дютийе и Анри Соге, декорации для спектаклей создавали Пабло Пикассо и Макс Эрнст, костюмы - Ив-Сен Лоран и Кристиан Диор, либретто писали Жан Ануй, Жак Превер и Жорж Сименон. Мемуары Пети, опубликованные в 1993 году, почти целиком составлены из воспоминаний о работе и знакомстве с теми, с кем хореографу довелось сотрудничать или общаться.

Отдельное место занимает в биографии Пети работа в России и Советском Союзе. В 1970-х его "Собор Парижской Богоматери" в СССР, где, в отличие от Лондона, мини-юбки и музыка Жарра были не просто неизвестны, но почти запретны, произвел настоящий фурор. В 1973 году Пети поставил в Большом театре "Гибель розы" для Майи Плисецкой, в 1988-м - "Сирано де Бержерака". Тем не менее самым запоминающимся балетом, поставленным Пети в Большом, стала "Пиковая дама" (2001) с Илзе Лиепа и Николаем Цискаридзе. За этот балет Ролан Пети был награжден Государственной премией России, став первым иностранцем, удостоенным такой чести. В 2010 году по просьбе Большого Пети поставил в нем "Юношу и смерть" специально для главной молодой звезды российского балета Ивана Васильева.

Гендиректор Большого театра Анатолий Иксанов выразил соболезнования в связи со смертью Пети и пообещал устроить в театре вечер его памяти. "Это большая потеря для всего балетного мира и личное горе для нас, Большого театра, в котором многое связано с Роланом Пети. Ролан Пети - это целая эпоха в истории мирового балета. Мы всегда будем помнить этого великого творца", - заявил он. Тут и добавить нечего.
Алексей Каданер

Хореограф, танцовщик.
Джон Ноймайер родился в Милуоки (штат Висконсин, США). Окончил университет города Маркета, штат Мичиган, получив звание бакалавра по английской литературе и театроведению. Танцами занимался, еще будучи студентом университета, после окончания которого отправился для продолжения и завершения учебы в Королевской балетной школе Лондона, а затем и в Королевском датском балете в Копенгагене. В 1963 г. в Лондоне он был приглашен Джоном Кранко на положение ведущего танцовщика в труппу Штутгартского Балета, где начал свои первые хореографические опыты. С 1969 по 1973 - он являлся директором Франкфуртского Балета, где поставил свои редакции классических спектаклей: «Щелкунчик», «Ромео и Джульетта», «Дафнис и Хлоя». В 1973 году возглавил Гамбургский балет. В 1978 он открыл Гамбургскую Балетную школу при труппе театра. Значительным этапом в его творчестве стали постановки «балетов-сказок» или «балетов-легенд». К их числу относятся: «История Золушки», «Ундина», а также его интерпретация Гомеровской «Одиссеи», показанной впервые в Афинах в 1995 г. Международное признание получили его балеты на музыку симфоний Г. Малера, «Страсти по Матфею» И. С. Баха, «Реквием» В. А. Моцарта. В последние годы к числу наиболее ярких работ относятся: «Танцы Бернстайна» (1998), «Мессия» (1999), и «Нижинский» (2000).
Балеты Дж. Ноймайера идут на многих сценах мира: в Парижской Опере, Американском Театре Балета, Токио Балете, Королевском Балете (Лондон), в Мариинском театре и других.
Он удостоен множества почетных званий и наград, в их числе: Орден Федеративной Республики Германии, Медаль Рыцарского Креста «Данеброг»(1989), звание Рыцаря Ордена Искусства и Литературы Французской республики, а также «Европейский Приз Датского Принца Хенрика» и Золотой «Данеброг» из рук королевы Маргреты II (2000).
В 1992 году Ноймайер стал первым лауреатом «Бенуа де ла Данс




Музыка: Ф. Шопен. По новелле А. Дюма. Гамбургский балет (Hamburg Ballet). Ноймайер сочинил для Марсии Хайде, уже находящейся на закате карьеры, и Штутгарского театра один из лучших своих балетов. Путь "Дамы с камелиями" начался с 1973 года, когда умер учитель Ноймайера Джон Кранко, и хореограф пообещал прима-балерине Штутгартского балета Марсии Хайде помочь с репертуаром. Хайде была первой Маргаритой и на премьере премьере в Гамбурге в 1981. Кто видел хоть раз Марсию Хайде в роли Маргариты Готье, тот не забудет присущей лишь испанкам (Марсия родилась в Рио-де-Жанейро) царственности. Драматический талант балерины проявился с огромной силой, когда зрелая артистка играла молоденькую куртизанку. Почти дикий латинский темперамент в соединении с какой-то едва уловимой испанской грустью и печалью остаются недостижимой планкой в трактовке этого образа. Марсия была и есть неотразима.

Джон Ноймайер катапультирует классические балеты в современность. В его спектаклях звучат симфонии Густава Малера и "Страсти по Матфею" Баха. Он берет за основу гомеровскую "Одиссею", ставит Шекспира на музыку Моцарта, объединяет сагу о короле Артуре с музыкой Сибелиуса. Джон Ноймайер однажды сказал: "Спектакли должны рождаться из духа определенной эпохи и только для конкретных танцоров".




Композитор: Рихард Вагнер, Иоганн Себастьян Бах. По новелле Томаса Манна в свободной авторской обработке Дж. Ноймайера. Костюмы: Джон Ноймайер. Сценография: Питер Шмидт (Peter Schmidt). Джон Ноймайер создал свой "Танец смерти". Таков подзаголовок работы о стареющем мужчине, которого очаровал мальчик. Тема невозможной любви и тема смерти любви, отражаются в тонком музыкальном коллаже из произведений "холодноватого" Баха и "эмоционального" Вагнера. За роль Густава фон Ашенбаха Ллойд Риггинс был награжден международным балетным Призом "Бенуа де ля данс". (запись с канала "3Sat", без полиграфии)

Балетмейстер не может объяснить, почему это так: "Трудно сказать, почему вам сегодня хочется съесть жаркое из мяса, а завтра – рыбу. В определенный момент для того или иного танцора буквально напрашивается тот или иной спектакль. И надо пользоваться этим моментом".

Джона Ноймайера всегда привлекала в балете виртуозность исполнения. Но главное - не техника. Джон Ноймайер подчеркивает: "Меня интересует сама форма танца, потому что человек в хореографии – это главное. Человек и тема, и инструмент танца".
Один из самых известных хореографов современности с большим интересом относится и к новым веяниям в танцевальном искусстве. Каждую новую форму он считает обогащением. Ведь, говорит Джон Ноймайер, "в искусстве нет границ". Но в то же время он понимает, что "каждый новый тренд просто так на себя не примеришь, только потому, что он сейчас в моде. Настоящая креативность – это продукт собственных творческих поисков. Если хореограф убежден, что танцоры должны бить друг друга и падать на сцену, тогда все в порядке. А если он не знает толком, нужно ли это, то тогда стоит подумать над тем, а нет ли какой-то другой, более подходящей формы".




Композитор: Петр Ильич Чайковский. Хореограф: Джон Ноймайер. По оригинальной хореографии Льва Иванова и Мариуса Петипа. Гамбургская государственная опера (Humburg State Opera). Дирижер: Велло Пэн (Vello Pähn). Соло на скрипке: Стефан Чермак (Stefan Czermak). Сценография и костюмы: Юрген Розе (Jürgen Rose). В постановке Джона Ноймайера – спектакль-сенсация на грани эпатажа, как, собственно говоря, и все постановки знаменитого хореографа. Ноймайер кардинально меняет сюжет балета: нет ни озера с лебедями, ни заколдованной принцессы, ни злого гения Ротбарта – есть их искаженные очертания, которые иногда возникают в болезненном сознании главного героя ( баварского короля Людвига II ), у которого есть двойник. На такую трактовку спектакля Ноймайера натолкнуло то, что реальный исторический персонаж – король Людвиг II – был страстным поклонником лебедей и лунного света. Три героя потустороннего мира – Ротбарт, Охотник за бабочками и Человек-тень – сливаются у Ноймаера в единый образ дьявола-соблазнителя. Объясняя свое неожиданное прочтение музыки П.И.Чайковского, Ноймайер пояснил, что сегодняшнему зрителю гораздо интереснее следить за прихотливой игрой подсознания героя, находящегося на грани безумия, чем за перипетиями старинной легенды о заколдованных девушках. Балетмейстер сказал, что, работая над этим спектаклем, ощущал себя психоаналитиком, исследующим темные бездны подсознания, а не сказочником. Как и во многих других спектаклях Ноймаера, в центре хореографического повествования оказывается танцовщик, отодвигая балерину на второй план. Но это отнюдь не означает, что в спектакле мало дуэтных танцев. Хореографию Ноймаера в целом отличает изощренность и изобретательность. Джон Ноймаер – признанный классик современного балета. И как сказал о нем другой прославленный хореограф Морис Бежар, «хореография Ноймаера может вызывать два противоположных чувства: бурный восторг или полное неприятие, единственно, чего она не в состоянии сделать, – оставить зрителя холодным и равнодушным".
Проблема, по словам Джона Майера, не в движениях. Они могут быть какие угодно. Главное, чтобы они были оправданы внутренней необходимостью.

Какие планы на будущее у знаменитого балетмейстера? Он только смеется: "Как ни странно, чем старше я становлюсь, тем дел у меня становится не меньше, а больше".

Уроженец Албании Анжелен Прельжокаж - ярчайший хореограф-самородок современного французского балета. Когда-то в Америке он занимался у знаменитого мэтра Мерса Каннингема. Затем танцевал во французских труппах Виолы Фарбер, Доминика Багуэ и Мишеля Келемениса. Наконец, он создал свой коллектив и обосновался со своей труппой в Экс-ан-Провансе. Ныне он желанный гость самых известных фестивалей, неоднократно с успехом показывал свои спектакли и в Москве. Парижская Опера, весьма избирательная в вопросах репертуарной политики, ни один раз приглашала Прельжокажа для создания новых балетов, среди которых и такие шедевры, как «Благовещение», «Парк», «Казанова», «Сны Медеи», «МС14/22. Это мое тело». Прельжокажа можно назвать Enfant terrible полноводной стремнины современного французского танца. Генетически накопившиеся чаяния, гнев, ярость свободолюбивого, но исторически притесняемого албанского народа гейзерно-вулканическими всплесками извергается в его экспрессивных работах. Крутой замес из этнического бунтарства и по-эдиповски масштабных "фрейдистских" инстинктов вкупе с сексуально-физиологическим видением мира периодически
будоражит и впрыскивает свежую кровь в галльско-цивилизованные эмпиреи.







(смотреть с 5:10 минуты)



(Спектакль, в котором участвуют 12 мужчин, создан хореографом на основе одной фразы из 14-й главы Евангелия от Марка: "Сие есть Тело Мое".)



(Анжлен Прельжокаж и его художник Энки Билаль (Enki Bilal)предлагают в своей постановке абсолютно "новый взгляд" на ставший хрестоматийным материал. Одни с восторгом одобряют такой подход, другие отвергают его с почти шекспировским "шумом и яростью". Примером современной хореографии, положенной на классическую музыку Прокофьева, является версия французского постановщика Анжелена Прельжокажа. Хореограф сократил трёхактную партитуру Прокофьева до 90 минут и поведал о том, как в тоталитарном государстве подавляется любое свободное проявление личности. Декорации представляют некий Гулаг: стена с колючей проволокой отгораживает территорию, предназначенную для государственной элиты, своего рода заповедник (среда Джульетты), от прочего, дурного населения. Бродяги во главе с Ромео проникают в запретные пределы через лазейку... Прельжокаж: "Когда я получил заказ от директора Лионской оперы на постановку "Ромео и Джульетты", я сразу вспомнил о романе Джорджа Оруэлла "84-й год" и перечитал его. Это показалось мне знакомым: героиню зовут Джулия, она тоже не может любить того, кого хочет, Большой Брат контролирует всё и всех... Мне казалось, что контраст между тоталитаризмом, который всей своей мощью давит на человека, и хрупкостью любви двух существ может составить силу спектакля".)




















Визитная карточка Прельжокажа-хореографа - дуэты, полные брутальной эротики, шокирующей физиологии и эстетически уместного (как это ни парадоксально!) насилия. Эти сакральные схватки мужской и женской субстанций помещены в жесткий каркас эпической фрески, живописно-кричаще раскрывающей суть диктаторской несвободы наряду с этим "балетным терроризмом". В то же время талант Прельжокажа полифоничен, он блистательно богат и лирическими гранями (сразу на память приходит его балет "Парк"). Моцартианствующий певец любви и печали с проникновенной нежностью декларирует витальную, светлую ипостась бытия.

Описание : "В тональности соль мажор" - музыка Морис Равель, хореография Джером Роббинс "Триада" - музыка Найко Мали,хореография Бенжамин Миллепиед. "В ночи" - музыка Фредерик Шопен, хореография Джером Роббинс. "Концерт ( или Всякое бывает)" - музыка Фредерик Шопен, хореография Джером Роббинс. t_potash

t_potash

t_potash

t_potash

t_potash