Новости и смотреть тяжело и выключить невозможно. Наверное просто найти виноватых, наверное можно говорить о том, что жалеть легко и это у русских просто в крови, но мне это неинтересно.

Поражают масштабы. Конечно было 11 сентября и московское метро, Волгодонск, Беслан и другие катастрофы, где, кажется, и слез и сожалений должно быть больше, но кроме страха я мало что помню о том, что чувствовала. Наверное это самолет. Перед Польшей мы летали в Хорватию и на обратном пути происходило что-то непонятное и пугающее. Нас трясло на взлете в облаках и уже в полете мотало над ними. Я тихо трусила, пытаясь спать или читать, Мужчины среднего возраста к середине полета взволнованно стали спрашивать у озабоченных стюардесс, что происходит. Те отвечали отстраненно-вежливо, наклеивая улыбки на лица, но напряжение, кажется, было ощутимым не только для меня. Во время снижения-посадки я вцепилась в журнал и тысячу раз прочла одну и ту же строчку, не помню о чем. Вспомнила "отче наш" (не спрашивайте, откуда, сама в шоке), попыталась предположить, насколько быстро и страшно гибнуть в катастрофе, выглянуть в иллюминатор (все? невысоко падать? нет, вот отсюда еще разобьемся точно...), успела подумать, что в принципе, мне и умирать не стыдно... и все читала, читала этот дурацкий журнал, вцепившись в него побелевшими пальцами.

Когда шасси коснулось взлетной полосы, три волны аплодисментов накрыли салон. Я не знаю, что чувствуют люди, делающие первые шаги после долгого паралича, но я давно не помню случая, когда мне был так приятно просто. стоять. на земле.

И вот эти ребята. Чувствовали ли они, понимали ли, когда самолет, выехав за взлетную полосу, попытался-таки набрать высоту? Успели ли вообще что-то понять? Или смеялись, болтали, не обращая внимания ни на что. А может пытались уснуть, экономя силы. Как теперь все это стало близко и понятно.

И еще удивляют люди. Плачущий пресс-секретарь команды, тысячи людей на площади Праги и Минска, свечи в Латвии, Швеции. Неспящий Ярославль. Моцартовский Реквием на главной арене Минска, закрытые руками лица и слезы зрителей, их сутулые от тяжести происходящего спины, команда, преклонившая колени перед портретами так и не побежденных соперников, шайбы, забитые каждым игроком в свои ворота.

Говорят, это был один из самых надежных самолетов в своем классе, опытная команда. Что могло произойти?
Просто чудовищно.

Выживших перевезли в Москву. Один у Димки в Склифе, второй у Дока в Вишневского. О характере повреждений не сообщалось, кроме того что обширные ожоги. Есть ли надежда - непонятно. Смогут ли они когда-нибудь хоть что-то рассказать?..



А в Ленинграде сегодня День начала Блокады. И, знаете, когда в полдвенадцатого включили все сирены, а телевещание, наоборот, прекратили, и только бегущая строка - проверка системы оповещения - это, вправду, страшно. Если вот хоть на полминуты представить, что это по-настоящему. Так, как рассказывали бабушки и дед. Так, как на кадрах черно-белой хроники.
Наверное это просто у нас уже в подсознании. Бороться. И высоко поднятый подбородок.