Постоянное исследовательское внимание к восточнославянскому язычеству присуще палеославистике, в первую очередь отечественной, практически с момента ее зарождения. Ныне данной проблематикой занимаются представители различных отраслей гуманитарного знания: историки, языковеды, археологи, этнолингвисты, этнографы, искусствоведы и др. И это закономерно. «Славянское язычество существенно и интересно для науки не только само по себе как форма и система культурных ценностей древних славян (праславян), – писал Н.И. Толстой в связи с рассмотрением вопроса о роли язычества в славянской культурной традиции, – но и как важный компонент культуры последующих эпох, как генетическая основа славянской народной культуры и фольклора»1. Обращение к дохристианским языческим верованиям позволяет вскрыть глубинные пласты культуры современных восточнославянских народов, некоторые особенности их менталитета, равно как и выявить мировоззренческие основы представлений древних славян, являющиеся одной из базисных составляющих духовной культуры восточнославянских этносов. Поэтому не случайным является выход в последние десятилетия целого ряда обобщающих трудов, посвященных (пра)славянской, в том числе восточнославянской, языческой архаике2.
В предлагаемой вниманию читателей статье нами анализируются некоторые узловые проблемы многоплановой тематики восточнославянского язычества, понимаемые как имеющие принципиальное значение для адекватных научных заключений об особенностях формирования язычества восточных славян (на уровне «высших» богов3), его состояния и развития ко времени введения христианства на Руси, а именно – комплекс вопросов, связанных с богами Семарглом и Хорсом, вошедшими в созданный и существовавший в Киеве в годы «первой религиозной (языческой) реформы» (980 – 988 гг., по хронологии «Повести временных лет»)4 великого князя Владимира пантеон богов (помимо названных божеств, согласно «Повести временных лет», он включал Перуна, Дажьбога, Стрибога, Мокошь), а также с самой этой реформой.

Определяя причины выбора в качестве объектов специального анализа именно богов Семаргла и Хорса, в первую очередь необходимо указать на то, что они составляют примерно пятую часть обычно относимых в научной литературе к «высшим» восточнославянских божеств (кроме Семаргла и Хорса, это Перун, Волос ~ Велес, Дажьбог, Стрибог, Мокошь, Сварог, вероятно, Троян). Одновременно рассматриваемые боги языческим верованиям других ветвей славянства достоверно не известны и являются, следовательно, специально восточнославянскими, их присутствие составляет одну из ярких особенностей дохристианских верований этой отрасли славян. Поэтому анализ круга связанных с ними вопросов сам по себе имеет важное значение для дальнейшего продвижения в изучении истории сложения и функционирования язычества восточных славян.

Однако в первую очередь выбор нами указанных двух божеств обусловлен специфической общностью их корней, их иранским происхождением. Говоря о язычестве как компоненте культуры древних славян, Н.И. Толстой особо отмечал: «Без этого компонента, который в древнейший период занимал основные позиции, …нельзя понять до конца всего процесса культурного развития славян и всего механизма взаимодействия славянской культуры с культурами неславянскими»5.

Среди проблематики, связанной с взаимоотношениями (пра)славян с их соседями, имевшими иной лингво-культурный облик, вопросы (восточно)славяно-иранского взаимодействия, в первую очередь в религиозно-мифологической сфере, в области культуры вообще, были и остаются одними из насущно актуальных для комплекса научных дисциплин, занимающихся славянскими древностями. В этой связи сошлемся на ряд суждений В.Н. Топорова, носящих концептуальный характер и разделяемых нами. Он определил значение Rosso-Iranica в качестве «большой и исключительно важной научной темы, имеющей не меньшее значение для русской духовной культуры и становления самосознания, чем исследования в области «туранского» наследия в русской культуре»6. Ученый отмечал факт «глубокого и благотворного языкового и культурного влияния [иранцев] на славян, особенно восточноевропейских»7, т.е. на славян восточных.Однако в научной литературе постепенно прокладывала себе дорогу иранская теория происхождения восточнославянского Семаргла. В 1876 г. увидела свет работа А.С. Петрушевича «Корочун-Крак». Ученый в ней счел Семаргла «древним по своему названию из арийского периода уцелевшим божеством». Хотя это божество «есть по свойствам его неизвестное», но имя его «подобнозвучаще» «с древнеперсидским С и м у р г о м, божеством с орлиной головою…»18 Публикация Петрушевича осталась не замечена – имея в виду интересующую нас здесь проблематику – ни современниками, ни в последующей историографии. Тем не менее именно Петрушевич должен считаться основоположником теории иранского происхождения восточнославянского Семаргла и его связи с персонажем мифологии иранцев Симургом. Симптоматично, что независимо от Петрушевича к той же мысли позднее пришли Н.М. Гальковский (1916)19 и К.В. Тревер (1933).

Русский исследователь-эмигрант А. Калмыков в статье 1925 г. обратил внимание на северноиранскую (восточноиранскую), т.е., в нашем случае, скифо-сарматскую, огласовку слова «птица», заключенного в двуосновном теониме Семаргл, – marg20. Спустя сорок лет и, кажется, независимо от Калмыкова на то же обстоятельство указал В.И. Абаев, писавший: «Огласовка а в слове marg ‘птица’ характерна именно для скифо-осетинского, тогда как в персидском и почти во всех других иранских языках мы имеем только гласный u (murg)»21. При скудости источников о божестве Семаргле эти наблюдения лингвистов являлись чрезвычайно важными, так как позволяли говорить не просто об иранских, но о восточноиранских, исторически говоря – скифо-сарматских корнях Семаргла, что ставило изучение проблемы на конкретно-историческую почву, обосновывало восприятие предками восточными славянами данного божества из скифо-сарматских верований.

Но переломное значение для принятия научным сообществом иранской теории происхождения Семаргла имело появление в 1930-е годы работы К.В. Тревер22. На основе анализа данных письменных источников и фольклора исследовательница выявила некоторые ключевые мифологемы, связанные с иранской птицей Саэной (Сайной) – авестийское mrgo SaCenCo, SaCena mrgo, откуда позднее пехлевийское (среднеперсидское) SCenmurv (Сэнмурв) и персидское Simurg (Симург). Особое внимание Тревер уделила облику данного мифологического существа, которое считала изначально полиорнитозооморфным, сочетавшим во внешнем виде элементы собаки и птицы. Двойственная, собако-птичья природа Саэны-Сэнмурва, по ее мнению, нашла отражение в его имени, в письменных зороастрийских памятниках, особо наглядно воплотилась в изобразительном искусстве Востока. Не будучи знакома с работами Петрушевича и Гальковского, Тревер самостоятельно сблизила иранского Сэнмурва-Симурга с Семарглом.

Значимость работы Тревер для изучения восточнославянского язычества состояла в том, что она дала исследователям обширную иранскую источниковую базу (письменную, изобразительную) для суждений о функциях и внешнем облике Семаргла, тем самым до известной степени компенсировав крайнюю информативную недостаточность древнерусских источников. Гипотеза о связи Семаргла с образом иранской мифологии как бы обрела «источниковую плоть», что обеспечило ей первенствующее место в современной историографии проблемы.

Вместе с тем не всегда бесспорные выводы Тревер относительно иранского «прообраза» Семаргла без проверки и критики были приняты рядом ученых-неиранистов и целиком перенесены на восточнославянское божество. Полностью признав все построения Тревер, Б.А. Рыбаков, например, возвел мифологический образ иранского «крылатого пса» Сэнмурва к древнейшим представлениям земледельцев энеолита, отслеживая его на материалах уже трипольской археологической культуры (культура Триполье-Кукутени, существовала в конце V – третьей четверти III тыс. до н.э. на территории современных Украины, Молдавии и части румынской Молдовы). Достаточно свободно интерпретируя сведения зороастрийских текстов о Саэне-Сэнмурве, собранные Тревер, Рыбаков увидел в Семаргле древнерусское божество растительной силы, посевов, семян, ростков и корней растений, их охранителя. Прилагая выводы Тревер относительно облика Саэны-Сэнмурва к древнерусскому материалу, Рыбаков подверг анализу изображения «крылатых псов», называемых им «семарглами», в искусстве Древней Руси, в первую очередь на браслетах-наручах из княжеско-боярских кладов XII – начала XIII в.23; тот же метод был использован рядом других ученых.

Неоднократно к проблеме бога Семаргла обращались Вяч.Вс. Иванов и В.Н. Топоров. В 1965 г. они предприняли попытку объяснить происхождение Семаргла, оставаясь на славянской языковой и религиозно-мифологической дохристианской почве. Ученые этимологизировали теоним Семарьглъ как ‘семиглав’ (*Sedmor(o)-golvъ > *SemOorgol(v)ъ > *Семaръглъ), что в основном повторяло гипотезу Леже и отчасти мнение Соколова. Семаргла-Семиглава Иванов и Топоров сопоставили с данными о язычестве западных славян, у которых имелись божество Триглав и семиголовый идол бога Руевита. Исходя из этого, Семаргла-Семиглава они объясняли через число известных «высших» восточнославянских языческих божеств (боги Владимирова пантеона плюс Велес/Волос и Сварог), где Семаргл мог быть как восьмым элементом, объединявшим другие семь, так и седьмым, если Сварог (Сварожич) не входил в их число. Исследователи не исключали связи Семаргла с иранским Сэнмурвом-Симургом, но считали эту гипотезу более спорной24. К концу 1980-х годов и Вяч.Вс. Иванов, и В.Н. Топоров отказались от прежней точки зрения, признав родственность восточнославянского Семаргла иранскому Саэне-Симургу25.

Оригинальную новейшую этимологию теонима Семаргл предложил польский исследователь К.Т. Витчак26, который, опираясь на «Слово некоего христолюбца» и историографическую традицию, принял гипотезу о существовании двух божеств – Сема и Регла. В рассматриваемой публикации Витчак Сема не касался. Восточнославянское же божество с именем Ръглъ он толковал как восходящее к индоевропейскому *rudlos ‘дикий, буйный, агрессивный’, отразившемся также в имени ведийского Рудры, бога неистовой и разрушительной бури. Поэтому Ръглъ идентифицировался им как божество дикой, необузданной силы природы, бури и ее зловещего вида. Форму Ръглъ Витчак полагал восходящей к праславянскому *rъdlъ, однако поскольку развитие *dl > gl было присуще только северной периферии восточного славянства, то Регла следует считать богом севернорусским, новгородским, как и весь киевский пантеон Владимира.

Появление предположений, подобных точкам зрения Иванова и Топорова 1965 г. или Витчака, имеет объективным основанием определенные лингвистические трудности при возведении теонима Семарьглъ к иранским формам наименования гигантской мифологической (легендарной, сказочной) птицы. Поэтому, строго подходя, распространенное мнение об иранских корнях восточнославянского Семаргла, опирающееся на этимологию данного имени, – лишь гипотеза, однако на сегодня наиболее вероятная, непротиворечиво вписывающаяся в известный науке контекст поздних славяно-иранских культурно-лингвистических, религиозно-мифологических и этноисторических связей и взаимодействий и органично его дополняющая. В силу мы считаем возможным в дальнейшем изложении исходить в статье из трактовки Семаргла как восточноиранского религиозно-мифологического наследия у восточных славян в качестве установленного факта – до появления лучше аргументированной альтернативы.

РАРОГ – сокол, огненная птица, инкарнация Сварожича-Семаргла. Рарог, согласно народным представлениям, мог появиться на свет из яйца, которое девять дней и ночей высиживает человек на печи. Семаргл является богом движения жизни, потому как ее поток проходит через миры, причем объединяя их.
Обычай именует Семаргла мужем Ночи и отцом божества плодородия Купалы (бога «совокупления») и Костромы (богини жизни-смерти).
Появляясь, как хранитель тока Силы по Мировому Древу, Семаргл, разумеется, воплощает некоторый, связующий момент данного Древа.
 
    Еще одной темой, характерной для сил Семаргла, выявляется его змееборчество. Бой между «добрым» и «злым» драконами весьма специфический аргумент для изобразительного искусства, как и скифов, так и славян. Мысль Двух Змеев выходит за рамки нашей беседы, все-таки Семаргл, являясь вечным противником Черного Змея, порождает актуальную силу в виде антагонизма смерти и разрушения.
Следовательно, Семаргл является богом, осуществляющим Связь миров, богом движения жизни, богом Мировой Тайны, и, одновременно, богом-нарушителем рубежей.

http://marana682m.blog.tut.by/2010/03/29/mavasilev...ochnoslavyanskogo-yazychestva/