Настойчивое повторение «я, я, я» в разговоре раздражает собеседников до бешенства, до экземы: «А -- МЫ?!» Вы? Мне очень жаль...
Это не от надменности. Это -- от сосредоточенности. Человеколюбие поэта избирательно, не всякая кровь идет ему в глотку. Иную приходится выплевывать.
Поэты пишут чужою кровью -- неужели это открытие для вас?
Однажды я уже написал книгу, она называлась «Разлука Музыка» и открывалась портретом Пьеро. С тех пор изменилось немногое: куда-то пропала нежность... Что-то сталось с любовью... Девочка с голубыми волосами обернулась крашеным трупом.
Конечно, это вряд ли можно назвать «жизненным опытом». Но ведь не так важно, что ты видел или испытал, как то, насколько это тебя изменило.
Моего Пьеро это изменило достаточно сильно - он просто-напросто сошел с ума. Отныне весь его багаж -- не ворох театральных масок, записочек и мятных леденцов, а парочка чудных, прекрасных, оплаканных -- скелетов. Он, впрочем, не жалеет. Не стоит и вам жалеть о прежнем Пьеро. Ни о ком и ни о чем не стоит жалеть.

(C) Андрей Агафонов