Прошло совсем немного времени, но вскоре стало еще хуже. Судьба Гэбриэля явно решила заняться своим питомцем всерьез и усложнила правила и без того сумасшедшей игры. Отныне эльфу приходилось буквально скользить по острию ножа.
Это случилось спустя месяц.
Гэбриэль вернулся невероятно усталым после бдительной ночной стражи и едва-едва начал засыпать, когда к нему заглянул темный. Он был знаком Гэбриэлю.
-Мне жаль, Гэб, что я вынужден поднять тебя с постели. Тебя хочет лицезреть наш Великая Тень. Прямо сейчас.
-Да-да, - почти прошептал светлый эльф, все еще не проснувшийся, но внезапно почувствовавший щемящий холодок в животе. - Ты не знаешь, что от меня требуется?
Темный развел руками.
-Понятия не имею, Гэб. Но ты даже не думай, что можно опоздать. Наш князь требует, чтобы дисциплина соблюдалась точно.
-Странно. Как-то однажды князь говорил мне, что давно уже не придает значения ритуалам.
Пока они говорили, Гэбриэль успевал лихорадочно одеваться, ежась от стойкого мороза в комнате.
-Что? Правда?
-Я не люблю лгать.
-Удивительно. Нет, правда: так и сказал?
-Даже более: что ему плевать.
Темный в дверях замер в недоумении, осмысляя сказанное светловолосым собратом. Тем временем Гэбриэль был уже готов. Приветственно обхватив сестрицу за тонкий стан, он отправился к князю.
Продолжение

Небеса, угрюмые и темные, висели над скалами. На такой вышине ветер никогда не прекращался. Он дул беспощадно, лаская струями серый камень зубчатой стены, за которой раскрывалась гористая бесконечность. Туда были направлены два взгляда, прежде чем пересечься. Темный эльф поднял лицо.
-Захватывает, правда, Гэб?
Он помолчал. Прислонившись к краю, он мог только чуть-чуть податься вперед и уже увидел бы тонкую тропу-карниз, насмешливо ведущую из сердца горной страны к самим воротам замка, располагающимся сейчас как раз под ним. Он так и сделал, надолго зависнув над бездной безумной высоты, с улыбкой восхищаясь ее головокружительностью. Он и не думал о страхе. Бесстрашие и равнодушие сплелись в его душе давным-давно. Потом он вернулся.
-Можешь отрицать хоть тысячу раз, но я знаю, что ты был в подземельях, - произнес он небрежно. И, конечно, не мог знать, что заставил своего собеседника вмиг похолодеть.
Его звали Цегира. Удивительный воин, ловец счастья, неутомимый весельчак. Впрочем, как и все темные эльфы. Гэбриэль чувствовал себя рядом с ним одновременно и ребенком, и таким же воином, как и он. Странное было ощущение.
-Я был совершенно уверен, что ты ничего мне не ответишь. Лгать было бы глупо и незачем. Но скажи: разве ты считаешь это таким странным? Всем нам было с самого начала (а это чертовски давно!) интересно, за кого мы сражаемся, за кого идем на поле боя. Ведь умереть и не узнать, зачем, было для нас не очень приятно. Мягко говоря (он рассмеялся). Мы стали находить всевозможные способы, чтобы узнать его имя. Каждый по-своему. Я, например, во время «большой заварушки» у Эйлисто-Нуэ (ну, ты знаешь...) охотился за одним очень знатным индром - Шаарта, кажется, - который остался единственным живым из Великого Посольства, присланного нам с их стороны. Я решил, что уж он-то наверняка знал имя «нашей Тени», так как по обычаю должен был обращаться к нему полностью. И не прогадал: этот шакал ответил на все мои вопросы, прежде чем приступить к схватке со мной. Впрочем, схваткой это назвать трудно: очень уж она была короткой.
Темный весело расхохотался.
Продолжение

-Через пару-тройку дней будете совсем здоровы.
Лекарь привычно улыбнулся.
-Знаю. И это меня беспокоит, - тоже улыбнулся эльф, только несколько печальнее. Но этого было почти не видно.
Ему было страшновато жить.
Тогда, в замурованной заклинанием комнате он думал, что умирает, но проснувшись через несколько дней в замке, очищенном от Тварей, хоть и дорогой ценой, он обнаружил, что все-таки еще жив. Смерть теперь казалась гораздо более далекой, и звать ее обратно вовсе не хотелось. Оставалось смириться с собой и с миром, что окружал так тесно, но и так привычно.
Гэбриэль знал, что ничего не изменилось. Сумасшествие не ушло. Стоит только закрыть глаза и представить себе... Нет, даже просто случайно увидеть в коридоре... Лучше об этом не думать.
Он пытался понять, почему это так больно. Каждый раз, как вновь приходил вечер (а здесь, на вершине скалы, он подкрадывался неуловимо быстро), он погружался в какое-то неизъяснимое состояние тоски, и не думать об этом просто не мог. Прислонившись к стене, у себя в каморке, где молчало большое задумчивое окно, эльф замирал, и в эти минуты его самые сокровенные мысли оживали и начинали медленно сжигать его. Он понимал, что они жаждут воли, что стоит отпустить их совсем, как они уничтожат его, выжгут душу, спалят бедное сердце. Только раз подумать о чем-нибудь... о чем-то его, как начинает грезиться, будто вокруг - другой мир, где все возможно... Все. И это...
Продолжение

Настроение сейчас - ну сами понимаете:)

Сегодня, в этот ужасный рабочий день, мы с Соней и Сабо собрались на дачу
И это прекрасно!!!
Свежий воздух!!!
Еще бы до воды добраться... я бы хоть кончик ноги обмакнула
Человек-амфибия

___Они наступили неожиданно. Никто не знал, что в тоннелях, окружающих внутрескальные стены Смерти-на-вершине, велись подкопы. Как обычно со стен смотрели на горные перевалы неутомимые глаза стражи, патрули бродили по опасным тропам, но ничего не предвещало нападения. Опасность давно скреблась в двери замка, но только в этот день ее когти пробили дерево насквозь. В Смерти появились чужаки.
Первая и основная стража могла бы поклясться, что ничто не нарушало покоя за стенами крепости, что в случившемся была какая-то жуткая магия... Но клятвы не помогли бы им. Когда неведомое докатилось до второго круга защиты замка, они были уже мертвы.
Смерть распространялась, как пожар. Молниеносно и неумолимо. Хотелось кричать: «Постой! Ты ошиблась!» Но она не желала ничего слушать, шла все дальше и дальше. Вот уже приняли удар клинки третьего круга, заскрипела зубами обиженная сталь. Эльфы бились, хотя отлично знали, какая цена объявлена за их жизни: пять минут. Эти зыбкие мгновения даны оставшимся для того, чтобы успеть достигнуть Центрального зала, сердца замка, единственного места, которое еще обещает возможность обороны.
И оставшиеся бежали. Горьким был этот бег, с каждой секундой удаляющий их от горстки еще держащейся защиты, от тех, что кинули им спасение в руки. Такое чувствовал каждый.
Но война не делает щедрых даров в виде возможности размышления. Вскоре все помыслы темных, спешащих разными путями к Центральному залу, заняло лишь одно огромное желание - успеть.
Продолжение

Я никуда не еду
А эти посты - извините за них, я хочу разместить весть текст Безумия в его разделе... То ли я недостаточно разобралась в устройстве дневника, то ли иначе нельзя

Привычная беседа рубак, текущая мирно и размеренно уже в ночной тишине, была внезапно прервана. Встали из-за стола старые охранники, кто-то осветил зал сильнее. Гэбриэль впервые обратил внимание, какие странные у него стены, но тут же это внимание перекинулось на другое.
Вошел широкоплечий воин, облаченный во все черное. Темные глаза без единого всполоха, несмотря на свет огня, бросили взгляд на стоящих, перечеркнули их фигуры, окинули Гэбриэля. Левая бровь воина слегка поднялась. Лицо его выражало ровный интерес.
Гэбриэль внешне спокойно сидел перед князем, но почему-то именно в эту минуту ему захотелось оказаться на зубчатых стенах любого, хоть вражеского, замка, обвеваемому безудержным ветром, и дышать, дышать, дышать...
-Ты и есть Гэбриэль, прибывший в мою крепость, будучи посланным светлыми эльфами, чтобы служить мне верным охранником?
Прозвучало спокойно. Гэбриэль вздрогнул.
-Да, - был ответ.
-Что ж, твоя новая служба начинается завтра. Ты отлично знаешь, но я повторю, что ты должен будешь служить мне своей волей, душой и сердцем, даже ценой своей собственной жизни. И разорвать эти узы, связавшие тебя - моего охранника и меня - твоего хозяина, смогу только я или моя смерть. Продолжение

___Переговоры были очень напряженными. Князь Великая Тень едва сдерживал себя, чтобы не встать и продолжить свою гневную речь в непокорной позе, сжимая в руке золотой кубок и тигром шагая по залу. Его руки стискивали подлокотники княжеского кресла все сильнее и сильнее. Видя это также ясно, как и то, что князь пренебрег всеми обычаями переговоров, выставив за дверями стражу и оставшись при полном оружии, послы приходили во все возрастающую тревогу и при этом все сильнее укреплялись в решимости отстоять свои требования. Теперь их не мог остановить ни князь, ни его союзники, ни сам Тооор Куэйн, и мятежный предводитель войска темных эльфов это уже понял. Ему оставалось лишь до конца наполнить их души страхом и выставить вон из Смерти-на-вершине.
Так он и поступил.
Послы вышли из малого княжеского зала через тяжелые кованные двери, гневно распахнутые ближайшими советчиками князя. Провожал их сам Великая Тень. Темным взглядом диких глаз. «И прекрасных,» - мог бы сказать кто-то, кто был совсем рядом.
Продолжение

Как-то все остановилось, никаких свежих впечатлений. Скучно...
Может, рвануть-таки в Москву на Камелот? Как вы думаете?

Погода начала исправляться:) И сразу появилась ласкающая взгляд пышная листва... какие-то теплые летние мечты...
Знали бы вы, как я давно не читала книг! Моя деградация уже не просто пугает... она ставит под сомнение мою писательскую природу... Вместо того, чтобы оттачивать мастерство, читая классиков, я затупляю его сидением на Башорге:)

Мысли моего друга Madeline...
...Сегодняшняя Катюхина история зацепила меня. И я все думаю... о том, что ведь никто не застрахован от такого. У меня мой Мишель (который Доктор) уже говорил об этом. Когда у него умерла бабушка, когда у него погиб друг... Но каждый раз об этом задумываешься, только в момент, когда жизнь уже оборвалась. А ведь это так волшебно - жить. каждая минута, каждое мгновенье наполнено мыслями, эмоциями, переживаниями. скольких людей можно сделать счастливыми, сколько радости можно дать, сколько всего можно узнать, попробовать и получить в замен! только подумай! жизнь - она одна, единственная, каждый день уникален! ты уже никогда не сможешь ничего вернуть, исправить, вычеркнуть. не будет другой жизни (допустим), не будет другого мира! все, что есть сейчас - это все, что мы имеем. и все горы, моря, звезды, луны, песни, страхи, страсти, пески, кони, верблюды, пирамиды, башни, пещеры, замки, картины, люди, рестораны, вечера, жужжания пчел, цветы, тепло, ветра, вкусы, поцелуи, слова, прикосновения, объятья - это все можно испытать лишь однажды! а можно НИЧЕГО не узнать об этом и что тогда? чего тогда стоит твоя жизнь? зачем она была? кто ты? человек или маленькое пятно на земном шаре? о чем ты думал, что ты сделал, что ты узнал? мы всегда осторожничаем, боимся, тянем время, обижаемся, грустим, избегаем, отлыниваем, мечтаем, находим причины, отговорки.. так проходят дни, недели, года. Жизнь. а ведь это не жизнь вовсе! чем мы жертвуем, чего боимся, ленимся? ленимся ЖИТЬ?!

Люди так редко говорят хорошие, теплые слова. Стесняются, боятся показаться мягкотелыми, не приучены...эгоистичны. А почему? ведь теплые чувства - прекрасны! зачем их скрывать?! вот злобу, обиду - надо прятать, глубоко. а еще лучше развеять ее над бескрайним морем. почему мы не разговариваем с родителями? часто ли мы говорим "мама, спасибо, я так тебя люблю!". Я это говорю очень редко. Глупо. А представь, что вот сейчас она выйдет за двери и не вернется. Все, все, что ты успел сказать и сделать, то, как ты посмотрел и повернулся - это последнее, что было между вами...она не услышит твоих слов, не увит твоей улыбки, ты не поцелуешь ее украдкой. Что тебе хочется сделать теперь?

Тоже самое касается всех остальных людей: знакомых и незнакомых тебе. ты идешь по улице и тебе на встречу идут сотни судеб, жалоб, проблем, бед, горьких слез, страхов, комплексов. Зачем злиться на их медлительность, хихикать над их одеждой, зло смотреть, раздражаться...почему не подарить им мгновенье радости? почему не сделать их и твою жизнь ЖИЗНЬЮ? где есть место удивлению, теплу.. я взяла себе за правило не говорить ничего негативного. я заставляю себя озвучивать все те "глупости", которые часто держат в себе. О том, как подруга мило смеется, о том, как коллеги мне дороги, о том, как хорошо выглядит сегодня Зоя, о том, как мне нравится Дашина настойчивость, о том, как приятен Талал в своей непосредственности...о том, как мне дорога мама. о том, что я в детстве плакала вечерами, представляя, что больше могу ее не увидеть, о том, как ждала ее, кидаясь к "глазку" на каждый звук за дверью...о том, как любила гулять с бабушкой по лесу и играть "в белочку", о том, как мне важно слышать голос родных людей. о том, как я люблю своих институтских подруг, как я хочу всех-всех-всех обнять! я говорю о своих "планах по осчастливливанию": как я поздравлю маму с днем рожденья, как я буду готовить необычные блюда своему мужу, как я буду придумывать милые сюрпризы, как я буду его поддерживать, ласкать и любить его; о том, как я буду беречь своего ребенка; как буду приглашать в гости друзей...а о чем говоришь ты? что у тебя на сердце? скажи, ты живешь? или проходить эту жизнь как мы проходим мимо бездомных детей: искоса глядя на них, отгоняя всякие мысли об их судьбе, стараясь пройти и забыть...не волновать себя...

Настроение сейчас - Спокойствие

Я пришла в себя быстро (слишком быстро)... Лето наконец-то пробралось в Питер, стало непонятно, во что одеваться. Приближаются белые ночи... В 23 кошмар просто!
Мне кажется, я стала слишком мудрой... Все произошедшее обнажило мое внутреннее спокойствие во взглядах на жизнь и то, как она может закончиться... Я безумно люблю Свету и никогда не отпущу ее из своей души... И при этом я уже уверилась в том, что ее нет во внешнем этой душе мире

Люблю и всегда буду!
Милая... Poison Girl... Пантера
И ты будешь со мной, хорошо?

Привычная беседа рубак, текущая мирно и размеренно уже в ночной тишине, была внезапно прервана. Встали из-за стола старые охранники, кто-то осветил зал сильнее. Гэбриэль впервые обратил внимание, какие странные у него стены, но тут же это внимание перекинулось на другое.
Вошел широкоплечий воин, облаченный во все черное. Темные глаза без единого всполоха, несмотря на свет огня, бросили взгляд на стоящих, перечеркнули их фигуры, окинули Гэбриэля. Левая бровь воина слегка поднялась. Лицо его выражало ровный интерес.
Гэбриэль внешне спокойно сидел перед князем, но почему-то именно в эту минуту ему захотелось оказаться на зубчатых стенах любого, хоть вражеского, замка, обвеваемому безудержным ветром, и дышать, дышать, дышать...
-Ты и есть Гэбриэль, прибывший в мою крепость, будучи посланным светлыми эльфами, чтобы служить мне верным охранником?
Прозвучало спокойно. Гэбриэль вздрогнул.
-Да, - был ответ.
-Что ж, твоя новая служба начинается завтра. Ты отлично знаешь, но я повторю, что ты должен будешь служить мне своей волей, душой и сердцем, даже ценой своей собственной жизни. И разорвать эти узы, связавшие тебя - моего охранника и меня - твоего хозяина, смогу только я или моя смерть. Запомни.
Гэбриэль слегка смазано кивнул. Этого, видимо, было совершенно достаточно князю Великой Тени, так что он только махнул рукой рубакам и вышел из зала вместе с факельщиками.
-Вот как сразу скажешь, понравился ли ему новичок или нет? Никак. Наш князь никогда не покажет, что скрыто в его сердце. Знаешь, Гэб, он и во время самой тяжелой осады точно также. Даже нет - хуже. Биться ли нам еще тысячи лет под проклятым месяцем Тооор Куэйна, или скоро уже окажутся наши души на кончике меча какой-нибудь Твари - попробуй узнай!
Гэбриэль не слушал охранника. И вообще ничего не слышал. Мыслей, вроде как, не было. Желаний не было, тревог - ничего. Что же это?
Вскоре эльф ушел к себе, обратно в комнату с окном в тревогу. Через несколько дней он начал сходить с ума. Навсегда...___


___ «Мои дни наполнены ожиданием...», - оставляет на стене острый камень. Под ногами валяются точно такие же. Маленький камешек с неровной поверхностью многих углов, голубовато-серый, холодный. Самый обычный. Только сейчас, когда в руках его держит задумчивый юноша, пытающийся разобраться в себе, в своих тенях-желаниях и смутных мечтах, он похож на неразгаданный символ чего-то очень глубокого и странного. Чего-то, что откроет, может быть, путь в совершенно иную даль, нежели просто земной горизонт или край мира. Надо только понять... Но понять так трудно. Невозможно.
Гэбриэль замер у стены. Без ожидания. Рука, держащая крохотный кусочек скалы, застыла.
Что следует дальше за такими словами? Что так хочется выразить резкими чувственными линиями, рисунком состояния души? Никогда рука не сможет передать его таким, какой он есть. Он - вечный пленник сознания. И все старания тщетны.
Гэбриэль стоит в широком скальном тоннеле, прижавшемся одним своим боком к стенам крепости, тем, что внутри скалы. Здесь камень не светел, вместо эльфийских знаков украшен лишь влажными полосами, взявшимися неизвестно откуда. Так легко писать на нем острым осколком. Слева на царапины каменной груди падает отголосок дневного света: недалеко выход на холодный горный воздух, справа их размывает ласковая тень. Тоннель заворачивает вглубь.
Эльф почти счастлив, что остался тут один. Его не тревожат громкоголосые воины, защитники крепости, не снедает непонятная тревога маленькой комнатки в верхнем ярусе башни Ран. Он - единственное живое существо здесь, под толщами горы. Только он и зародыш его сумасшествия.
Так Гэбриэль не задумываясь назвал это новое, жуткое ощущение, появившееся в нем. Словно айсберг, оно плыло по бескрайним просторам внутреннего мира эльфа, дразня и пугая безумными очертаниями своей вершины. И только сам Тооор Куэйн знал, что скрыто под водой.
Да, Гэбриэль действительно пребывал в смутном ожидании. Он догадывался, что скоро все то, что сейчас невидимо, медленно обернется к свету, показывая свое лицо. Что это?
Он не знал.
Боялся признаться, что знает.
Он догадывался.
Такое бывает.
От подобных мыслей становилось холодно даже в широком плаще из меха барса, подарке местного скорняка. Закутаться теплее, уйти? Нет... Может быть.
Гэбриэль все стоял. Ведь знал, что наверху его уже ждут товарищи, Тонка, маленькая комната... Не хотелось покидать нежных недр тишины. Не хотелось вновь втягиваться в шумную жизнь замка и его обитателей. Хоть они и темные, но живут ничем ни иначе других.
Гэбриэль всегда был немного в стороне от всех. Еще его мать говорила ему в раннем детстве, поднося близко лицо с грустными глазами: «Почему ты такой? Почему не тянешься играть со своими сверстниками, почему так часто уходишь в лес? Ты всего лишь маленький светлый эльф, а душа у тебя совсем как у темного. Богом вырасти хочешь?» А он не знал, что ответить. Ведь действительно: кем же?
Мысли текли медленно, под руку с безмыслием. Было уже заметно, что там, снаружи, наступает вечер. Света стало совсем мало. Исчезли царапины с груди камня - не разглядеть теперь. Но Гэбриэлю этого и не надо: он и так всем своим существом ощущал, что скоро все изменится. Внутри что-то цепенело от ожидания.
Страшно и сладостно.___

В последнее время душа как будто замерла... Переживаю за подругу, а в быту все как всегда... Прошли весенние восторги, прошли какие-то увлечения в мире анимэ... Сажусь за клавиатуру и за 4 часа пишу несколько предложений... Которые лучше вообще стереть.
Кошмар!

___Князь Великая Тень шагал через внутренний мост, соединяющий две главные башни Смерти-на-вершине, которые венчали огромные горные пики. Бегло бросая взгляд в каждое из длинного ряда окон по правой стороне, он сосредоточенно размышлял, часто прерывая свои невеселые думы короткими репликами своему военачальнику, идущему рядом.
-А что за охранника мне прислали? Ты посмотрел?
-Странное дело, князь: это всего-навсего юноша лет двадцати, - спокойно отвечал гордый воин, давно привыкший к близким разговорам с самим Тенью.
Черный взгляд вспыхнул.
-Что?!
-Ваш новый телохранитель - мальчишка с мейхерской секирой, длиннющими белыми космами и очень интересными умениями.
-Продолжай.
-Он прибыл шесть дней назад, со свитком посла, все как положено. У нас недавно был Тэйраг, сказал, это он. Мы сначала были поражены такой наглостью, думали - это шутка светлых эльфов, к Тооор Куэйну в пасть их... Но потом кому-то в голову пришло проверить этого молокососа в деле. Этот кто-то - Тонка. Теперь он за приезжего охранника горой стоит: не случалось ему еще таких царапин получать...
-Интересно. Хорошо, что ты мне это сразу рассказал, а то я уже собрался сбросить его со стены Смерти сразу после нашего разговора.
-Не следовало бы. Сначала надо разобраться в этом юнце, понять, что он собой представляет. Не понравится – убить его очень просто.
-Займись этим. Сам понимаешь: у меня сейчас дел больше, чем у самого императора.
-Но завтра он уже вступает в свои обязанности.
-Я прослежу за ним. Спокойный сон по ночам мне не грозит.___


___Он прибыл в Смерть-на-вершине еще вчера. Не знал, где в крепости находится главный зал, внутренний двор для учений, а самое главное - покои того, кого он скоро должен будет охранять.
До смерти.
Это все волновало его, скромного новичка, но делать было нечего. Сиди в своей каморке и молчи. Кто-нибудь же придет разбираться, раз прислали. А пока - время монотонной цепью, для размышлений - окно, выходящее в невообразимые просторы горной страны, глухие голоса из коридора, и молчаливый слуга, приносящий обед и ужин. Гэбриэль словно слился с этой сумрачной обстановкой, мягко пробирающейся в душу, и теперь остро чувствовал окружающую тревогу. Ее внушала гордая и равнодушная серость гор, испещренных четкими тенями, вечернее время, опустившееся сумерками, собственное громкое сердцебиение.
Впору было вздохнуть и начать мерить шагами комнату, смиряя вибрирующего червя неизъяснимого беспокойства, но Гэбриэль не сделал этого. Привычка. Давняя привычка. Он просто сидел у окна и протягивал длинную нить взгляда до серого каменного пола. Видел извилистые трещины в камне, царапины, секущие его лицо. «Здесь была схватка,» - подумалось почему-то отрешенно. Может, и была. Легко представить, как мрачная Смерть-на-вершине оживает, терзаемая сотнями врагов, зажигается бешеным пламенем факелов и пожаров, воет и кричит сотнями голосов, умирающих и защищающихся... Именно такой она становится каждый раз, как вновь подходят к ней полчища Тварей, яростно нападая и всегда откатываясь позже. Историю крепости Гэбриэль знал. Он отлично помнил описания всех сражений, всех оборон и схваток у стен, так как всегда чувствовал себя там. Он любил не кровавых расправ, и убивать никогда не желал, а все-таки не мог не представить себя на фоне жутких картин войны. Чувства не отменишь...
Ждать здесь чьего-то прихода можно было бесконечно, но надо было выйти. Выбраться хоть на минуту, чтобы взглянуть на крепость, на ее знаменитые мосты и коридоры без конца, на будущих товарищей, да и на чистый воздух, наконец.
Он оглянулся на дверь.
Запрета на прогулки по замку никто не давал, хотя и приглашений осмотреться не следовало. Кому он, собственно, помешает, если выйдет ненадолго?
В конце концов эльф решился. Любопытства сейчас в нем не было ни капли, но тягучая и тревожная обстановка в небольшой комнате становилась ему невыносима. Он кошкой выскользнул в коридор за дверью и, пристально всматриваясь в каждую мелочь, побрел куда-то вглубь.
Сам не знал, куда.
Гэбриэль нерешительно замедлил шаг. Не ряды благородного оружия, развешанного по стенам, угнетали его, а какой-то тяжелый дух, исходящий от этой стали, серебра, золота. Хотелось прислониться к стене, опустить глаза, и медленно сползти на пол, равнодушно и одиноко посреди пустынного коридора. Странное желание...
Задумчивый эльф плутал по недрам угрюмой Смерти-на-вершине еще очень долго, прежде чем услышал первые голоса. Совсем нежданные. Сделав еще несколько шагов по узкому коридору в темной обивке, на которой висели теперь не гигантские алебарды и копья древнейшей работы, а мастера легкого и бесшумного убийства: стилеты, кинжалы, стальные веера, орксы и прочие веселые чудовища, он предстал перед группой охранников замка. Пятеро закаленных в боях рубак, оторвались от своей звонкой и острой беседы, которую они неизменно поддерживали и в покое, и на поле боя, - обернулись к Гэбриэлю. Вперед шагнул резкий сероглазый эльф, в чьей крови была толика светлой. Гэбриэль знал: его звали Тонка, и он неплохо держал «защиту безумной женщины» правой рукой. А вот левой...
-Привет тебе, зеленый почитатель в.в., то есть, «восхитительных выкрутасов» (так небрежно-уважительно стала именоваться новая техника боя, которой владел юный эльф). Очень рад тебя вновь видеть. Мы с ребятами думали, что советчики Великой Тени тебя навечно где-то в своих катакомбах заперли.
-Нет, - отвечал смущенный от такого простого обращения эльф.
-Вот мы и рады. Заходи (проход в смотровой зал был освобожден от спин вояк), выпьешь с нами великолепного темного эля. Не стесняйся!
Гэбриэль при всем желании не смог отказаться от приглашения. Войдя в зал, который со всех сторон кроме одной открывал захватывающий вид на сумеречные горы, он нерешительно приблизился к столу. За ним сидели незнакомые темные, на острых лицах играли любопытные улыбки. Для него освободили кресло.
Вскоре светлый эльф ожил и легко втянулся в простое общение мастеров охраны князя. В мыслях следуя одному ему ведомой дороге, он легко отвечал на все любопытные вопросы. И про свои необычные умения, и про себя самого, и про родной лес, где до сих пор ждут его тихие родичи-селяне. Сразу запомнив все сложные имена здешних командующих, юноша завоевал искреннее уважение, к которому, правда, сильно примешивалось удивление. Что за странный эльф этот юный мастер, выглядящий хоть и необычно, но все ж таки не настолько, насколько странно ведущий себя в сражении?

___Переговоры были очень напряженными. Князь Великая Тень едва сдерживал себя, чтобы не встать и продолжить свою гневную речь в непокорной позе, сжимая в руке золотой кубок и тигром шагая по залу. Его руки стискивали подлокотники княжеского кресла все сильнее и сильнее. Видя это также ясно, как и то, что князь пренебрег всеми обычаями переговоров, выставив за дверями стражу и оставшись при полном оружии, послы приходили во все возрастающую тревогу и при этом все сильнее укреплялись в решимости отстоять свои требования. Теперь их не мог остановить ни князь, ни его союзники, ни сам Тооор Куэйн, и мятежный предводитель войска темных эльфов это уже понял. Ему оставалось лишь до конца наполнить их души страхом и выставить вон из Смерти-на-вершине.
Так он и поступил.
Послы вышли из малого княжеского зала через тяжелые кованные двери, гневно распахнутые ближайшими советчиками князя. Провожал их сам Великая Тень. Темным взглядом диких глаз. «И прекрасных,» - мог бы сказать кто-то, кто был совсем рядом.
Ловкие на слово придворные сейчас угрюмо склоняли головы, чтобы не показать прятавшийся в каждой черточке лица страх. Никто не смотрел по сторонам, не видел мрачного богатства здешних стен и окон, замерших в тревожном ожидании чьего-то убийства или заговора. Лишь один посол все-таки оглянулся, чтобы рассмотреть одинокого стражника, стоящего у дверей в зал.
Молодой эльф. Глаза его почему-то закрыты.
Когда веки эльфа поднялись, царедворец тихонько ахнул. Отвернулся.
Он еще долго поворачивался назад, даже когда юного стражника уже скрыл поворот темного коридора.___


___Своего первого врага он встретил в пятнадцать лет. При свете тонкого месяца, на фоне призрачного сияния небес встал перед ним незнакомец. Маленькие глаза, прямые и грубые черты лица, широкий подбородок. Мальчишка тогда еще не знал, что так выглядит человек. Зато он знал многое другое...
Незнакомец видел перед собой эльфийского парнишку, юнца, отчаянно сжимающего в тонких руках непомерно длинную диковинную секиру. Остановившиеся глаза с огнем опасения. Маленький рост, смешную позу. Этого было достаточно, чтобы напасть на него в мгновение ока, заткнуть рот любым из всех возможных способов.
Незнакомец напал.
Увидев, что мальчишка не бросил секиру, не убежал, а наоборот стал сопротивляться, рубака удивился. Еще не понимая, что против него выставлена самая настоящая «кошачья защита», он уже пытался преодолеть ее, боясь только одного: как бы маленький выродок не закричал, зовя взрослых эльфов. Ведь замысел незнакомца не должен был раскрыться. Но нет: щенок дрался молча. Секира сверкала в воздухе гораздо чаще, чем его противник делал вдох. Очень медленно в пылу схватки отдавшемуся закоренелой привычке выживания рубаке становилось понятно, что с ребенком что-то не так.
Вскоре злобное омерзение от этого глупого сражения стало уступать место восхищению. Жаль, что незнакомец не увидел всех завораживающих фигур, которые способны были показать эта секира и эти тонкие руки.
Он просто не успел. А глаза, широко открытые в траву, по которой покатилась его голова, уже не могли видеть ничего.

Настроение сейчас - вдохновленное

Первое серьезное я написала в 10м классе... Даже уже не помню точно... Была зима, и я сидела в промерзшей комнате в перчатках и мучила клавиатуру... Помню:) Я болела той вещью - на меня впервые нашло такое сильное вдохновение. Да что там! Пока подобное не повторялось.
Вещь прочитали многие, кто-то даже был очень впечатлен... маме не понравилось:)
Я до сих пор люблю Безумие больше всего и до сих пор поражаюсь, как это у меня такое получилось... (такое хм... пронзительное)
Делюсь для начала

Я завела этот дневник, потому что давно уже пишу... мне всегда не хватает откликов, эмоций, мнений, ведь прежде мои пр-я читали только друзья (да и то далеко не все)...

Стемнело...
Начнется ночь...