Лев спать не мог, и был он весь в тревоге,
Койот плохие новости принес:
Мол, что вчера он видел на дороге,
Большое стадо антилоп и коз.
И что копытные такое там мычали,
Что вслух стесняюсь это повторить.
Они вас на…, куда-то посылали,
Грозились вас копытами забить.
А во главе отары, то есть стада,
Шел носорог – кровавый левый глаз,
А рядом шли знакомых два гепарда,
И с лозунги несли, и было там про вас,
Что вы давно уже не в силе,
Что вас в отставку надо удалить,
Что видят вас в хорошем банном мыле,
Что лучше без, чем с вами будет жить.


И Лев дрожа, волнуясь и в тревоге -
(Такую неожиданность узнал),
Нажал на вызов, тут же на пороге,
Возникла верная помощница Лиса.
- Доклад, мне сделай, Рыжая, подробный, -
Лев весь дрожит, но все же говорит:
- Я знаю, нынче год не плодородный
Что жарко очень и, что лес горит.
- Горит уже и жарко очень стало, -
Лиса ему доклад такой дает, -
И продолжает, - Пищи очень мало,
И справку ГЛАВЛЕССТАТа подает.
Лев не смотря к Лисе опять с вопросом:
- Что, продолжает жить так ареал?
- Все как обычно: бедно, и непросто…
ЛЕССТАТ все это точно обсчитал.


Давай, Лиса, представь мне соображенья,
Как жизнь поправить в фауне моей!
- Я предлагаю сделать телеобращенье
Для всех животных, то есть для зверей?

Опять была я у знакомого сурка,
И дал знакомец мне такой совет:
Позвать для обращения ведущего хорька
Он выберет вопрос, а я – ответ.
- Теперь, пусть будут разные вопросы, -
Такое Лев, внезапно, предложил,
И даже пусть баран меня поносит,
А, я скажу, что ради вас я жил.

Не говорите, то что в прошлом гОде,
Когда баран был в гости приглашен,
Что он призверно, то есть при народе,
Грубил, хамил и был он раздражен.

__________________________________

Вопросов было восемьдесят восемь
И речь была пространна и длинна,
И видно лев под демократа косит,
И видно, что лишился лев наш сна.

___________________________________

Мораль я повторю, пожалуйста, внимайте:
Когда лукавый держит слово вождь,
Вы слушайте его, однако понимайте,
Что после четверга, возможно, будет дождь.

Однажды волк завяз в лесном болоте,
Не сильно, только яйца обмочил,
Но страшно стало, смотрит он напротив:
Вот, берег рядом - выбраться нет сил.

Шакалов стая мимо пробегала,
Волк им кричит: - Спасите, я тону!
Шакалы волку: - Как достать не знаем,
Боимся мы с тобой уйти ко дну.

- Я вам за то, что вы меня спасете,-
Волк даже верил в то, что говорил,
- Отдам все то, что блеет и пасется
Весь лес отдам, спасите, нету сил!

Тогда, шакалы волку: - Обещаешь?
Весь лес отдать, баранов и козлов?
А ты, как раньше, правда, не обманешь?
Мы не получим уши от ослов?

- Я даже вас включу в семейство псовых:
- И волк добавил: - Рощи и поля, -
Я честное даю вам волчье слово,
И землю б съел, была бы тут земля.

Поверили шакалы в волчье слово,
Уж очень им хотелось сытно жрать,
Они ж теперь свои в семействе псовых,
И дружно принялись его спасать.

Спасенный волк, всем телом отряхнулся,
Потом присел и начал говорить,
При этом зло и хитро ухмыльнулся:
- В болото я зашел помыться и попить.

Тащили вы меня, конечно же специально,
Что бы была возможность унижать,
Я заявляю тут же - официально,
Что обещал, не стану выполнять.

__________________________________


Когда я мимо волка пробегаю,
И вижу, что в болоте тонет волк,
И слышу слово волчье: ОБЕЩАЮ!
Подумаю, а есть в спасенье толк?

Давно, не видели такие, вот, потерянные лица:
Тандем был бледен, был растерян, ошарашен!
Теперь спокойствие им будет только сниться
И трудно будет управлять законно и без шашень.

Один, который временно назначен на престол,
Был лицемерно бодр и был натянуто улыбчив.
Другой серее был обычного и, видно, был он зол,
Но, как обычно, врал и лицемерен был привычно.

Так в чем причина, что такие видим лица?
Все очень просто – выборы сложились сложно,
Их поддержали, так, процентов двадцать-тридцать,
Пришлось натягивать: где Чуров всё возможно.

Но страшно стало, страх их яйца сжал и съежил,
И вспомнились Тунис, Египет и Мубарек Хосни,
Кадаффи Муамар, что жизнь свою не дожил
Да, стало, неуютно, и не радостно и постно.

Давно, не видели такие мы потерянные лица:
Тандем был бледен, ошарашен и растерян!
Теперь спокойствие им будет ночью сниться
И трудно будет управлять Россией, я уверен.

В Зимнем саду, тот, что в центре столицы,
Где судьбоносные встречи бывали,
Камеры, вспышки, счастливые лица -
Наши вожди ветеранов встречали.

Старость – не радость, но радость на лицах:
Как же? Вожди приспустились к народу,
Тридцать собрали? Достаточно тридцать,
Но утвержденных Сурковым по ходу.

К лицам вождей интерес прикрепили,
Пару улыбок приклеели клеем,
Да, и вопросы уже утвердили,
Что не вопрос, то полит он елеем

Но, а двоим старикам разрешили,
Вспомнить историю, и даже сказать:
- Так хорошо никогда мы жили,
Просим тандемом страной управлять.

Ну, а старушка, в конце - президентам,
То есть - премьерам носки подарила.
Все прослезились такому моменту –
А, я бы добавил махорку и мыло.

________________________________

Вам, ветераны, должно быть обидно,
Вы же статисты в театре абсурда,
Вас унижают, так жить очень стыдно,
Но разобраться в абсурде вам трудно.

Смотрите - прежняя картина -
Зал, люди, тот же микрофон,
И тут же Канделаки Тина,
Ждут президента. Где же он?

Пришел, сказал, что рад всем очень,
Всех видеть лично очень рад,
Потом взглянул, так, между прочим
На ряд где девушки сидят.

На тех, что очень и реально,
Так любят лично президента
А он в ответ их визуально,
Ну, то есть, скажем, интернетно.

Итак, беседа – первый раунд
И вдруг, Вконтакте президент
Зарегистрировал аккаунт,
Чтобы читать любой комЕнт.

Но - те комЕнты, что приятны.
Так: - Вы отличный президент,
А там, где критика, понятно,
Поставят фильтры в, сей момент.

............................................

Да, точно, прежняя картина,
Айпад, айфон и микрофон,
И тут же Канделаки Тина,
И тот, что так в себя влюблен.

Как удержаться на вершине вертикали?
Вопрос, конечно, очень интересный,
Там наверху присели, посчитали -
Что, если - по-закону, то есть, честно,
То власть в руках останется едва ли.

Тогда пиарить – чёс такой у власти,
Встречаться, обещать, иначе, врать.
На встречи подбирать людей по масти,
Способных льстить с прогибом и – лизать.
Ну, то есть, специалистов в этой части.

Они и в кукурузе бадминтонят вместе
То, по-отдельности, сторонников лапшат,
Они, понятно, непорядчно-бесчестны,
А те, кто слушают, киваючи сидят? –
У них в наличии внутри остатки чести?


Давайте вместе вспомним эти встречи:
Приветствие, и льется прямо в уши.
Как раньше говорили: доктор лечит,
И если отвлеченно это слушать,
То каждый в Форбсе лично им отмечен.


Как задержаться на вершине вертикали?
Ответ понятен и давно известен,
Когда б они законы соблюдали,
И жили б по-закону, то есть, честно,
То власть в руках осталась бы, едва ли.

... или беседа кандидата со сторонниками

Эпиграф:

Лизать нас научили в детстве,
Генетикой вложили в ДНК,
Лизать нам переходит по наследству -
Такая наша доля на века.





ОТ АВТОРА:

Сторонников, известный кандидат,
Собрал однажды для одной беседы,
И вот о чем он всем поведал:
(А я добавлю, типа, русский мат).


КАНДИДАТ:

Начну с того я мля, свои мотивы,
Ну, то есть планы, бляха, расскажу:
Какие, обозначу перспективы,
И как всем хрен на рыло положу.

Смотрю я в зал, собралось до хрена
Кого, итить, я знаю, кого - нет,
Я, мать его, желаю, что б страна, -


АВТОР:

И в этом духе нАчал он несть бред.


КАНДИДАТ:

Я знаю и читал, мля, в интернете,
Что кое-кто был сильно напряжен,
И бляха, видел я комЕнты эти
От тех, кто сильно, мля, был раздражен.

Вы, мать его, не знали, что давно,
Я обсудил возможность увольнения,
А я скажу, что вы для нас говно,
И нам по хЕру лично ваше мнение.

Что почему? Мы, мать твою, решили!
Фантазии совсем нам не к чему.
Как если б на рыбалку мы ходили.
Я бы ловил, а он водил блесну.

Я молотить, едренать, не умею,
Я больше расположен попилить!
Пусть он сидит, как водится левее,
А я – правее мать его етить.


Давайте, в прошлое, едренать! - на минутку,
Лет на пятнадцать, мать его! - назад,

АВТОР:

И тут он выдал одну шутку
А автор обеспечит, как бы мат.


КАНДИДАТ:

Мы радикально всё тут поменяем,
Но будем медленно, работать, твою мать,
Вот за бугром меня не понимают,
Но им Россию, на хрен, не понять.

Еще я про коррупцию отмечу
Ее у нас - до сраки, не беда,
Вы спросите: откуда? - я отвечу,
Она сроднилась с нами навсегда.

Вот жизнь, етить, моя всегда в заботах,
И я себя за это очень уважаю
Мы вам зарплату, мать ее, но - в МРОТах,
Своим же сколько, бляха, я не знаю.

Я вас призвал сегодня к разговору,
Послушаю, хотя мне, по хер, в целом,
А кто тут тянется, как хрен моржовый, в гору?
Профессор? Мля! прошу сюда на сцену.


ПРОФЕССОР:

Процентов тридцать есть уже богатых,
И это в среднем, я тут посчитал,

КАНДИДАТ:

Ой, мать твою, вот это мне приятно!
Я эту новость, мать его! не знал.

Да, мне, едренать! это очень лестно,
Эх, мать твою! Работа, твою мать,
Но как прелестно, мать его! Прелестно,
Что вы умеете, как я хочу, считать.

А вот еще мне, бляха, посчитайте,
Примерный срок, какой живет народ,
Но только, бляха, мне тут предлагайте,
Так, лет на двадцать больше, чем живет.

А, кто еще, едренать, вопрос хочет?
А, вот, Сергеич - видный бизнесмен?


СЕРГЕИЧ:

Так, я вам честно выдам, между прочим,
Что в интернете вы известный член.

И Лайф джурнал, и Твиттер – виды связи
Там любят вас и доверяют очень сильно,
Что вы умеете так высказать все сразу,
Так, что слезу сшибает, всем обильно.


КАНДИДАТ:

А, вон, еще Димон из Златоуста!
Давай, Димон, зажги-ка огонька!

КАНДИДАТ (в сторону):

Остохренел, пусть будет ему пусто,
Но как, похож - Димон на червяка.


ДИМОН (со слезами раболепия в одном глазу):

Вот, Вам спасибочки за вашу с нами встречу:
Мы радикально стали больше жрать,
Столовка наша, с радостью, отмечу,
Борщи ночами стала наливать.


КАНДИДАТ:

Димон, мля! Есть еще проблемы?
А то приеду к вам, едрена мать!
И станут вам пирожных с кремом,
А может, пива с водкой, подавать?

ДИМОН:

Еще мы демографию решали,
То, Ваш приезд, на это вдохновил:
Вчера жена, с любовницей узнали,
Что завтра у меня родится сын.

КАНДИДАТ:

Надеюсь, бляха! После этой встречи,
Когда вернетесь, бляха! Под бочок,
Что будет ночью вами же намечен,
Четвертый, пятый, мать твою! сынок.


ТИНА ( в бреду обращается к Димону):

Скажите, можно пару слов, вдогонку?
Димон, простите, как вас пригласить?
Имею я всего лишь два ребенка,
А можно с вами больше сообразить?

ТИНА (в бреду скороговоркой - кандидату)

Как хорошо, сказали вы в начале:
«Читаю все, я даже, в интернете»
А кто еще читает в этом зале?
Ребята, может кто-нибудь ответит?


Да, вдруг назад вернулся мой учитель –
Теперь на лифте дравит вверх и, даже - вбок,
Вы знаете, он снова местный житель ?
И бабок с драйвом драйвит много впрок.


КАНДИДАТ (в сторону):

Скажу-ка я спасибо, Канделаки
А то она продолжит, бред нести,
Эх, пива бы, а к пиву свежих раков

КАНДИДАТ (уже - Тине):

Спасибо, Тина, мать его ети.


КАНДИДАТ (поет в сторону):

Мохнатый шмель,
На тенистый хмель,
Цапля серая в камыши…

А, мля, Лариса! Вы тут, бляха, снова?
Как там у вас рождаемость в Рязани?
Так, может выслать к вам еще Димона?
А может вы к нему бы заезжали?

ЛАРИСА:

Да-да, нет-нет, еще-уже рожаем
Кто четверых, а чаще все троих
Я помню, вы нас поддержали,
А мужиков хватает нам своих.


КАНДИДАТ (в сторону):

И ей, едренать, выскажу спасибо,
Её, едренать, надо тормозить,
Не остановишь, как бы или либо
Тут в зале сможет мальчика родить.


КАНДИДАТ (Давиду):

Привет, Давид, Ведь, лучше, НО, чем ДА?

ДАВИД:

ДА лучше НО, но хуже, чем КОНЕЧНО,
Хотя КОНЕЧНО ДА получше, чем ВСЕГДА,
Но НАВСЕГДА, похуже ДА, чем ВЕЧНО.


КАНДИДАТ (в сторону):

Да, здесь, едренать есть изъян,
И если, мля, Давида не прервать,
То, мать его, ученый - этот Ян,
До ночи будет нам очки втирать.


КАНДИДАТ (в сторону):

Да, вот ученый, мать его, из Томска
И этот будет пудрить, мать твою,
Хотя, ученый, свой, похоже, в доску,
Таких я слушать, мать его, люблю.


УЧЕНЫЙ:

Я оценить хочу вас на отлично
Я видел вас, вы видели меня?

КАНДИДАТ:

Встречались, мля, и было все прилично,

КАНДИДАТ(в сторону):

Но как похож профессор на коня.

УЧЕНЫЙ (со слезами раболепия в двух глазах):

Вы столько нарешали за науку -
За все, за все и готов за вас,

КАНДИДАТ (кивает):

УЧЕНЫЙ:

За вас готов отдать любую руку,
А принудИте, то и - левый глаз.

Еще хочу отдельно за СколкОво,
Его нельзя в печать очернять!

КАНДИДАТ:

СколкОво мной придумано толково,
А прессу можем сильно наказать.

КАНДИДАТ (в сторону):

Что скажет новый член и член палаты?
Да, кстати, это блогер, его мать,
И журналист, читал его когда-то,
И пишет то, что нравится читать.


БЛОГЕР:

Вот я директор медиа-агентства,
А Твиттере, так стало нынче модно,
И в интернете стало так прелестно,
Я ща включу и расскажу подробно.

КАНДИДАТ (в сторону):

Вот, мать его, как надоело,

КАНДИДАТ (блогеру)

Включу iPad - узнаю лично.
Еще кто скажет? Вижу - слева,
Да, вы, готовы? Что ж отлично.


ЖУРНАЛИСТ:

Вот за бугром есть Альберт Гор -
Он признан папой интернета,
У нас, уверен, с этих пор,
Вы мама нашего рунета.

Какая прелесть ваши фото!
Они покруче, чем природа!
Вы мастер! Классная работа!
Такие фото - для народа!

И с благодарностью, конечно,
За то, что вы вошли в ЕР!
Так, оставайтесь в ней навечно,
А мы с вас будем брать пример.


КАНДИДАТ:

Да, мать его, мейнстрим течет!
Но, как войду я в интернет,
То, мать твою, читаю все,
Все сайты с RU и даже с NET!


____________________________


Что было выше, вы уже узнали,
Что ниже будет - нечего сказать,
Мне жаль, что бред вы сей читали:
Умом Россию нынче не понять.

Я, вас, тоже you


В различных фаунах и флорах,
Неплохо, в общем, обитали
Лис знаменитый, но и хитрый,
И в меру умный, в меру сытый,
Который жизнь провел не в норах,
А жил в общении и - в спорах.
И волк, которого все знали,
И самым лучшим зверем звали.

Был лис известный полемист,
Хороший, в общем, журналист,
Но жизнь публичную свою,
Он подытожил
этим интервью.
А серый волк был при делах,
При крепких лапах и зубах.
И волк был тем еще известен,
Что сочинял и пел он песни
О жизни радостной лесной,
О дружбе средь зверей большой.

Был вечер, то есть, было утро,
Тепло по-зимнему, уютно.
Короче волк был в пиджаке,
А лис в подтяжках – налегке.

Теперь, конкретно к интервью.
Лис начал первым: - I love you!*
Вы, мистер Волк, скажите просто,
Вы не оставите свой пост?
Волк - лису: - Я вас тоже you*,
Нет, я вас тоже love* , -
Волк улыбнулся и сказал:
Я тут советовался в стае,
Недавно было это в мае,
Поэтому отвечу сложно,
Читайте по зубам: - Возможно.

- К текущим перейдем вопросам,
Приблизил лис бумагу к носу:
- У нас недавно в Интернете
Про вас ходило много сплетен.
Каков ваш будет комментарий?
Why-Why** собакой вас назвали?
- Мне жаль, что есть у вас утечки,-
Волк нервно расправляет плечи,
- Такое слышали не раз, -
Но левый дергается глаз.

Еще вопрос: - Нам говорили,
Что волчий быт вы насадили?
Кто говорит? - волк уточнил,
- Койот нам это сообщил.
- Койот, конечно, демократ,
За вас я непомерно рад!
И с этим вас я поздравляю!
Койотократию желаю!
Мы свой в лесу имеем выбор,
Едим кого хотим на выбор,
Не лезьте к нам, прошу я вас,
- и волк прищурил хитро глаз.

Лис: - Как живется first*** волчице? -
Тут, волчий глаз слегка хитрится:
- У нас нормально все в семье -
Я у нее – она при мне.
А, как относитесь вы к геям?
- Таких в лесу мы не имеем,
Мы за естественный процесс
И хорошо и дети есть...


___________________________
Затем был долгий разговор,
Порой переходящий в спор,
И лис - в конце: - Благодарю!
За ваше волчье интервью,
И, снова, волку: - Ай лав ю!
И волк в ответ: - И я, вас, ю!



Я, вас, тоже you-2


Зимой, я помню, в прошлом гОде,
При разной, в общем-то, погоде
Лис знаменитый из Нью-Йорка
Брал интервью у рашен Волка.

Мы помним этот разговор,
Порой, переходящий в спор.
И Волку - Лис за интервью,
Сказал в конце: - Благодарю!
Добавил, помним: - Ай лав ю!
А Волк, в ответ: - И я Вас ю!

Был Лис известным полемистом,
Хорошим, в общем, журналистом,
Тогда он, помним, заявил:
- На интервью нет больше сил!

Но сколько не пои ты Лиса,
Хоть виской, хоть сакой из риса
Он жизнь публичную свою
Продолжил этим интервью.

Но сделал Лис все, в виде шоу,
Собрал он трех зверей, но новых:
Собачку из ручных Левреток,
Ручного Хомяка из клетки,
А так же Кешу-попугая
Корреспондента, что все знают.

Лис первым начал этим словом:
- Я всех представлю:
– Из СколкОво
Здесь сэр Хомяк - богатство это,
Левретка служит для совета,
А попугай про их успехи
Вещает на частотах «Эхи».

- Итак, даете вы Левретка
Советы Волку часто – редко?
Нет, да, но в общем, да и нет
Я чаще лаю в интернет,
Люблю, конечно, и гулять
А Волк позволит – и играть.

Лис – Хомяку: - Вопрос для вас
Но хитро смотрит его глаз, -
С обновой, вас, с большой обновой
Вы, говорят, глава СколОково?
- Хайтек, - ведь это слово ваше?
А Выше - Больше – это наше, -
Хомяк продолжил свой доклад, -
Закончил я лесной МехМат,
И главный я акционер,
И мульти-мили-адрди-ЕР.

А вы скажите, Иннокентий,
Что вне политики вам светит?
- Я глух и нем, когда я ем,
Но чаще говорю в ФМ.
Да здесь свободы у нас мало,
Кого-то может быть достало
Меня же – нет, я на свободе,
Когда вещаю о погоде.

Лис задавал свои вопросы,
Левретка нюхала все носом,
Хомяк задумчиво жевал,
А Кеша также не молчал.
Кто хочет, сможет прочитать
А кто захочет - и понять.

В конце Лис выдал: - Ай лав ю,
Спасибо всем за интервью.
В ответ, конечно: Ю, ай, лав,
Левретка в виде: гав, гав, гав,
Хомяк задумчиво потел,
А Кеша вовсе улетел.

Понять хочу, но не пойму



Ученый филин-оптимист
Учитель в прошлом и юрист
Который, помните, на время
Назначен Львом для управления
При Льве, шакалах и гиенах
(Вы оцените птичью смелость)
Призверно, то есть принародно,
Демократично и свободно,
Проухал, то есть предложил:
- Хочу, что б Лев наш долго жил,
Он зверолидер и наш вождь,
В любое время – даже в дождь,
Поймите все мое стремление
Вернуть ему бразды правления.
Потом слетел ко Льву на плечи
И ухнул: - Буду предан вечно!

А дальше, как и в прошлый раз,
Песец, Варан и Дикобраз
Собрались возле пня лесного
Мясца попробовать сырого,
А также Филина спросить
Как дальше жить и как всем быть.

И первым спрашивал Варан
- Вы не расскажете свой план?
Отдали власть вчера Вы Льву?
Понять хочу, но не пойму.

Зиц-Филин дал такой ответ:
- Я птица – Лев, понятно, нет, -
Потом невнятный монолог:
Я делал все, что делать мог
Но лучше пафосно скажу
Готов служить и я служу!

Я помню, раньше говорили,
Что вы вопрос сей не решили, -
Песец, опять пощупал нос, -
И это мой для вас вопрос.

Я был предельно откровенен,
Я убежденно неизменен,
И я как Филин говорю
Я Льва страхую и люблю.

Задал вопрос и Дикобраз:
- Вчерашний слет меня потряс,
Все было очень грандиозно
Хороший слет был одиозный
Ой, извините, грандиозный.

- Учиться надо нам, учиться -
И лучше в дальней Загранице!
За океаном все койоты
Проводят пафосные слеты!
Тут Филин ухнул, как обычно:
- Такой праймЕрис видел лично!

Вопрос – ответ, вопрос – совет,
Но правды не пролился свет.
Песец, Варан и Дикобраз
Пытали птицу много раз.

Зиц-Филин даже не краснел,
Предельно - откровенно смел,
Но нам беседы смысл понятен:
Иначе - смысл совсем невнятен.


------------------------------------------------

Что ж, в басне этой, как и в сказке
Умеют звери заседать,
А если б сняли они маски,
Кого бы мы могли узнать?

В Петербурге, на Гражданке,
Что подальше – от Ручья,
Жил, пока что на гражданке
Внук Степана Кузьмича.*

Внука звали тоже Степой.
А по отчеству – Кузьмич,
Рост имел он не высокий,
Метр с кепкой, как – Ильич.

И мечтал Степан, как дед
Поступить служить в милицию,
Не беда, что росту нет –
Так, ведь служба не в Столице.

Как представит, внук Степана,
Что идет он по дворам,
Что в сержантских он погонах
С пистолетом кобура, -
Как идет из отделенья,
А какой-то хулиган,
Рот открыв от изумленья:
- Шухер! Мент идет - Степан!

И еще Степан мечтает:
Как стоит он у метро,
Как таджиков проверяет,
Как узбеков обдирает,
И считает как бабло.

И еще в мечтах у Степы
(Аж слюна течет струёй)
Как владеет знаком СТОП он
И бабла… о… ё… ё… ёй!



Сон № 1

И такую вот картину
Видит в первом сне Степан:
На посту ГАИ стоит он
И топорщится карман.

Сто машин подряд стоят,
С места тронуться хотят.
Не горит зеленый свет?
Нет, конечно, точно нет.
Поломался светофор?
Нет – ГАИ – Степан - затор.
Три, четыре, пять минут
Пятихатка – путь дают.

Сто машин на пятихатку?
Это сколько же рублей?
Это значит пить-есть сладко
И девчонок е… е… ей!

_________________________

В то же самое мгновенье
Мать включает ему свет:
- Все, вставай, мое мученье!
Не хрен спать как старый дед.




Сон № 2


Ночь грядет, Степан ложится -
На подушке голова,
Сон второй Степану снится:
Сон под номером (02) ноль два.

Дом – на улице Попова**
И отдельный кабинет
За столом Степан суровый
За спиной висит портрет.

Про портрет чуток попозже
Чуть пониже – сам Степан
С подчиненной каждой рожи
Штуку - в личный свой карман.

Сто гаишников подряд
Штуку дать ему хотят
Сто умножил он тыщу -
Получилось дохренище.

Да - портрет: на нем Степан
Хитро смотрит на карман.
Снится много кабинетов
Своих собственных портретов …
__________________________

В то же самое мгновенье
Мать включает ему свет:
- Все, вставай, мое мученье!
Не хрен спать как старый дед.



Сон № 3


День проходит ночь грядет
И Степан уже в кровати,
Третий сон к нему идет,
Записал! Внимай, читатель!


Вдруг, как будто или, вроде
Новый Год в страну приходит,
А Степан в Кремле сидит,
Слышит, кто-то говорит:
- Президентом будет новым, -
Это Ельцин держит слово:
- Внук Степана Кузьмича,
Я решил не сгоряча.
Знаю лично я его:
Он достойнее всего.
Демократ он от природы,
Вышел точно из народа.
Из семьи совсем простой -
Из ментовской, трудовой.

И Степан уже с портрета
Смотрит сам же на себя
А за дверью кабинета,
Перед камерой и светом,
Все Степану на подносе
Миллионами заносят.
Миллион умножь на тыщу –
Это будет до хренище.



___________________________


В то же самое мгновенье
Мать включает ему свет:
- Все, вставай, мое мученье!
Не хрен спать как старый дед.


Примечание: *

Степан - Внук того, что из милиции
По прозванью - Каланча.
Внук того, что жил в Столице
За Заставой Ильича.

** - адрес ГАИ(ГИБДД) Санкт-Петербурга

Глава 5. Путь в ближнее зарубежье

Оказывается, в Сосново столько дорог, сколько я и не предполагал. В начале девяностых все секретные бетонки были брошены военными и по ним совершенно спокойно разъезжали фуры с контрабандой, прячась на многочисленных, прилегающих к дорогам, военных складах.
Пузатые майоры, в глазах у которых вместо зрачков светились зеленым светом стодолларовые купюры и не менее упитанные прапорщики с глазами на пятьдесят долларов, прятали контрабанду на своих режимных объектах. Таможенникам и ментам туда вход был строго воспрещен. Там после команды:
- Стой! Кто идет! И, стой! Стрелять буду! – можно было получить реальную пулю в ту часть тела, в которую попадет часовой. А закон, в виде устава гарнизонной и караульной службы, защищал этих предприимчивых майоров и прапорщиков.
Вот, именно по таким дорогам с номерами на карте А-120, 121 и 122, я, пересаживаясь с фуры на фуру, добрался до имения. Участок и дом были в крайне запущенном состоянии, и это было хорошо. Значит, никто еще не обживал мое наследство. Кстати говоря, положительным было еще то, что я не приватизировал дачу. А это означало, что найти меня в реестре собственников было не возможно. Вернее, можно было бы это сделать, но, с учетом нашей неразберихи и бюрократии - с большой задержкой по времени. Думаю, что за месяц они бы не справились.
Не буду рассказывать, где был клад и как я его достал. Так, на всякий случай, вдруг еще раз придется прятать, а вы, зная, выкопаете.
Теперь, я сумкой через плечо, передвигаюсь в сторону границы, но не к финской, а - к украинской. И это понятно. В Торфяновке, в Брусничном, и в Светлогорске меня, наверняка, ждут. Я-то знаю «неподкупность» наших таможенников.
Еще одну проблему: загранпаспорт, я буду решать в Украине, где уровень коррупции на порядок выше нашего.
Мне оставалось доехать до города и там огородами перебраться на нужную дорогу.
В Сосново я обменял две тысячи долларов, посчитав, что для переезда и для перехода будет достаточно.
Снова фура и я, уютно, подложив сумку под голову, продремал до Луги. Дальше все прошло более или менее благополучно, потому что я выехал за границу моей родины через Юховичи – город-побратим города Опочки. Побратим в том смысле, что половина жителей Белорусских Юховичей является близкими родственниками половины жителей Псковских Опочек. И никто не знает, какая это половина. В ночь перехода был какой-то праздник, да и в это лето никаких конфликтов с Батькой не было, поэтому шлагбаум находился в состоянии «открыто».
Асфальтированные дороги, покрашенные памятники, красивые хаты, выгодно отличали Белоруссию от России…
Украинский таможенник, взяв с меня сто долларов, вопросов не задал и, лениво подняв поломанный шлагбаум, пошел к следующей машине получать валюту.
Я - в Украине и готов к дальнейшей жизни, которая мне еще четко не представлялась.



Глава 6. Я не еврей, но шансы у меня есть


История моего появления на свет имеет одну тайну. Чтобы читателю было понятно, почему я говорю о своих шансах, будучи не евреем, мне придется раскрыть этот секрет. Строго говоря, по паспорту и свидетельству о рождении я еврей по отцу. Мама была замужем за моим документальным родителем, но зачала меня от человека, которого любила с юности. Прожив с еврейским мужем несколько лет, она разошлась с ним и вышла замуж за любимого человека, то есть за моего отца. Документы мои не переделывались: так и осталось в графе отец еврей по национальности. Фамилию, как только появилась возможность, я переписал на отцовскую. Но мои еврейские бабушка и дедушка почему-то очень сильно любили своего не родного внука и до самой своей смерти ко дню моего рождения посылали мне подарки и деньги.
Жили мои еврейские родственники в Украине в городе Теплик Винницкой области. Вполне украинско-еврейский город. Там я и появился ранним июльским утром на автобусной станции, со стороны Киева, имея в голове пару опознавательных примет: фамилию и имена бабушки с дедушкой, и место их работы. А занимались мои родственники аптечным делом, и дело это было наследственное. То есть, и их родители были фармацевтами.
- Значит, - решил я, - Найти свою родню будет делом не очень трудным.
Так и получилось. Совсем не понадобилась Горсправка и ЗАГСы, а пригодилась, известная мне с детства поговорка: «Язык до Киева доведет» или в немецком варианте: «Лучше два раза спросить, чем один раз неправильно пойти». Немецкий вариант мне понравился больше, потому что в Киев мне было совсем не нужно, а нужно было в аптеку моей бабушки Берты.
Пожилой гражданин, у которого я спросил:
- Не подскажете где здесь аптека? – ответил:
- Вам, юноша, нужна аптека или хорошая аптека?
В мои планы не входило обозначать свою заинтересованность, то есть говорить, что я ищу родственников, и я ответил просто:
- Конечно, хорошую.
- Тогда, если, вам будет не лень завернуть за угол и пройти двадцать метров, то вы увидите вывеску. Это и есть хорошая аптека Нейманов.
Сказав слова благодарности, я двинулся в ту сторону, где была аптека моей бабушки Берты Аркадиевны, и, как вы уже догадались – моей бабушки по фамилии Нейман.
- Надо осмотреться, - пробормотал я и решил зайти в аптеку, но ничего не спрашивать. Конечно, я понимал, что бабушки с дедушкой уже нет на этом свете. Знал я, что и отца моего тоже нет в живых. Но я предполагал, что какая-то родня сохранилась. Дело-то наследственное. Помнил, также я, что сестра моего еврейского отца, Диночка, была близкой подругой моей мамы и, что вполне возможно она еще во здравии. Если это так, то мне крупно повезет.
Дина Моисеевна стояла за прилавком. В аптеке никого не было. Я подошел к ней и спросил пачку анальгина. Она достала лекарство, взяла у меня деньги и, возвращая сдачу, посмотрела на меня внимательно. Потом немного подумала и сказала совершенно обыденным голосом:
- Шурик, как же ты похож на маму.
Как она меня узнала? Видимо, я совсем не изменился: последний раз она видела меня, когда приезжала в Ленинград. И было мне тогда шесть лет.
Но были и слезы и слова:
- Сиротинушка бедный.
Она была права в двух смыслах: я и сирота, и бедный. Если считать мое нынешнее состояние по сравнению с тем, что я потерял.
Еврейская семья обычно большая семья. Мои родственники были многочисленны и суетливы. Но очень радушными, они были и добрыми.
Я почувствовал себя, как среди своих близких, и ощутил себя, как дома.
Я хоть не еврей, но шансы стать евреем у меня появились. А это давало мне возможность натурализоваться на моей условно-исторической родине. Понятно, что сам я, даже имея довольно большую наличность, сделать себе паспорт украинского гражданина, а затем совершить все процедуры репатриации, не смог бы.
Обо всем этом я начал думать еще в гостинице «Моряк», как раз в тот момент, когда Света выскочила из постели, включив предварительно в душ. И все это я рассказал своей милой тетушке Дине, не утаив ничего.
Аптечный бизнес – это очень важный бизнес, а в Теплике – почти главный. В наших славянских странах, где здоровье не сохраняют, а восстанавливают иностранными, дорогими и дефицитными лекарствами, знакомство и отношения с аптекарями поддерживают не от случая к случаю, а систематически, с перерывами от недели до месяца. То есть, ровно на столько, на сколько хватает упаковки, тюбика и бутылочки спасительного средства.
Не мною замечено, что важные люди тоже болеют и очень они, эти значительные люди, любят хорошие препараты.
Похоже, я обосновал возможности моей любимой еврейской родни по коррумпированию нужных для меня чиновников из ЗАКСов (получение свидетельства о рождении)и из миграционной службы(для получения паспорта с гражданством).
Были трудности в службе безпеки (безопасности) города, но они тоже принимали лекарства. Только, теперь они стали принимать их чаще.
Мой бумажник похудел не намного, и я без каких-то пятнадцати тысяч долларов стал украинским гражданином по фамилии Нейман и с именем Александр. Настоящим евреем я стал и был очень горд этим обстоятельством, потому что, как оказалось евреи очень дружная, внимательная и заботливая нация. И я этого раньше не понимал, не осознавал.
- Пришли бы мои соплеменники мне на помощь? – подумал я и заключил:
- За деньги – да, родственники – может быть, без денег добили бы и морально, и, при случае, физически.
Может быть, я преувеличиваю? Но примите к сведению состояние моей нервной системы после материальных и моральных потерь.

Добро, сделанное врагом, так же
трудно забыть, как трудно запомнить
добро, сделанное другом. За добро мы
платим добром только врагу; за зло мы
мстим и врагу и другу.

В.О. Ключевский

«У каждого человека столько проблем,
сколько он сам себе их создает»

Из высказывания человека, который
всю жизнь создавал себе проблемы




- Брошу-ка я курить, - сказал я громко, аккуратно, дрожащей рукой затушив сигарету о край урны, стоящей сбоку от автобусной остановки, у которой я стою вот уже сорок минут. А это была уже пятая сигарета. Звук моего хриплого голоса насторожил, стоящих рядом людей и они дружно, бочком сдвинулись в сторону. И, наверняка, каждый из них подумал:
- Странный, если не сказать ненормальный, лучше от него держаться подальше.
И я подумал в ответ:
- Как я вас понимаю, я в такой же ситуации поступил бы также.
А в моей голове шумело, в горле было сухо, а сердце колотилось, и, казалось, оно выскочит из штатного места. Но мысли мои были не о вреде курения и пагубном влиянии алкоголя на собственный организм. Думал я о превратностях судьбы, о том, что еще вчера я был преуспевающий некурящий и малопьющий бизнесмен, а сегодня я обыкновенный житель без определенного места пребывания или как его цинично саббревиатурили - БОМЖ. В карманах трудом нашаривалась мелочь, смятая пачка сигарет, ключи от моей бывшей квартиры и какие-то бумажки. Одет я еще вполне прилично, но помят и в некоторых местах не аккуратно запачкан. Лицо, которое я приблизительно рассмотрел в отражении грязного стекла остановки, напоминало небритый выброшенный зарубежный фрукт авокадо. Такое же было оно зеленое, в пупырышках и помятое. Иначе говоря, я был личностью, от которой брезгливо сторонятся приличные граждане, девушки и даже одинокие женщины бальзаковского возраста. Что все они и делали. Только одна сухонькая старушка, с сочувствием посмотрев на меня, сказала:
- Как тебя скрутило, сынок, - но на всякий случай тоже отошла от меня в сторонку, изредка бросая на меня взгляд сожаления:
- Мол, не старый еще, а как себя довел.
А был тогда я еще не старый, молодым даже был я. Разве тридцать шесть лет это возраст? Но жизнь моя, как мне казалось, подошла к своему концу. Хорошо, что я не был женат, детей у меня не было, родители очень рано ушли с этого света, братьев и сестер у меня, даже в троюродном родстве не наблюдалось. Один одинешенек был я на этом несправедливом свете. И это, как я отметил, единственный плюс в моем положении.
Первый день моего бомжевания начался после первой ночи, которую я лихо провел в разгуле и пьянстве, не расчетливо пропив единственную тысячу долларов, оставшуюся у меня в бумажнике, после выбрасывания меня же из моей собственной фирмы. Хотел было вернуться и вступить в неравный бой, но понял, что бесполезное это занятие и поплелся, как говорят в русских народных сказках, куда глаза глядят, но не за тридевять земель. Хотя было бы лучше туда. Но я не знал, где эти чудесные земли. Знал я, где находится ресторан, куда я и направил свой взгляд и ноги. При этом решил:
- Выпью немного, обдумаю ситуацию и что-нибудь придумаю.
Из задуманного хорошо получилось только первое. Остальное начинал делать, но скорость принятия текилы и пива, повернули мои мысли в другую сторону и до окончания тысячи, там и находились. А, когда халдей не досчитался при расчете денег, я оказался, тем же способом на асфальте, в метрах пяти от ресторана. Компания моя, успешно заливающая в себя мои же напитки, заботливо помогла охране выбросить меня. Обломал я, видите ли их. И они со всей пролетарской ненавистью стали добровольными помощниками по выкидыванию не рассчитавшихся граждан из питейного заведения.
И, вот, я стою на автобусной остановке с мыслями бросить курить и о несправедливости капиталистического способа производства в России. Ехать мне некуда, идти тоже, стоять же я могу, где захочу. Что я и делаю.
Надо бы вернуться в прошлое и рассказать заинтригованному читателю о себе, о причинах и следствиях произошедшего. Но вы меня поймете: не то сейчас у меня состояние и сделаю я все это попозже, как только приду в себя. А я обязательно приду, а эти строки прошу считать предисловием к моему рассказу, название которому будет: «Плата за добро и зло»


Глава 1. Ловите мысли – это полезно для здоровья.

Вдруг, в голове сверкнула мысль. Сверкнула и куда-то исчезла, оставив в душе маленький след надежды.
- Соберись, Саша, - фамилиарно и на ТЫ обратился я сам к себе, - Мысль надо вернуть, - но голова, отравленная алкоголем и болевшая в местах ушиба, не отзывалась.
Вспомнил, что мне думается хорошо во время движения, и я пошел. Направление выбрал на солнце с учетом кривизны улицы и стал пытаться думать. Хорошо, что на дворе лето. Да не только на дворе – в районе этом оно было и, догадываюсь, что на этих широтах тоже было лето. То есть, было светло, тепло, но голодно и пить хотелось.
- Какой же я не расчетливый? – вопросительно подумал я и тут же мысль, зацепившись за слово «расчетливый», укрепило мне, то самое чувство надежды. Не то, чтобы я вспомнил, я и не забывал, а просто выпустил из головы. Вернее, мне на какое-то время выбили из нее память. И вы, наверняка удивились бы, если бы бизнесмен не оставил что-нибудь на черный день. Конечно, оставил! И не просто оставил, а хорошо оставил и очень бережно это сделал. У меня же есть дача. Плохонькая такая, в садоводстве, но на четверти гектарах. От родителей осталась. И я, когда они были еще живы, бывал у них и прятал вместе с отцом свою заначку. А клад этот был не такой как у аббата Фариа, но по нынешним меркам очень даже хороший. Не буду хранить коммерческую тайну, а скажу: на карточках что-то около ста тысяч и наличными еще миллион восемьсот тысяч. Естественно, в валюте. Кто же зарывает клады в рублях? Только коллекционеры и идиоты. Я не был собирателем банкнот и идиотом, в полной мере тоже не был. В части касающейся, понятно, был. Иначе не шел бы я сейчас по улице навстречу солнцу.
Теперь, надо добраться до середины Карельского перешейка. До Сосново, и там, пешочком, пройти до родительского имения.
- Не будем делать резких движений, и нанимать экипаж с обещаниями расплатиться на месте. Не поверят, с первого взгляда. Будем, усиленно думать, как сделать все грамотно, - с такими мыслями я приступил к осуществлению операции по добыче собственных денег.
- На электричку денег нет, пешком пятьдесят километров не пройду, милостыню просить не научился, - взгляд скользнул по табличке с названием улицы, - Надо же привязать себя к месту.
Говорят, что чудес не бывает. Еще как бывают. Вот оно: улица имени профессора Иванова, дом семь, квартира тридцать – это адрес моей хорошей подруги и я стою здесь.
- Хорошо бы, чтобы… - думал я, нажимая кнопку звонка.
Дверь лязгнула двумя оборотами замка и отворилась. Конечно, меня узнали через глазок и из чистого женского любопытства решили посмотреть лично.
Глаза милой и молодой женщины выразили по очереди: удовлетворение моим жалким видом, чуть-чуть сострадания и жалости(русская женщина все-таки, хотя и брошенная), немного злости и много любопытства(женщина все-таки).
Фраза:
- Какими половыми судьбами тебя занесло? – была сказана сварливым голосом. Было еще добавлено:
- Что случилось, - голосом всепрощающей женщины. И было притворное намерение захлопнуть передо мной дверь.
Надо было что-то говорить. Что я и сделал, не давая ей по-настоящему закрыть дверь.
- Света, - дрожащим голосом произнес я. Тут надо сыграть очень хорошо, - Я попал в переделку и мне нужна твоя помощь. Прости, если сможешь, но без тебя мне не справиться.
Лед стал таять.
- Что случилось, - уже с участием спросила она.
- Мне надо привести себя в порядок и нужно немного денег, - торопливо сказал я и также скороговоркой добавил:
- Очень скоро я верну.
Лед подтаял еще, но не до конца: сомнения в глазах присутствовали.
- Набрался, и бабу захотелось? – уже по инерции сварливо сказала Света, но почувствовалось, что сострадание перевешивает злость на меня.
- Впусти, я все тебе объясню, - попросил я, а про себя подумал, - Если поможет, то умеренно озолочу.
Сомнения стали таять, и я был запущен внутрь.
Вода и средства бытовой химии сделали свое дело: я стал выглядеть вполне прилично.
- Садись, поешь, - из Светы выглянули русская женщина и неудовлетворенное любопытство.
Я поел и даже выпил пиво. Мой рассказ был почти правдивым. Я пропустил две детали: деньги и загул. Придумал, что в одиночку и с горя напился, а деньги у меня украли. Теперь, мне надо снять деньги со своего счета, который у меня в Выборге и вернуться к ней, чтобы отдать долг.
- Знаешь, Саша, - сказала Света, - Давай, ложись, выспись, а завтра займешься своими делами. – И она постелила мне в другой комнате: чувство обиды, брошенной женщины еще оставалось.
Я был совсем не против – не до любви мне было. Хотелось спать и ехать, даже за кладом, совсем не хотелось.
Перед тем как провалиться я подумал:
- Хорошо, что на свете есть русские заботливые и всепрощающие женщины.


Глава 2. Верьте женщинам избирательно

Проснулся я не с первыми лучами солнца, а от давящего мне на глаза яркого света светодиодного фонаря. Темной ночью.
- Ну и что за дача с деньгами? – точно, после того как моя голова выдержала несколько крепких ударов, я разговорился во сне.
- Что и сумму я назвал? – пошутил я и еще успел подумать, - Вот, паскуда, прослушала мой ночной бред, связалась с моими рейдерами и вызвала их к себе. Знала, ведь, где моя фирма и телефоны не забыла. А я еще думал о загадочном характере русской женщины. Хорошо думал, а не надо было. Следовало бы взять деньги и делать ноги.
Дополнительный не сильный, но ощутимый удар в лоб, отбил у меня охоту разговаривать в любом тоне: и в шутливом, и в серьезном.
Крупный гражданин и еще два таких же, похоже, были настроены серьезно. Эти ребята были из той команды рейдеров, которые обобрали меня почти до нитки и хотели добавки.
Как же получилось, что я профукал свою фирму. Надо начинать сначала.
К началу нового тысячелетия, я крепко стоял на ногах и думал в каком направлении развивать свой бизнес. Подвернулся случай, и я прикупил несколько маленьких спиртзаводов в Воронежской, Саратовской областях и в Северной Осетии. Получил лицензию в Министерстве на производство дезинфицирующей жидкости, а это чистый питьевой спирт, заключил договоры с РЖД о продаже этой жидкости для мытья вагонов, построил пункт дезинфекции и стал помаленьку считать прибыль. Можно было бы пустить эту жидкость на производство левой водки, но это направление мне претило.
Конечно, внимание к таким заводам было повышенное, и мне предлагали пойти по пути спирт – левая водка, но я не соглашался. И стали ко мне приезжать различного рода проверяющие. Копать стали, даже рыть, но ничего не находили. И, вот, в один из дней появился целый подполковник, начальник ихней экономической безопасности и сфальсифицировал нарушения, тянущие на незаконное предпринимательство в этой сфере деятельности.
Я с ним встретился и в приватной беседе он предложил порешать вопросы по двум направлениям: я 75% спирта отправляю на водку или плачу ему по полмиллиона долларов в месяц. Взяв паузу, я посоветовался с собственной безопасностью, и мы проработали операцию по поимке коррупционера.
Дальше все по накатанному: взяли и предъявили. Во время захвата, это мент мне сказал шепотом одно слово:
- Бойся.
Пять лет пролетели незаметно. Заводы я продал и нарабатывал деньги в другой сфере. Не знал я, что подполковник, как это у нас часто бывает, выкрутился и стал готовить захват моего бизнеса.
Умен был подполковник и знал все дыры в законодательстве. В результате, оказалось, что я должник, что у меня есть компаньоны в Воронеже и меня после скорого и справедливого суда выкинули из собственной фирмы, пообещав, если я не успокоюсь, то меня выкинут из списка живых. Видимо, чувство ненависти у подполковника было так сильно, что он решил меня добить до конца. К этому процессу и приступили эти крепкие ребята.
Били меня больно и сильно, однако, делали это умело: сознания я не терял. А хотелось бы. Но я решил, что честно им рассказывать о своих деньгах я не буду. Но и строить из себя партизана в гестапо не следует. Только, придумать что-то хитрое у меня не получалось: перерывы между побоями были очень короткими. Понимая, что получив, все они избавятся от меня, я стал значительно сообразительней и внимательней. Когда, я изобразил, что потерял сознание, гестаповцы решили сделать перерыв. Двое их них куда-то уехали, а один остался охранять меня. Время шло, мой охранник вышел по нужде, а Света, которая заглянула в комнату и, увидев результаты своей мести, ужаснулась.
- Ну, что, довольна,- прохрипел я, - Только, имей ввиду, тебя они не оставят в живых. Вместе закопают, чтобы не скучно нам было.
Похоже, моя речь была очень убедительна, что она поверила и испуганно спросила:
- Что же делать?
- Думать, - сказал я, но в это время в комнату вернулся страж и, сказав ей:
- Пошла отсюда, - перевел внимание на меня:
- Очнулся? Значит, продолжим, - но продолжать, видимо, не собирался, а отправился на кухню перекусить: я, же был связан по рукам и ногам.
У меня была передышка на раздумья:
- Может сказать им часть правды и привезти их на другую дачу?
Нет, - отмел я этот вариант, - Там шансов убежать не будет. Только, упрощу им доставку собственного тела до места ликвидации.
- Приготовь мне пожрать, - услышал я из кухни голос громилы, - А потом развлечемся.
Последние слова не очень понравились Свете и она, как я выяснил чуть позже, сказала:
- Хорошо, - достала сковородку для поджаривания чего-нибудь, зажгла огонь на газовой плите и, спросив:
- Вам из скольких яиц? – опустила чугун не на конфорку, а на, не совсем, как оказалось, крепкую голову бугая, добавив:
- Минус два!
Самообладания у Светы было не занимать. Она вбежала с ножом в мою пыточную, разрезала путы, и наивно спросила у меня:
- Что же делать?
Я заглянул на кухню: около стола истекал кровью верзила. У меня не было желания проверять его самочувствие и оказывать ему помощь методом искусственного дыхания рот в рот. Да и времени не было. Поэтому, я крикнул Свете:
- Документы и деньги, - и направился к выходу. Она держалась рядом. Очень вовремя, потому, что когда мы заворачивали за угол дома, к подъезду подкатил джип с гестаповцами.
У нас была фора в три минуты, и мы ею воспользовались. Если машина двигается со скоростью шестьдесят км в час, то через три минуты мы были на расстоянии в два – три километра от места прощания с жизнями: ее и моей. Этого было достаточно, а возвращаться обратно и делать им гримасы мы не собирались.





Глава 4. «Если у тебя нет паранойи, это еще не значит, что за
тобой не следят» или рубим «хвост»




Рубим «хвост» или уходим от слежки - вспомнилась, вдруг эта фраза. Читал же я детективы и приключения, кино на эту тему смотрел. Но дальше этого мои познания в вопросах обнаружения слежки и отрыва от нее были крайне ограничены. В памяти всплывали действия типа завязывание шнурков, витрины магазинов, телефонные будки и прочий мусор. Как человек, загнанный в угол, преданный дважды, я не имел права на ошибку. Но у меня было преимущество: я знал о том, что за мной будут следить, а противная сторона не знала. Значит, я должен вести себя естественно для человека, опасающегося за свою жизнь и ожидающего неприятностей в любую секунду. Света не должна догадаться, что я ее подозреваю и даже наоборот, она должна думать, что я благодарен ей за спасение и, что я в нее еще раз влюблен.
Приблизительная линия моего поведения вырисовалась.
- Светочка, - нежно обняв ее, сказал я, - Нам надо подумать о том, как добраться до дачи и взять деньги.
Она ответила на мою нежность и, соглашаясь со мной, проворковала:
- Давай сядем на электричку и доберемся до места.
Тут я включил недовольство и слегка раздраженно назидательным тоном выдал:
- Ты, что не понимаешь, что нас будут ждать на всех вокзалах?
У нас один способ: только на автотранспорте и по второстепенным дорогам. А для этого надо изучить все маршруты в сторону Выборга. Внизу есть интернет-кафе. Мы сейчас спустимся и поработаем в сети.
- Кроме того, - я решил сыграть полное к ней доверие, - Я посмотрю там все способы обнаружения слежки и способы отрыва от преследования. А ты распечатай все маршруты в сторону Выборга и обрати внимание на подъезды к Первомайскому. Этой фразой я не прозрачно намекнул на приблизительное место клада.
- И еще. Нам нужны будут деньги, и я знаю, где их достать.
Спустившись в холл, я не стал изображать из себя спокойного и уверенного человека. Было бы не естественно, если бы я периодически не оглядывался и не осматривался. Я делал так, и это мне помогло: я почти сразу определил двух заинтересованных моей персоной. Определил, но всем своим организмом не подал виду, тем самым притупив их бдительность.
Я внимательно прочитал шпионские рекомендации, заботливой рукой, выложенные в интернете и предлагаю сделать это вам. Правда, интерпретация будет моя, то есть я адаптирую текст для лучшего восприятия.

Приемы ухода (отрыва) от наблюдения

«Итак, Вы заметили наблюдение за собой. Надо ли сразу его «сбрасывать»? Не надо…» - дальше идут рассуждения, не относящиеся к моему случаю. Вроде: «Может, это вообще не за Вами следят? Может, с кем-то перепутали? … Если начнете дергаться и тем более демонстрировать какие-то навыки (ведь наружное наблюдение непросто даже заметить, не то чтобы уйти) – привлечете внимание. И если так за Вами ходит филер или пара, то после привесят целую бригаду… Велик ли шанс, оторваться от такой бригады? Нет!
– тут я не буду спорить, а сделаю это.
Дальше для меня:
«Если все же решились «отрываться», то надо сделать это без грубых методов. «Они» должны считать, что сами лопухнулись и Вас упустили. Ряд способов описан ниже. Но даже и это надо делать только в случае, когда Вам серьезно есть что скрывать»
- здесь соглашусь.
«Если же объект применяет, скажем, приемы откровенного отрыва на машине, то эту машину к следующему разу изуродуют открыто (что гуманно) или повредят рулевое, тормоза, чтобы при повторной демонстрации водительского мастерства случилась авария»
- приму к сведению.
«Ну а если объект выкинул что-то типа «спрятался за углом, подождал наблюдателя и треснул ему по башке», то гнев наружников будет неописуем»
– этого делать я и не собирался.

«Итак, сперва наружное наблюдение надо засечь» - уже засек. «Простейшие приемы – легендированный разворот и уход в мертвую зону. Например: свернув за угол, начать звонить по стоящему там таксофону. При этом повернуться в сторону, откуда пришел. Теперь объект видит тех, кто шел за ним: как минимум, кто-то из наблюдателей выскочит из-за угла и хоть как-нибудь, но обозначит оглядывание по сторонам».
– этого делать я не буду.

«Осмотрелись, пригляделись и решили: наблюдение есть, надо отрываться. Как делать это? Если это целая бригада, то у них обязательно есть машина. От нее и надо отрываться в первую очередь. Как? Используя места, где пешеход пройдет, а машина – нет. Перешел пешеходный мостик через реку или железную дорогу – вот и оторвался от машины»
- не буду, потому что чтение этой статьи навело меня на свой собственный способ.
Но, ради любопытства, посмотрим еще:

«Есть такой прием: попав в толпу и скрывшись вместе с ней из поля зрения наблюдателя, снять куртку (или наоборот, надеть заранее припасенную куртку, вывернуть другой стороной, если она двусторонняя). Может помочь. Но в любом случае отрыв от наружки в одиночку – нелегкая задача»
- сделали еще позавчера.
«Проще сделать это при помощи своих людей» - вот, главная мысль, которая уже вертелась у меня в голове и наконец, довертелась.
Курсы разведчиков я окончил за полчаса. А, говорят, что этому делу надо учиться с детства.
Света принесла распечатку карт и, как я заметил, оставила в своем компьютере закладки. Впрочем, я тоже подкинул этим хлопцам свои интересы. Пусть знают, чем я интересуюсь.
- Пора, - сказал я Свете, - Собирайся. Поедем к моему другу за деньгами, а дальше – на природу.
Моя очаровательная подлюга быстро сложила свои манатки, и мы двинулись в сторону приключений. Направление нашего движения на частнике было простым: на Петроградку, а затем, как была уверена Света, в Первомайское.
У меня же были другие планы.
Через полчаса я остановил «жигуленок» около Ординарной улицы. По моим расчетам, мой хороший товарищ и по совместительству владелец охранной фирмы «Кречет» должен быть на месте.
Страж, спросив у меня, к кому мы прибыли, доложил директору. Нас встретила очаровательная секретарша, которая мне очень нравилась в раньшее время.
Дело в том, что эта охранная структура охраняла мою фирму, а директор Володя Степанов был моим одноклассником. После школы он пошел в Рязанское училище ВДВ, был разведчиком и Героем России. О его подвиге можно написать целую книгу и, если я выживу, то обязательно это сделаю.
Володя встретил нас в приемной. Мы обнялись, а потом он вежливо поклонился Светлане:
- Шура, что тебя привело ко мне в столь ранний час?
- Понимаешь, Володя, я попал в затруднительное положение и мне нужны деньги. Поможешь?
- Если миллион, то не дам. Нет у меня сейчас миллиона.
- Нет, мне нужно тысяч шестьдесят.
- Пройдем в кабинет, а Вы, Света, попейте кофе.
В кабинете Володя сразу спросил:
- Что произошло? – чувствуется, что разведчик.
Я рассказал, в течение двух минут, про свои дела, акцентируя внимание на последних событиях и на слежке.
- Значит, так! Бери деньги и иди за мной.
Мы прошли через его комнату отдыха в другое помещение, а оттуда – через подземный тоннель в соседнее здание. Во дворе уже на парах стояла машина. Володя приказал водителю:
- Отвезешь до магазина «Океан» и сразу обратно, - и уже обращаясь ко мне, на прощание сказал:
- Выберешься, позвони по этому номеру, - он дал мне прочитать цифры.
Я хотел было спросить у него как же он, но Володя, уловив мой мысленный вопрос, ответил:
- Со мной они связываться не будут: руки коротки и зубы тупые.
Я сел в машину, удовлетворенно и с некоторым торжеством, представляя себе состояние предательницы и резко упавшее настроение моих преследователей. Представил, но знать мне этого, было не дано, а встречаться я с ними сегодня не хотел, а завтра, в смысле в будущем, обязательно: и материально, и физически.
Чувство справедливой мести клокотало внутри.

Я опишу наш скотный двор:
Живут в нем овцы и коровы,
А также - птицы, есть забор
Порядок не совсем суровый
Демократично все, толково…
Хороший, в целом, скотный двор,
Хороший, то есть, не хреновый...


И, вот недавно, лет так десять,
Пастух Борис отдал свой кнут,
Напомню, был декабрь месяц,
Когда все люди водку пьют.
Кому отдал? Мальчонке Вове,
Который был почти пастух…
Мальчишка был вполне толковый
И это правда, а не слух.

Да, мальчик был вполне толковый,
Вошел с кнутом на скотный двор
И стал всех строить по-коровно,
И ремонтировать забор.
Ну а начальникам к баранам -
(Поверьте, мне баранов жаль)
Собачью свору для охраны,
Назвав все это «вертикаль».

И кабы, вдруг, чего не вышло
Попарно всех распределил,
А между ними вставил дышло,
Чтоб шли туда, как Он решил.
И жизнь настала просто блеск -
Все так идет, как скажет Он
У нас, ведь, dura дышло lex *,
Как не верти, но Он закон.






*- dura lex, sed lex - закон суров, но это закон.
На описываемом скотном дворе – закон, что дышло,
но суров

1.Меньше, чем больше…
или влияние желания на чувство



- А, вот еще история, - сказал я вслух, выбрав из череды воспоминаний самый интересный, как мне кажется, случай. И это будет первый рассказ - рассказ о взаимоотношении чувства влюбленности и желания избавиться от лишней воды в организме. Можно, конечно, сказать попроще, но неудобно точно так, как мне было неудобно в те далекие годы, когда я был юношей пятнадцати лет. Или нет - подростком, переходящим в стадию юноши. Помните, в этом возрасте, мы влюбляемся в каждую симпатичную девушку и считаем, что это навсегда. Известно также, что каждый человек имеет набор естественных желаний, которые он исправляет по мере необходимости. Однако в компании с лицами противоположного пола, он скрывает эти желания и избавляется от них незаметно, под каким-нибудь предлогом или терпит.
Теперь, непосредственно к заявленной истории.
Был я влюблен в одну очаровательную девушку, с которой познакомился в поезде: мы вместе ехали из Москвы. Ее остановка была в Борисове, а я выходил в Минске. Всю ночь мы процеловались в тамбуре и, вследствие этого влюбились друг в друга окончательно и бесповоротно.
Ночь пролетела незаметно, и наступило долгое и томительное расставание. Аж до следующих каникул тянулось это время. Понятно, что были частые письма, в которых каждое слово было про любовь, и заключительная фраза там была: «жду ответа, как соловей лета». В общем, томились и страдали влюбленные пятнадцатилетние подростки.
Из физики известно, что время, как бы оно долго не тянулось, все равно дотянет до ожидаемого события.
Так было и в этом случае.
Я поехал в Москву, на каникулы и, поверить трудно, с нетерпением ожидал их окончания, чтобы на обратном пути заехать к любимой в Борисов.
Поезд пришел в город на Березине рано утром и Лариса, так ее, наверно, звали, встречала меня на перроне. У нас был целый день друг для друга, а часиков в пятнадцать я должен был сесть на паровичок (такие поезда старого типа ходили от Борисова до Минска) и прибыть из отпуска в суворовское училище.
Для понимания дальнейших событий, дам краткую характеристику таким поездам. Это паровоз, тянущий за собой пять вагонов, с открытыми переходами между ними и без удобств.
Встреча была теплой и с жаркими поцелуями. То есть, горячей была встреча. Потом Лариса пригласила меня к себе домой. Я с замиранием сердца и набором смутных желаний вошел в квартиру, где меня радушно встретили мама, папа-полковник и дедушка-большевик.
Чай в большом количестве, пироги, семейные фотографии и рассказы дедушки о гражданской войне – как набор гостеприимства были. После третьей чашки чая и четвертого рассказа появилось едва ощутимое, но уже понятное желание сходить по маленькому. Я подумал, что потерплю, и принялся за следующую чашку. Но где-то в уголках сознания стала пульсировать подлая мыслишка: как бы пописать?
Вы, конечно, знаете, если такого рода мысль завелась в голове, то прямо пропорционально количеству выпитой воды, частоте появления этой подлой мысли и чувству стеснения, возрастает желание сходить в туалет.
В какой-то момент я стал замечать, что любить Ларису я стал несколько меньше, потом еще меньше, чем больше, затем – очень мало и, наконец, в голове осталась одна единственная мысль: скорее бы в поезд, чтобы…
Опять это время, как физическая величина, тянулось вечно. Но все-таки дотянулось до посадки в вагон.
Короткий и не пылкий поцелуй и я уже в вагоне с мечтой попасть в туалет. Не знал я тогда, что его-то нет, а переходы открытые. Но мое желание было так велико, что я, повернувшись спиной к уже мало любимой девушке, стал изливать из себя лишнюю воду. А паровозы набирают скорость очень медленно, и моя подруга наблюдала за процессом достаточно долгое время.
Смотрели на это и другие граждане Борисова, думая про меня такие слова:
- Как ему не стыдно, а еще суворовец, - но мне их слова были до одного места, впрочем, мне было совершенно все равно и то, что про меня подумает Лариса.
Прошла любовь…, утекла…


Продолжение следует...

Я басни сочиняю про зверей,
При этом маскирую ловко темы,
Дела, события, поступки тех людей,
Что нынче создают для нас проблемы.
__________________________________

Вот, например, шакалу дали власть,
А, что шакал умеет делать?
Он может выть, хитрить и красть
И с этим нечего поделать.

Еще шакал помощников берет,
Конечно, из семейства псовых,
Гиен, волков, а также, подойдет
Хорек и кто-то из сурковых.

А в басне этой или, как бы в сказке,
Все эти звери могут говорить
И носят добрые овечьи маски
И шкуры те же, чтобы не простыть.

- Мы, - говорят, - все вышли из природы,
- Мы, - повторяют, - Избранная власть,
- Мы, - воют, - Кровь и плоть народа,
- Но прикрывают маской свою пасть.

При этом овцам и другим копытным,
А также тем, кто образует ареал
Поесть дают, не очень, правда, сытно,
Шакал, хотя и в шкуре есть шакал.

__________________________________

А дальше будут басни про зверей,
И я, при этом маскируя темы,
Поведаю про нынешних людей,
Что во главе стоят системы.

Фотографии Suwan48 : белая ночь

Жила была в одной деревне пожилая пара. Ей исполнилось около семидесяти, а он постарше ее был на два года. Детей и, понятно, внуков, у них не наблюдалось. В молодости можно было, но дед сильно пил, а жена его не хотела пьяного зачатия. А, когда супруг вылечился от алкоголизма, то время ушло. То есть у бабки климакс наступил.
Поэтому жили они скучно. Да еще и бедновато.
Дед стругал полезные для хозяйства вещи. Бабка вязала ему носки и постирывала их периодически. Питались они на свои маленькие пенсии, выданные им по старости. И еще сдавали угол летним дачникам.
Старик, с возрастом, в силу своей любознательности и от почитывания позапрошлогодних газет и журналов, оставленных в сортире прошлогодними жильцами, постоянно развивался в умственном смысле. Интересовало его все и особенно вопросы клонировании и генной инженерии. Дачники работали в этой области.
И, вот, однажды, вступила ему в голову гениальная задумка: использовать полученные знания в практике. С этой одноименной идеей он поделился с женой. Та немного повозражала, но поскольку только вязать и стирать скучно было, то через минуту согласилась.
Поскребла бабуля по сусекам муки, масла добавила, сахар, соль и перец у соседей поспрашивала, замешала все это, придала нужную форму и поставила в печь на температуру 180-220 по Цельсию. Дед подсказал, что это температура зарождения жизни и получился первый блин… Колобком.
Ингредиентов больше не было, поэтому стали они любить, что вышло. В качестве родного внука или внучки. Из-за отсутствия первичных и вторичных половых признаков, они, понятно, не могли понять кто это. А местный ветеринар был постоянно выпимши и точно определить не сумел.
Так и рос(ла) Колобок без определения своего пола. Но рос, вследствие внедренных ему передовых достижений науки, смышленым ребенком. Очень быстро рос. И половой зрелости достиг сразу после прочтения народных сказок. Интерес его к вопросам размножения обострился.
У деда спрашивал. Тот не отвечал, потому что не помнил. Бабка не отвечала. Только стыдливо, цыкала в единственный зуб. Тогда постреленок решил на стороне узнать.
Поэтому, в одно погожее утро он от дедушки ушел и от бабушки ушел. Для удовлетворения любопытства и, если повезет, то для вступления в законный брак, в целях продолжения своего рода.
Катится Колобок по полям и лугам, смотрит по сторонам. Незнакомое все, странное по форме и содержанию. И встречается с длинноухим животным с пучком морковки в руках. По ушам и гастрономическим пристрастиям Колобок догадался, что это Заяц.
Испытав, при этом глубокую симпатию, он спросил:
- Слушай, Зайчик, женись на мне. Круглых с ушами нарожаем.
- Не могу, женат я. А Зайчиха у меня ревнивая. Узнает, кое-что оторвет, - и мечтательно продолжил:
- Вот, если тайком, вне брака, в качестве экстремального секса? – Заяц мечтательно скосил оба глаза.
- Не, - Колобок возмутился, - В грехе не буду, - и покатился дальше.
Волк, который повстречался ему следующим, на предложение ответил с нескрываемым возмущением:
- Хочешь, чтобы все в лесу дразнили меня пидором или Волком с нетрадиционной ориентацией? И грозно прорычал:
- Пошел ты, знаешь куда? Хотя ты не знаешь. У тебя этого нет.
И Колобок пошел, то есть покатился. И докатился до встречи с Медведем. После обычных слов вежливости, Колобок напрямую сделал предложение по поводу брака. Подумав, косолапый ответил:
- В соответствии со статьей лесного уголовного кодекса нашей Федерации, за растление малолетних колобков могу сесть в одиночную берлогу, причем этим летом. А я итак насиделся в ней зимой. Катись ты от греха подальше…
Расстроенный и, почти потерявший всякую надежду, Колобок догнал Лису.
Из детских книжек он знал, что это животное обладает живым умом, хитростью, знаниями и богатым сексуальным опытом. Потому решил он, в случае отказа создать крепкую семью, поспрошать у нее о своих перспективах на продолжение рода.
Лиса, внимательно осмотрев Колобка, сказала:
- Понимаешь, Круглый, я не против, но у тебя отсутствуют оба половых признака. Однако отчаиваться не следует: я помню из ботаники, биологии и арифметики, что есть другие способы размножения - почкованием и делением.
-Как это, - воспрянул духом Колобок.
- Почкование – это когда на теле растут бородавки. Но это не эстетично.
- А другой способ? - Колобок всем своим упитанным телом выразил крайнюю заинтересованность.
- Другой – это делением, - Лиса нежно взяла Колобка в руки, погладила его ласково и… разделила на четыре равных части:
для завтрака, обеда, ужина и для прикормки деревенских кур.
- Да, хлеб-то – это неплохо, но всухомятку питаться, значит испортить желудок. А кур, еще надо прикормить, - не радостно подумала Лиса после процедуры размножения делением.
- Надо сообразить чего-нибудь еще, - и она вспомнила, как прошлым летом в ближайшем ельнике, хитростью выманила у знакомой вороны сыр. Голландский. И ноги понесли ее в ту сторону.
Надо сказать, что эта хвойная роща находилась совсем рядом с продмагом. Именно оттуда и посылался воронам сыр, колбаса и другие дефицитные продукты.
Как раз был понедельник, и магазин получал товар. Тут же кружилась стая пернатых, во главе со знакомой музыкальной «Голубушкой», держащей в клюве кусок чего-то, издалека очень похожий на сыр. Подойдя поближе, Рыжая унюхала приятный запах.
Присмотревшись внимательнее и так же внимательно понюхав, Лиса определила, что это сыр сорта Рокфор за 600 рублей килограмм.
- Дорожает все, инфляция, хрен ее проведешь, - разочаровано сказала она вслух и, опустив плечи, поплелась в сторону ближайшего курятника.
По дороге встретила Волка. Тот, заметив части знакомого Колобка, с досадой сказал:
- Какая же ты рациональная, Сестрица. Я-то не догадался. Запудрил мне Круглый мозги вопросами брака и семьи. Пришлось послать его туда… Впрочем, у него этого не было. Слушай, угости, а?
- Знаешь, Волчара, пошел бы ты на… или в…, самой маловато будет, - и с этими словами Лиса, круто развернувшись на хвосте, скрылась в чаще леса.
- Придется, опять к ручью, - раздосадовано прорычал Волк и подумал:
- Может, повезет, и какой-нибудь ягненок выпивать там будет. День-то жаркий, - желудок Серого отозвался на вкусную мысль мощной перистальтикой. И, напевая под нос предобеденную:

У сильного бессильный виноват,
Тарам, тарам, тарам,
Но мы Истории не пишем,
Тарам, тарам, тарам,
А только кушаем ягнят,
Тарам, тарам, тарам,
- уверенной поступью направился к воде.
Выйдя к ручью и, заметив пьющего ягненка, Волк подытожив все, что наболело, произнес: - Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом… - Ты, Волчара, похоже, оху… ой, обалдел. Посмотри вокруг. Тут вполне цивилизованный водопой. Выше по течению удовлетворяют жажду коровы, рядом – козы и козлы, совсем близко от тебя – наш бычара-производитель. Вон, глаз у него краснеет. А за спиной, - наглый и очень вкусный ягненок показал своим копытцем направление, - дядя Вася, наш пастух. Он как раз целится в тебя.
Благодари тетю Машу-продавщицу за то, что она отпустила ему ноль пять. Может промахнуться.
Оглянувшись и сообразив, что скорость движения сейчас и определяет его виды на жизнь, Волк очень быстро скрылся в чаще, оставив после себя звуки усиливающейся перистальтики и запах пердячего пара, так и не успев своими словами произнести финальную фразу Ивана Андреевича Крылова:
- Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…
В километрах так в трех от опасного ручья уже в темном лесу встретил Волк Медведя, известного своим законопослушанием и правильной сексуальной ориентацией. Отношения у них между собой были ровные, поэтому они немного поговорили о жизни. Каждый посетовал на трудности пропитания, и обсудили, в связи с этим, Лису, которой удается в сложное время продовольственного кризиса найти и хлеб, и мясо, и, иногда сыр.
На этом они расстались.
Волк, пролетев с Колобком и не позавтракав ягненком, учел все ошибки и пошел разобраться с Красной Шапочкой. Он знал, что девочка пойдет к своей любимой бабушке порадовать ее свежими пирожками и маслицем в горшочке.
Девочка, хоть и хорошенькая была, но умом не отличалась. Поэтому легко пошла на контакт со зверем и рассказала ему, где живет старушка. Да еще стала соревноваться с Волком в скорости. То есть, кто раньше к бабушке добежит.
Волк, как известно, животное быстрое и доскакал к бабуле минут так на пятнадцать раньше.
Из сказки известно, что съел Волчара старушку, знаем мы, что прилег он на койку для переваривания пищи. Помним, что прикинулся Волк бабушкой и заманил Шапочку к себе в кровать.
Но дальше стали происходить довольно странные вещи. Я имею в виду диалог между ними и дальнейшие действия:
- Бабушка, почему у вас такие большие руки?
Волк, волнуясь, отвечал:
- Это, чтобы покрепче обнять тебя, дитя мое, - дополнительное питание его уже не волновало. Поэтому Волк стал гнусно приставать к девочке. Она кричала, отбивалась, как могла. В общем, наделала много шума, на который сбежались дровосеки и, которые прекратили это безобразие, распоров Волку брюхо. Оттуда вывалилась весьма довольная, целая и невредимая, хотя и немного переваренная, бабушка.
В целом все были довольны, кроме Волка, конечно.
Медведь направился к пасеке, срывая по дороге созревшие ягоды малины.
Лиса, тем временем, прикормив упитанную курицу и, поймав ее, обедала диетическим мясом и хлебом.
Заяц, мечтательно скосив оба глаза, грустил по Колобку.
А, Старик со Старухой наладились еще что-нибудь испечь.
В общем, лесная и сказочная жизнь шла своим чередом.
Кому интересно, то может узнать об этом из записок какого-нибудь натуралиста или из передачи «В мире животных».
Впрочем, подойдут и русские народные сказки с баснями.

Давно, еще до революции,
Не знали слово мы коррупция,
А просто было подношение,
Как приложение к прошению.

Потом случилась революция,
И снова не было коррупции,
Да, были маленькие взятки:
Тогда строги были порядки.

И говорили нам вожди:
- Народ, немного подожди,
Ну, там немного - двадцать лет
Увидишь коммунизма свет.

Я жил тогда, в те времена
И ждал, как вся моя страна,
Но не случилось коммунизма,
Теперь живем в капитализме.

Вернулись, то есть, мы к истокам
К капиталистическим порокам.
Опять такие же вожди,
Народу, говорят: ты жди.

Мы будем делать все толково
Сначала сделаем СколкОво,
Михалыч, Палыч и Петрович,
Ты будешь жить, как Абрамович.

И продолжают дружно петь,
Качая дармовую нефть.
И соблюдая конституцию,
Подняли уровень коррупции.

Хотя, немного, для проформы
Обозначаются реформы.
Так, материнский капитал,
В размере, вроде кот наклал.

А что касается коррупции,
То здесь мы видим революцию:
Сначала делаем занос,
И это только первый взнос,
Потом положенный платеж
Затем решения ждешь,
А дальше будет и откат
Такой коррупционный ряд.

Часть 1. Пятница тринадцатого


Этот день начался, как всегда, с утра и ничего необычного не предвещал. Я даже не знал, что на календаре такое удивительное число. Потому что счет датам стал терять, в связи с преклонным возрастом и непреходящим бездельем. По причине заслуженной пенсии сорокалетнего капитана. В размере ста пятидесяти условных единиц в валюте бывшего вероятного противника.
Завтрак из дежурной яичницы, запитый горячим чаем с кусочком позавчерашнего печенья и закуренный вчерашним бычком, грустно определил мои планы на ближайшие часы. Надо было искать деньги на питание. Варианта было всего два: на паперть или побомбить на своей девяточке, сиротливо стоящей под окном.
Выбрал второй способ, потому как просить милостыню еще не научился. Но какие мои годы?
Машина завелась сразу, бензина было километров на сорок, и я решил в самом начале поработать на топливо. Чтобы затем – на еду и, если повезет, на развлечения. Человек-то я уже холостой. Неуспешность и неудачливость обычно и определяют такое семейное положение. И моя бывшая очень легко сделала выбор между капитаном пехоты и капитаном флота. В пользу, как вы понимаете, последнего.
И вот, я еду, ловя наметанным взглядом зажиточных пассажиров, которых, почему-то совсем не было. Впрочем, не наблюдалось клиентов со средним и низким уровнем жизни. Стрелка уровня топлива вместе с настроением стали клониться к нулю, а направление движения определилось в сторону дома. Мысль при этом была только одна: доехать, чтобы затем еще десять дней сиротливо дожидаться заслуженной пенсии с кипятком, кашки из овса и телевизором.
В общем, еду я. Без всякой надежды на счастливое будущее. Но, все-таки посматриваю по сторонам и, вдруг, замечаю на обочине сухонькую старушку. С таким же грустным взглядом, как у меня. Так мне тогда подумалось. Правая моя рука, неожиданно, перевела ручку передач в нейтральное положение, такая же нога нажала на тормоз. Ровно в том месте, где стояла бабушка
- Мать, - сказал я ей, - Если по пути, то садись, довезу в лучшем виде, за простое человеческое спасибо.
- Благодарю, сынок, - ответила она мне, - Устала я. А ехать мне как раз в ту сторону. За две трамвайные остановки до твоего дома.
- Как это? – вслух удивился я. Взял у нее из рук сумку, положил на заднее сидение. Закрыл за ней дверь. Уселся на свое место. Повернулся к бабушке, чтобы помочь застегнуть ремень и… чуть не сошел с ума. Рядом со мной сидела очаровательная блондика…
Помнится, я ущипнул себя и попытался ущипнуть ее.
- Не стоит, - упредила она меня, отводя в сторону мою руку,- Вот так вы все норовите ухватить женщину. Хорошо, что ты за руку. Некоторые чаще тянутся к другим местам. Мужики!
- Чай, старушку, не стал бы прихватывать? – И старушка-девушка заразительно засмеялась. Звонким девичьим смехом.
- Мы, волшебницы, или, по-европейски, феи, очень любим в пятницу, особенно тринадцатого пошутить. С добрыми людьми – по-доброму, с остальными – иначе. Кстати, совсем не бывает злых и добрых волшебниц. Мы разные, в зависимости от обстоятельств.
Хочешь, расскажу тебе одну занимательную историю из моей долгой и многотрудной жизни?
Я онемел, и смог только кивнуть.
- Дело было недавно, в Петербурге. Какой-то, по-вашему, бизнесмен, наживший свое состояние не совсем праведным путем, разорился. Долги его были таковы, что жить ему оставалось максимум два дня. А смерть ожидалась мучительной. Тогда он решил свести счеты с жизнью, бросившись с моста. И дело было тринадцатого числа. Как раз, меня откомандировали в Северную Столицу для осуществления волшебных шуток. У нас, фей, есть такое соревнование: кто лучше это сделает. Прикинулась я пожилой женщиной бомжеватой наружности и очутилась на Дворцовом в момент закидывания неудачником левой ноги за перила моста. Дальше дело было так.
- Молодой человек, что вы делаете, - спросила я у него.
Посмотрев на меня, он грубовато изрек:
- Пошла ты на хер, старая, не мешай.
- Зря вы так, - ответила я ему, - Я старая добрая фея и знаю все ваши проблемы. И могу их решить в один миг.
- Человек в трудные моменты хватается за любую соломинку, - уже обращаясь ко мне, отвлеклась волшебница, - Так и этот негодяй поверил мне.
- Но, есть одно условие, - продолжила она рассказ, - Провести со мной ночь любви.
- Ничто человеческое нам не чуждо, особенно тринадцатого, а парень был хорош. В этом-то деле я понимаю толк, - опять фея отвлеклась на меня.
- Понятно, что самоубийца согласился.
- К утру, когда мы…, то есть я, потешилась, парень потребовал выполнить обещание. На что я, спросив, его возраст и образование, заявила, что верить в старых добрых фей, в двадцать первом веке, по крайней мере, странно. Вот, если бы он не послал бы меня на…, то все могло быть по-другому. Очень он умел был в постели. Мои подружки волшебницы смялись аж, до следующей пятницы тринадцатого. А шутка была признана лучшей за предыдущий период. За целых сто лет.
Моя попутчица засмеялась своим очаровательным волшебным смехом.
- Что касается тебя? – обратилась она ко мне…
На этом месте я проснулся от звонка в дверь. Открыв ее, я увидел перед собой эту же очаровательную блондинку и представительного господина очень иностранной наружности.
- Вы, господин, Александр Надеждин? – спросила она у меня.
- Да, - растерянно кивнул я.
- я господин Штейнберг, представитель адвокатской конторы своего же имени уполномочен вести с Вами переговоры об оформлении наследства.
Может быть, Вы пригласите нас войти?...
Сначала я воспринял события, происшедшие со мной в пятницу, как сон, причем, не самый плохой, а приход господина Штейнберга вместе с очаровательной спутницей, как счастливый случай в моей беспробудно тусклой жизни.
Неожиданно, упавшее на мою голову наследство, имело вполне материальное происхождение. О чем через свою переводчицу и поведал иностранный юрист.
Оказывается, меня уже несколько месяцев разыскивали как единственного наследника своего богатого деда. Помнится, отец, еще при жизни рассказывал, что его родитель ушел на фронт и в самом начале войны пропал без вести. Показывал он и его фото и говорил, что я поразительно похож на него. Так вот, дед вовсе не пропал, а был в плену, работая на одну богатую фрау. После победы он удачно закрепился там, но уже в качестве законного супруга. Так и жили они счастливо, наживая добро, которое к смерти дедушки составило ни много, ни мало, а двадцать пять миллионов в европейской валюте. Плюс пара заводов по производству чего-то дефицитного и несколько домов в Германии, Испании и на Лазурном Берегу.
Теперь, дело было за малым: вступить в законные права сорокалетнего миллионера. А для этого… необходимо было выехать в Гамбург и все, надлежащим образом, оформить.
Господин Штейнберг в конце нашей беседы вытащил из портфеля объемистый пакет и, обращаясь ко мне через свою переводчицу, сказал:
- Господин Надеждин, здесь пять тысяч на оформление паспорта, билет в Германию и на жизнь. Через месяц жду Вас в Гамбурге, - и он добавил к пакету свою визитку.
- Перед выездом позвоните, Вас встретят, - на этом он попрощался, а блондинка, как мне показалось, хитро улыбнулась и подмигнула.
Я еще долго сидел и думал о превратностях судьбы: вчера я полунищий военный пенсионер, а сегодня – миллионер. Причем, немецкий.
Но я был по рождению и воспитанию вполне русским человеком, посему душа моя требовала праздника.
- Не дома же отмечать, - вслух сказал я и уже про себя подумал о хорошем заведении, типа ресторан. И направился в душ…
Через тридцать минут в галстуке под пиджаком единственного более или менее приличного костюма, благоухая остатками одеколона, с мечтательной улыбкой на счастливом лице, я выкатился на свежий воздух, с целью: выпить, закусить и, если повезет, то предаться и другим удовольствиям, по женской части, конечно.
Ноги понесли меня в сторону обменного пункта и какого-нибудь частника, чтобы добраться до места. Не на метро же, миллионер, все-таки.
Сделав пару шагов, я остановился, услышав свое имя, сказанное тонким и пронзительным голосом, очень похожим на голос моего соседа Лехи. Я осмотрелся по сторонам, но никого не заметил.
- Галлюцинации, - подумал я и продолжил движение.
- Стой на месте! Санька, не наступи! Под ноги смотри! – услышал, откуда-то снизу истошный крик. Я наклонил голову и, увидев маленького человечка, подумал, что схожу с ума или сплю во второй раз.
- Значит, наследство тоже сон, - разочарование мое не имело границ.
- Ладно, сон так сон, посмотрю его до конца, - и наклонился ниже, чтобы рассмотреть это чудо. Около носка правого ботинка стоял очень миниатюрный Леха со своей лохматой бородой и затравленным взглядом.
- Подними меня, Санька, я все объясню, - сосед чуть не плакал.
Продолжая думать, что сплю, я поднял его с земли. Леха был размером с мой… указательный палец и легко помещался на вытянутой ладони.
- Не урони, - предупредил меня он, добавив свое обычное - Твою мать!
- Что случилось?
- Понимаешь, Санька, я вчера…
Тут следует отвлечься и немного пояснить про соседа в обычной его жизни, то есть про Леху нормального размера.
Проживал он в соседней со мной квартире и ускоренно спивался. Родители его, профессора Политеха, умерли, оставив Леху одного в четырехкомнатных хоромах. Через год у него из вещей остались только стены, четыре стакана и грязный матрац. В общем, стал он полубомжем, зарабатывающий на выпивку сбором бутылок, банок и еще чего попадется. Иногда, правда, не часто, он занимал деньги у меня. Называл он меня, с самого нашего детства исключительно Санькой. Водился Леха с такими же, как сам, только без постоянного места жительства. Кроме того, был сосед грубияном и отъявленным матершинником.
- … я вчера собирал, твою мать, стекло и жесть, как вижу, бляха муха, на моей территории, тем же самым занимается маленькая чумазая девчонка. Я даже целую минуту не мог ничего сказать от такой наглости. Потом пришел в себя и, понятно, наладил ее вежливо словами: - Брысь отсюда, мелочь пузатая! Даже не матюгнулся, ребенок, ведь. А она не обратила на меня никакого внимания. Я к ней, добавил к сказанному несколько слов и она со словами: - Как скажешь, дядя, - куда-то испарилась.
- Понимаешь, Санька, передо мной все закрутилось, дома, деревья, кусты, бутылки и, даже трава стали очень большими. И живот…
я посмотрел на Леху и заметил, что живот его стал непропорционально большим.
- Да, похоже, у волшебниц был вчера слет по шуткам, - весело подумалось мне.
А маленький Леха продолжал:
- Всю ночь я прятался от крыс, котов и собак. Хорошо, что не зима, а то бы, твою мать, окоченел. И самое страшное, Санька, я хоть и маленький, а похмелье мучает меня как большого. Помог-и-и-и… - он горько заплакал.
Мне стало жаль Леху, и я решил оказать ему реанимацию. Положив его в карман, я направился в местный чипок, где всегда толпятся его друзья-собутыльники. При этом я имел в голове две цели: опохмелить соседа и провести воспитательную работу по профилактике пьянства и грубости.
Так и получилось.
Достав из кармана мальчика с… пальчик и с животиком, я предъявил его местным пропойцам. А Леха, хлебнув пивка из маленькой ложки, как из лужицы, повторил свою историю, только еще жалостливее.
Воспитательный эффект, как я думаю, был достигнут.
Многие, подумав, что вошли в стойкую белую горячку, задумались о своей жизни. И все, я уверен, навсегда стали вежливыми, особенно с детьми.
Волшебство…
Но план надо выполнять и я, заставив себя думать, что не сплю в кошмаре, отнес Леху к себе домой, оставив ему еду в виде маленьких крошек на блюдечке, направился куда собирался. Надеялся я также, что больше никого не встречу и доеду до праздника без приключений. Про соседа я подумал, что все как-нибудь образуется. Не вечно же он будет находиться в таком состоянии. Шутка, ведь.
Ресторан оказался большим развлекательным центром. С казино, концертным залом и гостиницей. Заняв столик и заказав ужин, я осмотрелся по сторонам. Надо было наметить себе объект продолжения банкета. Чуть справа, под развесистой пальмой сидела очаровательная блондинка. Та самая.
- Неплохой сон, - отметил я про себя и улыбнулся ей. Девушка в ответ показала свои великолепные зубы и манящий румянец на лице.
Еще тридцать секунд и ее изумрудные глаза смотрели на меня с противоположного конца моего же столика.
- Скажите, мы с Вами не знакомы? – спросил я ее.
- Как же, не знакомы? Вчера ты меня подвозил по пути, Александр.
- Послушайте, а с Лехой - это Ваша работа?
- Нет, это Изабелла, моя подружка пошутила. Шутка, так не очень.
Повторяется Белла. С Мальчиком-Пальчиком уже было. Ну, ты знаешь, читал в детстве. Этот сюжет был подсказан братьям*. Но ты не переживай, через три дня твой сосед станет нормальным, в смысле роста. Пить перестанет, возьмется за ум, работу найдет.
- А как мне к Вам обращаться, - вежливо уточнил я.
- Сегодня у меня выходной, никакого волшебства, поэтому давай оттянемся по полной, как Александр с …, например со Светой. Я молодая красивая женщина со всеми естественными желаниями. Потом, когда я накатываю, силу свою теряю. А я выпью. Отпуск, я же говорила.
- Мне сорок лет, я с высшим образованием, в двадцать первом веке, не верю в старых добрых фей, вдруг проснусь и …
- Не переживай, в старушку превращаться не буду, - прочитала мои мысли Света-фея.
- Давай шампанского и твои мысли станут мне не доступны, - предложила, пока еще волшебница.
Мы выпили шипучего и праздник начался. Я пошел на повышение градуса, напарница от меня не отставала. Где-то через час мы дошли до кондиции. Танцевали, пили, танцевали, снова выпивали и, наконец, она предложила мне продолжить вакханалию в казино.
- Давай проверим твою удачу человеческим, не волшебным способом, - Света, взяв меня под руку, потащила меня в игорный зал.
Мы сели за стол, который, как я догадался, называется рулеткой.
Посмотрев, как играют соседи, поставил одну фишку на любимое число 17.
- Не жмись, ставь больше, - сказала мне Светлана, - ты же миллионер.
- А сколько, - спросил я у нее.
- Давай, сначала пятьсот.
Шарик поскакал по кругу и через некоторое время остановился на цифре 17. А я и не сомневался. Выигрыш составил семнадцать с половиной тысяч.
Крупье поздравил и повторив:
- Делайте Ваши ставки, господа, - запустил шарик.
- Ставь куда хочешь, - шепнула моя собутыльница. И я поставил все на… 17. И выигрыш мой достиг шестисот тысяч.
- Вот это сон, - заплетающимся языком подумал я, и все поставил на 17. А это уже было двадцать два миллиона.
Что стало твориться в зале. Подскочил хозяин казино. Руки у него тряслись, а в глазах устойчиво мерцал страх.
- Мы вынуждены закрыться по техническим причинам, - дрожащим голосом объявил он. Тогда Света предложила ему:
- Давайте мы все поставим на кон, ведь Вам нечем нам платить, а это скандал. Вероятность, что мы выиграем, очень мала, а вы сможете избавиться от позора.
- Хорошо, - с надеждой согласился хозяин и сменил крупье.
- Делайте Ваши ставки, - изрек крупье и умело, с торжеством во взгляде, запустил шарик. Он подскочил и замер на 17, где стояли все мои деньги. В зале стало тихо, как на кладбище. Ночью. Хозяин схватился за сердце, крупье побелел и сел на пол. Потому что сумма выигрыша приблизилась к миллиарду евро. Я торжествующе посмотрел на Свету, которой почему-то в направлении моего взгляда не оказалось. Впрочем, ее не было вообще…
- Это невозможно, - пробормотал хозяин и заверещал моим входным звонком…
У дверей стоял синий Леха.
- Санька, твою мать, дай сотню, опохмелиться.
Я посмотрел на него внимательно. Рост был в норме и, живота не наблюдалось.
Дав соседу последнюю сотню, я вышел на улицу, где сиротливо стояла моя девяточка. Надо было ехать зарабатывать на еду и, если повезет, на развлечения.
Ведь я холостой сорокалетний пехотный капитан, на пенсии, размером в сто пятьдесят условных единиц, в валюте бывшего вероятного противника.





Часть 2. Суббота четырнадцатого


- Дай сотню, Санька, опохмелиться, - сказал Леха, дрожащим и хриплым голосом, характерным для пьяниц, недельной, как минимум, выдержки. Сосед же, пил значительно большее время. По моим подсчетам лет пятнадцать, начиная с момента развала науки, техники и производства в нашей многострадальной родине. То есть, с 1993 года. Не оказать ему реанимацию я не мог, так как состояние его понимал: бывали аналогичные времена и у меня. Поэтому последняя сотня перекочевала из моего кармана в трясущуюся ладонь Лехи и перспектива поправить здоровье в ближайшие десять минут, сделала взгляд его добрее, а щеки перекрасила из иссиня-черного в тот же цвет, но с оттенком розового.
Проводив сотню с Лехой грустным взглядом и, отказавшись составить ему компанию, я стал думать о своем: о десяти днях до законной пенсии и о том, как эту декаду провести более или менее с едой. Проще говоря, мыслить я начал о деньгах. Не вообще, а в смысле: деньги – магазин – продукты – кастрюля (сковородка) – рот – зубы – пищевод – желудок.
Выхода было два: занять у двоюродного брата- капиталиста или подработать частным извозом. Первый вариант отбросил еще раньше, чем подумал о нем, поскольку брат деньги никогда не давал. Впрочем, не давал он и возможность заработать в его компании. У него было стойкое убеждение: родственников к себе не брать. Жлобом он был. Почему был? Он и есть жлобяра, не помнящий доброты. Это я к тому, что когда я служил и зарабатывал по советским временам приличные деньги, то периодически подкидывал ему десятку другую. На выпить и закусить вне своей многодетной семьи, со своей пассией.
Второй вариант был почти надежный и зависел от времени суток и от того какой день на дворе: выходной или рабочий. Лучше зарабатывалось перед трудовым днем, после завершения его же, иногда в середине дня, а чаще вечером в пятницу, субботу и воскресенье. О праздниках я уже и не говорю. Новый год и Рождество порой месяц дают прожить более или менее сытно.
На часах было около девяти утра субботы, как вы понимаете четырнадцатого мая, после пятницы тринадцатого. Сразу же после удивительных снов с шутками и миллионами. Моя девяточка стояла и поджидала своего наездника. Было, правда, еще одно дело – заехать в редакцию, где пылилась рукопись моей замечательной детективной повести с продолжением. Под названием «Жизнь наоборот». Десять дней назад мне там сказали, что бы зашел на разговор. Почему-то в субботу в десять утра. Но это так, на всякий случай. Потому как, во многих редакциях этот намек был преддверием окончательного отказа. Со словами:
- Вы знаете, Ваша повесть нам не подходит. Мы не можем менять редакционные планы и печатать Вас.
Но для очистки совести надо было заехать. А после этого подработать на жизнь и думать о реальных делах. Поскольку, решил бесполезной графоманией больше не заниматься. Целый год, до этого, решив, что у меня талант, я, не отрываясь, щелкал на компьютере слова, предложения и главы, как мне казалось, гениального детектива. И в итоге создал пять полноценных, по объему, конечно, книг.
Машина завелась и, это уже было удачей. По дороге в редакцию попался веселый парень, который сразу же решил первые проблемы моей жизни - бензин и пища.
Редакция, действительно, работала. Редактор был на месте и сразу же принял меня.
- Я уже думал Вам позвонить, - бодрым и радостным голосом сообщил он мне.
- Ну, вот, решил отказать по телефону, - подумал я. Мне чаще всего именно таким тоном давали полный отлуп. Но хозяин кабинета пригласил меня сесть и даже налил кофе.
- Хочу Вас обрадовать, - редактор, присел на край стола, - Мы решили опубликовать все. И более того, - продолжил он, - Предлагаю эксклюзивный контракт с нашей редакцией на пять книг по этой же тематике в первый год. И пять повестей в последующем по теме, которую предложите Вы или мы. Сумма договора составит, - редактор сделал значительную паузу и выдохнул:
- Сто тысяч, долларов, естественно, каждый год. Плюс, в зависимости от тиража, еще какие-то деньги. Думаю, что это будут не маленькие суммы.
Я сделал лицо, которое редактор принял за недовольное. На самом деле я просто опешил. И тогда он добавил:
- Можно подумать об увеличении гонорара, но в разумных пределах. Ну, например, сто двадцать пять, Вас устроит?
Решив, что больше кривляться лицом не имеет смысла, я согласно кивнул.
- Ну и ладненько,- сказал редактор, протянул мне папку с контрактом и нажал кнопку звонка для вызова секретаря. Звонил он настойчиво и долго, пока я не понял, что это разрывается мой входной и, с сожалением, проснулся…
У дверей стоял иссиня-черный Леха, который дрожащим и хриплым от многодневного пьянства голосом изрек знакомое:
- Санька, дай сотню опохмелиться.
Расставшись с последними деньгами, я стал думать о предстоящей голодной декаде и о том, как заработать. На еду, конечно, а не на похмелье Лехи. И еще о новой детективной повести «Жизнь наоборот», которая была уже готова в виде названия и эпиграфа к предисловию:


Жизнь хороша и необычна,
Когда ты пишешь детектив,
Стучишь по клавишам привычно
Реально обо всем забыв.



Часть 3. Воскресенье пятнадцатого


Две ночи мне снятся сны один лучше другого. В первом я здорово посмеялся, разбогател неожиданно и мгновенно стал человеком с уровнем достатка ниже среднего, а во втором я превратился в самого издаваемого и читаемого писателя детективов. Следующий сон обещал быть еще интереснее, но я решил его не смотреть, поскольку, на таком резком контрасте, действительность поутру становилась невыносимой. Поэтому стал заниматься разборкой архивов отца.
Бумаг было много и, ночь без сна была обеспечена. Но это было не бесцельное занятие: батя любил историю и много писал. Я знал об этом и даже помогал ему собирать некоторые материалы. В итоге, мне хотелось сделать то, что он не успел: сложить все по порядку, отредактировать и, если получится, опубликовать.
Удобно расположившись в кресле и сложив на полу несколько десятков папок, я открыл первую.
-«Легенда об Отраре», - прочитал я и углубился в содержание.
Это был добротный исторический роман о Древней Руси и о нашествии Чингисхана.
Настойчивый звонок в дверь оторвал меня от увлекательного занятия. Сказав, положенные при таких обстоятельствах, три слова, я открыл.
- Санька, твою мать, купи у меня марки, - сказал сосед, протягивая мне старый альбом, - Я на помойке его нашел.
- Все равно не отстанет, - решил я, вытащил свою последнюю сотню и со словами:
- Больше нет, - протянул ее Лехе.
- Маловато будет, - изрек он, но деньги ловко выхватил и, оставив после себя крепкий выхлоп многолетнего пьянства, скрылся за поворотом общего холла.
- Ну вот, - подумал я, - Завтра нечего будет есть, - и задумчиво вернулся в комнату.
Альбом с филателией положил на стол и продолжил читать роман. Увлечься, как первый раз мне не удалось: боковое зрение постоянно выхватывало этот злополучный альбомчик. Я отодвинул его подальше и вернулся к рукописи, но мысли снова возвращали меня к маркам.
- Ладно, посмотрю, что там и продолжу основное занятие, - решил я и взял в руки Лехину находку и свою «удачную» покупку.
- Марки вместо хлеба, - опять добавив … мать, я приступил к беглому просмотру. В самом начале были уложены марки СССР семидесятых годов, в идеальном состоянии. Потом по порядку лежали более интересные экземпляры. Марки иностранных государств: Пуэрто-Рико, Гватемалы, Монако, а так же марки Уругвая, Бельгии, Финляндии, Южной Африки и другие. Все начала двадцатого века. Всего около сотни штук.
Я в детстве и ранней юности немного увлекался собирательством и понимал, что большой ценности эти марки не представляют.
Но, то, что я увидел на последних двух страницах альбома, повергло меня в шок, переходящий в сердечный приступ.
Я не поверил своим глазам, но передо мной лежали две марки под названием «Голубой Маврикий» и «Розовый Маврикий». Собственной персоной. Конечно, я слышал о них, видел их фото и знал приблизительную их стоимость. Не ошибусь, если скажу, что это сотня миллионов долларов. А состояние марок было очень хорошее.
Активировав последнюю карточку, я всем своим дрожащим организмом вполз в сеть. Надо было уточнить и сравнить. Поисковая система Google выдала полную информацию. Мне оставалось удостовериться, что это именно те раритеты. И тщательное сравнение по всем имеющимся в Интернете параметрам не оставляло у меня почти никакого сомнения в их подлинности.
Теперь надо было думать о том, как продать эти марки. Задача казалась мне почти не разрешимой. Мысли путались, но ничего в голову мне не приходило. Решив, что торопиться, в этом случае не надо, я стал строить планы на жизнь. Перед глазами проплывали сказочные острова, яхты, заполненные самыми красивыми девушками, виллы на Лазурном берегу, Мерседесы, Ролс-Ройсы, Бентли и феррари. А среди этого великолепия я – моложавый и спортивный мужчина в расцвете сил.
Мечты были так увлекательны, что я незаметно погрузился в сон. Резкий звук входного звонка резко прекратил мои грезы. Открыв, с сожалением, оба глаза, я обнаружил себя сидящим в кресле. На коленях лежала начатая рукопись отцовского романа. Альбома с марками рядом не наблюдалось. Поискав его взглядом и не найдя, я поплелся открывать дверь незваному гостю…
Передо мной стоял тот же Леха, который изрек знакомое:
- Санька, дай сотню, трубы горят…
Часы показывали девять часов утра воскресенья пятнадцатого.




Часть 4. Любовь как наваждение

Шесть дней прошли в заботах о пропитании: доступным мне способом платного подвоза отдельных граждан от дома до работы, от работы домой, от любовниц к женам и от верных жен к любовницам. Попадались, иногда и женщины, осуществляющие аналогичные вояжи. Впрочем, мне было совершенно одинаково, лишь бы платили. Пол, возраст и социальное положение волновали меня в меньшей степени: бомжи, как правило, такси не заказывали.
Так что неделя протекла с пользой для желудка, автомобиля и моего относительно молодого и холостого мужского организма. Но я продолжал и к концу седьмого дня, то есть воскресенья 22 мая этого, же года, в разгар белых ночей, барражировал вдоль красавицы Невы, в районе набережной имени Кутузова, как раз перед Литейным мостом…
Да, забыл про погоду. Она была замечательная: теплая и уже с сиренью. Кто бывал в Петербурге, знают, что сирень – это почти главные кусты и цветы мая и июня. И, если она распускается в середине мая, то это значит, что дни стоят жаркие, а ночи теплые.
Так, про природу уже написал, а теперь, по законам жанра, следует говорить про любовь. А Любовь, она тут как тут, в виде красивой молодой женщины, стоящей на обочине в ожидании попутного транспорта. Понятно, что я остановился и пригласил девушку подвезти хоть на край земли.
- На край земли не надо, - сказала она, изящно усаживаясь на переднее сидение, - А чуть-чуть за окраину города прошу Вас, меня подвезти - в Юкки.
- Конечно, - ответил я и одновременно подумал:
- Лишние деньги, возможно не малые, не помешают,- и мысль завершилась фразой:
- В этом поселке миллионеров бедных людей не водится, а ее
дорогая одежда и запах очень дорогих духов, плюс неземная красота – это аргумент…
- Простите, - обратилась ко мне она, - Не могли бы Вы немного покатать меня по городу, по самым красивым, на Ваш вкус,
местам. Меня зовут Люба, а Вас?
- Александр, - хрипло ответил я и, почему-то назвал свою фамилию.
- Хорошее имя, - кивнула она и улыбнулась:
- А сейчас давайте помолчим, - как-то тепло попросила она.
Сидеть рядом с такой женщиной для мужчины, с заниженной самооценкой, как у меня – это уже повод для воспоминаний на ближайшие десять лет, а провести с ней на час больше, увеличивают их длительность в два раза. Поэтому, как вы понимаете, я согласился еще раньше, чем она закончила говорить.
Обычно я спокойно отношусь к клиенту, не разговариваю, если он не хочет и если мне задают вопросы, то вежливо отвечаю. Но здесь я стал волноваться, почти сразу. И еще, я отметил, что на дорогу мне смотреть совсем не хочется. И, только, большим усилием воли, исключительно в целях безопасности, я зафиксировал свою шею в направлении движения. Иногда, не буду скрывать, поворачивался в ее сторону, а глазом косил постоянно. Не мог налюбоваться.
Красота бывает разная: внешняя и, которая внутри. Чаще отдельно и очень редко, вместе. Я имею в виду женскую красоту. Но в данном конкретном случае мне показалось, что я вижу полную гармонию. Нет, не показалось, я был уверен.
- Какой же должен быть мужчина, чтобы соответствовать ей? – подумал я, рассмотрев, однако, и свою кандидатуру.
- Чем же я нехорош?
А не хорош я был по многим причинам: во-первых, только капитан в отставке. Во-вторых, беден, как капитан в отставке. В-третьих, никаких перспектив на обозримое будущее. Потому, как уже в отставке. Хотя, не сильно глуп: то есть, почти, умен. Почти, так как дослужился, всего лишь, до капитана. Внешние данные у меня тоже средние: рост 185, вес 85, шатен, глаза синие, черты лица весьма приятные, но не такие, которые отвечали бы рассматриваемому стандарту. Средний, в целом, мужчина, представляющий повышенный интерес только для женщин предбальзаковского возраста…
Но я везу свою спутницу и все-таки волнуюсь, не смотря на то, что вывод о своих перспективах уже сделал. Уже проехали весь Невский, перепрыгнули через Дворцовый на Стрелку Васильевского острова, мимо Петропавловки ушли на Кировский проспект, обогнули памятник Суворову слева и повернули направо: на Садовую. Дальше - медленно вдоль Марсова поля и Летнего сада мы ушли через Фонтанку к Литейному проспекту. Путь лег на север, к конечной точке, к Юккам и все время в тишине. Молчание было нарушено у поста ГАИ в Осиновой роще, где меня, понятно, остановили для проверки документов и определения степени моей трезвости. Разочарованный тем, что я вполне нормален и все с машиной в порядке, инспектор огорченно вернул документы, не пожелав, как принято, хорошей дороги. Затем, с помощью подсказок моей пассажирки, я через десять минут остановился у ворот ее дома.
- Александр, поднимитесь со мной, я рассчитаюсь, - пригласила меня Любовь.
Можете ли Вы представить меня, берущего деньги за счастье быть рядом с таким чудом? Если да, то Вы ошибетесь. Я никогда не брал за проезд с менее, но тоже очаровательных женщин. Но во двор я въехал, из машины я вышел и, как лунатик, я последовал за ней. Ругая себя за это.
Надо было бы описать великолепие дома, но я этого не сделаю, потому что ничего не помню. По вполне понятной причине, я видел, только, ее стройные ножки, изгибы тела, волнистые волосы, нежную шею и изумрудные глаза. Про все это спрашивайте, и я неустанно буду повторять: изумрудные глаза, изумрудные глаза…
Переход к чаю, шампанскому, музыке тел, окутанных шелковыми простынями и к такой короткой белой ночи, я не буду описывать, потому что хочу переживать это только в себе. Лично…
Утро наступило очень быстро. Но был еще день, ночь, день… и на, не помню какое утро, меня разбудил настойчивый звонок. Открыв, с огромным сожалением, глаза, я обнаружил себя, лежащим в собственной постели, на чистых, но не на шелковых простынях. По адресу прописки и постоянного проживания.
Звонок же разрывался от похмельного нетерпения…
А у дверей стоял, с, оплывшим от запоя, лицом темно-синий сосед неустанно и с надеждой повторяющий своим сиплым голосом очень знакомое:
- Санька, дай сотню, опохмелиться.
- Леха, - прорычал я, отдавая ему деньги, - Не звони больше так рано, я может быть не один, - и, продолжая рычать, окончательно проснулся. В девять утра 22 мая. А через три часа мне надо было ехать на встречу с родителями моей любимой.
И это был не сказочный сон…, а любовь, как наваждение.

Я басни сочиняю про зверей,
При этом маскирую ловко темы,
Дела, события, поступки тех людей,
Что нынче создают для нас проблемы.
__________________________________

Вот, например, шакалу дали власть,
А, что шакал умеет делать?
Он может выть, хитрить и красть
И с этим нечего поделать.

Еще шакал помощников берет,
Конечно, из семейства псовых,
Гиен, волков, а также, подойдет
Хорек и кто-то из сурковых.

А в басне этой или, как бы в сказке,
Все эти звери могут говорить
И носят добрые овечьи маски
И шкуры те же, чтобы не простыть.

- Мы, - говорят, - все вышли из природы,
- Мы, - повторяют, - Избранная власть,
- Мы, - воют, - Кровь и плоть народа,
- Но прикрывают маской свою пасть.

При этом овцам и другим копытным,
А также тем, кто образует ареал
Поесть дают, не очень, правда, сытно,
Шакал, хотя и в шкуре есть шакал.

__________________________________

А дальше будут басни про зверей,
И я, при этом маскируя темы,
Поведаю про нынешних людей,
Что во главе стоят системы.