МОЯ БИБЛИЯ

"Евгения Онегина" я считаю своей библией. Писарев разгромил Пушкина. Он написал: "Вот мы говорим: Байрон, Гете, Данте. Пушкин не только не может вставить слово в разговор этих важных господ, но он даже не может понять, о чем беседуют эти великие господа!"

После этого тридцать лет было молчание вокруг имени Пушкина, даже после выступления Достоевского на открытии памятника Пушкину в 1880 году.

И что же? К Пушкину приходят все великие мира сего, все культурные люди, чтобы поклониться этому гению русской культуры. А что Писарев?.." (Н. Рубцов)

 

Николай Рубцов. Художник Евгений Соколов.

Потеряем скоро человека,
В этот мир забредшего шутя.
У законодательного века
Вечно незаконное дитя.
Тридцать с лишним лет как из пеленок,
Он помимо прочего всего
Лыс, как пятимесячный ребенок,
Прост, как погремушечка его...

Николай Рубцов. МОЯ БИБЛИЯ.

"Евгения Онегина" я считаю своей библией. Писарев разгромил Пушкина. Он написал: "Вот мы говорим: Байрон, Гете, Данте. Пушкин не только не может вставить слово в разговор этих важных господ, но он даже не может понять, о чем беседуют эти великие господа!"

После этого тридцать лет было молчание вокруг имени Пушкина, даже после выступления Достоевского на открытии памятника Пушкину в 1880 году.

И что же? К Пушкину приходят все великие мира сего, все культурные люди, чтобы поклониться этому гению русской культуры. А что Писарев?.. (Н. Рубцов)

Потеряем скоро человека,
В этот мир забредшего шутя.
У законодательного века
Вечно незаконное дитя.

Тридцать с лишним лет как из пеленок,
Он помимо прочего всего
Лыс, как пятимесячный ребенок,
Прост, как погремушечка его...

Николай Рубцов. Художник Евгений Соколов.