Так вот теперь сиди и слушай.
Он не желал ей зла.
Он не хотел запасть ей в душу
И тем лишить ее сна.
Он приносил по выходным ей сладости,
Читал в ее ладонях линии.
И он не знал на свете большей радости,
Чем называть ее по имени.
Ей было где-то тридцать шесть,
Когда он очень тихо помер.
Ей даже не пришлось успеть
В последний раз набрать его несложный номер

О, в первый раз несла она ему цветы
Две ярко-белых лилии
В знак того, что никто, кроме него,
Так не называл ее по имени.
    
И было ей семьдесят шесть,
Когда ее самой не стало.
Нет, не страшила ее смерть.
Скорей, она о ней мечтала

Бывало, знаете ли, сядет у окна
И смотрит, смотрит, смотрит в небо синее.
Дескать, когда умру, я встречу его там,
И вновь тогда он назовет меня по имени.

Какая в сущности смешная вышла жизнь,
Хотя, что может быть красивее,
Чем сидеть на облаке и, свесив ножки вниз,
Друг друга называть по имени,
Чем сидеть на облаке и, свесив ножки вниз,
Друг друга называть по имени.