Цитата:

"Русская интеллигенция всегда сбегала на окраины империи, где могла чувствовать себя свободнее. Сергей Довлатов — в Таллине, Давид Самойлов — в Пярну. Осип Мандельштам, Василий Гроссман, Юрий Карабчиевский восхищались Арменией.
Все в логике Иосифа Бродского: «Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря».
Но основная масса поэтов, писателей, художников, кинематографистов сбегала именно в Грузию. Взаимопроникновение было столь глубоким, что в советское время можно было говорить об особой субкультуре — российско-грузинской."

Вопль души.



Эмиграция в Грузию

Борис Пастернак сбежал от семейных дрязг и неурядиц быта в Грузию. Здесь его приветливо встретили с молодой женой Зинаидой Нейгауз — он мог жить в Грузии столько, сколько угодно. Русские поэты были без ума от этой страны и посвящали ей самые экстатические свои стихи: между мандельштамовским «если спросишь «Телиани», поплывет Тифлис в тумане…» и ахмадулинским «…и смутно виноградом пахли грузинских женщин имена» нет вообще никакой дистанции, зато эти строки объединяет одна эмоция — эйфорическое восхищение. Сумрачный Андрей Тарковский, несколько утомляясь от застолий, все-таки отдыхал душой в Грузии и особенно расслаблялся, попадая в силовое поле тбилисского армянина Сергея Параджанова.

Восхищаться Грузией, дружить с ее лучшими, талантливейшими представителями, выпивать и закусывать, бродить по старым улочкам, пиная сухие опавшие листья платанов, — это был способ внутренней эмиграции. Что внятно сказано у той же Беллы Ахмадулиной в стихотворении «Сны о Грузии»: «…милой родины суровость, нежность родины чужой». Надо ли объяснять, какая страна имелась в виду под нежной чужой родиной?

Это был какой-то очень особый, едва ли где повторявшийся культурный симбиоз. Главное же, Грузия представлялась пространством свободы. Не случайно именно грузинское кино составило подлинный историко-культурный феномен, который невозможно повторить в принципе. В журнале «Литературная Грузия» печаталось то, что невозможно было опубликовать в метрополии. (А что уж говорить про утраченный и небывало поэтичный феномен, близкий лучшим образцам народного танца, — грузинский футбол?!) Издательство «Мерани» в годы перестройки было одним из самых передовых. Не случайно и то, что фильм-манифест «Покаяние», от которого многие отсчитывают, и вполне справедливо, переосмысление советской истории, был снят именно грузинским режиссером Тенгизом Абуладзе.

Европейская культура

Так и в самом деле повелось с тех пор, как Ираклий Второй отдал Грузию под покровительство России. Об этом лучше других написал Борис Пастернак, отношение которого к грузинской поэзии иначе как поклонением не назовешь: «Грузинское дворянство породнилось с русским и в совместной деятельности с ним втянулось в общий ход общероссийских государственных дел и высших умственных интересов Петербурга и Европы». Европы, именно Европы: образованный класс России и Грузии был европейским, никто и не думал противопоставлять в этом специфическом контексте Россию и Запад, не обвинял грузин в способности плясать под дудку какого-нибудь «парижского обкома». И далее у Пастернака в очерке о Николае Бараташвили: «Прежде существовавшие здесь зачатки западного влияния усилились… Сверх пестрой восточной чужеземщины, какою встречал их Тифлис, они (Пушкин и Лермонтов. — The New Times) где-то сталкивались с каким-то могучим и родственным бродилом, которое вызывало в них к жизни и поднимало на поверхность самое родное, самое дремлющее, самое затаенное».

Где тут Кутаис?

Русская культура пропитана грузинской, грузинская — русской. И прежде всего — русским языком. Русский с грузинским акцентом — из того самого кино 60–70-х — стал особым социальным диалектом: смешным, тонким, с бесчисленными, как в слоеном тесте, пластами смыслов.

Русская и грузинская культура встретились на мостике в маленьком грузинском городке в ленте Георгия Данелия по сценарию Резо Габриадзе «Не горюй». Русский солдат (Евгений Леонов) с собачкой по имени Эрзерум заблудился и случайно встретил двух молодых грузин, страдавших от похмелья (Вахтанг Кикабидзе и Георгий Кавтарадзе). Их разговор стал символической иллюстрацией ко всему российскогрузинскому диалогу.

«Здравия желаю! Православные, где тут Кутаис?» — «Там». — «Тьфу, ты! Опять проскочил». — «А Тифлис?» — «Там. А там Стамбул». — «Стамбул нам не нужон. Мы там были. Эрзерум, за мной!» — «А Эрзерум там».

Разумеется, все заканчивается дружеской выпивкой и закуской, как и любой нормальный российскогрузинский диалог… Эта особая субкультура, объединившая и породнившая два народа, не утрачена до конца, но постепенно — прямо на наших глазах — умирает. Разрыв дипломатических отношений — прежде всего разрыв человеческих связей.

Это все равно что разрушить семью, разорвать пополам единый, органическим образом возникший культурный слой. Сколько фамилий, значимых для сегодняшней русско-грузинской культуры, может только навскидку назвать читатель — не меньше пяти, семи, десяти… Режем по живому.

С какими бытовыми проблемами сталкиваются проживающие в России грузины в результате разрыва дипотношений между странами?

Владимир Хомерики, первый вице-президент общества «Грузины в России», президент «Конгресса национальных объединений России»: Представьте: у человека (он гражданин России) мать проживает в Гори. Как туда съездить? Где получить грузинскую визу? Как вывезти оттуда мать? В России порядка 600–700 тыс. россиян грузинского происхождения, практически у каждого в Грузии родственники, и перед каждым встает подобная проблема. И это только начало. Все осложнения впереди.

Анна Кереселидзе, директор школы № 1331 с грузинским компонентом: В первую неделю учебы в школу не пришли несколько учеников. Они не смогли вернуться из Грузии в Москву, прежде всего из-за финансовых проблем. Авиабилеты сильно подорожали. Мне звонила одна семья, граждане РФ, которая не может выехать из Грузии. Их четверо — двое родителей и двое детей, билеты до Москвы сейчас обойдутся им в $2500, и они просто не могут их купить. У наших учеников родственники есть в Грузии, естественно, они обсуждают все друг с другом. Но настроение в школе зависит от учителей, и мы стараемся настраивать детей положительно, чтобы не было конфликтов.

Отар Кушанашвили, телеведущий: Такой жесткий, ничем не оправданный шаг, как разрыв дипломатических отношений, не может не повлечь за собой осложнение жизни миллионов людей. Я и моя семья — мы как-то выживем. Но когда я думаю о тех людях, которым сложно собрать деньги на хлеб, которым сказали, что дружить с русскими плохо, ибо русские плохие, и когда русские люди, которые считали Грузию своей второй родиной, получили тот же императив от своих людей: считайте всех грузин плохими, — конечно, это тяжело именно в моральном смысле.

Сосо Абшилава, генеральный директор ресторана грузинской кухни «Генацвале»: Вся эта возня не будет долго продолжаться. Когда-нибудь появится ктонибудь такой, кто скажет: все, хватит, стоп — и поставит всех на место. Просто сейчас ни там, ни здесь нет такого человека, который может сказать веское слово.

Лейла, продавец цветов на Новом Арбате: Мои дети живут в Грузии, мы разговариваем по телефону, я высылаю им деньги, мы поддерживаем связь. Они не приезжают в Россию последние два года, и сейчас ничего в этом плане не изменилось.

Нино, продавщица зелени в Марьиной Роще: У меня виза заканчивается через 10 дней, а другой, сказали по телевизору, не дадут. А у меня в Кутаиси три семьи живут на эти деньги: старые родители, замужняя дочь, трое внуков, зять-инвалид. И еще надо кормить семью сестры. И семью брата, он беженец из Сухуми.

http://newtimes.ru/magazine/2008/issue082/doc-57892.html