Вчера и сегодня довелось мне поучаствовать в интересной дискуссии с умным собеседником о категориях одушевленности и неодушевленности существительных. Этот грамматический момент касается всех или большинства языков, но мы говорили, в основном, о русском, потому я здесь тоже ограничусь рассуждениями в рамках РЯ.

 

Насколько я понимаю, разница при употреблении одушевленных и неодушевленных существительных проявляется при их склонении, а если говорить конкретно, то:

 

1) У существительных мужского рода единственного числа в винительным падеже ("человек, вижу человека" - "дом", вижу дом");

2) В винительном падеже множественного числа ("собаки, вижу собак", "люди, вижу людей", "крысы, вижу крыс" - "машины, вижу машины", "холодильники, вижу холодильники", "сапоги, вижу сапоги").

Как видно, для неодушевленных в обоих случаях форма винительного падежа совпадает с формой именительного падежа, чего не скажешь о неодушевленных.

 

Наша дискуссия свелась к тому, что является определяющим фактором при отнесении существительного к категории одушевленных или неодушевленных, и является ли данное правило/закон прескриптивным (предписывающим, как делать) или дескриптивным (просто описывающим закономерность).

 

Я лично пришел для себя к следующим выводам:

 

1) Изначально, в историческом смысле определяющим фактором, который делил существительные на одушевленные и неодушевленные, были свойства объекта, обозначаемого данным существительным. Вероятно, так отражались какие-то бытовые и/или религиозные представления о том, что является живым, а что - неживым, у чего есть душа, а у чего ее нет. Или нечто в этом роде. На сегодня же у нас осталась традиция, и сейчас определение существительного в качестве одушевленного или неодушевленного не имеет прямой связи с биологическим (научным) представлением о живом и неживом, не имеет связи с христианским представлением о душе и даже о бытовом понимании живого и мертвого. Что хорошо заметно на примере того, что существительное "животное" одушевленное, а сущ-ое "растение" - нет. Так что у нас есть лишь уходящая в прошлое традиция. И носители языка употребляют существительные (склоняют) их согласно усвоенной традиции. Иногда на употребление влияет восприятие свойств объекта (например, слово "робот" употребляется и как одушевленное, и как неодушевленное, в зависимости от того, как говорящий воспринимает робота. Но чаще это существительное употребляется как одушевленное). Приблизительные критерии разделения мы понимаем и чувствуем, и очень часто можем без проблем определить, к какой категории относится существительное. Например, понятно, что все или почти все названия людей, животных, насекомых - одушевленные, а названия подавляющего большинства неживых объектов - неодушевленные. Однако это приблизительный критерий. Если же брать строгое определение, не допускающее никаких побочных толкований, то СЕГОДНЯ точно определить, к какой категории относится существительное, можно только по его грамматическим свойствам, то есть, посмотреть, как оно склоняется. Впрочем, носителям языка конкретно для их практической речевой деятельности это совершенно не нужно, они говорят так, как усвоили на практике и как им подсказывает их языковая интуиция. Что же касается иностранцев, то им как раз полезно узнать примерные критерии, по которым существительные делятся на одушевленные и неодушевленные, дабы не запоминать это для каждого отдельного слова. Конечно, он будет сталкиваться с исключениями, кое-что придется заучивать, и тут нужна практика, однако общий базис полезнее знать, чем каждый раз на ощупь определять, как же склоняется данное слово;

 

2) Грамматическая категория одушевленности/неодушевленности - дескриптивная. Она ничего не предписывает делать, она просто описывает, как ведут себя в речи те или иные существительные, и подчеркивает, что имеется некий критерий, разделяющих их в этом плане на две группы. Кроме того, дается описание того, как ведут себя при склонении представители обеих групп, а также описываются максимально формализуемые критерии, по котором существительное можно отнести к одной из групп, не зная, как оно склоняется. Это просто описание. Для иностранца оно может служить предписание, но только потому, что он просто берет его за правило, дабы ориентироваться.