Я долго маялся, пытаясь сформулировать свое мнение о книге Быкова "ЖД". также долго, как и читал все ее 688 страниц убористого текста. Не смог. Поэтому выкладываю чужую рецензию, но очень мне близкую:

Рецендент: Лев Данилкин
Издательство: Вагриус, 2006/Геликон Плюс, 2006

Роман ждали, будто мессию; Иоанном Предтечей предусмотрительно выступил сам Быков, пару лет назад опубликовавший свои «Философические письма», где излагал некую экстравагантную историческую теорию, из тех, что объясняют вообще все. Вообще-то, давал понять он, это будет роман, но роман пока еще сочинится, а открытие следовало обнародовать как можно скорее: «неумолимая деградация России происходит на наших глазах». Теория, указывавшая на существование невидимых связей между Шафировым и Кулибиным, Жуковским и Березовским, в кратком изложении выглядела захватывающей.

Компетентность Быкова-романиста подтверждалась не раз, поэтому можно было позволить себе ждать окончательных ответов на самые острые вопросы. Когда разрешение от бремени произошло, оформление текста выглядело еще более многообещающим: «поэма», «самая неполиткорректная книга нового тысячелетия», дважды повторенное в предисловии слово «истина», варианты расшифровки названия, где среди прочего предлагались «Живые души» и «Живаго-доктор»; сразу ясно, мгновенная классика. Быков не солгал; «ЖД» в самом деле стоит несколько особняком в его творчестве.

Быков разворачивает перед нами свиток с картиной воображаемого будущего. Десятые годы XXI века. В России гражданская война, а впрочем, не совсем гражданская, поскольку регулярная армия воюет с так называемыми ЖД - евреями, которые считают российскую территорию своей и намереваются восстановить здесь Хазарский каганат. Война, длящаяся третий год, деградировала, как и все в России: боевые действия имитируются, свои расстреливают своих, а об исходе битв политики договариваются заранее.

Важная подоплека войны состоит в том, что так называемые русские, воюющие против ЖД, или «хазар», - это в основном «варяги», такие же захватчики, только с Севера. И те и другие угнетают так называемое коренное население - «васек», которые знай себе помалкивают; впрочем, и среди кротких сих находятся более пассионарные особи, они нарочно стравливают между собой варягов и хазар, чтобы те поменьше обращали внимания на коренных.

В этой войне сходятся не только исторические, но и частные коллизии. Окольными путями, из ниоткуда в никуда, из пункта Ж в пункт Д, перемещается множество персонажей - мотивированные, как правило, всеобщей «бесприютностью». Главных героев - живых душ - в романе несколько: один воплощает долг, второй - пытливый ум, страсть к переменам и любовь к народу и родине, третий - разумный компромисс между западничеством и почвенничеством, четвертый - жизненную философию «коренного населения», пятая - милосердие и невинность и т.д.

Все они, легко догадываешься, представляют мнимо альтернативные версии автора - «приличные люди», выросшие в «нетепличных условиях» и «умеющие думать о великих абстракциях (потому что думать о конкретике в таких условиях выходило себе дороже)»; беда в том, что им нельзя встречаться; сцены, где они сходятся, в драматургическом смысле абсолютно беспомощны; один, напившись, все время говорит, другой молчит - а как же не напоить первого и не заткнуть рот второму: ведь если они будут функционировать в обычном режиме, то выяснится, что говорят они хором.

Кроме двойников Быкова правду здесь знают еще многие. «Сейчас я вам все объясню!» - услужливо говорит какой-нибудь очередной доброхот и объясняет: хазары - либералы, варяги - государственники, одни морально растлевают, другие физически уничтожают; коренные - ездят по кругу, у них украли историю... «А почему кругами, Василий Иванович? Почему напрямую нельзя?» О, сейчас я вам все объясню - и опять: на колу мочало, начинай с начала. От частого повторения все это быстро обессмысливается и начинает напоминать свифтовские споры тупоконечников с остроконечниками.

Романные коллизии, которые можно извлечь из «теории», - гражданская война, споры идеологов, ознакомление непосвященных с конспирологической информацией, мнимая опасность, конец света - довольно быстро истощаются, а роман из этого - даже и символистский, без психологии - так и не складывается, и поэтому автору приходится бодяжить идеологическую кислоту нелепыми сюжетными трюками (подземный ход, монах в лодке), сатирическими сценами (которые на самом деле являются статичными карикатурами, причем чтобы оценить степень их удачности, следует быть знакомыми с прототипами - Холмогоровым, Чадаевым, Псоем Короленко), комическими интерлюдиями, а также шутками, большинство из которых вызывают не столько смех, сколько оцепенение.

«Что же спеть тебе?» - говорил как бы в задумчивости как бы слепой как бы старец с бандурой в руках. Он сидел на лавке в избе подполковника Лавкина, офицера, блин, ух, какого офицера». Ну да, «на лавке в избе Лавкина» - что дает более-менее адекватное представление о типе юмора, принятого в «ЖД». Еще шутки? «С кухни внесли «Чудо в перьях» - фирменное блюдо Цили Целенькой, шедевр варяго-хазарской кухни: лося, фаршированного поросем, фаршированного гусем, фаршированного карасем, набитым в свою очередь деньгами. В каждую купюру была завернута сосиска». Еще не догадываетесь, что напоминает это «Чудо в перьях»?

Роман нафарширован не только ядом, но и благими намерениями: он призывает нас осознать бессмысленность русской жизни. Печка печет, яблонька плодоносит - а всем все так же плохо: и из-за того, что захватчики чередуются, а коренное население им потакает, история идет по кругу, и от регулярности появления Шафировых, Кулибиных, Жуковских и Березовских положительно тошнит. Когда-нибудь рог изобилия иссякнет, и что-то делать придется; так что уж лучше сейчас.

Пламенному читателю Быкова следует убить в себе варяга и хазара, а учуяв в себе признаки коренной расы, пробудиться наконец от блаженного сна, сойти с карусели - и начать историю, пусть даже закончив ее, отправившись «туда, где ничего нет»; мне кажется, я более-менее точно излагаю пафос автора.

Роман не шибко хороший и не бог весть какой плохой, зря Быков посыпал голову пеплом в предисловии - так же и заканчивается, не хорошо и не плохо, тем, что и так известно: «Не будет никакого конца света. Слишком все было бы легко, если бы случился конец света». Будет что-то другое, оптимистически предсказывает Быков. Улыбаясь вместе с его героями, мы не можем не отметить, что откровением такой финал является только для них. Финал ложный; за катарсис нам выдали опровержение (самой жизнью) и так неправдоподобной теории.

Ну ладно, теория - теория с самого начала вызывала подозрения в подтасовке фактов (которые даже не Быков-то подтасовал, а безвестные авторы газеты «Завтра», году так в 1997-м, в период гусинского НТВ). Так ведь тут и до теории обнаруживаются странные гипотезы.

Махачкала в Средней Азии, ацтеки, сражающиеся с инками за Юкатан, фраза «Я знаю, что от перемены атомов молекула не меняется!», фраза «Таинственные маневры, бессмысленные, как стояние на Калке», - чем больше набирается этих ляпов, тем яснее становится, что раз «стояние на Калке», то татары - это варяги, Петр I - хазар, а Быков написал «поэму» в том же смысле, что «Божественная комедия», «Мертвые души» и «Кому на Руси жить хорошо»; а чего ж - фундаментальная некомпетентность может породить даже еще более экстравагантные теории. Быков, к сожалению, не является экспертом ни в истории, ни в географии, ни в физике, поэтому и теорию его нельзя принять всерьез; а раз так, роман, где кроме нее - только тошнотворные шутки и пафосные трюизмы, не может не вызвать известного недоумения.

Главные, однако, ляпы этого романа даже не фактические, а языковые. Быков, общепризнанный златоуст, здесь городит невесть что - потому что транслирует неправду, ерунду и сам об этом знает, но не может остановиться. «В прессу вовсю проникало слово «супостат». В детстве Волохову, увлекавшемуся тогда физикой, супостат представлялся прибором, регулирующим температуру супа, наподобие реостата, коим можно было умерять громкость; теперь мы на него бесперечь супились». Это типичный пассаж из «ЖД» - вроде бы эффектный, как все здесь, но если присмотреться, набор стилистических неточностей. Архаизм «бесперечь» дублирует архаичное звучание «супостата» с непонятной целью. Можно ли «проникать» - то есть пробираться - «вовсю», изо всех сил? Либо «вовсю употреблялось», либо «начало проникать» - но не «вовсю проникало». Слово «тогда» дублирует только что упоминавшееся «в детстве»; тройная игра слов - «супостат», «суп», «супиться» - ни к чему не ведет, просто оправдывая желание автора пошутить.

Из такого сырого материала слеплен весь роман.

Нечто большее, чем недоумение, вызывает не теория и не стилистические огрехи, а та назойливость, с которой быковские идеологи навязывают теорию читателю и с которой автор третирует своих идеологических противников - какими бы отвратительными они ни были на самом деле. Он описывает хазарское панибратство с мировой культурой как омерзительное - только для того, чтобы очень скоро позволить себе фамильярность, какую не найдешь ни у какого Псоя Короленко: «Воцарилось благолепие. Хеллер отдыхал, Гашек сосал, и я тоже что-то плохо себя чувствую».

Он скрежещет зубами из-за вульгарности варягов - и оказывается еще более вульгарен, чем его фантомные враги: «Тут мастерски валяли ваньку - шерстяного человека с руками, ногами и, по особому заказу, х...м; правда, про последнее все больше ходили легенды - есть, мол, тайный мастер, но пьет и в последнее время все капризничает». Не называется ли это двойными стандартами? Еще как называется; Быков, несмотря на всю свою Weltschmerz, сам варяг и сам хазар, если уж воспользоваться его терминологией.

«ЖД» можно назвать неполиткорректным, неостроумным, самонадеянным, монотонным, многословным, нелепым, как все чрезмерное, но, боюсь, в русском языке нет того слова, которым описывалось бы это чудо в перьях. Оно, однако, есть в английском - это bathetic: неожиданно переходящий от возвышенного стиля к вульгарному; ложнопатетический, напыщенный или чересчур сентиментальный. Это слово, между прочим, происходит от греческого bathos и означает «самое дно»; именно дна, похоже, дна собственного творчества, достиг Быков, все пытавшийся упредить деградацию страны, в «ЖД».

Быков знает о том, что его роман bathetic - и поэтому снабдил его лейблом «поэма». Это сильный ход: да, в моем романе много чего не сходится, да, я многовато себе позволяю, да, я небрежен и не слишком позаботился о читателе, зато я все объяснил, у меня живаго-доктор, живые души, поэма; можете считать роман отвратительным, но он уже в истории, ку-ку, гриня. Что это все напоминает, так это наклейку, которую водители, обладающие своего рода наглостью, прикрепляют к заднему стеклу своих побитых жизнью автомобилей: «Мятая, зато пиzдатая».

Источник: msk.afisha.ru