Если свобода необходимо связана с возможностью зла и если действительностью зла в мире есть следствие злоупотребления свободою, то скажут многие люди: «Не надо свободы! Пусть бы лучше Бог сотворил мир, состоящий из существ не свободных, необходимо творящих добро». Стоит только, высказав эту мысль, вдуматься в ее содержание, и станет понятно, что в ней содержится отказ от абсолютного добра, состоящего в индивидуальном творчестве и бескорыстной любви к Богу и ко всем созданным Им существам: такой человек хочет быть не творцом, а каким-то автоматом добра, чем-то вроде хорошего часового механизма, действующего по определенным общим правилам. О любви к Богу, как свободном творческом проявлении, и о такой же творческой индивидуальной любви ко всем тварям не может быть и речи у таких существ; следовательно, они не были бы сынами Божиими, не заслуживали бы обожения и не могли бы быть членами Царства Божия. Только там, где есть подвиг и свободное индивидуальное самостоятельное творчество, можно говорить об осуществлении подобия Божия и, следовательно, абсолютного добра. Люди, не думающие о величии Божественного добра и сосредоточившиеся мыслью только на мировом зле, не отдавая себе отчета в том, что мы сами виновны в возникновении его, хотят, если они горделивы, исправить сотворенный Богом мир и готовы отказаться не только от свободы, но и от абсолютного добра.

Всякое общественное целое, согласно метафизике персонализма, есть личнось, и притом личность высшей ступени развития, чем отдельные люди, входящие в его состав. Несовершенства социального строя суть следствие себялюбия не только отдельных людей, но и той «социальной личности», которая стоит во главе общества и организует жизнь его.

Поскольку зло в человеческой жизни обусловлено глубочайшими свойствами человеческой личности, оно не может быть устроено никакими изменениями общественного строя. Из этого, однако, вовсе не вытекает, будто не следует бороться за социальную справедливость и не следует устранять те специальные виды зла, которые коренятся в данном общественном строе. Нужно только помнить, что идеал абсолютного добра в земных условиях недостижим и новые формы общественной жизни, которые удастся выработать будущим поколениям, внесут лишь частичные улучшения некоторых сторон существования и, может быть, вместе с тем породят какие-ниубдь новые проявления зла.

Широкая растространенность ложных учений о том, что зло есть только неполнота добра или даже что зло есть небытие, объясняется следующим образом. Зло, будучи в основе своей проявлением недостаточной любви или недостойной ненависти и в следствиях своих принадлежа к различным видам недостойного бытия, всегда сопутствуется еще и неполнотою добра и имеет в себе стороны небытия. Во-первых, где есть любовь к недостойному бытию, там есть также и неполнота любви к добру, то есть к достойному бытию. Во-вторых, зло не первично: оно возникает на основе сотворенной Богом доброй сущности тварей вследствие злоупотребления свободою, которая сама тоже есть добро и необходимое условие для творения жизни, проникнутой Божественным добром: следовательно, зло есть явление вторичное, зависимое от сил добра и осуществляющееся путем неправильного использования сил, которые сами в себе суть добро; зло есть паразит, питающийся силами добра. Таким образом, в отличие от добра зло никогда не бывает абсолютным: в нем всегда есть какой-либо аспект добра, и в следствиях его также всегда рано или поздно появляется какое-либо добро. Найдя в зле аспект добра и доброго бытия, многие философы и приходят к ложной мысли, будто зло есть только неполнота добра. Наконец, в-третьих, зло, будучи особым видом недостойного бытия, в то же время всегда ведет к обеднению жизни, оно есть бытие, препятствующее достижению полноты бытия; отсюда является ложная мысль, будто зло и есть только этот аспект небытия, присущий бытию, не достигшему совершенной полноты.

В Царстве Божием все деятели служат друг для друга телом; все они совершенны и равноценны. Наоборот, в нашем психоматериальном царстве есть множество ступеней развития; они отличаются друг от друга степенями сложности и достоинства своих деятельностей; в этом смысле они неравноценны. Таков, например, ряд: неорганическая природа – растения и животные – человек – нация – государство. В этом ряду деятель, принадлежащий к высшей ступени, например человеческое «я», строит себе тело, привлекая в качестве союзников деятелей низших ступеней – из области животных, растений и неорганической природы. Без сотрудничества этого тела человеческое «я» не может осуществлять своих возвышенных чисто человеческих деятельностей – религиозной жизни, художественного и научного творчества, общественного служения, исполнения нравственного долга. Инициатор этих деятельностей и руководитель их есть человеческое «я», но осуществить их сполна можно, только пользуясь, как орудием, различными органами тела. Поэтому в нашем царстве существует частичная зависимость высшего от низшего: стоит, например, прекратить питание тела, и оно ослабеет настолько, что религиозная деятельность, художественное творчество, научные исследования и т.д. станут для человека невозможными. Наоборот, приостановка религиозной деятельности, художественного творчества, научного исследования и т.п. обыкновенно не подрывает физиологических процессов питания тела.
Малая устойчивость высших сложных деятельностей, хрупкость их, непропорциональность между рангом ценности и силою ее, характерны для нашего грешного царства бытия, являются источником нравственных драм в нашей жизни: от достижения высоких духовных целей и высших ценностей часто приходится отказываться, отдавая силы на обеспечение низших потребностей, потому что без удовлетворения их вообще никакая высшая и низшая деятельность неосуществима. Такая рабская зависимость наша от низшей природы есть следствие основного нравственного зла себялюбия, создающего обособление и борьбу существ друг с другом.

Такое строение нашего бытия не есть внешнее наказание, наложенное на нас Богом за нравственное зло: оно представляет собою естественное и необходимое следствие нашего себялюбия.

Пояснение. Говоря о личности, я подразумеваю следующее.
Все члены Царства Божия суть действительные и притом совершенные личности, сполна осуществляющие свою индивидуальность; а в психоматериальном (нашем мире) царстве бесконечное множество членов его суть только потенциальные личности, и те члены его, которые принадлежат к числу действительных личностей, как, например, земной человек, все же несовершенны и не осуществляют свою индивидуальность во всей полноте вследствие недостатка творческой силы, обусловленного обособлением от Бога и ближних

Любовь к самому себе, к своей личности есть проявление законное и даже должное, но любовь эта должна быть правильною и возвышенною; она должна быть бескорыстной любовью к абсолютной ценности своей, как и всякой другой личности. Глубоко ошибается тот, кто думает, будто эгоистическая любовь к себе есть именно такая возвышенная любовь, и зло содержится не в ней самой, а в том, что она не сопутствуется равною силою любви к другим личностям. Если бы это учение было верно, то, отвлекшись от ношения себялюбца к другим личностям и рассматривая только его любовь к себе, мы нашли бы это проявление само по себе, как нечто достойное, и тогда зло эгоизма действительно состояло бы только в неполноте любви к другим личностям. В действительности это не так: эгоистическая любовь к себе есть в целом любовь не к тому, что заслуживает любви, она есть любовь к своему искаженному облику. Правда, и в искаженной личности есть положительно ценные стороны, и прежде всего идеал этой самой индивидуальности, какою она во всей своей красоте осуществится в Царстве Божием, но эгоистическая любовь направлена на искаженную личность, включая и ее искаженность или некоторые стороны ее, следовательно, без осуждения их и без намерения искоренить их. Такая любовь к себе есть нечто недостойное само по себе, независимо от тех следствий, какие из нее вытекают. Она есть определенное содержание бытия, выражающееся в чувствах, стремлениях и поступках, которые даже и в тех случаях, когда они не затрагивают интереса других существ, представляют собою нечто недостойное: они в разных случаях и в разных степенях отвратительны или презренны и низменны, или жалки, или смешны и т.п. Еще яснее эта определенность и своеобразие недостойного бытия обнаруживается, когда мы рассматриваем себялюбивца в его отношениях к другим существам, и притом не в проявлениях равнодушия, а случаях эгоистической вражды, ненависти, жестокой борьбы за существование. Сказать, что ненависть есть просто неполнота любви, это такое же искажение истины, как утверждение, что зубная боль есть только недовершенное удовольствие.

Только личность может быть актуально всеобъемлющею абсолютною самоценностью: только личность может обладать абсолютною полнотою бытия. Все остальные виды бытия, производные из бытия личности, именно различные аспекты личностей, продукты их деятельностей суть ценности производные, существующие не иначе, как под условием всеобъемлющего абсолютного добра.
Производные положительные ценности, то есть производные виды добра, могут теперь определены путем указания на их связь со всеобъемлющим добром, именно с абсолютною полнотою бытия. Производное добро есть бытие в его значении для осуществления абсолютной полноты бытия. Это не следует понимать так, будто всякое производное добро есть только средство для достижения всеобъемлющего добра, а само по себе не имеет цены. В таком случае пришлось бы думать, что, например, любовь человека к Богу или любовь человека к другим людям есть добро не само по себе, а только как средство достигнуть абсолютной полноты бытия. Так же и красота, истина были бы не добры сами по себе, а лишь в качестве средств.
Осознание этого тезиса и точное понимание его необходимо связано с отвращением к его смыслу, и это чувство есть верный симптом ложности тезиса. В самом деле, любовь к какому бы то ни было существу, лишенная самоценности и низведенная на степень лишь средства, есть не подлинная любовь, а какая-то фальсификация любви, таящая в себе лицемерие или предательство.

Как бы низко какое-либо существо ни пало, для него сохраняется возможность подняться до Царства Божия и начать творчески проявляться как единственная, неповторимая и незаменимая индивидуальность.

Вместо полноты жизни себялюбивые деятели создают себе скудную, обедненную жизнь, не дающую им удоволетворения. Сохраняя в себе инстинктивное стремление к полноте жизни, они непрестранно ищут способов выработать новые типы существования, более сложного, наполненного более содержательными деятельностями. С этой целью деятели вступают в союзы друг с другом: они объединяют свои силы, частично отказываясь от своего исключительного себялюбия и подчиняясь какому-либо деятелю, изобретшему более сложный образ жизни. Таким путем возникают атомы, то есть разнообразные типы жизни, выразимые понятиями «кислородность», «водородность», «натриевость», «фосфорность» и т.п.; далее, возникают еще более сложные единства, молекулы, с еще более разнообразными типами проявлений, такими, как вода, углекислота, известь, поваренная соль и т.п. Громадный шаг вперед по пути усложнения и обогащения бытия совершили деятели, изобретшие органическую жизнь, то есть сумевшие объединить вокруг себя атомы и молекулы так, чтобы образовать сначала одноклеточные, а потом и многоклеточные организмы, растительные, животные. Дальнейшая, еще более высокая и еще более значительная ступень развития жизни на земле есть появление человека. Человек есть существо, восходящее от животности к духовности, хотя бы в самой зачаточной форме. Жизнь по типу земной человечности изобретена теми деятелями, которые, опираясь на весь свой предудущий опыт неорганической и затем растительной или животной жизни, поднялись до осознания абсолютных ценностей и долженствования творить их в своем поведении. На предыдущих ступенях своего развития эти деятели были только потенциальными личностями; доразвившись до человечности, они стали действительными личностями.
Различные типы существования, такие различные эмпирические характеры, как ландышевость, березовость, яблоновость (см. Платон) и т.п., или, наконец, земная человечность, изобретены самими тварными деятелями в процессе их развития и искания ими лучшей жизни. Новый способ жизни, выработанный одним или несколькими деятелями и временно удовлетворяющий их, обыкновенно подхватывается и усваивается путем подражания другими деятелями, находящимися с ними в тесном общении; таким образом распространяются в природе новые виды животных и растений.

Но откуда берется несовершенство субстанциальных деятелей, проявленные в мире, если Бог Всеблаг и создал мир, как проявление бесконечного стремления к добру?

Несовершенные становятся такие деятели, которые избрали иной путь поведения; которые любят себя больше, чем Бога, и больше всех остальных существ в мире. Они стремятся к полноте жизни, но заботятся при этом только о себе или преимущественно о себе; они хотели бы усваивать и творить ценные содержания бытия для своего исключительного обладания и пользования. Такова простейшая форма себялюбия, эгоизма. Заботясь о себе, себялюбивые существа ставят цели, не совпадающие с целями других существ или даже противоположные им. В большинстве случаев они не сочетают свои силы друг с другом для достижения общей цели, а действуют в одиночку или даже вступают в борьбу друг с другом. Вместо единодушия, характерного для отношений членов Царства Божия, у эгоистически настроенных существ преобладает обособление друг от друга и от Бога. Существо, себялюбиво замкнувшееся в себе, принуждено осуществлять свои стремления, главным образом, одними своими силами, без дружеского и любовного сочетания их с силами других существ. Поэтому творческая сила себялюбца очень ограничена; вместо полноты жизни он создает скудное обедненное существование; вместо благ, имеющих абсолютную ценность, он создает блага и совершает поступки лишь относительно ценные, доставляющие удовлетворение только ему самому, и то временно, а для других существ имеющие нередко отрицательное значение; мало того, относительные ценности, которыми живет себялюбец, в одних отношениях переживаются им как добро, а в других отношениях оказываются для него самого злом, например, потребление спиртных напитков сопутствуется приятным временным подъемом сил, но вместе с тем и подрывает здоровье.
Отношение себялюбцев друг к другу в большинстве случаев есть равнодушие. Но часто в погоне за делимыми и истребимыми благами они вступают друг с другом в борьбу за существование, и тогда между ними устанавливается вражда. Ненависть, злоба, зависть, хитрость, притворство, лицемерие, предательство и т.п. отратительные проявления хорошо знакомы нам в человеческой жизни.