Мичиру: Ну да, без Харуки станет очень тяжело спасать мир.

Город был заполнен людьми  Марна. На улицах кишели солдаты, похожие на разбойников, и намники. В сам замок кроме офицеров и  состоящей  из солдат прислуги допускались только колдуны.

Стычек с патрулями у путников больше не было. Эсме заранее предупреждала о засадах, и они спокойно их объезжали. Лишний раз дразнить судьбу никому не хотелось. Вик захватил с собой от святилища офицерскую и солдатскую форму. И теперь без проблем совершал вылазки в город. От местного сброда его было не отличить, благо, профессиональных манер он не утратил. Величественность лорда Катарена исчезла без следа, его место занял авантюрист: любопытный, веселый, хитрый, безжалостный и агрессивный. Пробраться в замок для него было пустяковой задачей, если бы не камни...

- Марн их никому не показывает, кроме колдунов. Он носится с ними как курица с яйцом. Он прекрасно понимает, что жив только потому что камни под его контролем. Его предок, когда я принес ему первый камень, рассказал мне, что обладающему ими человеку они дают власть над волей окружающих людей. Поэтому он так хотел заполучить один камень. И, знаешь, я не понимаю почему Марн стремится их уничтожить.

- Все имеет цену, - Эсме сидела, прислонившись спиной к стволу дерева на самом краю обрыва, и смотрела на раскинувшийся внизу город. - Цена обладания камнем - привязанность к нему. Больше того. Камень веками находился на своем законном месте в святилище, жрецы поклонялись заключенной в нем силе, проводили в его честь ритуалы. И вдруг он попадает в руки одного человека. Лишившись врат, лишившись подпитки от почитающих его жрецов, он начинает искать новый источник привязанности и жизненой силы. Думаю, тот король догадывался об этом, потому и решил достать только один камень. Но он не рассчитал своих сил. Когда жрецы вернули себе камень, он уже подпал под его влияние. Он привык к нему, к власти, к ощущению силы. А убив жрецов, чтобы вернуть свое сокровище, он подписал себе приговор. Камень лишился связи с почитавшими его людьми, а одного человека ему было мало, и он потянулся к своим братьям, одновременно все сильнее высасывая энергию короля и подчиняя себе его волю. Думаю, король сам не ожидал, что вдруг решит собрать все камни, это уже была не его воля. Он и его потомки были просто слугами камней, тут даже проклятия не требовалось, чтобы род стал угасать. Наверное, Марн догадался об этом когда заполучил последний камень. Он понял свою гибельную зависимость от них. Как и Последний. Эти двое - всего лишь рабы камней. Только один стремится вернуть их на законное место, зная, что тогда они перестанут сводить его с ума и тянуть его силы. А другой видит только свое могущество. Он понимает, что в камнях заключена сила, и думает, что уничтожив полуразумную оболочку и заключив силу в новый единый артефакт, он избавится от мнимого проклятия и станет всемогущ.

- И он прав? - Вик тоже смотрел на город, но перед его внутренним взором проносились картины истории мира Дэв, оживляемые словами Эсме. Именно эти картины она видела в сфере, вызванной Яном.

- Нет, - слово прозвучало резко, как удар ножом. - Сама оболочка не важна. Как только камни разрушат, сила объединится и сделает то, для чего предназначена... Она откроет проход между мирами.

- И нам не обязательно будет возвращать камни в святилища?

- Ты не понимаешь. Камни  находились в десяти святилищах и открывали врата в десяти разных точках планеты, одномоментно направленные в разные миры. Если объединить их силу, это уже будет не портал, это будет дыра, огромная дыра, нацеленная на первый мир, до которого сможет дотянуться. Представь себе большую бочку с водой, на стенках которой несколько кранов. Даже если они открыты одновременно, из одних вытекает вода, в другие втекает, с разным напором. А теперь представь, что на одну бочку поставили вторую, а днища между ними пробили.

- Ты хочешь сказать, что Дэв объединится с ближайшим миром?

Эсме невесело усмехнулась:

- Могли бы объединиться, если бы эти миры были похожи. Как правило, при возникновении таких дыр, миры начинают конфликтовать. Но Дэв сейчас очень ослаблен и загрязнен. Он будет просто уничтожен другим миром, замещен им. 

- Значит, нам нельзя допустить, чтобы камни разрушили, - подвел черту Винор. - Мы вернулись к тому, с чего начали. Я должен буду украсть камни и отдать их Последнему. И скорее всего придется убить Марна, чтобы Послений мог спокойно вернуть камни на место. Но один я не справлюсь. Нужен кто-то, кому Марн покажет камни, и кто сможет его отвлечь.

- И ты намекаешь, что я должна сыграть роль колдуна? - уточнила Эсме.

- Да. Как тебе такой план?

- План хорош, за исключением одной маленькой детали... - женщина повернулась и посмотрела Вику прямо в глаза. - Я не могу колдовать. У меня больше нет силы. Совсем.

Вик не ожидал такого. Его трудно было удивить, но Эсме это удалось.

- Но как же тогда ты доставила нас в этот мир для исполнения воли ветра?

- Никак. Ветер не посылал меня ни для того чтобы уговорить тебя помочь миру Дэв, ни чтобы охранять тебя в этом приключении. Я солгала тебе. Воля ветра была убить Винора Катарена, виновного в гибели мира.

Вот теперь Вик был не просто удивлен, а сражен на повал. Он лихорадочно прокручивал в голове возможные мотивы Эсмеральды и варианты развития событий. Но только одно могло оправдать то, что человек ветра пошел против воли стихии.

Женщина внимательно наблюдала за его лицом и рассмеялась, когда он пришел к такому выводу.

- Нет, не подумай, я не пала жертвой роковой страсти. Это, конечно, очень романтично, но ветер для меня дороже сердечных привязанностей.

- Тогда почему ты дала мне шанс? - Винор действительно не понимал сидевшую перед ним женщину. Такая изящная, легкая, она казалась воплощением ветра, невесомым и хрупким. Но сейчас в ее глазах светилась несгибаемая воля и сила, каких Вик уже давно не видел даже в самых могучих воинах.

Эсме отвернулась.

- Семь тысяч лет я хожу по тропам ветра. Это задание - мое последнее. После него я буду свободна от своего обещания ветру, навсегда. До сих пор я всегда выполняла волю ветра, я чувствовала ее своим сердцем как единственно верное решение. Но на этот раз мое сердце оказалось против. Я почувствовала, что ты сможешь исправить причиненное зло, и твоя дальнейшая жизнь будет полезна как минимум одному миру. Поэтому я решила поставить все на карту и пошла против воли ветра. Ветер не карает отступников смертью, однако, они лишаются силы, не утрачивая чувствительности и непрестанного желания двигаться дальше, путешествовать по мирам. Только не могут осуществить это желание, что и губит их. Я не хочу такой смерти, ее никто не хочет, но... Если я не права, если мое сердце не научилось отличать правое от левого, если я не способна сделать верный шаг, тогда все эти семь тысяч лет прошли зря, я ничему не научилась. Это было бы очень грустно, но если так случится, я не успею даже загрустить. Я погибну вместе с этим миром.

- А если я смогу вернуть камни, тогда... тогда ты не умрешь?

- Тогда все будет хорошо, - Эсме ослепительно улыбнулась. - Мое последнее задание будет завершено с блеском, и я буду вольна жить так, как мне захочется, там, где захочу. Так что теперь моя жизнь зависит от тебя.

Вик чувствовал себя двояко. С одной стороны его обманули, и он не мог расчитывать на помощь человека ветра. По прихоти этой женщины он оказался втянут в смертельно опасную игру. Да и своей жизнью и смертью она распорядилась не лучшим образом. Еще и часа не прошло с ее последнего приступа. С другой стороны, он и представить не мог, что ради него кто-то когда-то откажется от своего призвания и бросит вызов стихиям. Мейлин говорила, что ни за что на свете бы не преступила воли стихии. Что отступник лишается силы и погибает страшной смертью в одиночестве, поскольку стихия - единственное, что у него есть. Да, пусть она это сделала не из великой любви к нему, но по велению сердца. И может быть это же сердце подскажет ей, что можно было бы остаться жить в Октавионе.

В любом случае, теперь он должен был пройти этот путь до конца. Если ветер желал его смерти, значит ни в одном из миров ему не будет покоя. А если она погибнет по его вине, он никогда не сможет простить себе этого. Что бы их ни связывало, что бы она к нему ни чувствовала, как бы ни сложилась их судьба в дальнейшем, Вик никогда ни к одной женщине не испытывал такого глубокого и сильного чувства. Никого он не любил так сильно, что готов был пожертвовать своей жизнью и даже своим счастьем ради этого человека. 

- Может быть, ты сможешь хотя бы изобразить колдуна? - надежда его не покидала.

- Нет. Но у меня есть в рукаве неплохой джокер, думаю, он нам поможет, - Эсме легко вскочила на ноги и пошла к их стоянке.

Джокер мирно общипывал с раскидистого куста ягоды подозрительного ядовито-желтого цвета.

Винор помнил как Сильвер превратился в пегаса перед их переходом в мир Дэв, и сейчас начал понимать, как им вообще удалось пройти между мирами без силы ветра.

- Эсме, ты хочешь сказать, что в роли колдуна выступит конь? Помоему это будет слишком экзотично, сомневаюсь, что его пустят в замок...

- Именно это я и хочу сказать, - Эсме откровенно веселилась, наблюдая изумление и недоверие на лице Вика. - Серебряная Звезда, мне нужна твоя человеческая форма!

Сильвер оторвался от вкусных ягод, вздохнул. Контуры его тела поплыли, окутавшись серебристой дымкой, и начали меняться. Через минуту перед ними стоял красивый высокий мужчина. Прямые серебристые волосы опускались до середины его загорелой спины. Мужественные черты лица, сильная и стройная фигура, - покорили бы любую женщину. И только изумрудные глаза выдавали неизменный мерзкий характер, безмолвно смеясь над Виком, внезапно осознавшим, что он внимательно разглядывает голого мужика.

- Сильвер, одежду-то создай! У нас на твой рост ничего не припасено, - Эсме говорила совершенно спокойно, давно привыкнув к фокусам своего фамилиара.

Мужчина пожал плечами, и на нем тут же появилась одежда. Просторная белая рубаха навыпуск и светлые штаны, заправленные в мягкие сапоги до середины голени.

- Так лучше? - голос у Сильвера был под стать внешнему виду: глубокий и сильный.

- Конечно лучше. Вик, не обращай внимания. Я когда-то по глупости придала ему форму единорога, а они все такие... Морские оборотни, им все равно: женский вид или мужской. Зато колдовать единороги умеют отменно, и особенно хорошо им удаются иллюзии, что нам и требуется.

- А это, - Вик неопределенно махнул рукой в сторону Сильвера, заработав свирепый взгляд зеленых глаз, мгновенно принявших змеиную форму, - тоже иллюзия?

- Нет, что ты. Он настоящий мужчина, во всех смыслах. По крайней мере, ничем не хуже того множества двуногих животных, что повсеместно считаются людьми. Даже маги видят в нем только способного к магии человека, иначе единороги не выжили бы. 

- А почему он не выглядит так все время?

Оба посмотели на него как на умственно отсталого ребенка.

- Потому что ездить на коне удобнее и быстрее, чем на руках у человека, - объяснила Эсмеральда.

 

Миры...

Вы даже представить себе не можете, насколько их много.

Посмотрите на ночное небо, сколько там звезд? И все это - только маленький кусочек ближайших к вам галактик. Но даже ваша галактика - только капля, летящая во Вселенной.

Вселенная живая, все в ней непрерывно движется, дышит, изменяется. И среди звезд, как и на планетках, гуляет ветер.Тонкие нити ветра пронизывают пространство и время во всех возможных направлениях, и, если бы ты мог стать ветром, ты мог бы попасть почти в любую точку Вселенной, в любой момент времени. Но, даже если ты не умеешь становиться ветром, ты все равно можешь найти свой способ движения от одного мира к другому. И, когда тебе это удастся, ты станешь одним из множества путешественников, открывающих пути и помогающим обмену между мирами. Как маленькие клеточки, переносящие кислород по телу человека, они несут новое, неизведанное, изменяющее и стимулирующее к развитию. Каждая жизнь ценна. Но для ветра наиболее дороги такие путешественники, независимо от их личных качеств. Поэтому любой человек ветра, не задумываясь, пожертвует своей жизнью, чтобы спасти путешественника.

Есть миры, открытые всем ветрам, там, где пересекаются пространства, куда легко прийти, откуда легко выпасть. Они изменчивы и легки, радость звучит в таких мирах несмолкающей нотой. Есть миры стабильные и медлительные, в которых тщательно оберегаемые точки переходов между мирами можно легко пересчитать. Но и там порою дует свежий ветер перемен, разрушая устаревшее, обновляя и принося совершенно неожиданные вещи, меняющие пути развития цивилизаций. А есть несчастные, погибающие миры, где закрыты все двери. Такие миры начинают постепенно затухать, и вездесущий сквозняк уже не может пробраться сквозь нерушимые бастионы мыслей и чувств, живущих там людей, не может изменить что-то. А, варящийся в собственном соку мир задыхается, не в силах переработать скопившуюся грязь, или хотя бы глотнуть свежего воздуха.

И если какой-то человек своими талантами, склонностями и поступками активно и упорно способствует закрытию дверей, нарушению баланса стихий в мирах, он непременно встретит человека ветра. И это будет его последняя встреча в жизни.

Прислушайтесь, может вы услышите, как дышит ваш мир, как бьется его сердце. Может быть тогда вам захочется подарить ему свою радость, свой свет и влить свое дыхание в дыхание Вселенной.

 

Все было ужасно.

Нет, они благополучно добрались до Дэва, ведь Сильверу не так уж сложно провести двух человек тропами ветра. Но сам мир встретил их негостеприимно.

Им пришлось выйти в мир около разрушенного портала, глубже ветер не смог бы доставить Вика. Нагромождение камней у подножия скалы, когда-то бывшее величественным святилищем, теперь производило удручающее впечатление. Скальный массив тянулся в обе стороны насколько хватало глаз, а почти заросшая тропка вела от развалин в мрачный лес. Небо затянули тяжелые тучи, и Анариэль сразу почувствовала себя заключенной в коробку. Однако она понимала, что клаустрофобия в закрытом мире будет преследовать ее повсюду, даже в чистом поле в ясный день. И чем дольше они здесь пробудут, тем сильнее будут становиться приступы, потому что отгородиться от этого ветром она не может. Вик тоже выглядел хмуро, только Сильвер, снова принявший обычную лошадиную форму, не поддавался унынию.

Углубившись в лес, путешественники вскоре выбрались на большую дорогу.

- До столицы отсюда далекова-то, - уверенно сообщил Винор. - Надо бы раздобыть вторую лошадь, даже если Сильвер двужильный, вдвоем на нем будет неудобно.

Помянутый Сильвер в знак протеста щелкнул зубами рядом с его ухом и сердито фыркнул, мол, я тебе не кляча, таскать кого ни попадя.

Эсмеральда не обратила внимания на вольность фамилиара, напряженно вглядываясь в небо.

- Скоро у тебя будет возможность раздобыть лошадь, - ее голос звучал совершенно безучастно, как будто все ее чувства были направлены на что-то далекое.

- Колдуешь? - уважительно спросил Вик.

- Нет. Просто за следующим поворотом нас ждет местный патруль. Обычные разбойники, только с официальным статусом. Видимо, их поставили караулить остатки святилища.

С патрулем им повезло. Семерых солдат Вик уложил быстро и без проблем, оглушив офицера, чтобы потом распросить. Один громила попытался взять стоящую в стороне Эсме в заложницы, но рухнул, не успев подойти, с кинжалом, торчащим глазницы. А наименее удачливый, отрезанный Виком от своих, попытался угнать Сильвера. Жеребец, прихватив его зубами за ключицу, бросил несчастного на землю, а дальше уже в ход пошли копыта.

Вик связал пленного и ушел на поиски их лагеря, а Эсме принялась отчищать кинжал. В отношении оружия она всегда была ярой аккуратисткой. Очнувшийся пленный застал женщину за мирным занятием, оттирания лошадиной морды от крови. Сам конь при этом косил на пленника зеленым змеиным глазом так плотоядно, как будто собирался им закусить, а хозяйка, казалось, была полностью поглощена наведением чистоты. Поэтому к приходу Вика, ведущего в поводу позаимствованную лошадь, офицер был готов рассказать все, что угодно.

Король Марн пребывал в своем замке в столице. После разрушения последнего святилища одному из жрецов удалось выжить, и он поклялся свергнуть проклятого короля. Он начал скитаться по городам, называя себя Последним и пророча на площадях неминуемый Конец Света, который настанет, если камни не будут возвращены на места святилищ до исхода пяти лет.

На что Эсме небрежно заметила, что последний ошибся со сроками, пяти лет у этого мира уже нет. Услышав это, пленный из просто бледного стал серым и едва не потерял сознание снова.

Последнему охотно верили и простолюдины, и знать, но силы и злобы Марна опасались. А с недавних пор Марн начал зазывать в свой замок разных колдунов, надеясь, что они смогут уничтожить камни. И народное недовольство перешло в ополчение, во главе с Последним. Марн перевел столицу на военное положение, а по дорогам разослал подобные патрули, в городах же небольшие отряды наемников тихо избавлялись от главарей ополчения.

 

Со второй лошадью передвигаться стали быстрее. Вик размышлял, как можно будет пробраться в ощетинившийся солдатами город, а Эсме все также витала в каких-то своих мыслях. Вику даже показалось, что она стала бледнее, но возможно, это просто такое освещение, а может, из-за того, что она всю дорогу молчала. Пару раз он пытался заговорить о предстоящем деле, но женщина только досадливо отмахивалась, говоря, что на месте будет лучше видно.

На ночлег остановились у опушки леса. За лесом начинались распаханные поля, а рядом приютилась деревенька. Быстро поужинав настрелянной по дороге дичью, и обменявшись всего парой фраз за вечер, путники легли спать.

Эсме не спала. Сон - это тоже дорога. Вчера, после прогулки по Октавиону, она просто отключилась, стоило ей лечь. А сегодня пытаясь заснуть, она все слышала настойчивый зов дороги. Ветер пел ей, ветер звал ее. Облака все также закрывали небо, деревья обступили толстыми черными колоннами, и на нее снова накатил страх. Самое страшное для человека ветра - оказаться запертым в коробке, где ни выхода, ни окошка, ни щели. И сейчас ее душа металась в теле, отказавшемся от ветра, как в темнице. Влажный ночной воздух давил на грудь так, что становилось трудно дышать. Эсме встала, немного неровной походкой подошла к Сильверу и облокотилась на него. Слушая сонное дыхание коня, нежно перебирая гриву, она немного успокоилась. Если сосредоточить внимание на тускло светящейся в темноте белой гриве, на ощущении мягких прядей, скользящих между пальцев, страх отступал.

Вик закрыл глаза, убедившись, что Эсме никуда не ушла с места стоянки, и продолжил размышлять. Пока все шло неплохо, если не считать неразговорчивости спутницы, но скоро им придется столкнуться с серьезной задачей. В стычке с патрулем Эсме четко показала свою позицию. Как и говорила когда-то Мейлин, она может подсказать, но в конфликты вмешиваться не станет и поможет только в крайнем случае. А значит, расчитывать придется только на себя. Впервые Вик пожалел, что последние несколько сотен лет он мирно прожил в Октавионе, немного отвыкнув от прежней жизни наемника-одиночки.

Был, конечно, вариант просто улизнуть. Но тогда дорога в Октавион ему будет заказана. Да и потом, в нем все еще теплилась надежда на то, что Эсме снова станет общительной и им удастся неплохо провести время. С Мейлин же удалось. Он вспомнил женщину моря и невольно начал сравнивать ее с Эсмеральдой. В обеих сразу же читалась родная стихия. Обе были переменчивы, но Эсме обычно несла в себе какую-то особую заразительную легкость, тогда как Мейлин была спокойна и величава. Наверное, тот, кто встретил бы их одновременно, этот счастливец выбрал бы Мейлин, покорно положив свое сердце к ее ногам. Но не он. Он буквально заболел Эсмеральдой, к собственному удивлению понимая, что готов отпускать ее, а потом ждать ее возвращения, конечно же, в Октавион. Он хотел провести рядом с ней не несколько незабываемых дней, а века. Он вспоминал их прогулки по городу и окрестностям, ее смех, и уже скучал по радости, которой так сияли ее глаза в Октавионе. С того памятного разговора, он не видел ее улыбки, как будто ее подменили. И даже если она принципиально не может влюбиться в того, кого защищает, он хотел бы стать для нее близким другом.

 

На следующий день Эсме действительно стала разговорчивее. Она уже не отмалчивалась, охотно разговаривая с Виком о разных мирах. А Вик вовсю старался ее развеселить, что худо-бедно, но получалось. Только ближе к вечеру он вдруг заметил, что девушка отстала и перестала принимать участие в беседе. Обернувшись, он увидел, что Сильвер остановился, а его хозяйка сидит, пригнувшись к его холке. Подъехав, он обнаружил, что Эсме задыхается: в ее глазах застыл ужас, бескровные губы хватали воздух, но не могли его проглотить, бледное лицо пошло красными пятнами, пальцы судорожно вцепились в гриву коня. Он растерялся, но даже не успел ничего предпринять, как приступ прекратился. Эсме била крупная дрожь, на лбу выступила испарина, но она снова дышала. Вик достал свою флягу, и помог женщине напиться. Ее руки страшно дрожали, сама она не смогла бы удержать флягу. Еще через несколько минут она заговорила. Тихо, хриплым голосом:

- Этот мир погибает, здесь уже почти не осталось ветра.

- И сколько ты еще сможешь здесь дышать? - Вик был очень обеспокоен внезапным приступом.

- Не волнуйся, - Эсме послала Сильвера шагом. - От этого я не умру. Приступы могут стать чаще и продолжительнее, но это всего лишь минуты слабости.

- И в эти минуты ты ни на что не способна и совершенно беззащитна.

- Я - воин, если ты не забыл, - в голосе Эсме зазвучал металл. - Я умею справляться с подобными трудностями. И, уверяю тебя, они не помешают мне исполнить долг хранителя, когда придет время.

Вик пристально посмотрел на нее, но она смотрела строго перед собой, выпрямившись в седле как на параде, с совершенно непроницаемым лицом. Он почувствовал ее обиду.

- Прости. Я совсем не это имел в виду.

 

Следующий приступ настиг ее утром. Они уже собрались продолжить путь, но Эсме вместо того, чтобы как обычно легко вспрыгнуть на спину Сильверу, сползла по его боку и скрючилась на корточках. А Вик в каком-то ступоре стоял рядом, слушая вырывающийся из ее горла хрип и понимая, что абсолютно ничем не может помочь ей, хотя и готов отдать за нее жизнь.

К вечеру ее снова скрутило. Удивительно, но с Сильвера она в такие моменты не падала, хотя и ехала без седла. Видимо, фамилиар сам заботился о том, чтобы хозяйка держалась у него на спине.

Когда ужинали, Вика вдруг осенило:

- Уходи!

- Что? - Эсме была озадачена такой неожиданной постановкой вопроса.

- Ты задыхаешься из-за умирания этого мира, так? Значит в любом другом мире ты сможешь нормально дышать, и эти приступы перестанут тебя мучить? Я справлюсь один. Я верну камни и с помощью Последнего открою врата.

Эсме смотрела на него широко раскрытыми глазами, как будто увидела в нем что-то не просто новое, а невероятное. А потом грустно улыбнулась и покачала головой.

- Я не могу уйти. Я буду там, где будешь ты, а тебе необходимо быть здесь. Таков долг хранителя, - солгала она. Ведь хранитель может спокойно покидать охраняемого человека, если в этом есть необходимость. Например, если его помощь нужна другому его подопечному. А вот лишенный силы ветра воин обязан следовать за причиной своей размолвки с ветром. И если тот останется в одном мире надолго...

Вик снова попытался вглядеться в ее глаза.

- Ты мне не доверяешь. Ты думаешь, что я могу сбежать, не вернув камни, - наконец заключил он.

- У меня были такие мысли, но сейчас я увидел, какое зло я причинил этому миру. Я действительно решил его исправить. Чем мне поклясться тебе, что я пойду до конца?

- Не надо ни чем клясться. Я не уйду, и клятвы и уговоры тут бесполезны. Я рада, что ты осознал свою вину, но пока ты ее не искупишь, я буду рядом. И эти приступы ни сколько не отразятся на моей силе, - попыталась успокоить его Эсме, подумав, что сложно отразиться на том, чего нет.

Больше они к этому вопросу не возвращались, хотя Вик и страдал от ее приступов не меньше ее самой. А может, и даже больше.

На четвертые сутки пути клаустрофобия отступила для Эсме на второй план. Зов дороги не давал ей покоя. Ее душа рвалась в дорогу за ветром, но тело было не способно не то что перемещаться между мирами, но даже пролететь десяток метров с ветром. В таком случае, душа видела только один выход - разорвать связь с обременяющим ее телом. И теперь все больше сил Эсме уходило на восстановление связи. Но хуже всего в этой ситуации было то, что даже вырвавшись на свободу, душа не вернет себе силу ветра, пока ее правота не будет доказана. И если Вик откроет врата, ее душа погибнет вместе с этим миром, уже навсегда.

Радовало ее только то, что вся эта борьба, в отличие от приступов, была незаметна для Винора.

Через два дня они добрались до окраин столицы, расположившейся в низине между холмами. Встав лагерем на склоне одного из холмов, они стали решать, как пробраться в замок Марна.

Винор Катарен с утра сидел над картами островов Сени-й-Йен. Это было первое спокойное утро в замке с тех пор, как появилась Эсмеральда. Ехать никуда не хотелось, да и гостья спала, так что они с Фредом, не сговариваясь, решили заняться делами. Фред пропадал где-то в городе, а Вик намечал маршрут для будущей торгово-дипломатической экспедиции по картам, которые привезла контрабандно-разведовательная экспедиция дружественных Октавиону пиратов. Вик всегда считал законы условностями, которые необходимы обывателям, чтобы не спутать правую руку с левой ногой, и совершенно не касаются его. Жители Октавиона также предпочитали полагаться на свой здравый смысл, чем на писанное кем-то, поэтому корабли многих пиратов, объявленых вне закона в других госудаствах, спокойно заходили в порт Октавиона. И наоборот, некоторые узаконеные мерзавцы не приближались к городу на пушечный выстрел.
Время шло, а сосредоточиться не удавалось. Хотя за окнами был ясный солнечный день, Вик чувствовал как сгущаются грозовые тучи. Что-то должно было произойти.
В дверь постучали, Вик буркнул:"Входите!" И в комнату вошла Эсмеральда.
- Нам надо серьезно поговорить, - начала она, а в голове у  Вика щелкнуло:"Вот оно".
- Конечно, присаживайся... - он свернул карту и переставил на стол глобус, освободив даме единственный стул, но она прошла мимо, предпочтя усесться на подоконнике. На фоне голубого неба и сияющего моря был виден только темный силуэт и выражения глаз было не разглядеть.
- Я наконец определила, что мой подопечный - ты, - ее голос звучал ровно и не выражал никаких эмоций. Это заставило Вика напрячься, ведь все эти дни гостья была открыта, а ее чувства и эмоции мгновенно захватывали их с Фредом.
- Я полагаю, это как-то связано с Октавионом?
- Не совсем. Это связано с миром Дэв, если ты, конечно, помнишь такой...
Пауза повисла в воздухе между двумя людьми. Память Вика работала идеально, и он сразу вспомнил все о мире Дэв, но ощущение угрозы не давало ему покоя.
- Вроде бы, вспомнил. Там был драгоценный камушек в качестве активатора в пространственных воротах, да? Но при чем здесь я?
- Мир Дэв погибает. Ты - единственный, кто может его спасти, и мой долг, как хранителя, сопровождать тебя и помогать в этом.
- Почему именно я? - вот так живешь себе спокойно, управляешь городом, и вдруг раз, и тебя записывают в спасители совсем чужого тебе мира.
- Потому что Винор Катарен знает мир Дэв. Знает, как туда попасть. Сумел выкрасть камень и сможет вернуть его на законное место до того, как мир задохнется из-за того, что все врата закрыты, - в голосе женщины ветра зазвучал металл, ясно показывающий ее отношение к тем, кто закрывает врата. Мэйлин предупреждала, что за этот поступок ветер может с него спросить, но прошло столько времени...
- А если я откажусь? - ответ на этот вопрос он знал, но так просто сдаваться было не в его привычках.
- Тогда, - Эсме запнулась на секунду, как будто ей пришлось проглотить застрявший в горле ком, - одному из людей ветра придется убить Вас, Лорд Катарен.
"Одному из" прозвучало странно. Как хранитель, она умеет убивать, но не хочет пачкать руки? Или не хочет убивать именно его? Ему бы очень хотелось, чтобы так оно и было, но все это иллюзии. Она живет уже не одну сотню лет, ее ноги исходили тысячи миров, любовь для нее просто приятное времяпровождение в перерывах между заданиями. И тут уже у человека ветра не может быть личного "хочу" или "не хочу", есть только "должен".

Итак, карты раскрыты. Он бросается спасать Дэв или принимает вызов. Уходить из Октавиона ему категорически не хотелось, он только нашел свой дом. Шансы выиграть поединок с человеком ветра у него были, если только это будет не палач. А может эти странные слова как раз предупреждение, что в случае отказа по его душу придет именно палач? Скорее всего. Тогда выбора не остается. Значит их ждет романтическая прогулка в мир Дэв. Где дела совсем плохи, раз ветер поднял тревогу, и их наверняка захотят убить благодарные местные жители. Возможно, им даже удасться сблизиться во время этих совместных приключений. О том, что приключения могут обернуться совместной гибелью, Вик старался не думать.
- Хорошо, я согласен попытаться спасти мир Дэв. Но не раньше завтрашнего утра. Мне нужно поговорить с Фредом на случай если я не вернусь.
- Договорились, - девушка спрыгнула с подоконника и направилась к двери. В этот момент ветер лихо задул в открытое окно, сдувая карты со стола и бросая волосы ей в лицо. Вик так и не смог разглядеть его выражения, но почему-то в слове "договорились" ему послышалось "спасибо". Он пожал плечами и стал подбирать карты.

Остаток дня Эсме бродила по городу. Странно на исходе семи тысяч лет жизни найти город, в котором захочется остаться. Вдыхать густой воздух зеленеющих аллей, плутать по узким улочкам и неожиданно выскочить в суету порта. Но так даже лучше: крики людей и чаек, острый запах моря, специй, еды и товаров, вечное движение в мельтешении цветных пятен, - все это помогало отвлечься от настойчивого зова дороги и сомнений. Да,  можно лишиться силы, но наработанная веками чувствительность от этого не пропадет. И чувства Эсме незримо присутствовали в замке Эйвор, готовясь уловить даже малейший намек на побег и мгновенно передать тревожный сигнал Сильверу. Но Вик и впрямь улаживал дела, и даже в мыслях его были приготовления к путешествию в мир Дэв. Приятно встретить честного человека. Он - просто кладезь достоинств, если забыть про его темное прошлое. Да и в прошлом он не то чтобы был воплощением зла - обычный наемник, бродяга без жалости и предрассудков, почти как она сама. Только вот не ошибиться бы в оценке его сил.
Море стало золотым, а белый замок превратился в пламя костра, так ярко пылали янтарные шпили в закатных лучах. Но даже эта красота не могла до конца погасить ее тревогу. На рассвете они отправятся  путь, но она не успокоится, пока не окажется на месте. Или даже пока все не закончится.

Октавион прекрасный город, здесь легко дышится даже если ты лишен сил. А вот в закрытом Дэв будет тяжко, и, если дело растянется на месяцы... Чтож, это еще один повод насладиться ночной прогулкой по городу, может статься, последней приятной прогулкой вообще.

Сильвер, Вик и Фред ждали во дворе замка. Эсме проспала, что неудивительно: она вернулась с прогулки за час до рассвета. Друзья и вовсе не ложились, проговорили всю ночь, так что самым бодрым в компании был Сильвер.
Фред очень не хотел отпускать друга, но понимал, что кто-то должен остаться. Внезапно, он осознал, что расстается с другом впервые, но даже если Вик не вернется, он будет хранить их город, Октавион. По крайней мере, до тех пор, пока не подготовит себе замену, а потом отыщет способ отправиться на поиски друга.

Прощание вышло коротким, и вот уже Эсме подошла к жеребцу, но, вместо того чтобы сесть на него, положила руку ему на холку и тихо, почти шепотом произнесла:

- Теперь, Серебрянная Звезда, твой выход. Открой нам дорогу в Дэв.