Цитата сообщения Filadelfia19




Чтиво выходного дня, пища для ума, тема для споров «олдам» канала «Исторические напёрстки», любящими мыслить макро-категориями цивилизационного масштаба. Предлагаю сегодня попробовать осмыслить становления русской государственности с центром в Москве через призму отношений с «коллективной Ордой» Улусов Чингисхана. А противовесом взять взаимное влияние государств Западной Европы друг на друга. Чтобы увидеть принципиально разные конечные точки исторического пути.

Европа-Азия

После распада СССР устойчивость независимой России придало «ордынское наследие» из ключевых территорий Сибири, Северного Кавказа и Поволжья, Дальнего Востока. Мало того, эти земли являются (по сравнению с коренными княжествами «Руси») доминирующими по площади. Цивилизационный эксперимент последних Рюриковичей с Поволжьем, сумевших построить здесь первый полиэтничный регион в Московском царстве, впоследствии дал плоды продвижения России на Восток и Юг. С моделью особого управления многонациональным обществом с сохранением национальных культур.

Случай редчайший для позднего Средневековья, когда кровавая вражда руин Великой Орды друг с другом неожиданно стала затухать, а порой и прекращаться на долгие десятилетия. А татары, десятки других народов, великороссы сначала присматривались друг к другу, а потом и уживаться в рамках одной государственности. Этому аспекту историографией России всегда уделялось мало внимания, тема сворачивала на «европейскую принадлежность» России по велению императорского дома Романовых, стеснявшихся «азиатчины» и отношений с Ордой.

Больше всего вреда нанесло камлание вокруг термина «монголо-татарское иго». С полным забвением факта, что его (во-первых) не было. А во-вторых, именно притирка оседлых русских с кочевниками Великой Степи стала главным фактором имперской российской государственности. «Игом» можно признать лишь краткий период второй половины XIII века, дальше процесс шёл по дорожке строительства единого государства с центром в Москве, с трудным сломом древнерусских форм прежней социальной организации.

Путь до 1480 года был успешно пройден, выковалась настоящая Россия с её особой экономической, политической и духовной жизнью, административной системой и военной организацией. Именно благодаря тесным взаимоотношением с Ордой. Она стала первым строгим учителем по внешней политике, ошибочно подменяемой «борьбой русского народа за независимость». Да, иногда отношения искрили, на Русь наскакивали карательные экспедиции степняков, но они были единичны.



Остальное время мирного сосуществования русские были нацелены не на выяснение отношений со своим степным соседом, а скорее противостояли ползучей немецкой и литовской экспансии. Борьба не сколько силой оружия велась, она полыхала даже не политически, а больше на культурном фронте. Орда здесь была стабилизирующим фактором, своим существованием заставила безалаберных Рюриковичей заняться укреплением единоличной власти, становиться сильнее. Чтобы получить ордынский ярлык на правление, в Сарае не любили говорить со слабым, но родовитым, предпочитая таким ‒ наглых и худородных порой.

Политика степняков «разделяй и властвуй» до конца XIV века работала прекрасно, князья только в Орде могли найти справедливость и правый (либо насквозь коррумпированный) суд. Тем более, постоянно приходилось искать защиту от угроз отколовшейся Юго-Западной Руси, попавшей под крыло Литвы и Польши. Именно поэтому Северо-Восточная Русь запустила объединительные процессы с большой скоростью, централизация носила военный характер для защиты от внешних врагов. А в спину покалывали копья степняков, с которыми необходимо было уживаться и договариваться почти каждый год.



Результатом стали необычные для феодализма взаимоотношения княжеств, их краткосрочных или ситуативных союзов. С полным выравниванием социальных и хозяйственных «горизонталей», даже когда не было политических и экономических оснований для сотрудничества. Такая модель выживания спасла Русь от военного разгрома и поглощения более агрессивным «западным соседом». Народ привык жить в состоянии вечной угрозы и противостоять всегда более многочисленному противнику.

Потом случилась незамеченная будничная новость «Стояния на Угре», Орда навсегда потеряла право голоса во внутренней и внешней политике будущего Московского Царства, через двадцать лет накопленная энергия в 1502 году опрокинула остатки былого величия Большой Орды, тугая пружина распрямилась, и Россия рванула «на восход». Случилась самая продолжительная и масштабная в истории человечества территориальная экспансия одного-единственного государства. За 150 лет добравшегося до берегов Тихого океана. Не плохой результат после «ига», не находите?

Но дело не в самой экспансии, Россия является единственной державой современности, имеющей бесценный опыт почти безболезненной интеграции Великого Соседа, который веками являлся смертельной угрозой. Именно такой антагонизм стал стержнем построения особого типа суверенной государственности. Когда на службу русскому царю приходили огромные кочевья Орды, начиная с «верных татар» царевича Касима. А дальше процесс уже приобрёл масштабный характер.



Уникальностью расширения России является факт отсутствия даже временных границ с бывшей Ордой, она стёрлась всего лишь раз при Иване III и дальше определялась на глазок, не успевая крепко обрасти крепостями, сторожами или Засечными Линиями. Только вроде наладилась жизнь мирная, а у степняков очередная замятня, собирайся в поход, начинай двигаться дальше на Восток. А где она, та пресловутая «цивилизационная граница» … даже царь-батюшка не знает. Куда бы русский не приходил, везде становился фактором стабильности и объединителем без проблем взаимной интеграции.

Другой мир

Старая Европа не знала никакого «ига» в собственной истории, если не считать краткого мига (711-718 гг.) покорения арабами всей Испании. Потом наступил длительный статус-кво, шаг за шагом испанцы возвращали свои земли, закрепляя их насильственной христианизацией мусульманского и еврейского населения. А после падения Эмирата Гранады в 1492 году началось строительство современного национального государства, Гибралтар разделил два огромных цивилизационных мира.

Остальным европейцам повезло больше, им не приходилось заниматься истреблением исторических противников на собственной земле. Чтобы провести параллель к Руси и Орде, как не вспомнить Столетнюю войну для понимания. Англия и Франция не сумели поглотить друг друга, как не упирались. А славянские народы Балкан не сумели органично ассимилировать турецкое владычество, а когда османы ослабели ‒ устроили этнические чистки, взаимные избиения в Греции, по Дунаю и Малой Азии. Россия и Орда никогда не сталкивалась с подобным религиозным или этническим размежеванием.

Попытка представить «Великий бег к Солнцу» со стороны русских некой религиозной войной с бесерменами и басурманами не находит исторического подтверждения, экспансия шла без лозунгов «постоим за христианскую веру». А вот в отношениях с Западом уже со времен Ивана III появляется чёткая идеологема, на Востоке не применявшаяся: мы богоизбранный народ, власть тоже от Бога, и вообще после падения Византии «Москва – Третий Рим, четвёртому не бывать».



Именно в такой немного странной цивилизационной модели Россия вступила в многовековое соперничество с Западом и Османской Империей. С внутренним стержнем мобилизации всех сил, выкованным именно во времена Орды. С непонятной Западу логикой: Россия никогда не была «ни подчинена, ни покорена», хотя находилась долгое время в зависимом положении от Сарая.

Именно степняки научили русских самостоятельно управлять своей судьбой постоянной угрозой захвата. Население городов и посадов, деревень и хуторов, церковь и аристократия (при всех взаимных претензиях) считали себя «русским народом». А когда становилось невмоготу от внешних испытаний, всегда продолжали борьбу и обязательно одерживали победу.

Давайте поговорим

Времена князей-удальцов с их «Иду на Вы» в чистом поле закончились в сгоревшей Рязани, разорённом Владимире, взятом на татарское копьё Киеве. Наступило переосмысление катастрофы поражения от Бату-хана, понимание: такую силищу не сломить в прямом бою, численный перевес слишком велик, а Орда слишком могуча ресурсами. Так начал формироваться «русский характер» и государственность. Сплав готовности бесконечно долго уступать превосходящему противнику и перейти в наступление при первом удобном случае.

Орда любезно предоставила Руси достаточно времени, чтобы социальные кузницы выковали нового русского человека, от последнего смерда – до Великого Князя и схимника. А когда хан Узбек принимает государственную религию ислам в Золотой Орде, ассимиляция русской элиты в состав ордынской серьёзно застопорилась. Но данный факт не помешал после крушения «ига» включить татар-аристократов в состав русского дворянства. От приобретённой за века мудрости, не иначе.

Сначала Северо-Восточная Русь висела на волоске, почти 120 лет обречённо готовила себя к мученичеству, ханам Золотой Орды ничего не стоило войти в сговор с главными противниками русских княжеств, объединёнными усилиями ландскнехтов Папского престола и степной конницы решить «русский вопрос».



Из поколения в поколение нахождение между молотом и наковальней сначала сформировало общее чувство морального превосходства с ярким религиозным подтекстом народа-мученика, а затем пришло осознание собственных слабых мест. На первое место вышла способность одинаково успешно использовать меч и дипломатию, искать противоречия между сильными мира сего.

Ничего не мешало князьям поднимать народ на вооружённую борьбу с ордынскими мародёрами, истреблять их рати до последнего конюха. А потом спокойно ехать в Сарай, чинно вести беседы с Великим Ханом, получать ярлыки на княжение и безнаказанно возвращаться домой. Способность непрерывно враждовать с разными улусами Золотой Орды и при этом вести переговоры с остальными чингизидами ‒ стало важнейшим элементом отношений Руси с Ордой на протяжении века после Батыева нашествия. Так набирался бесценный опыт терпения.

После возвышения Московского княжества в конце первой четверти XIV века период глухой обороны Руси заканчивается, дипломатия русских в «золотой период» истории Орды с Великими Ханами Узбеком и Джанибеком выдвинули Симеона Гордого и Иван Красного в лидеры среди прочих Рюриковичей. А Куликовская битва стала столетним периодом перехода Руси в контрнаступление. Без резких движений, в тонком балансе силовых и дипломатических приёмов. С частой покупкой сабель степняков для решения внешнеполитических задач на Западе или внутри Руси.

Шаг за шагом избавляясь от уже формальной ордынской зависимости (передача власти напрямую сыновьям без коленопреклонённых поездок в Сарай), уменьшения размера «ордынского выхода» или присваивание его себе, московские Великие Князья дошли до победы на реке Угре. А после объединения великорусских земель после присоединения Новгорода, Пскова, Твери и Рязани, маховик русской военной экспансии и дипломатии запустил череду войн с Западом и Османской империей, завершившись присоединением Крыма Екатериной Великой.

Если здесь случались страшные погромы времён Ливонской войны, Великой Смуты и начала правления Петра Великого, то на Востоке дела шли неуклонно-упрямо вперёд. Словно русские не могли остановиться в «обретении независимости» от Орды, поверженной в 1502 году. Основные ордынские земли вошли в состав России в течение первых ста лет после «стояния на Угре», лишь Крым, отрезанный безводьем Великой Степи, два века ещё пил русскую кровушку разорительными набегами.



Но его участь была предрешена, русские Великие князья, цари и позже императоры приобрели опыт полного поглощения бывшей метрополии. Начиная с расселения татар на юго-восточных рубежах Великого княжества Московского при Василии II, затем поглощения Казанского и Астраханского ханств, покорение Сибирского и Ногайской орды. А когда проблема крымцев решилась, пали последние Улусы Орды, в XVIII–XIX веках Россия пришла в казахскую степь и оазисы Центральной Азии. С намертво встроенным бывшим ордынским Поволжьем и Сибирью.

Мы братья?

Начитанные люди ожидают, когда помяну Георгия Вернадского и Льва Гумилёва. Имевших оригинальный угол зрения на столь быстрое освоение земель Орды, проведённых с небывалой основательностью и органичным встраиванием татарской аристократии в российское дворянство. Действительно, то был феномен. Упомянутые учёные считали: существует общий евразийский корень русской и степной (ордынской) цивилизаций. Он возник после походов Батыя в рамках обменов с Золотой Ордой, либо «монголо-татарского ига» не существовало в том виде, как его преподаёт традиционная историография.

Концепция Гумилёва интересна и даже скандальна, он был уверен в крепком до-ордынском фундаменте отношений Древней Руси и Великой Степи. Именно поэтому уход с арены Великих Ханов стал для бывших Улусов Чингисхана абсолютно незаметным, появление Российского государства не вызвало отторжения у многонациональных подданных, давний симбиоз ордынской и русской аристократии воспринимался само собой разумеющимся фактом.

Можно даже согласиться, если посмотреть на европейский путь исторического развития. Старушка не имела такого опыта, там Реконкиста и любая экспансия была кровавой и жестокой, «горе побеждённым» в полный рост. Репрессии и геноцид покорённые испытывали в полной мере. А попытка устроить Царствие Небесное на Ближнем Востоке захлебнулась в крови по вине фанатиков-крестоносцев.



А странные русские обходились без крови, якобы непримиримую борьбу «за независимость от ордынского ига» щелчком пальцев обратили в массовый переход степной аристократии к себе на службу, их земли органично включили в состав собственной державы и благодаря этому смогли получить огромный людской и материальный ресурс для выяснения отношений с Западом и османами.

О чём любезно сообщил после «стояния на Угре» Иван III императору Священной Римской империи Максимилиану I в 1490 году, предложив помочь военной силой против мутящих воду поляков и чехов. Так Россия ввязалась в европейские разборки в роли самостоятельного игрока. И стала единственным государством, где для расселения великороссов за пределами исторических земель не требовалось изгнания «инородцев», земли хватало всем желающим.

Могущественные степняки, бывшие минимум сотню лет смертельной угрозой для Руси, не выдержали испытания «медными трубами», развратились и разложились изнутри, подтачиваемые мелкими, но частыми поражениями на поле боя. Почесав под малахаями, совершенно спокойно перешли под руку бородатых «лесовиков». Нечто подобное лишь встречалось в Античности, когда бывшие сатрапии Персии спокойно переходили в подданство к эллинам диадохов Александра Великого.

Бoгоизбрaнные

В древности люди исходили из мистических соображений, верили в богоизбранность победителя. Такое впечатление, русские поступали ровно также. Нашествие Батыя восприняли «божьей карой» за междоусобицы и несправедливость многочисленных княжичей, а одолев долготерпением более могущественного и опасного противника… уверовали в собственное полное искупление, ставшее историческим переживанием. Не планируя, как именно, в какие сроки можно решить внешнеполитические задачи гигантского масштаба, пусть Г-дь управит.

Именно поэтому вся внешняя политика России веками была «отстающей на шаг», покупкой билета на ушедший поезд. Сам исторический опыт предопределил такое, зачем суетиться, нужно ждать и само собой образуется. Даже ленивое движение к определённой цели не подразумевает расстановку чётких и понятных народу приоритетов, что позволило европейцу Мюнниху поставить точный диагноз:



Согласен безоговорочно, только божественное вмешательство аккуратно отставлю в сторону. Но готов на пари с литрами крэпэнького, что как только перед Россией встаёт непреодолимая стена, которую силой не прошибить, включаются некие глубинные механизмы «отрицания текущей реальности». И тумблер автоматически щёлкает в режим «ничего невозможного не существует» в долгой перспективе. Потерпим, отползём в глухие буреломы «скифской тактикой», там и покумекаем, как рыло супостату до крови начистить. Даже если богоборцы отъявленные, покаемся на всякий случай.

Когда русские стали считать себя «особенными», не говоря об этом вслух? Может быть, после Куликова поля, как уверяли советские историки. А может, после окончательной консолидации земель вокруг Москвы после междоусобной войны конца XV века. Но скорее всего, после Ферраро-Флорентийский собора 1438‒1445 гг. и падения Константинополя в 1453 году. Тогда появилось явление, называемое сегодня «идеологией».

Примерив на себя тиару «третьего Рима», преодолев внутренний раскол Православия, Московское государство получает настоящий философский фундамент. Наблюдается интеллектуальный взрыв, на русский язык переводятся сотни текстов христианской, философской и мирской литературы, монастыри заняты написанием летописей, пытаясь где-то подправить, а где-то заново осмыслить наследие Древней Руси.

А Великие Князья и первые цари требуют всё большей исторической легитимности. Выводя собственную богоизбранность от Владимира Мономаха, якобы получившего царский венец от Византийского императора. На Орду смотрят уже через призму именно такой легитимности чингизидов и явных узурпаторов, коими назначены темник Мамай или ордынский хан Ахмат. А знаменитое послание Вассиана в 1480 году, духовника Великого Князя Московского, уже является инструкцией: война с Ордой необходима, поскольку их власть «не от Бога». Даже самозваным назван род Батыя, вон оно как дело зашло.



Так и выехало русское воинство на реку Угру, словно на священную войну. Противостоящий Орде истинный царь стал богоизбранным защитником христианской веры. А уже через несколько лет оформляется некий идеал православного христианского государства с центром в Москве. Образ становится настолько притягательным для христиан и даже мусульман, что татары и русская вольница рекой текут под руку Ивана III.

Мы - Орда?

Нет, конечно. Но, именно тесное взаимодействие с ней стало причиной появления и фундаментом русской государственности. Наметило контуры многовековой внешнеполитической культуры России. Чтобы не растекаться мыслью по древу, постараюсь сформулировать максимально компактно главные особенности так называемого Русского Мира:

– Русскому государству никто не враг, а разной степени опасности сосед;

– Русский способен осознавать собственную временную слабость и уметь отступать. Даже падение столицы (всегда смертельное для европейцев) не является поводом для признания поражения, пока народ готов сражаться;

– Русское государство слабо различает дипломатическую и военную составляющую любого противостояния, с лёгкостью способно простить даже смертельного врага строго по Христовым заповедям;

– Русские никогда не ставят внешнеполитических целей на основе строго анализа текущего соотношения сил и средств, предпочитая ввязаться в драку, а потом пусть «Г-дь управит»;

– Русское государство никогда не знает, где остановиться, поскольку понятие «цивилизационная граница» не укладывается в голове после полной интеграции Орды, русско-турецких войн, Заграничных походов и падения главных европейских столиц перед мощью русского оружия;

– Русские убеждены в собственной исключительности и богоизбранности, однако концепции мессианства отвергают категорически;

– Несмотря на построение по формальному признаку любой модели организации общества, будь оно косплеем с Запада или цивилизационным экспериментом большевиков, в любой непонятной или угрожающей ситуации русские возвращаются к прежним идеям, представлениям, традициям и привычкам централизации социума и убеждённости в непобедимости всего народа.

Спасибо Орде, как говорится…

Исторические напёрстки, dzen.ru