— Вы знаете, иногда я его просто боюсь, — призналась мама. 

Я внимательно посмотрела на четырехлетнего Артура и на первый взгляд не обнаружила в нем ничего ужасного. Крепкий, круглоголовый, смотрит исподлобья, самое необычное — неожиданно низкий, какой-то «бархатный» голос: 

— Можно мне эту машину поиграть? Это бетономешалка, да? 

— Да. Да, — ответила я на оба вопроса и обратила внимание на то, что Артур, который уже минут пятнадцать играл на ковре и время от времени что-нибудь говорил мне, не только словом, но даже взглядом не обращается к матери. 

Мама жаловалась на агрессивность Артура. По ее словам, она одинаково проявлялась везде — в семье, в детском саду, на игровой площадке. 

— Он прямо как бешеный делается. Ничем не остановить. Потом отходит постепенно. Иногда даже понять нельзя, с чего началось. 

— Беременность, роды, контакты с невропатологом и его вердикты? 

Родившийся вроде бы здоровым, первые полгода своей жизни Артур тяжело болел. Одна непонятная инфекция перетекала в другую, иногда даже педиатры затруднялись с установлением причин состояния малыша, жизнь которого буквально висела на волоске. Больницы, капельницы… В шесть месяцев мальчик поправился и с тех пор ни разу не болел ничем, кроме легкого насморка. «Проскочили, слава богу!» — вынесла свой вердикт пожилая участковая врачиха. 

Развивался по возрасту. Особенного внимания не требовал, всегда мог занять себя сам. В детский сад пошел хорошо, никаких истерик не устраивал. И вот где-то год назад — началось… 

— Он одинаково агрессивен со всеми членами семьи? 

— Да.

— А что говорят отец, бабушка с дедушкой?

— Отец говорит: не обращай внимания. А бабушка с дедушкой сначала его жалели, а теперь говорят, что он «психический».

Скажу честно: в эту встречу я так ничего и не поняла. Даже никакой гипотезы не возникло. Мальчик казался совершенно адекватным. Понимал запреты, спокойно слушал и выполнял мои инструкции. Единственное, в чем я была уверена твердо, на интуитивном уровне: этот случай — не психиатрия. Стало быть, моя епархия.

В следующий визит я сыграла с Артуром в игру: «люблю — не люблю — равнодушен». В группе «не люблю» он разместил фигурку кота и доктора в халате, в группу «люблю», поколебавшись, положил мороженое и велосипед. Все остальное (включая «маму» «папу» и детей всех возрастов) мальчик горстями переложил в группу «равнодушен». 

Еще через раз я наконец увидела, как выглядит агрессивность Артура. В коридоре перед приемом он как-то договорился с совсем маленьким мальчиком и взял у него поиграть жужжащий пистолет. 

— Отдай мальчику! – велела мама. 

— Отдам потом, — буркнул Артур, нажимая кнопки. 

— Сейчас отдай, нас же уже зовут. 

— Сейчас. 

— Дай! – забеспокоился и сам малыш. 

Две руки (матери Артура и малыша) потянулись к игрушке. И тогда Артур зарычал, отшвырнул малыша с такой силой, что тот стукнулся об стенку, бросил на пол пистолет и кинулся на мать с кулаками. Вдвоем мы с трудом затащили его в кабинет. 

— Дома надо держать таких психических! К батарее привязывать! — бушевала в коридоре мать малыша. 

Мать Артура бурно рыдала над раковиной. Сам Артур, когда я его отпустила, сидел на корточках, прислонившись спиною к стене. Его темные глаза казались матовыми и не отражали свет. Мать взглянула на его позу и отчего-то заплакала еще горше: 

— Что ж, все правильно они говорят, действительно похож… 

Я не обратила внимания не несовпадение формы местоимений и упустила очень важную подсказку. 

Из последующих бесед с матерью и отцом Артура я узнала кое-что новое. Беременность была незапланированной. Артур родился, когда оба родителя были еще студентами. Молодой муж продолжал учиться, ездить на практики, общаться с прежней (общей) компанией, а жена ушла в академку, сидела дома, оказалась совершенно вырванной из привычной жизни. А тут еще прибавились постоянные непонятные болезни Артура, бессонница… Супруг поддерживал жену, как мог, вставал ночью к задыхающемуся сыну, но днем и вечерами его чаще всего не было дома. Бабушка помогала в начале, в самый острый период, потом как-то отдалилась. Но ведь все постепенно наладилось: Артур пошел в сад, мама, вслед за мужем, защитила диплом, вышла на работу, супругам, несмотря на трудности, удалось сохранить свои отношения… Что же происходит теперь? Я все равно ничего не понимала и даже уже начинала злиться на собственную тупость. Ключик был где-то рядом, я это чувствовала. Был, но не давался в руки. 

— Наверное, я просто плохая мать, — покаянно признала женщина. — Не надо было мне его рожать. Мама уговорила. А теперь… Да ладно сваливать на кого-то — я сама с самого начала не могу его любить. Все время жду какого-то подвоха. 

— Какого же подвоха можно ждать от четырехлетнего ребенка? — удивилась я. — Его пресловутая агрессивность весьма демонстративна. Или вы имеете в виду младенческие болезни Артура? 

— Да, да… — она неопределенно помахала в воздухе пальцами. — И уж очень он на Колю похож… 

— Кто это — Коля? — ухватилась я, чувствуя уже, что последний кусочек головоломки готов лечь на место. 

Коля оказался старшим, «неудачным» сыном бабушки, одним из двух братьев матери Артура. О нем в семье не принято говорить. Коля с самого раннего детства был «трудный», потом «связался с плохой компанией», потом… В общем, в настоящее время Коля отбывает срок, как я поняла, уже не первый в его жизни. 

Когда родился Артур, бабушка достала из шкафа семейные фотографии. На одной из них Коля был сфотографирован голопузым младенцем. 

— Мне даже страшно стало, честное слово — один человек!... Только мужу не говорите. Он Колю не видел никогда и не знает, я не хочу… что он подумает… 

Последний скелет с грохотом выпал из семейного шкафа, и теперь четырех с половиной летняя жизнь Артура лежала передо мной как на ладони. Нежданный ребенок, с самого начала оторвавший мать от всего, что было ей на тот момент дорого. Его не хотели, он всему мешал, и «базовое доверие к жизни», которое формируется у младенца на первом году жизни, встретило на пути своего оформления существенные трудности. Понятны стали и ужасные болезни Артура: организм нежеланного ребенка попросту колебался — остаться ему в этом мире или уйти за ту грань, из-за которой он только что пришел. Но его хотела бабушка, и спустя полгода было принято окончательное решение: остаюсь! Но именно в этот момент на свет были извлечены злополучные фотографии. И бабушка, всю жизнь носящая в себе историю старшего сына, как открытую рану, в ужасе шарахнулась в сторону от внука: слишком похож! Она не хочет еще раз пережить такую же боль… И Артур остается один. Он силен, умен, на первый взгляд самодостаточен, он развивается по возрасту, но… он маленький ребенок! С одной стороны, ему хочется тепла и ласки, с другой стороны, он не доверяет даже самым близким к нему людям. Так бесконечно тяжело жить и взрослому-то человеку. А у трехлетнего малыша самым закономерным образом истощаются адаптационные механизмы и появляются вспышки пугающей окружающих ярости… 

Из всех имеющихся в наличии я выбрала отца Артура, как персонажа, наиболее далекого от семейных скелетов. 

— Я не знаю, не понимаю, что с ним делать, — сразу заявил он. 

— Я вам скажу, — пообещала я. — Даже напишу. Будете ставить крестики около выполненных мероприятий. 

— Он просто мне подчиняется, — пожаловался папа месяца три спустя. — Я не вижу, чтобы что-то из этих ваших игр или поездок его радовало. 

— Он тоже ставит крестики, — я кивнула головой. — А вы что хотели?.. Кстати, что там с агрессией? 

— Ой, а вы знаете, ведь намного меньше… И в саду давно не жаловались… 

Я вспомнила удивительный голос Артура. 

— Кстати, у меня есть знакомый хор мальчиков. Туда берут с четырех лет. Будете водить? 

— Конечно, раз ему помогает! А вот что жене-то делать… она так смотрит, когда я с ним вдвоем еду или играю… 

— Пусть что хочет, то и делает, — отмахнулась я. — Записывайте следующую порцию мероприятий… 

Она пришла еще через год. 

— Я так не согласна! — с порога заявила она. 

— А в чем дело? 

— Он поет. В хоре и арии из рок-опер. У него абсолютный слух. Мама сказала: Коля никогда песен не пел! И теперь она его облизывает 24 часа в сутки так, что мне даже близко не подойти. Муж увозит его на выходные на рыбалку, ходит с ним на концерты какие-то. 

— Чем вы недовольны? У Артура продолжаются вспышки агрессии? 

— Нет, что вы, все давно прошло. Он очень спокойный. 

— И что же? 

— Я же все-таки его мать! 

— Да? Это стало для вас актуальным? Ну что же — стройте отношения с сыном. 

— Мама меня не подпускает. Да и муж… 

— Кроме вас, у него нет других матерей. Если вам действительно это нужно… 

— Но вы, вы скажете мне? Я же помню, у мужа были такие списки… Я тоже хочу! Хотя бы вначале! Я и блокнот с собой принесла, только вот ручку дома забыла… 

Я тяжело вздохнула и бормоча себе под нос: «А говорят — инстинкт, инстинкт…» — принялась искать ручку.