Естественно, самые интересные дела о ворожбе и волховании касались царского двора. Страх перед волхвами часто просто парализовывал волю царедворцев и держал в оцепенении всю царскую семью. Вера в колдовство и чародейство была у русских монархов, правивших до XVIII века, настолько сильна, что защита от темных происков даже специально оговаривалась в крестоцеловальных записях на верность царям Василию Шуйскому и Михаилу Феодоровичу Романову. Бояре и «ближние государевы люди» на кресте клялись: «...не посылати ведунов и ведуний на государство лихо и их государей на след не испортити, ни ведовством по ветру, никакого лиха не посылати и следу не вынимати».
При «крестном целовании» и принесении клятвы, особо выделенные люди тщательно и тайно следили, кто и с каким выражением лица это делал, и потом доносили государю: «не корчил ли кого нечистый». Особенное внимание при дворе обращалось на то, чтобы вражеские козни никакими путями не проникли в царские терема, столицу и вообще на Русь. В царствование Михаила Феодоровича Романова в Псков специально послали государеву грамоту со строгим запрещением закупать в Литве хмель! Дело в том, что специально посланные за рубеж соглядатаи-разведчики донесли в Москву о литовских колдуньях, якобы наговаривавших на хмель, чтобы вызвать в России морское поветрие.
Непреходящий и постоянный страх заставлял царский двор искать происки волхвов и чародейство повсюду. Считалось, что невеста первого царя из династии Романовых Михаила Феодоровича, боярышня Мария Хлопова, была из зависти испорчена злыми людьми и потому стала страдать падучей. Здесь явно просматривается действие зелья волхвов из только им ведомых трав, но доказать тогда ничего не удалось, и дело заглохло само собой.
Зато при Алексее Михайловиче, прозванном Тишайшим, созданный им самим тайный политический сыск уже был на должной высоте для того времени. Невесту царя, красавицу Ефимию Всеволожскую тоже извели из зависти. Но тут суровое дознание курировал сам государь. Дело вели с пристрастием и сумели выявить виновного - им оказался чародей крестьянского происхождения Михаил Иванов, которого допрашивал сам царь.
Знаменательно, что за «порчу» государевой невесты Мишка должен был лишиться головы, но его не обезглавили, а отправили под крепкой стражей в Кириллов монастырь - одну из государственных тюрем того времени. Видно, большая политика оказалась сильнее страха перед волхованием: «не стерпев» на дыбе, Иванов назвал заказчиков зелья, а хитрый Алексей, которого вполне можно считать прародителем российской разведки и контрразведки, получил убийственный компромат на некоторые боярские роды. И как знать, не пользовался ли он впоследствии тайно чародейскими зельями волхва в собственных интересах? Во всяком случае, в хрониках середины XVII века отыщется немало случаев неожиданных и странных смертей близких к трону людей.
За царской безопасностью от чародейства следили неусыпно. В 1635 году соглядатаи донесли, что царская златошвея Антонида Чашникова подкинула в дворцовой палате корень неизвестного назначения. Доложили царю, и по его приказу окольничий Стрешнев и дьяк Тараканов, не мешкая, взяли швею на дыбу! Бедная женщина немедленно призналась, что получила этот корешок от своей подруги Таньки, обещавшей, что с наговором от того корня Антониду муж бить перестанет. А для государя и его семьи никакого лиха она не умышляла.
Стрешнев и Тараканов были умными людьми, поэтому швею пощадили, изгнали из дворца и сослали с мужем в Казань, а ее подругу со всем семейством в Чаронду, чтобы неповадно было заниматься всякой глупостью.
Однако мелкие дворцовые дела с златошвеями, сенными девками и прочей ерундой меркнут перед обвинением в колдовстве знаменитого ближнего боярина Артамона Сергеевича Матвеева. Доброхоты донесли, что тот, закрывшись с иноземным доктором Стефаном, читал «черную книгу» колдовства и вызывал нечистого!
Удивительное совпадение: донос подоспел как раз в момент царской немилости к боярину. Анонимный доноситель прекрасно разбирался в волховании и описывал подробности рисования каббалистических знаков и сжигания серы. Но как Алексей Михайлович ни боялся волхвов, страх не заставил его пролить кровь Матвеева. Его только лишили боярского сана, конфисковали имущество в казну и отправили в ссылку, откуда опальный Артамон много и часто писал царю. Впрочем, Тишайший был горазд на интриги: уж не сам ли он, воспользовавшись волной всеобщего страха перед волхвами, организовал донос, дабы пополнить казну и убрать подальше ставшего ненужным бывшего соратника многих тайных дел?
Петровские реформы буквально перевернули все вверх дном в России, но страх перед колдунами оказался на диво живуч. В воинском уставе 1716 года, правленном лично Петром I, прямо сказано: «Если кто из воинов будет чернокнижник, заговорщик ружья и богохульный чародей, то наказывать его шпицрутенами и заключением в железах или сожжением».
Правда, к чести Петра и российского правительства, преследования волхвов вскоре совершенно прекратились, и страх перед ними наконец-то исчез. Со временем он уступил место праздному любопытству просвещенной публики и прозаическим бытовым нуждам низших сословий, отголоски которых дают о себе знать и в наш просвещенный век.
Владимир АНТОНОВ, Тайная жизнь
