Рыжов Александр  

Ежик шел по лесу и пел песенку: 
Бум-бум-бум, бом-бом,
Бим-бим-бим, бам…
Дальше Ежик пока еще не придумал, поэтому песенку он не допевал до конца, а постоянно начинал сначала. 
Хорошо Ежику гулялось, приятно. Сладковатый еловый запах забирался ему в ноздри и щекотал изнутри, солнышко светило именно там, где ему хотелось идти, а листья старого клена, возле которого он как раз сейчас вприпрыжку проходил, были его любимого цвета – золотисто-желтого, медового, и пахли они осенним солнышком. 
Ежик залюбовался листьями и высоко поднял голову. При виде кленовой красоты он почти придумал продолжение своей песенки и уже хотел его спеть, как вдруг что-то ему помешало. Ежик был поэт, поэтому он иногда не замечал, что у него под ногами, а под ногами у него сейчас был толстый кленовый корень. Ежик споткнулся об него и покатился кубарем. Кататься у Ежика хорошо получалось, он по привычке свернулся в клубочек и стал ждать, когда же он остановится. 
Когда серый колючий комочек перестал катиться, из него сначала высунулся осторожный ежикин нос, а потом ежикины глазки и ушки. Прямо перед ежикиным носом ползла Улитка. Она недовольно поморщилась, отодвинувшись от острых ежикиных иголок. Ежик встал на ножки, оттряхнул с себя песочек и вежливо сказал:
– Здравствуйте, Улитка! 
Улитка ничего не ответила, потому что она уже спряталась в домик, который всегда носила с собой, а оттуда разговаривать было неудобно. Ежику стало грустно от того, что кто-то от него прячется, и он сказал: 
– Извините, пожалуйста, Улитка, что я вас напугал. 
Из улиткиного домика не доносилось ни звука, и Ежик двинулся было по тропинке дальше, как вдруг из похожей на перекрученную букву «С» раковины показались антенки улиткиных рожек. Ежик остановился. Убедившись, что на тропинке кроме них двоих никого нет, Улитка выбралась наружу почти целиком и сказала, почти пропела тонюсеньким голосочком:
– Прощаю, но другой раз, когда вздумаете катиться по тропинке, предупреждайте заранее. 
«Какой красивый голос, какие милые антенки», – подумал Ежик, а вслух сказал: 
– Хорошо, когда я буду катиться в следующий раз, я запою свою песенку, я как раз ее почти досочинил, и вы услышите мой клубочек издалека. 
Ежик снял с иголочки большой кленовый листок медового цвета и протянул его Улитке:
– Это вам, Улитка. Если вы никуда не спешите, давайте гулять вместе. Здесь есть рядом еще один клен, еще больше и еще желтее этого, хотите посмотреть? 
И они отправились дальше вместе. Ежик ходил не быстро, но Улитка ползла еще медленнее. Сначала Ежик делал один шаг и ждал, пока Улитка его догонит. Но потом он придумал кружиться вокруг Улитки, понемножку передвигаясь вперед. Так они и шли: Улитка неторопливо ползла, а Ежик семенил вокруг нее, то что-то рассказывая, то напевая свою песенку. 
По лесу мчался Заяц по своим заячьим делам. Он вечно спешил, даже если ему некуда было бежать, он все равно не оставался на одном месте дольше минуты. За это его прозвали Торопыжка. 
Увидев Ежика, Заяц остановился. Улитку он издалека не заметил, поэтому ему было непонятно, чего это Ежик круги наматывает да руками размахивает. Спросить Ежика Зайцу было некогда, поэтому он тут же помчался дальше. 
Через пятнадцать кустов Зайцу повстречалась Белка. Белка сидела на нижней ветке дерева, грызла орех и думала, к кому бы сходить в гости. Она дня не могла прожить, не переговорив хотя бы с пятью соседями. За это Белку называли Стрекотуха. 
Заяц остановился под деревом, отдышался и выпалил:
– Стрекотуха, ты не знаешь, что это с Ежиком, который песенку сочиняет? 
– Не знаю, не знаю, но уже почти знаю, говори скорее и я побегу Лосихе расскажу. 
– Ежик наверное заболел, он все кружится по дорожке да кружится и чего-то улыбается. Странно все это, да ладно, Белка, некогда мне. 
И не попрощавшись, Торопыжка убежал. Белки уже тоже на дереве не было, она прыгала возле огромного лосиного уха и возбужденно тараторила: 
– Вы слышали, вы слышали, Лосиха, что с Ежиком Поэтом сталось? Он заболел опасной болезнью под названием «кружилка», он все кружится и не может остановиться. Что делать-то, что делать? 
Лосиха плавно подняла большую голову с блестящими глазами навыкате и медленно протянула: 
– Бедный Ежик, у него такая красивая песенка. Я все жду, когда он ее допоет до конца. Обязательно надо показать его доктору Дятлу. 
– Доктору Дятлу, доктору Дятлу… – застрекотала Белка, уносясь от Лосихи. – Опасная болезнь, опасная болезнь…
Дятел в ярко-красной шапочке озабоченно выслушал Белку и сказал:
– Да не верещи ты, Стрекотуха, скажи лучше, где больной, надо его осмотреть поскорее да прописать микстурки целебные. А если эта кружилка заразная болезнь, положим его в лазарет под старым дубом в отдельную палату. 
– Он на кленовой дороге, на кленовой дороге… Побегу дальше рассказывать, опасная болезнь, заразная кружилка, кружилка…
Едва выйдя на кленовую дорогу, доктор Дятел увидел Ежика. Ежик и в самом деле кружился – топал своими маленькими ножками по кругу, очень медленно приближаясь к Дятлу. Когда Ежик был в трех заячьих прыжках от Дятла, тот строго сказал: 
– Здравствуйте, Ежик, что у вас болит? 
Сияющий Ежик в первый раз посмотрел на Дятла, до этого он все время глядел куда-то себе под ноги в середину своего круга: 
– Здравствуйте, Дятел! У меня совсем-совсем ничего не болит, а наоборот, у меня все хорошо.  
– Как совсем ничего? Быть такого не может, у вас ведь страшно опасная болезнь кружилка. 
Ежик посмотрел на Дятла второй раз, засмеялся и объяснил: 
– Не кружилка у меня, а дружилка. И не болезнь, а дружба. Просто Улитка очень хорошая, и я с ней дружу. 
Тут Дятел посмотрел вниз, увидел улыбающуюся Улитку и все понял. Потому что и правда: когда дружишь, тогда и кружишь.