В. И. 1978 г. № 2-3

 

ИХ ЖИЗНЬ И СЛУЖЕНИЕ

Я родился в 1931 году. С детских лет я слышал о Боге, так
как моя мать была христианкой. Однако обратился к Господу
я в 17 лет. В 1948 году принял крещение по вере.
Уже с самого начала своего обращения к Господу я глубоко ве-
рил моему Спасителю и, любя Его, стремился чем-либо служить
Ему. Особенно памятными для меня остались годы с 1955 по
1960. Находясь в Подмосковной общине г. Дедовска, я принимал
ревностное участие в начальной стадии образования местной
церкви. В это время я участвовал в служении словом, а затем —
в церковном совете. В этот период на жизни братства особенно
отчетливо стала сказываться неверность работников ВСЕХБ,

которые, фактически, вели все дело к низложению церкви. Это
не могло не затронуть и нашей общины, хотя в то время она бы-
ла только что организована и не входила в состав ВСЕХБ. Тем
не менее работники ВСЕХБ всячески стремились распростра-
нить свое влияние и на нас. Влияние это сводилось к попыткам
остановить рост нашей молодой церкви. И если в тот период мы
не испытывали еще особых препятствий в служении со стороны
органов власти, то постоянно испытывали их со стороны служи-
телей ВСЕХБ. Их всевозможные увещания сводились к тому,
чтобы мы распустили церковь, то есть, чтобы в г. Дедовске цер-
ковь была ликвидирована. Было очевидно, что ВСЕХБ и органы
власти через него никак не хотели допустить вблизи Москвы
ни одной общины, где бы верующие могли найти, в противовес
казенному, истинное и свободное служение Богу.
Мы усматривали, что такая работа ВСЕХБ, как и вся практи-
ка служения, противоречит Слову Божьему, и согласиться с их
требованиями мы не могли. Вскоре не замедлили прийти и го-
нения. В конце 50-х годов в течение двух с лишним лет многих
братьев, в том числе и меня, неоднократно штрафовали, а в 1961
году прошли первые обыски и на служителей было заведено уго-
ловное дело. Обвиняли нас в создании в г. Дедовске церкви, за
многолюдные собрания в доме Смирнова Василия Яковлевича, за
участие в церкви молодежи и детей и за неподчинение ВСЕХБ.
В сентябре 1961 года пятерых служителей нашей церкви,
в том числе и меня, осудили и сослали в Красноярский край.
Среди обвинительных документов был также документ старше-
го пресвитера Московской области члена ВСЕХБ А. Н. Карпова.
Его документ фигурировал в деле как обвинительный акт, в ко-
тором ВСЕХБ давал свое согласие на то, чтобы нас осудили.
Находясь в ссылке в таежной глуши, я не был оставлен ми-
лостью Божьей. Там также приходилось трудиться во славу
Его. И хотя пришлось испытать там всевозможные лишения,
но помощь Божья и радость о новообращенных душах была
вознаграждением от Него.
За период пребывания в ссылке (с 1961 по 1965 гг.) в брат-
стве произошли благословенные перемены. Была организована
Инициативная группа (преобразованная в дальнейшем в Орг-
комитет), которая изобличила отступивший от истины ВСЕХБ
и призвала народ Божий к ходатайству о первом (с 1926 г.) Все-

союзном съезде церкви ЕХБ. Однако атеисты и отступивший от
заповедей Божьих ВСЕХБ всячески противодействовали в этом
народу Божьему, и все сторонники пробужденной церкви, кото-
рые обличали беззаконие и смело выступали за проведение съез-
да — ввергались в темницы, терпели разгоны богослужебных соб-
раний, отнятие молитвенных домов, штрафы. Но пробужденная
церковь ни на что не взирала, шла вперед по узкому пути, про-
ложенному Христом, и несла светоч правды погибающим людям.
Шло время, и Господь совершал Свое дело. По ходатайству
и молитвам многих детей Божьих начали освобождать узников
с их полной реабилитацией. В конце августа 1965 г. я также
был освобожден и реабилитирован. В это время некоторым ве-
рующим были возвращены частные дома, в которых проводи-
лись собрания. Но в нашей церкви та часть дома, которая была
отнята судом в 1961 году у Смирнова В. Я., не только не бы-
ла возвращена, но наоборот, дом был полностью конфискован.
Видимо, к тому времени заинтересованные органы и ВСЕХБ
не расстались с желанием не допустить существования живой
общины вблизи Москвы.
Вернувшись из ссылки, я снова начал трудиться в своей цер-
кви. В середине 1966 г. я был избран Дедовской церковью благо-
вестником, и в том же году рукоположен. Собрания наши прохо-
дили по частным домам верующих, которые, невзирая на репрес-
сии, приглашали к себе народ Божий для, служения Ему. Это
был весьма сложный период, так как весной 1966 г. был издан
новый Указ и преследования искренних детей Божьих намного
усилились. Новая волна репрессий захлестнула почти всю страну.
В том же 1966 г. многие церкви направили своих делегатов
в Москву с ходатайством о предоставлении свободы вероиспове-
дания и прекращении репрессий. Однако делегация была арес-
тована. Я также принимал в ней участие, и был осужден на 14
суток тюремного заключения. Возвратившись домой, я узнал,
что арестован председатель Совета церквей — Крючков Генна-
дий Константинович и секретарь — Винс Георгий Петрович.
Волна репрессий с тех пор росла и ширилась, но дети Божьи,
невзирая на трудности, несли дело служения, радовались в скор-
бях и славили Господа за такую участь.
Не обошли гонения и Дедовскую церковь. Ее снова весьма
терзали, разгоняли богослужебные собрания, отнимали духов-

ную литературу, производили обыски. И вскоре Господь опять
удостоил меня быть узником за имя Его. В октябре 1967 г. я был
арестован и в июне 1968 г. осужден к трем годам лишения сво-
боды. Но этот срок не пришлось отбывать полностью в связи
с амнистией, и я отбыл в заключении только полтора года.
В 1969 г. я вернулся в церковь, которая по-прежнему пере-
живала сильные гонения. Снова начались вызовы в органы,
предупреждения о том, что если я не прекращу религиозной
деятельности, то снова буду посажен в тюрьму. Но ни на что
не взирая, я стремился преданно служить Господу.
В конце 1969 г. в Туле проходило Всесоюзное совещание
служителей нашего братства. Присутствовал и я. Представите-
ли многих церквей одобрили работу, которую в гонениях и скор-
бях совершал Совет церквей за период с 1961 по 1969 гг. При
избрании нового состава Совета был избран и я. Но трудиться
в Совете церквей пришлось немного: в январе 1970 г. я опять
был арестован и посажен в Волоколамскую тюрьму. Здесь меня
пытались склонить на сотрудничество работники КГБ. Однаж-
ды туда прибыли двое сотрудников КГБ и почти на протяжении
пяти часов вели со мной беседу. Они стремились внушить мне,
что я осужден за нарушение законодательства о культах, а затем
изменили тактику: стали говорить, что они не считают меня,
как прочих, преступником, рассказывали о семье, что они ви-
дели жену, детей, расхваливали превосходную жизнь на свободе
и напомнили, что я также мог бы жить на свободе, как и другие,
а потом перешли к прямой вербовке. Один из них предложил
мне сотрудничество с ними, обещая взамен свободу, и добавил:
«Мы поставим тебя служителем в любой из подмосковных цер-
квей». Я возразил: «А ведь мне известно, что служителей ставят
сами верующие». На это он мне ответил, что все будет улажено,
то есть, что они поставят меня служителем через самих же веру-
ющих. Тогда я сказал: «Вот вы на протяжении всей беседы ста-
рались доказать, что вы не вмешиваетесь во внутрицерковные
дела, а как же совместить это с вашим предложением? Ведь этой
вербовкой вы перечеркнули все свои доказательства о невмеша-
тельстве в дела церкви. И притом, я не Иуда, чтобы продаваться
за 30 сребреников». На этом беседа окончилась. Уходя, он еще
раз напомнил, что если у меня появится желание с ними встре-
титься, то они готовы к моим услугам в любой день. Итак, нача-

лись новые испытания за имя Господа. В этот раз я был осужден
к трем годам лагерей строгого режима и был отправлен на Урал
на лесоразработки.
Близился 1973 г. 16 января этого года я вышел на свободу.
Позади осталась зона, конвой, колючая проволока. И снова ра-
достная встреча с семьей, церковью, снова труд на ниве Божьей
и, как прежде, новые угрозы, новые штрафы, новые гонения.
Сильные мира сего не изменили своего отношения к гонимому
братству, и тем более к его служителям.
Итак, новая полоса служения такого радостного и благосло-
венного. К тому времени служение Совета церквей принимало
все более сложные формы и некоторые братья совершали труд
в нелегальных условиях. Тем не менее дело Божье ширилось
и укреплялось. Совершали труд благовестники; не останавли-
валась работа издательства «Христианин»; ходатайствами и мо-
литвенной поддержкой ободрял страдальцев Совет родственни-
ков узников. Но и на сей раз недолго пришлось мне быть на
свободе. В 1974 году я снова был осужден к трем годам строгого
режима. Снова этапы, пересыльные тюрьмы, душные вагоны,
снова бесчеловечное отношение конвоя, хула и проклятия за-
ключенных.
В период последнего следствия вновь неоднократно предпри-
нимались попытки к тому, чтобы втянуть меня в безбожное
сотрудничество с атеистами. Взамен обещалась свобода.
В следствии принимал участие не только старший следова-
тель Беляев. Однажды меня, как и обычно для допроса, доста-
вили из тюрьмы в отделение милиции. Там мне представился
некто Мирошин Михаил Михайлович. Он, по-видимому, один
из тех представителей органов, кто занимается религиозным
вопросом в нашей стране. Его участие в моем следствии было
очевидным: он давал указания следователю как вести мое дело,
в чем обвинять меня и вообще давал направление всему ходу
следствия. Перед ним на столе была разложена литература на
русском и иностранных языках.
Один из экземпляров он дал мне посмотреть. На обложке
было нарисовано восходящее (или заходящее) солнце, колючая
проволока, часовой со штыком, а из-за колючей проволоки вид-
ны руки, тянущиеся к солнцу, как бы к свободе, и надпись:
«Страдальцы за Христа в СССР».

При этом Мирошин пояснил мне, что эта литература изда-
ется за рубежом и подчеркнул, что ему и другим соответствую-
щим органам весьма нежелательно, чтобы подобная литерату-
ра издавалась.
Я прямо ему ответил, что в этом вопросе бесполезно обра-
щаться ко мне, потому что это совершенно не от меня зависит,
а от него и ему подобных. «Если вы прекратите гонения на
верующих,— сказал я ему,— то такая литература не будет из-
даваться. Не будет гонений — не будет и фактов, чтобы о них
писать. Так что причина всего этого кроется не в нас, а в вас».
В беседе он также старался внушить мне, что меня реп-
рессируют все же за нарушение закона об отделении церкви
от государства, старался доказать, что линия Совета церквей
неверная, и разными путями искал подхода ко мне, убеждая
согласиться воздействовать на братьев Совета церквей с тем,
чтобы они изменили свои позиции.
«Но как я могу вам в чем-то помочь или воздействовать
на кого-либо в таких обстоятельствах? Ведь я — в заключе-
нии»,— сказал я ему. Тогда он дал мне понять, что если я с ним
соглашусь, то могу оказаться на свободе. Вполне понятно, что
я такого согласия не дал и авторитетно ему заявил, что линия
служителей Совета церквей верна; все, с чем они обращаются
в наше правительство,— верно; что гонения происходят в на-
шей стране за веру в Бога, за убеждения и что по этой причине
отняты жилые дома у верующих, их штрафуют, разгоняют бо-
гослужебные собрания, судят и т. д.
В процессе следствия я узнал, что по моему делу привлечены
два эксперта: кандидат философских наук — некто Гаркавенко
и кандидат педагогических наук — Лялина, которые должны
были дать объективную религиоведческую экспертизу по во-
просу изъятой у меня литературы. Я в устной и письменной
форме дал отвод экспертам, мотивируя тем, что они — атеис-
ты, не имеют богословского образования и в силу этого не мо-
гут дать объективный анализ. Однако, вопреки моему отводу
и всем моим доводам, эти эксперты участвовали в следствии и,
больше того, все обвинение строилось именно на показаниях
произведенной ими экспертизы.
Когда следствие приблизилось к концу, мне разрешили озна-
комиться с материалами дела и дали на это три дня. На третий

день один из экспертов — Гаркавенко — пожелал со мной по-
беседовать один на один.
В беседе со мной Гаркавенко сразу старался запугать меня
тем, что Совет церквей своими действиями дал повод неко-
торым людям смело обращаться в правительственные орга-
ны со своими требованиями. Начало всему этому положил
именно Совет церквей. «Так что смотрите,— говорил он,— за
все это, возможно, вам придется поплатиться в свое время
более жестоко. Чуть только возникнут в нашей стране ка-
кие-либо неблагоприятные обстоятельства — и вас могут по-
ставить к стенке и пустить в расход». А я со своей стороны
засвидетельствовал ему, что верующий человек, надеющийся
на Бога,— ничего не боится, и так как мы не делаем ника-
кого преступления, то нет оснований нам чего-то опасаться
и страшиться.
В заключение этой беседы он сказал: «Учтите, если вы не пой-
дете на уступки, то в нашей власти облегчить или усугубить
ваше положение впоследствии, по прибытии в лагерь». На этом
беседа наша была прервана.
В этот раз я был осужден на 3 года и отбывал заключение
в том же лагере, где и предыдущий срок. Там, как и прежде,
я молился и, отвечая на расспросы заключенных, свидетель-
ствовал им о Боге.
Итак с 1961 по 1977 год за верность Господу и беском-
промиссное служение в Его церкви я был осужден 4 раза
общим сроком на 14 лет. Из них я отбыл в лагере и на ссыл-
ке — 11 с половиной лет. Это, конечно, незначительный срок,
если учесть то, о чем говорит Ап. Павел: «Вы еще не до крови
сражались, подвизаясь против греха...» Но что бы Господь ни
предопределил для меня в будущем: страдания или смерть
за Него,— все это не страшит меня, а только радует, так как
впереди ожидает меня славная вечность, которую нельзя
променять ни на что в этой жизни. Вечность, которая всегда
влекла и влечет всех пилигримов на этом узком, тернистом,
многострадальном пути.
За все слава Господу. И вместе с Апостолом Павлом хочу
сказать: «Но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью,
только бы с радостью совершить поприще мое и служение, ко-
торое я принял от Господа...» (Д. Ап. 20, 24).

В. И. 1978 г. № 2-3