Просто потому что я давненько не заполняла такого рода вещей)

1) Список из 5-ти вещей, которые вы видите, не вставая из-за стола:
Ворох документов на перевод, пузырек ярко-оранжевого лака для ногтей, сплетенный Диной ловец снов, недорисованные психоромашки на стене, клетка с попугаем.
2) Как вы причёсываетесь?
Гримасничая от боли при распутывании особо запущенных прядей.
3) Что на вас сейчас надето?
Черные леггинсы и майка.
4) Чем занимаетесь по жизни?
Живу, попеременно увлекаясь разностями.
5) Ваше самое большое достижение в жизни на данный момент?
Оно еще впереди, думаю.
6) Кого вы обняли последним?
Маму.
7) Ваше нынешнее хобби, увлечение?
Тортопечение и виртуальное мироспасение)
8) Что вы съели последним перед заполнением этого опросника?
Шоколадную конфету с мятной начинкой.
9) Содержание последней полученной смс-ки?
705 28 74. Это не тайная шифровка, а номер телефона.
10) Какие сайты вы чаще других посещаете?
Ли.ру, вконтакте, МУЛЬТИТРАН, Википедия, девианарт
11) Последняя вещь, которую вы купили?
белые туууууууууфли)))
12) Что вы сейчас слушаете?
Шум системного блока. В голове звучит Ник Кейв, но я жалею соседей и жду утра)
13) О чём вы думали прошлым вечером, когда ложились спать?
Сегодняшним утром я думала следующее: 7.30-2.30=5... Ничо, высплюсь. Хррр.
14) Последний CD, который вы купили.
Давно это было... St. Vincent, наверное.
15) Что вы сейчас читаете или перечитываете?
Только закончила "Америку" Франца Кафки.
16) Если бы вы могли играть на любом музыкальном инструменте, что бы вы выбрали?
Барабаны!
17) Как ваше общее самочувствие?
Все отлично, только не очень.
18) Что бы вы сейчас хотели кому-нибудь сказать?
Ничего. Молча бы обняла.

От ночного воздуха по телу, недостаточно укутанному в одежды после дневного зноя, бегают мурашки. Звезды мерцают на расстоянии вытянутой вверх руки. Где-то вдалеке поет соловей, а поблизости - кукушка. Впереди, от пруда, дружным хором отдается многократным эхом лягушачье кваканье. Пахнет сиренью. Ни единого источника света, окромя карманного фонарика. Во тьме вырисовывается серое полотно дороги, уходящее вниз, мимо одиноко стоящего магазина из красного днём кирпича. Когда-то здесь продавали хлеб. Чуть позднее - даже мороженое. Где-то в траве шелестит Чита; ее черную шерсть совсем не видно в темноте. Гренка, свернувшаяся бубликом, закутана под свитер и куртку почти полностью - наружу выглядывает только любопытный нос. Водная гладь пруда полна очертаний берега столь четких и ясных, что кажется, будто это и не вода вовсе, а нечто более таинственное. Странно стоять на самом краю обрывистого берега, смотреть вниз, и не видеть внизу ничего, кроме окружающего мира. Ни малейшего дуновения ветерка, ничто не нарушает этого равновесия. Ноги ступают по влажной от росы траве, появляется чувство, что впереди стена, и вот-вот в нее упрешься. Невидимая стена давит, но столкновения так и не происходит. Луч фонарика выхватывает в густой темноте неожиданно белоснежные березы. Нечасто доводится увидеть такое скопление берез в одном месте. На обратном пути по левую сторону остается колодец.
Бабушка давала нам мелкие деньги и несколько пустых пластиковых бутылок и мы отправлялись в путь, казавшийся нам в то время долгим. Ведь во дворе ждали самокаты, дорожные знаки, песочница, мяч, "химическая лаборатория", карты, лото, шахматы... Или же можно было отправиться в лес - нужно было всего лишь перейти дорогу. Если же было совсем жарко - бултыхайся в пруду весь день напролет. Но герои от подвигов не отказываются, ни в обычную погоду, ни в самое пекло - надвинув козырьки панамок на глаза и борясь с жарким солнцем, целеустремленно направлялись они к прохладному ключу по воду, а затем к торговке в магазин - пополнить запасы провизии буханкой свежего хлеба и пломбиром. Вернувшись, неутомимые помощники принимались чистить вишню и черешню от косточек, полоть сорняки и орошать посевы. Разумеется, после того, как досыта отобедали и вдоволь надурачились.
Были то счастливые времена, когда каждый был готов надуться друг на друга из-за такого пустяка, как отказ делиться ценной красной пыльцой из кирпича, но стоял за обиженного горой в серьезных делах.
В такие ночи я могу говорить и говорить и говорить и говорить и говорить, лежа в постели и глядя в невидимый потолок. Могу говорить не час и не два. Но обычно бывает так, что собеседник давно и счастливо видит десятый сон, в то время как ты, только открыв впервые по-настоящему за день глаза, остаешься один на один с поднятыми из недр сознания, но так и не отправленными обратно мыслями, и тихо надеешься, отворачиваясь к стенке лицом, что никакая из них тебя не съест до утра. Утром все мысли уплывают обратно в темные глубины, и единственными проблемами остаются отпечатки подушки на лице и затекшая от неудобной позы рука.

В связи со срочной и внезапной переустановкой системы на компьютере, более получаса было мной посвящено перелопачиванию огромного количества бумаг, папок, файлов, дисков, коробочек, блокнотов и тетрадей в поисках маленького белого конверта с диском-материнкой. Он, к слову, нашелся в самую последнюю очередь, аккуратно лежащим вместе со всеми прочими дисками с драйверами и гарантией, в верхнем ящике тумбочки. Я просто не могла поверить в то, что в комнате, по свойствам напоминающей черную дыру, что-то может лежать на отведенном ему месте. Однако, пока я перерывала тумбочки и шкафы, мне удалось найти немало интересного. Были тут и пейчеки с Америки, и расписания смен на неделю оттуда же, и блокнот с набросками главы рассказа, который я некогда писала. Главы, основательно мной подзабытой и так и не включенной в итоге в общее повествование. В больших подарочных конвертах нарисованные мной открытки, так и не подаренные тому, кому предназначались по глупости ли или по еще каким, уже не имеющим сейчас значения, причинам.
Одна из бумаг была свернута в рулон, и когда я озадаченно, не помня и не предполагая, что же это может быть, развернула ее, перед моими глазами явилась "открытка", подаренная одногруппниками на мой день рождения в далекие времена учебы на втором курсе. От каждого было написано немного, по одной строке:
"Моей единственной сестре!" (Валик)
"Самой яркой и красивой" (Оксана Бондаренко)
"РазнАцветнай Лабадинушке ыыыыы ы ы ы ы" (Оксана Шевченко или просто Шева, уехала от нас в Одессу после бакалаврата)
"Самый уматный хрямзик" (Аня)
"Моей самой энергичной дочке" (Олег)
"Любимый веселый пупсичек=) (Наташа-староста)
"Самой красивенькой, умненькой, счастливой и улыбающейся девчонке" (Света, ушла на магистратуру на другую кафедру, как и Наташа)
"Довольный парасёнок ^@^" (Катюшка).
Боже, как это все мило, думаю. Улыбаюсь адресованным мне приятностям и воспоминаниям, как вдруг, в самом конце...
"СИСЮНДРАЧКА".
Мииииирооооооошников, ну конеееечно!

Муза - Диана и ее свадьба.

Сколь интересны порой бывают вариации на тему "Что было бы, если..."!
Что было бы, если бы мне не пришлось идти к нотариусу по работе? Увидела бы я городскую елку на площади в другой день?
Что было бы, если бы я занималась танцами, как в детстве? Была бы я более раскованной?
Что было бы, если бы я поступила в другой институт? Встретила бы я там родственных душ?
Что было бы, если бы мои родители не развелись? Была бы я тем же человеком, каким являюсь сейчас?
Что было бы, если бы кровать так и не смогли вывезти из палаты вовремя?
Что было бы, если бы я тогда поехала вместе со скорой в неотложку?
Что было бы, если бы мне не подарили игровую приставку?
Что было бы, если бы мы переехали тогда в Германию?
Что было бы, если бы я тогда не отморозилась?
Что было бы, если бы мы не помирились?
Сколько бы раз я не улыбалась тому, что этого не произошло, воспоминания о некоторых моментах до сих пор вызывают образование неприятного сгустка щекотки где-то в области сердца.

Глубокая ночь. В такое время мне уж было бы положено видеть третий сон, преисполненный сумятицы, а я сижу перед монитором с Гренкой (это моя собака) в охапке, упиваюсь персиковым соком из изящного хрустального бокала на длинной тонкой ножке, и пытаюсь связать мысли-чувства в некое подобие целого. Целое, которое у меня получается, напоминает штопанный-перештопанный носок.
Год. Остался год. Всего лишь год или целый год? Чувство, что я на правильном пути, не покидает меня, но мне все еще слабо представляется то, что будет дальше, и как я с этим справлюсь. Это в некотором роде похоже на мое пребывание в Америке - я помню всё и всех, но мне странно, при мысли о том, что я жила там почти четыре месяца, вот так вот свободно общаясь с местными жителями, обмениваясь шуточками и вступая в веселые словесные перепалки со своими менеджерами (и хотя "you" означает и "вы" и "ты", для меня они все, вне зависимости от возраста и должности были "ты"), отчаянно пытаясь не обращать внимания на то, как эта рубашка сидит на Нём, отыгрывая роль острой на язык девушки с характером, а иногда, вечерами, уткнувшись сопливым носом и мокрыми от слез щеками в плечо внезапного друга, тихо изливать ему потемки своей души, а потом долго извиняться за перепачканную тушью футболку и утром неожиданно просыпаться в чьих-то теплых объятиях. Все это, как и многое другое, было на самом деле, а мне трудно поверить, что со мной, а не с кем-то другим. Вот так и здесь. Я примерно знаю, что это все будет. Но как именно? Останусь ли я там сама собой или вновь примерю на себя новую роль? Будет ли она от меня отчуждаться, или со временем мы станем единым целым? Как бы то ни было, я должна улыбаться чаще. Гороскоп советует. И вообще, пора бы начать делать добрые дела.

А знаете, я вернулась.
Новое место жительства было просторным, светлым, и чистым, но в нем не было маленького уютного уголка, устроившись в котором можно в полумраке изливать свои мысли на бумагу или же в цифровой вариант. Это, наверное, странно - пропасть куда-то на полгода. Но, бывает, уедешь куда-то - вроде все хорошо, люди добрые, места красивые - а сердце тоскует по дому. Я была больше не в силах терпеть эту тоску, поэтому, собравшись, снова очутилась здесь. И хорошо-то как!
Ничего не изменилось. Ни здесь, ни у меня.
Я так и не стала уделять внимание учебе. На самом деле, я вообще перестала это делать. Ходить на пары кажется мне чужим занятием, и в институт я прихожу как в гости, а не как домой, как было ранее.
Я так ничего и не нарисовала с начала лета, хотя желание есть. Но что-то никак не клеится. Возможно, родная атмосфера вернет мне творческие силы.
Я практически не читаю, и мне стыдно.
И мне, в принципе, не о чем писать стандартный отчет за год. Или мне только сейчас так кажется... Эх, ладно, поживем-увидим.
Скоро Новый Год, вы знаете? В это верится слабо, особенно если брать во внимание тот факт, что все, что я вижу на улице в последнее время, ограничивается грязью. Но я все равно чувствую, что та самая предпраздничная искра есть внутри меня, просто она пока дремлет.
Ну, для приветственной записи, пожалуй, хватит.
Приятно снова быть здесь.
И да, SM_METEORA, я по тебе скучала!)

Я все-таки созрела переезжать на ЖЖ. Кто со мной?

Сегодня вспомнился случай, в реальность которого я даже не сразу поверила.
Это воспоминание относится к той главе моей жизни, страницы которой уже давным давно были пролистаны, а потому несколько погрязли в тумане. Как сон, который пытаешься вспомнить утром, и не уверен, сон это был или не сон, или, возможно, сиюминутная выдумка.
Ночь. Горы. Звезды крупные, яркие, близкие, потрясающе красивые. И мы вдвоем, лежа в кузове пикапа, кутаясь в куртки и ударяясь головой о бортики, едем, прячась от рейнджеров, туда, где нас ждет каждого свое, и в моем случае это вино и молочный шоколад Hersheys.

Окружающие люди ни в чем не виноваты.
Они ведь ничего не знают.
Они не знают, какой я на самом деле лицемер.
А знаю ли я?
Узнала бы я саму себя, если бы встретилось двое моих "Я" - одна только-только закончила школу, а вторая вот-вот перешагнет порог бакалаврата?
Они думают, что, когда у меня что-то не так, все отражается на лице.
Но при этом они благополучно не заметили того, что я хотела оставить в тайне.
Потому что если у меня что-то и можно прочесть на лице, то только тогда, когда я намеренно не достаточно себя контролирую. А так я делаю тогда, когда хочу привлечь к себе внимание. Чтобы человек спросил, что со мной, а я ответила, если не могу начать разговор сама.
Обманывать очень трудно. Раньше мне это давалось гораздо проще. А потом проснулась совесть и стала воздействовать на меня поучительно, периодически посылая мне ночные кошмары.
Чтобы обман удался, нельзя давать себе спуску - или можно очень легко спалиться на самой элементарной глупости. Надо продумывать несколько шагов наперед с различными вариантами развития событий. Надо верить в то, что говоришь, даже если это не правда. Надо контролировать лицо, особенно глаза. Следить за тем, чтобы не предавал голос. И даже когда уж совсем невмоготу, все равно улыбаться.
Вот так и накапливаются во мне, как в аккумуляторе, варварски придушенные эмоции, которым так и не удалось вырваться на свободу.
И поэтому, когда приходит такой день, когда меня выводит из себя малейший пустяк, эффект приравнивается к тонне в тротиловом эквиваленте.
И для окружающих я временно превращаюсь из серьезной умной девушки в конфликтного подростка-максималиста.
Но, как я уже сказала, они-то не знают, почему так происходит.
Да и не их это вина, а, прежде всего, моя.
И уж тем более они не могут быть виноваты в том, что наслоение изнурительной практики, дополнительного немецкого, уроков с детьми и переводами заставляют меня страстно желать лишь одного: оставьте меня в покое и дайте поспать.

Спасибо тому, кто отчего-то пожелал остаться неизвестным, за выраженную антипатию! Я Вас тоже очень люблю и желаю всего самого наилучшего)

"Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня".
Смотрю сейчас на часы и понимаю, что, почему бы и вправду, прямо сейчас, в шестнадцать минут второго ночи, не начать новую эру своей жизни? Я и раньше пыталась провернуть нечто подобное, однако, погрязнув в лени или утонув чрезмерных эмоциях, умоляла себя и обещала, что это последний день, когда все будет по-старому, и срывалась. Но в этот раз я четко и ясно изложу свои мысли цифровым пером на цифровых листах цифрового дневника, и отступать будет некуда. Нет, я не обещаю себе стать идеальной, и не буду пытаться достигнуть недостижимых целей. Я посмотрю на вещи практично и поставлю себе конкретные установки, поставлю так четко, как печать на лоб.
Во-первых. Я хочу стать немного сдержаннее. Не в проявлении всех эмоций. Пускай эмоциональность будет моей отличительной чертой, пусть придает мне шарма и особенности. Но я хочу малость притушить искру зажигания фитиля связки динамита каждый раз, когда меня что-то раздражает. То есть, я буду спокойнее реагировать на мелкие раздражающие факторы, вроде десяткоразового повторения одесским дядей одного и того же вопроса после получения на него более чем исчерпывающего ответа. Я смогу.
Во-вторых, я буду верить в лучшее. Это нелегко, потому что несколько лет назад я забыла, как это делается, но я горю желанием заново научиться. Я справлюсь, и больше не будет никакого опускания рук и впадения в мрачное состояние души с тучкой над головой из-за малейшей неурядицы.
В-третьих, я постараюсь быть увереннее в себе. Не дома, не с друзьями, не со знакомыми, а среди других людей. Пускай себе думают, что хотят, их право. Главное, что близкие мне люди знают, какая я на самом деле. И тем более, большинство из них я все равно никогда больше не увижу, так к чему волноваться о том, что они обо мне подумают? Я буду улыбаться и вежливо общаться. Но уверенно. Никаких больше робких "присаживаний на краешек дивана". Возможно, я даже перестану так много волноваться и дрожь в рука немного уймется.
Я не обещаю, что теперь-то мой дневник будет "all sunshine and bunnies", потому как раз дневник, со всеми соплерастеканиями, слезоводопадами и злобоштормами, и помогает мне выявлять и осознавать промахи, которые я допускаю. Да и тем более поначалу накопившиеся эмоции надо будет куда-то выплескивать, а гораздо безопаснее это делать в интернет, чем в лицо человеку.
Сейчас без двадцати два.
Я виртуально подписываюсь под сим текстом и, преисполненная веры в светлое будущее, и благодарности к Рэю Брэдбери, написавшему великое множество рассказов, заставляющих задуматься, улыбаюсь все той же, но уже обновленной себе.

В колонках играет - Annie Lennox - Thin Line Between Love And Hate

В колонках играет - Annie Lennox - Don't Let It Bring You Down
Полтора года назад я, приехав на нужную станцию предпоследней электричкой, возвращалась домой погруженным в ночь проспектом.
Сегодня я то и дело поднимала голову от очередной книги, чтобы посмотреть на дисплей мобильного телефона и попытаться прикинуть, во сколько мне, уставшей и обутой в туфли на каблуке, с препятствиями вроде редких поездов, удастся ввалиться домой, в теплый уют прихожей, и поскорее запереть за собой дверь на все имеющиеся засовы.
Конечно же, у меня нет никаких причин волноваться. Всего лишь начало одиннадцатого - в это время и ярко освещенный проспект, и сквер кишат людьми. А где много людей, там безопасно. Однако на поверхности меня встретили пустые черные квадраты жилых домов и глухая тишина, нарушаемая лишь редкими шагами. Ни единой машины. Ни единого человека в поле зрения. Опрометчиво выбранный короткий путь. Яркое пятно светящегося бульвара всколыхнуло во мне чувства, схожие с теми, что я испытывала, играя в Alan Wake - когда, убегая по туманному ночному лесу от нескольких врагов, вооруженных топориками и бензопилами и захваченных Тьмой, видишь впереди одиноко стоящий фонарь, и, когда уже стоишь в центре конуса света, тяжело дыша, и видишь, как угроза рассеивается. Пока ты находишься в этой спасительной гавани, с тобой ничего не случится.
Полтора года назад я не любила ночевать одна. Не люблю и сейчас.
Вернувшись домой, я, не разуваясь, сразу же хватаюсь за телефон, набираю номер, и начинаю рапорт о том, что в пункт назначения прибыла, параллельно с этим поворачивая в замке ключ, запирая первую дверь на цепочку, затем перехожу ко второй - щеколды, засовы, после чего параноидально обхожу каждую комнату, включая в них свет и заглядывая в каждый угол, и лишь потом желаю собеседнику спокойной ночи. Покой не торопится приходить. И уснуть наверняка не получится - я и так в пятьсот раз острее реагирую на малейший шум. Поэтому я привычно придерживаюсь стратегии изматывания, и не ложусь спать до тех пор, пока голова уж совсем перестает что-либо соображать и разум отключается, стоит ей лишь коснуться подушки.
Но в этом есть и хорошая сторона - никогда я так не радуюсь утру, как после ночевки в одиночестве.

А я сегодня украшала небо новыми звездами, как в сказке о Мэри Поппинс, где она вместе со своей знакомой и её двумя дочерьми-великаншами поставили стремянку и, намазывая клеем небо, наклеивали на него бумажные золотые звезды с имбирных пряников... И пускай моим небом был потолок, а звезды были пластиковые, это не мешает мне испытывать головокружительные ощущения, когда, закутавшись в одеяло, лежу на спине и думаю прошлом, нынешнем и грядущем. Небо даже словно движется. Звезды вроде бы даже мигают. Умиротворяет. Как тогда, в горах, когда звезды казались как минимум в два раза ближе и ярче, и к чему за все четыре месяца мне так и не удалось привыкнуть. Каждый раз, выходя вечером на улицу, я на некоторое время застывала с открытым ртом, не в силах поверить в то, что я вижу, и в невозможности подобрать описание моим чувствам.

Жаль только, что до ближайшей нам галактики сотни тысяч световых лет. Сотни тысяч световых лет! А это значит, что на своем веку я уже вряд ли услышу о контакте с инопланетными расами и моё любопытство умрет неудовлетворенным. Однажды я смотрела фотографии, сделанные телескопом Хаббл, которому удалось заснять далёкие туманности, и даже совсем запредельно далёкие галактики. И мне стало страшно. Но это был не тот страх, что сковывает и пугает, а скорее взволнованный трепет от того, что я попыталась представить себе размеры вселенной и поняла, что мы на своей планете не тянем даже на песчинку во всем этом океане неизведанного. А еще от крайней степени удивления, что телескоп, каким бы он мощным не был, все это видел. И что, учитывая расстояния, преодолевая которые даже скорость света становится медленной и вялой, некоторых из увиденных звезд может уже и не существовать, а мы видим лишь отзвуки, точнее, "отстветы".

Я-то, за всю свою жизнь видела лишь Луну, Венеру, Марс и, возможно, то крошечное пятно в небе было Меркурием.
Появилось желание увидеть Юпитер в телескоп. Зачем? Я и сама не знаю. Вот такая вот астрономическая мечта.

В колонках играет - The Knife - Marble House
Добровольное заключение в четырех стенах как дома-крепости, так и воздушного замка, возводимого с первых шагов, не приводит к появлению мыслей о зайчиках и радугах. Даже редкие несколько кругов пешком во дворе, утопающем в солнечных лучах и дышащем легким весенним ветерком, не проветривают мозги и не вдыхают жизнь в одну семимиллиардную частицу населения, то есть, меня.
Я-то думала, что дело в затянувшейся зиме, в продолжительном слякотно-грязевом периоде, в отсутствии на улице всех цветов, кроме цвета гнилой картошки. Видимо, нет. Видимо, дело в той самой части населения. Может быть, у нее случилось короткое замыкание и ее необходимо починить? Или же будет просто достаточно стукнуть по корпусу, и все вернется в норму? Потому что информация, получаемая через ее визуальные сенсоры, не доходит до центра, ответственного за удовольствие. Поэтому ей совершенно фиолетово на зеленую траву и фиолетовые же фиалки, и занятия любимыми делами тоже не регистрируются на панели задач как таковые. Работают только системы поддержки жизнеобеспечения и элементарная механика.

Приятно иногда дать своим ногам волю и позволить отвести вечно спешащий разум туда, куда бы он додумался пойти только если грянь праздник какой!
Утро принесло мне долгожданное заключение договора о практике в бюро переводов. Я знала об этом, знала, куда шла. Ступив лишь шаг внутрь офиса, я сразу узнала это место. Перед глазами пронесся снежный январь три года назад, когда я, буксуя в сугробах и с разъезжающимися по свежепритрушенному хлопьями льду ногами, под тогда еще веселую и жизнерадостную музыку, со всех ног неслась по сообщенному мне адресу чтобы перевести и нотариально заверить некую справку, необходимую для моей поездки в Америку. А сейчас я стояла перед тем самым мужчиной, который мне ее переводил, и на моих губах играла полуулыбка от осознания того, что это еще одно явно не спроста совпадение.
Подписав бумаги и снова очутившись на улице, я, пренебрегая логикой, направилась не к ближайшей станции метро. По пути я пыталась понять, почему так, спрашивала себя, зачем мне это, и почему я не могу развернуться и, как все нормальные люди после завершения своих дел, просто поехать домой. Но ноги не останавливались. Душа внезапно возликовала и, переключившись в режим "Я могу сейчас обнять весь мир!", предложила угостить домашних пирожными - отметить, так сказать. Взгляд уже поймал в свое поле кондитерскую, и спустя тридцать секунд, жадно впился в прилавок. А, чего мелочиться! Может, тортик сразу, а?
Что может быть лучше спонтанной покупки легкого, словно облачко, бисквита с нежным сливочным кремом, перебитым с грушей и карамелью и укутанным в горький шоколад?
Сердце рвалось из груди навстречу весеннему солнышку, и я даже подумала, что, доведись мне встретить кого из знакомых - немедля затащу домой на чай!:grin:

Мы - я, моя младшая двоюродная сестра пяти лет и тетя - возвращались домой. Долгий, длинный-предлинный темный переход в метро с местами обвалившейся плиткой и тусклым желто-оранжевым освещением, словно переход в альтернативный мир Сайлент Хилла, вел куда-то вниз, вглубь; справа от нас тянулась вереница желто-синих киосков. Воздух был пропитан обветшалостью, старостью; звуки казались глухими, цвета - вылинявшими.
В одном из киосков громоздились пластиковые ведра с охапками роз и гвоздик, над ними, заполоняя верхнее пространство, нависали деревянные полки, на которые в беспорядке были рассованы искусственные цветы. Ребенок тут же пожелал себе домой неувядающий букет, и долгих десять минут перебирал все возможные варианты. Те, что предлагала мама, ей не нравились. Те же, что она предлагала маме, повергали маму в шок яркими неоновыми оттенками. Я отстраненно наблюдала за попытками продавщицы хоть как-нибудь угодить, да еще и заодно втюхать букетик подороже, краем глаза приметив колонну напротив киоска, увешанную похоронными венками из таких же дешевых цветов. Появилось некое странное чувство от того, что ребенок просит не игрушку, а цветы из похоронного киоска, даже если он не совсем похоронный. Похороны... Замелькали некоторые образы. Калейдоскоп сопровождался гудением лампочки над ухом. В реальность я вернулась, когда она, мигнув последние несколько раз, погасла. Сестра держала в руках ярко-оранжевые то ли пионы, то ли розы, её мама - такие же, но фиолетовые с белой каемкой. Я была в ужасе и от первого и от второго варианта. Но... Я вспомнила себя несколько лет назад.
Тогда это, называемое мной сейчас убожеством, только-только появилось. И я точно так же просила у бабушки купить мне букет белых лилий, с салатными, фиолетовыми, ярко-розовыми и оранжевыми кромками. И мама точно так же была в шоке.
Я улыбалась, когда мы спускались на платформу, и думала о том, какая же все-таки странная пора - Детство...

Сегодня в рубрике "Несолидные достижения" у нас сразу три таковых, woo-hoo!

Во-первых, я открыла сезон весенней обуви, обкатав свежеприобретенные и влетевшие мне в копеечку туфли модели "Мечта-Идиота-Номер-17".

Во-вторых, я открыла сезон каблуков. Ну это так, совсем уж несолидное недодостижение. Почему-то желание перейти с тракторной подошвы на каблук в добрых сантиметров 8-9 поначалу не показалось бредовой идеей. А зря, потому что в-третьих.

В-третьих, открыт сезон ногорастирания. Не в мяско, конечно, как прошлым маем, но тоже весьма неплохо, я старалась. Теперь помимо блеска для губ, карточки на метро, ключей, стопки старых чеков, ручки, карандаша, маминой визитки со старого места работы, служащей мне закладкой для книг, оберток от конфет, расчески, заколок-резинок, пачки чая, уже две недели катающейся туда-сюда по городу в сумке, в карман на временное место жительства переедет купленный у громкоголосой женщины в вагоне метро пластырь. Иначе в мяско, да.

Но! Я не убилась, не упала, даже не споткнулась ни разу, что явно дает повод для гордости.
Но завтра все же в привычных утепленных кедах