"Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием"

– Будьте тверды и усердны в постижении Учения, до смерти держитесь истинного Пути-Дао. В государство, где неспокойно, не отправляйтесь. В государстве, что охвачено смутой, не живите. Когда в Поднебесной царит Путь-Дао, проявляйте себя. Когда же Дао нет, уходите от мира. Когда страна следует Дао, то стыдно быть бедным и ничтожным. В государстве, что не следует Дао, стыдно быть богатым и знатным.

– Если человек способен сам исправить себя, то разве будут ему трудны дела управления? Если же не способен сам исправить себя, то как он сможет исправлять других?

– Быть бедным и не роптать – трудно, быть богатым и не зазнаваться – легко.

– Если ты не на месте правителя, то и не вмешивайся в его дела правления.

– Благородного мужа заботят дела, соответствующие его положению..
- Не поговорить с человеком, с которым стоит поговорить, – значит, потерять человека. А говорить с человеком, с которым говорить не стоит, – значит, терять слова. Мудрец не теряет людей и не теряет слов.
.. .

– Лишенный человеколюбия не может долго пребывать в бедности, но он и не сможет долго пребывать в радости. Человеколюбивый находит в человеколюбии покой, а мудрый извлекает из человеколюбия пользу.
-– Не печалься, что люди не знают тебя. Печалься, что сам не знаешь людей.

-– В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе. В тридцать лет встал на ноги. В сорок освободился от сомнений. В пятьдесят познал волю Неба. В шестьдесят научился отличать правду от неправды. В семьдесят стал следовать желаниям сердца и не переступал меры.


– В «[Каноне] истории» говорится: «Когда надо проявлять сыновнюю поч–тительность – проявляй ее, будь дружен со старшими и младшими братьями». В этом и кроется суть правления. Таким образом, я уже участвую в управлении. К чему непременно состоять на службе ради управления?
– Запоминать и хранить в своем сердце; усиленно учиться, не зная пресыщения; наставлять других, не ведая усталости, – что из этих трех принципов я претворяю?

Здесь изложен один из основных принципов жизни мистических наставников – устная передача знания и наставление в нем других людей.

Цзы Лу спросил:

– А если бы Вам доверили командовать армией, кого взяли бы с собой?

Учитель ответил:

– Не того, кто с голыми руками бросается на тигра или вплавь переправляется через реку и в результате безрассудно гибнет. Я бы взял того, кто начинает дело с осторожностью, и не только любит продумывать планы, но и способен добиться успеха.

– Если бы богатства можно было домогаться, то я согласился бы стать даже возницей. Поскольку домогаться невозможно, я займусь тем, что мне нравится.

– Есть грубую пищу, пить воду, спать на согнутом локте – во всем этом тоже есть радость. А богатство и знатность, нажитые нечестно, для меня – что плывущие облака!

– Если бы мне прибавили несколько лет жизни, то я имел бы возможность в пятьдесят лет изучать «Канон перемен» и, возможно, избежал бы больших ошибок.

– Вероятно, есть люди, которые могут делать что-либо, ничего при этом не зная. Я, увы, не таков. Мне приходится многое слушать, выбирать из этого доброе и следовать этому. Мне приходится наблюдать многое и запоминать это. И все же такие знания вторичны».

Вторичным знаниям противопоставлены те, что даны от рождения.

– Вот, например, я заканчиваю возведение холма. И пускай мне осталось насыпать лишь корзину земли, но я остановился. Вот это и есть остановка. Или, например, если я на ровном месте [начинаю возводить холм], то пускай я высыпал лишь одну корзину земли, то я уже продвинулся. Вот это и есть продвижение.

Конфуций имеет в виду постижение Учения, где истинное знание приходит от методичной работы. И даже у продвинутого человека перед достижением Высшего знания может быть остановка, что отбросит его назад.

– Если бы правитель использовал меня на службе, то уже через год я бы навел порядок, а через три года добился бы успеха.
– Увы, не вижу вокруг себя людей, что способны придерживаться середины. Посему вынужден сходиться с теми, кто своеволен или излишне осторожен. Своевольный хватается за любое дело, осторожный же избегает неприятностей.

– Направляй всю свою волю на постижение Дао, будь добродетелен, опирайся на человеколюбие, упражняйся в [шести] искусствах.

Шесть искусств – классические «искусства» служивого мужа эпохи Чжоу: ритуалы, музыка, стрельба из лука, управление колес–ницей, письмо и искусство счета.

– Если к самому себе будешь более требовательным, чем к другим, то избежишь обид.
– Существует ли лишь одна заповедь, которой можно руководствоваться всю жизнь?

Учитель ответил:

– Вот эта заповедь: будь снисходительным. Не делай другим того, чего не пожелаешь себе.
– Добрый скакун славится не силой, а норовом.


Кто-то спросил:

– Что вы думаете о высказывании, что «на зло надо отвечать добром?»

Учитель ответил:

– А чем отвечать тогда на добро? На зло отвечают по справедливости, а на добро отвечают добром.

– Когда кого-то все ненавидят, это непременно нужно проверить; когда кого-то все любят, это также непременно нужно проверить самому.

– Три вида радости приносят пользу, и три вида радости причиняют вред. Вот полезные радости: радоваться, когда смог исполнить все Правила и музыку; радоваться, когда говоришь о достоинствах других; радоваться, что дружен со многими мудрыми людьми. А вот те радости, что причиняют вред: радоваться, наслаждаясь роскошью; радоваться в разгуле; радоваться, прибывая на пирах.

– Благородный муж объединяет людей, не будучи пристрастным к ним; малень–кий же человек пристрастен к людям и посему и не способен их объединить.
– Благородный муж ни в чем не соперничает. И если необходимо, то только в стрельбе из лука! Вежливо уступая дорогу, он с приветствиями поднимается на помост для стрельбы, а когда сходит, то выпивает чарку вина. Такое соперниче–ство – для благородных мужей!

– Благородный муж думает о добродетели, а низкий – о спокой–ствии; благородный муж боится закона, а низкий – жаждет корысти.

– Мысли благородного мужа – только о справедливости, мысли маленького человека – лишь о выгоде.

– Если человеколюбивому скажут: «В колодец упал человеколюбивый», бросаться ли ему вслед за ним?


– Тот, кому можно поручить воспитание юного принца ростом всего в шесть чи, кому можно доверить управление царством размером в сто ли, кто не дрогнет в чрезвычайной ситуации – не благородный ли это муж? Да, это благородный муж.

– Благородный муж держится ровно и с достоинством, но без высокомерия. Мелкий же человек высокомерен и не держится ровно и с достоинством.

– Существует девять правил, о которых благородный муж помнит. Он помнит, что взирая на что-либо, должен видеть ясно. Помнит, что, слушая кого-либо, должен слышать отчетливо. Помнит, что выражение лица должно быть приветливым. Помнит, что манеры его должны быть почти–тельными. Помнит, что в словах должен быть искренним. Помнит, что в делах следует соблюдать осторожность. Помнит, что в случае сомнений следует спросить совета. Помнит, что не должен забывать о последствиях своей гневливости. Помнит, что при возможности приобрести он должен исходить из чувства справедливости.

– Благородный муж должен остерегаться трех вещей. В молодости, когда кровь и жизненная энергия еще не окрепли – избегать любовных утех. В зрелом возрасте, когда кровь и жизненные силы достигли крепости,– избегать драк. В старости, когда и кровь и жизненная энергия ослабели, – избегать жадности.

Кровь и жизненная энергия (сюэ ци) – в традиционных китайских представлениях являются двумя важнейшими составляющими жизненности человека, которые формируют его физическое тело и психические свойства. Этот совет Конфуция в целом очень точно соответствует традиционным предписаниям древнейших школ мистических практиков.



1. Философ сказал: «Не приятно ли учиться и постоянно упражняться? Не приятно ли встретиться с другом, возвра–тившимся из далеких стран? Не тот ли бла–городный муж, кто не гневается, что он не известен другим?»

2. Ю-цзы сказал: «Редко бывает, чтобы человек, отличающийся сыновнею почти–тельностью и братскою любовью, любил бы восставать против старших, и никогда не бывает, чтобы тот, кто не любит восста–вать против высших, захотел произвести возмущение. Совершенный муж сосредото–чивает свои силы на основах; коль скоро по–ложены основы, то являются и законы для деятельности. Сыновняя почтительность и братская любовь – это корень гуманно–сти».

3. Философ сказал: «В хитрых речах и во вкрадчивом выражении лица редко встреча–ется гуманность».

"Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием"

4. Цзэн-цзы сказал: «Я ежедневно иссле–дую себя в трех отношениях: обдумывая что-либо для других, был ли я предан им, был ли искренен в отношениях с друзьями и усво–ил ли я то, что было преподано мне Учите–лем».

5. Философ сказал: «При управлении кня–жеством, имеющим тысячу колесниц, необ–ходимы постоянное внимание к делам и ис–кренность в отношении к народу, умерен–ность в расходах и любовь к народу с своевременным употреблением его на рабо–ты».

6. Философ сказал: «Молодежь дома должна быть почтительна к родителям, вне дома – уважительна к старшим, отличаться осторожностью и искренностью (правдивостью), обильною любовью ко всем и сближаться с людьми гуманными. Если по исполнении сего останется свободное вре–мя, то посвящать его учению».

7. Цзы-ся сказал: «Если кто из уважения к людям достойным отказывается от похо–ти, служит родителям до истощения сил, государю – до самопожертвования и в сно–шениях с друзьями честен в своих словах, то я, конечно, назову такого ученым, хотя бы другие признали его невежей».

8. Учитель сказал: «Если совершенный муж (цзюнь-цзы) не солиден, то он не будет вызывать уважения к себе в других, и знание его не будет прочно. Поэтому поставь себе за главное преданность и искренность; не дружись с людьми, которые хуже тебя; если ошибся, не бойся исправиться».

9. Цзэн-цзы сказал: «Если мы будем ра–чительны в отдании последнего долга роди–телям и будем вспоминать (т.е. приносить жертвы и проч.) об отшедших, то народная нравственность улучшится».

10. Цзы-цинь спросил у Цзы-гуна: «Фило–соф, прибыв в известное государство, не–пременно собирал сведения об его управле–нии. Домогался ли он этого, или же ему со–общали их?» Цзы-гун отвечал: «Философ приобретал их благодаря своей любезности, прямоте, почтительности, скромности и уступчивости. Не отличался ли его способ собирания их от способа других людей?»




11. Философ сказал: «Кто при жизни отца всматривался в его намерения, а по смерти смотрит на его деяния и в течение трех лет не изменяет порядков, заведенных отцом, того можно назвать почтитель–ным».

12. Ю-цзы сказал: «В приложении цере–моний (житейских правил) дорога естест–венная непринужденность, которая в пра–вилах древних царей признавалась превос–ходной вещью и которой следовали и в малых и в больших делах. Но бывают случаи, что и она не действует, ибо знать только, что она дорога, и ограничиваться ею одною, не регулируя ее церемониями, также невоз–можно».

13. Ю-цзы сказал: «Если условие соглас–но со справедливостью, то сказанное можно исполнить. Почтение, если оно согласуется с нормою, избавляет нас от срама. Если тот, на кого опираются, заслуживает сближения с ним, то его можно взять в ру–ководители».

14. Философ сказал: «О том благород–ном муже, который в еде не заботится о насыщении, в жилище не ищет комфорта, быстр в деятельности, осторожен в речах и обращается для исправления себя к лю–дям нравственным, можно сказать, что любит учиться».

"Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием"

15. Цзы-гун спросил: «Что вы скажете о человеке, который в бедности не пресмыка–ется, в богатстве не заносится?» Философ ответил: «Годится, но он ниже того, кото–рый в бедности весел, а в богатстве благо–пристоен». Цзы-гун сказал: «В „Ши-цзине“ сказано: „Как будто обтесана и обточена (слоновая кость), как будто огранена и отшлифована (яшма)“. Так вот, что это значит!» Философ сказал: «Цы, теперь с тобой можно толковать о „Ши-цзине“, по–тому что скажешь тебе о прошедшем, а ты знаешь и будущее».

16. Философ сказал: «Не беспокойся о том, что тебя люди не знают, а беспокойся о том, что ты не знаешь людей».

Кто управляет
Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием

1. Философ сказал: «Кто управляет при помощи добродетели, того можно уподо–бить северной Полярной Звезде, которая пребывает на своем месте, а остальные звезды с почтением окружают ее».

2. Философ сказал: «Ши-цзин» хотя и состоит из 300 песен, но они могут быть объяты одним выражением: «Не имей пре–вратных мыслей!».

3. Философ сказал: «Если руководить народом посредством законов и поддержи–вать порядок посредством наказаний, то хотя он и будет стараться избегать их, но у него не будет чувства стыда; если же ру–ководить им посредством добродетели и поддерживать в нем порядок при помощи церемоний, то у него будет чувство стыда и он будет исправляться».

4. Философ сказал: «В 15 лет у меня яви–лась охота к учению; в 30 лет я уже устано–вился; в 40 лет у меня не было сомнений; в 50 лет я знал волю Неба; в 60 лет мой слух был открыт для немедленного восприятия истины; а в 70 лет я следовал влечениям сво–его сердца, не преходя должной меры».

5. На вопрос Мэн-и-цзы, в чем состоит сыновья почтительность, Философ отве–тил: «В непротивлении (послушании)». Ко–гда Фань-чи вез Философа, тот сказал ему: «Мэнь-сунь спросил меня, в чем состоит почтительность, и я отвечал ему: в непро–тивлении». Фань-чи сказал: «Что это зна–чит?» Философ сказал: «Когда родители живы, служить им по правилам, когда они умрут, похоронить их по правилам и по пра–вилам приносить им жертвы».

6. Мэн-у-бо спросил Конфуция о сынов–ней почтительности. Философ сказал: «Отец и мать беспокоятся только о том, не болен ли их сын».

7. На вопрос Цзы-ю о почтительности Философ сказал: «Современная почтитель–ность к родителям означает быть в со–стоянии кормить их; но ведь собаки и лоша–ди также получают пропитание. При от–сутствии почтительности чем же будет различаться кормление родителей от корм–ления собак и лошадей?»




8. На вопрос Цзы-ся о почтительности Философ сказал: «В этом случае трудность заключается в выражении лица (т.е. в том, чтобы постоянно иметь веселый, доволь–ный вид). А что младшие братья и дети бу–дут брать на себя заботы о делах, будут угощать родителей и старших братьев ви–ном и кушаньем, то разве это можно счи–тать сыновней почтительностью?»

"Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием"

9. Философ сказал: «Я разговариваю с Хуэем целый день, и он не возражает, как будто совершенно глуп; но когда после его ухода я вникаю в его частную жизнь, то на–хожу, что он в состоянии уяснить мое Уче–ние. Хуэй неглуп».

10. Философ сказал: «Где может ук–рыться человек, где он сможет укрыться, если мы будем обращать внимание на его деятельность, всматриваться в его побуж–дения и вникать в то, что ему доставляет удовольствие?»

11. Философ сказал: «Кто повторит старое и узнает новое, тот может быть руководителем для других».

12. Философ сказал: «Благородный муж не есть оружие, годное только для одного какого-либо употребления».

13. Цзы-гун спросил: «Кто есть благо–родный муж?» Философ сказал: «Тот, ко–торый сначала действует, а потом гово–рит».

14. Философ сказал: «Благородный муж заботится об общих, а не о партийных инте–ресах, а низкий человек, наоборот, заботится о партийных, а не об общих интересах».

15. Философ сказал: «Учение без раз–мышления бесполезно, но и размышление без учения опасно».

16. Философ сказал: «Исключительное занятие чуждыми учениями может только приносить вред».

17. Философ сказал: «Ю, научить ли тебя Знанию? Что знаешь, то и считай, что знаешь; чего не знаешь, то и считай, что не знаешь – вот это и будет Знание».

18. Цзы-чжан учился с целью добиться жалованья. По этому поводу Философ ска–зал: «Много слушать и оставлять в сторо–не сомнительное, а о прочем говорить осто–рожно, – тогда будет мало обвинений; много наблюдать и оставлять в стороне опасное, а в остальном действовать осто–рожно, – тогда будет мало поводов к рас–каянию; а если из-за речей будет мало обви–нений, а в действиях – мало поводов к рас–каянию, то здесь будет и жалованье».

19. Ай-гун спросил: «Что нужно сде–лать, чтобы народ был покорен?» Философ отвечал: «Если возвышать прямых людей и устранять бесчестных, то народ будет по–корен; если же возвышать бесчестных и устранять прямых людей, то он не будет покорен».

20. На вопрос Цзи Кан-цзы, как заста–вить народ быть почтительным и предан–ным, чтобы побудить его к добру, Философ отвечал: «Управляй им с достоинством, и он будет почтителен; почитай своих роди–телей и будь милостив, и он будет предан; возвышай добрых и наставляй неспособных, и он устремится к добру».

21. Некто, обратясь к Конфуцию, спро–сил: «Почему Вы не служите?» Философ сказал: «Что сказано в „Шу-цзине“ о сы–новней почтительности [Государя Чэня]? „Он был всегда почтителен к родителям, дружен с братьями и распространял это на управляемых (т.е. домашних“, это и бу–дет служба. Почему же только занятие известного поста следует считать служ–бой?»

22. Философ сказал: «Я не думаю, чтобы неискренний человек был годен к чему-либо. Каким образом может двигаться большая телега без перекладины для постромок или малая телега без ярма?»

"Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием"

23. Цзы-чжан спросил: «Можно ли напе–ред знать, что будет в последующие десять поколений?» Философ сказал: «Династия Инь руководствовалась сяскими правилами, и что было в них убавлено или прибавлено, можно знать; династия Чжоу пользовалась иньскими правилами, прибавления и убавле–ния в которых также можно знать. Если бы случилось так, что чжоускую династию сменила бы другая, то далее и на сто поколе–ний вперед можно было бы узнать, что будет».

24. Философ сказал: «Приносить жерт–вы чужим пенатам – это значит выслуживаться. Сознавать долг и не исполнять его – это трусость».

Восемь рядов
Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием

1. Конфуций отозвался о фамилии Цзи, у которой было 8 рядов танцоров, танце–вавших во дворце, что, если у нее на это хва–тило присутствия духа, то на что у нее не хватит его?

2. Три фамилии убирали жертвенные со–суды при звуках песни «Юн» (привилегия им–ператора). Философ сказал: «При царских жертвах соприсутствуют князья, сам им–ператор дышит величием». Какой же смысл употреблять эту песнь в храме трех фамилий?»

3. Философ сказал: «Если человек негу–манен, то что толку в церемониях? Если че–ловек негуманен, то что толку в музыке?»

4. Линь-фан спросил о сущности (осно–ве) церемоний. Философ сказал: «Как велик этот вопрос! В соблюдении церемоний луч–ше быть скромным, а в исполнении траур–ных церемоний лучше проявлять скорбь, чем благолепие».

5. Философ сказал: «У восточных и се–верных варваров есть правители, не то что в Китае, где их нет».

6. Перед отправлением вельможи Цзи на гору Тай-шань для принесения жертвы Фи–лософ, обратившись к Жань-ю, сказал: «Не можешь ли ты переубедить его?» Тот от–ветил: «Не могу». Тогда Философ сказал: «Увы! Ужели дух горы Тай-шань хуже Линь-фана?»


7. Философ сказал: «Благородный муж ни в чем не состязается, а если уж необ–ходимо, то разве в стрельбе; но и в этом случае он поднимается в зал, приветствуя своих соперников и уступая им, а спустившись, – пьет чару вина. И в этом состязании он ос–тается благородным мужем».

8. Цзы-ся спросил: «Что значит стих „Ши-цзина“: „Прелестна ее лукавая улыбка, выразительны ее прекрасные очи, словно разрисованные по грунту?“ Философ ска–зал: „Разрисовка производится после грун–товки“. „В таком случае и церемонии отхо–дят на задний план“, – сказал Цзы-ся. Фило–соф сказал: „Понимающий меня – это Шан (Цзы-ся), с которым только и можно гово–рить о «Ши-цзине“.

9. Философ сказал: «О сяских церемони–ях (правилах жизни) я мог бы говорить, но дело в том, что удел Ци не дает для этого достаточных данных; мог бы я говорить и об иньских церемониях, но сунский удел не дает для этого достаточных данных, по не–достатку записей и творений мудрых лю–дей; если бы их было достаточно, то я мог бы ссылаться на них».

10. Философ сказал: «При великих жертвоприношениях царственному предку и праотцам его, после того, как совершено возлияние ароматного вина, у меня уже нет охоты продолжать смотреть».

"Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием"

11. Некто спросил о значении великого жертвоприношения предку и праотцам его. Философ ответил: «Я не знаю, но кто знал бы его значение, для того управление Вселенной было бы так же легко, как показать это», – и при этом он указал на ладонь.

12. Приноси жертву предкам с таким благоговением, как будто бы они сами при–сутствуют здесь. Приноси жертву духам, как будто бы духи присутствуют при этом.

Философ сказал: «Если я не участвую лично в жертво-приношениях, то это как будто я не приносил их вовсе».

13. Ван-Сун-цзя спросил: «Правда ли то, что говорят: „Лучше угождать духу до–машнего очага, чем духу юго-западного угла комнаты“?» Философ сказал: «Неправда. Если оскорбишь Небо, то некому будет мо–литься».

14. Философ сказал: «Династия Чжоу почерпнула для себя образцы из двух дина–стий, и поэтому так прекрасны ее правила. Я намерен следовать им».

15. Философ, войдя в храм предков, спра–шивал о каждой вещи. Тогда некто сказал: «Кто говорит, что сын цзоуского уроженца знает церемонии? Вступил в Великий храм и расспрашивает о каждой вещи!» Услышав это, Конфуций сказал: «Это-то и есть пра–вило вежливости».

16. Философ сказал: «При стрельбе из лука суть дела не в том, чтобы попасть в центр мишени, а чтобы вообще попасть в мишень, потому что силы не у всех одинако–вы. Это древнее правило состязания».

17. Цзы-гун хотел отменить принесение в жертву живого барана при объявлении в храме предков о наступлении первых чисел каждого месяца. На это Философ заметил: «Цы жаль барана, а мне жаль церемоний».

18. Философ сказал: «Служение Госуда–рю с соблюдением всех правил люди призна–ют за лесть».

19. Князь Дин-гун спросил: «Как Госу–дарь должен обходиться с чиновниками и как последние должны служить Госуда–рю?» Философ ответил: «Государь должен обходиться с чиновниками вежливо, а чиновники должны служить ему с предан–ностью».

20. Философ сказал: «Песнь „Гуань-цзюй“ выражает веселье без излишества и печаль, не переходящую в сокрушение».

21. Ай-гун спросил Цзай-во относитель–но жертвенника духу – покровителю Земли. Цзай-во отвечал: «Сяские государи обса–живали жертвенники соснами, иньские – кипарисами, а чжоуские – каштанами, чтобы заставить народ трепетать». Ус–лышав об этом, Философ сказал: «Когда дело сделано, нечего говорить о нем, делу дан ход, нечего соваться с увещаниями и за прошлое нечего винить».

22. Конфуций сказал: «Гуань-чжун – малоспособный человек!» Некто сказал: «Правда ли, что Гуань-чжун экономен?» На это последовал ответ: «У него был бельведер с тремя входами и разные долж–ности не соединялись в одном лице; как же его можно назвать экономным?» Некто вновь спросил: «В таком случае он, может быть, знает церемонии?» На это Конфу–ций ответил: «У владетельного князя по–ставлен перед воротами щит, и Гуань-чжун также поставил у себя перед воро–тами щит; у владетельного князя есть подставка (буфет) для опрокидывания ча–рок при дружеском свидании двух госуда–рей, Гуань-чжун также устроил такую же подставку. Если он знает церемонии, то кто же тогда их не знает?»

"Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием"

23. Философ, объясняя музыку главному лускому капельмейстеру, сказал: «Музыку, ее можно знать: сначала настраивают ин–струменты, затем звуки должны быть гар–моничны, отчетливы и литься непрерывно до окончания пьесы».