Я ехала домой, душа была полна Неясным для самой, каким-то новым счастьем. Казалось мне, что все с таким участьем, С такою ласкою глядели на меня.
Я ехала домой... Двурогая луна Смотрела в окна скучного вагона. Далекий благовест заутреннего звона Пел в воздухе, как нежная струна.
Раскинув по небу свой розовый вуаль, Красавица заря лениво просыпалась, И ласточка, стремясь куда-то вдаль, В прозрачном воздухе купалась.
Я ехала домой, я думала о вас, Тревожно мысль моя и путалась, и рвалась. Дремота сладкая моих коснулась глаз. О, если б никогда я вновь не просыпалась...
В тот осенний день 1916 года около здания Петербургского окружного суда царило настоящее столпотворение. Литейный мост был весь забит людьми, не сумевшими прорваться в зал заседаний. Сквозь плотную людскую массу, запрудившую мостовые и проезжую часть, с трудом пробивалась карета, в которой находилась подсудимая. Дверцы распахнулись. По толпе прокатился гул, она всколыхнулась, взволновалась, пришла в движение. Хрупкая светловолосая женщина в сопровождении конвоя, прокладывавшего ей дорогу, направилась к входу в здание. Под ноги ей летели букеты. Кто-то неистово аплодировал. Кто-то кричал: «Мы Вас любим! Мы с Вами!». Но слышался и пронзительный свист, и злобное шипение, и обрывки негодующих фраз – «Аферистка! На графские миллионы позарилась! Ишь ты, графиня Маруся!».
Отражалась ваша шляпка В темном зеркале реки. Хлопотливая оляпка, Две кувшинки, тростники… Гривы ив, осоки струны, Воздух, дышащий теплом… И бегущие буруны Под уверенным веслом...
Был красивым, но не броским Ваш открытый сарафан. И белели две полоски Сквозь узорчатый волан. Завитушками спадала На плечо ржаная прядь… Что-то ласково шептала Растревоженная гладь.
Скрип уключины прогретой, А на лодке, налегке, Вместе с нами наше лето Уплывало по реке. Над ее водой прозрачной, Как загадочный туман, Уплывал роман наш дачный – Недочитанный роман…
За листком листок срывая С белой звездочки полей, Ей шепчу, цветку вверяя, Что скрываю от людей. Суеверное мечтанье Видит в нем себе ответ На сердечное гаданье - Будет да мне или нет?
Много в сердце вдруг проснется Незабвенно-давних грез, Много из груди польется Страстных просьб и горьких слез. Но на детское моленье, На порывы бурных лет Сердцу часто провиденье Молвит милостиво: нет!
Стихнут жажды молодые; Может быть, зашепчут вновь И мечтанья неземные, И надежда, и любовь. Но на зов видений рая, Но на сладкий их привет Сердце, жизнь воспоминая, Содрогнувшись, молвит: нет!
Тереза Юмбер (Therese Humbert) была прачкой в доме мэра Тулузы, однако все горожане знали, что она голубых кровей, что рано или поздно правда восторжествует и ее отец вернет их родовое поместье. Отец Терезы настолько уверенно говорил об этом, что ему охотно ссужали деньги в счет будущих доходов от поместья, а его дочь в конце концов женила на себе сына мэра. В 1874 году отец Терезы умер, но в старинном сундуке, где якобы хранились бумаги, доказывающие его дворянское происхождение, не оказалось ничего, кроме обыкновенного кирпича. Старик обладал своеобразным чувством юмора.
Один человек искал идеальное место. Искал он долго. И вот в далёкой стране нашёл он место, где ему было хорошо. Он бродил по городу, который ему так понравился, и смотрел вокруг. Но когда он забрёл на кладбище, он ужаснулся. На всех надгробиях даты смерти указывали, что эти люди жили два–три года с точностью до прожитых часов. В страхе человек побежал вон из города, но на площади столкнулся со стариком. В ужасе человек закричал: — Вы чудовища! Вы убиваете ваших детей? Старик показал ему книжечку, которая висела у него на шее на цепочке, и сказал: — Когда ребёнок у нас достигает зрелости, мы даём ему такую книжку. И каждое мгновение, каждую минуту или час настоящего счастья в нашей жизни каждый из нас заносит в эту книгу. После смерти же все эти мгновения мы складываем. И это — настоящие дни нашей жизни.
Роман 47-летнего царя с 19-летней институткой Катенькой Долгоруковой начался в июле 1866 года и продолжался 15 лет. Уникальный случай в истории православной страны – царь, Божий помазанник, одновременно имел две жены: законную – императрицу Марию Александровну и непризнанную – княжну Екатерину Долгорукову. Многие современники считали происходящее нарушением приличий, но все признавали, что это было настоящее чувство, причем с обеих сторон. У них было четверо детей. Император, прежде считавшийся ловеласом, остался верен своей последней любви до смерти. Клубок невероятных жизненных коллизий с вплетениями из государственных тайн, любовных признаний, светского злословия, придворных интриг, лести и зависти распутала всемогущая смерть. Она и дописала последнюю страницу любовного остросюжетного романа, закрученного по всем канонам жанра …
30 июня 1908 года примерно в 7 часов 15 минут местного времени над тайгой в районе реки Подкаменная Тунгуска раздался взрыв или серия взрывов. По оценкам, произведённым позже, мощность взрыва примерно в 2000 раз превышала мощность взрыва атомной бомбы, сброшенной позднее американцами на Хиросиму. Вскоре об этом исключительнейшем событии в газете «Сибирская жизнь» появилось сообщение. Томский корреспондент Адрианов писал: «Около 8 часов утра в нескольких саженях от полотна железной дороги, близ разъезда Филимоново, не доезжая 11 верст до Канска, по рассказам, упал огромный метеорит… Пассажиры подходившего во время падения метеорита к разъезду поезда были поражены необычайнейшим гулом; поезд был остановлен машинистом, и публика хлынула к месту падения далекого странника. Но осмотреть ей метеорит ближе не удалось, так как он был раскален… метеорит почти весь врезался в землю - торчит лишь его верхушка…» Это была самая первая информация, вернее, дезинформация о Тунгусском метеорите. Ибо все в нем, кроме факта падения метеорита и страшного грохота, является вымыслом. Сперва метеорит назывался Филимоновским, а название «Тунгусский» появилось и вошло в употребление с 1927 года по предложению его первого исследователя Л. А. Кулика (1883-1942). Впоследствии выяснилось, что необычное происшествие случилось вовсе не возле полотна железной дороги, а в 600 км к северу - на Подкаменной Тунгуске. К транссибирской железнодорожной магистрали докатились лишь его отголоски. Вначале никто из ученых не сомневался, что в окрестностях Подкаменной Тунгуски упал гигантский метеорит, поскольку его падение вызвало землетрясение. Оно было отмечено на сейсмографах Иркутской обсерватории, расположенной в 893 км от эпицентра катастрофы. Именно благодаря сейсмограммам удалось уточнить, что взрыв произошел в 7 часов 17 минут 11 секунд по местному времени.
Она всегда окружала себя тайнами. Даже в её воспоминаниях столько недосказанного, что реальная история жизни величайшей актрисы, ставшей, по сути, первой суперзвездой, прослеживается с большим трудом. Сару Бернар такое положение устраивало, не зря же она даже говорила: «Я и сама о себе всего не знаю». В период её сценической славы, а была она чрезвычайно долгой, на спектаклях с участием Сары Бернар всегда были аншлаги. И добилась этого она не только благодаря несомненному таланту, но и громадной работоспособности.
Любопытно, что Сара, как никто из актрис, играла много мужских ролей. В её репертуаре был даже Гамлет, говорят, что её исполнением роли датского принца восхищался Станиславский. В марте 1900 года, когда она на 56-м году жизни играла 20-летнего сына Наполеона, Сару 30 раз вызывали на бис.
При её жизни в моду вошел кинематограф. Сара Бернар одной из первых среди выдающихся актрис поняла его роль и перспективность. В 1911 она нашла время для съемок в фильмах «Королева Елизавета» и «Дама с камелиями».
В 1905 году, во время гастролей в Рио-де-Жанейро, Сара неудачно упала и серьезно травмировала ногу. Через десять лет ногу пришлось ампутировать. Став инвалидом, Бернар не оставила театр. В ее репертуар вошли короткие одноактные пьесы и отдельные сцены, в которых она могла играть, находясь на одном месте, или же в которых её выносили на сцену на специальных носилках, как в роли царицы Аталии. В период Первой мировой войны Сара Бернар умудрялась выступать даже на фронте. А последний раз на сцену актриса вышла в 1922 году, меньше чем за год до своей смерти.