Как вы помните, некоторые из этих кризисов Россия ощутила и на себе. Кризис перепроизводства нефти в 1980-х годах стал одной из вторичных причин ослабления экономики СССР.

«Текиловый кризис» 1994 года, во время которого Мексика девальвировала песо и надолго потеряла привлекательность для инвесторов, не затронул нас, так как у нас в то время бушевала веселая гиперинфляция «благословенных девяностых».

Азиатский финансовый кризис 1997 года, напротив, затронул нас крайне болезненным образом – став одной из причин приснопамятного дефолта 1998 года, который до сих пор вспоминается в народе как главный финансовый кризис современной России.

Великая рецессия 2008 года, пожалуй, еще не нуждается в особых представлениях: эта рецессия ознаменовала конец бурного восстановления российской экономики и переход в режим напряженного ежедневного карабканья наверх.

Отмечу, что вопреки распространенному мнению российская экономика активно развивалась и после 2008 года – просто этот рост был уже не столько количественным, сколько качественным.

Некоторые социальные дарвинисты утверждают сейчас, что зарплаты и пенсии в России росли последние восемь лет быстрее, чем наша производительность труда. Доля истины в этом утверждении есть: возможно, некий гипотетический диктатор с «сильной рукой» и смог бы выжать из российской экономики больше роста .

Однако не стоит забывать, что девальвация рубля съела сейчас значительную долю накопленного дисбаланса, и что резкое увеличение продолжительности жизни, пожалуй, в долгосрочной перспективе дало стране большую конкурентоспособность, нежели могли дать низкие зарплаты.

Впрочем, мы отвлеклись от изучения цепочки кризисов. Нам осталось рассмотреть только две точки на графике – европейский долговой кризис 2011 года, из которого Западу удалось выйти только путем включения печатных станков на полную мощность, и кризис на развивающихся рынках, который мы можем в полном объеме наблюдать и в России.

К чему мы пришли сейчас?

В настоящий момент унция золота стоит 1090 долларов США, а баррель нефти Brent – 29 долларов. Это значит, что на одну унцию золота можно купить 37 баррелей нефти: больше, нежели когда-либо за последние 30 лет. Планетарные финансы определенно готовятся к чему-то большому.

Меня постоянно спрашивают – почему я так часто пишу про мировую экономику вместо того, чтобы писать про экономику России.

Отвечаю. Потому что в данный момент Россию можно сравнить с кораблем во время надвигающегося шторма – прогноз погоды для нас сейчас куда как более важен, нежели наличие пармезана на камбузе и сияющий блеск медных деталей интерьера.

Сейчас мы движемся в правильном направлении: задраиваем люки, закручиваем гайки, готовимся сокращать доходы. Однако при этом я ежедневно слышу голоса – раздающиеся иногда с самых высоких уровней – предлагающие последовать примеру наших западных друзей и партнеров и простимулировать российскую экономику за счет включения печатного станка.

Мне эта ситуация напоминает анекдот про мужика, который решил внедрить инновации в коровнике – увеличить эффективность коровы, начав реже ее кормить и чаще доить.

Некоторое время стартап давал хорошую прибыль, и соседи крестьянина даже заговорили было о «новой парадигме», позволяющей получать больше молока, чем когда-либо прежде. Однако мужик в итоге перестал кормить корову вовсе и начал доить ее раз в полчаса. Закончилось все вполне ожидаемо – несчастная корова сдохла.

Так вот: если мы не будем внимательно изучать печальный опыт наших «развитых» соседей по планете, загнавших свои экономики в опасную зону, мы будем рисковать наступить на грабли, опробованные уже западным миром.

Источник: Блог Олега Макаренко